Попробовав с ложки настой, я нашёл его очень достойным и получившимся как надо. Сняв котелок с огня, наполнил услужливо подставленную кружку и пошёл к больному. Приподняв Манхалу голову, я напоил его. Больной судорожно сглатывал напиток, не приходя при этом в сознание, он бредил. Котелок с остатками зелья держал в руках брат больного, с тревогой смотря на своего родственника.
Я стёр с лица больного обильную испарину и, нацедив вторую кружку, вновь приложил её к устам страдальца. Его снова бросило в жар, да так, что пот ручьями тёк по лицу. Напитка хватило и на третью кружку, после чего, дав знак удалиться от больного, я напоил его в третий раз, оставшись ждать результата.
За стеной палатки между тем разгоралась драка. Жаждущие вылечиться от всех мыслимых и немыслимых болезней плеснули свежей воды в котелок, разбавив остаток зелья, и теперь яростно сражались за него, вырывая друг у друга. Каждый старался урвать себе хоть пару капель священного напитка. Все они видели, с каким трудом он создавался, и поэтому в его целебных свойствах никто не сомневался.
– Мне! Дайте мне напиться, я страдаю поносом!
– Не давайте ему, он врёт, срёт он редко. Дайте лучше мне, меня лихорадит каждую ночь.
– И мне, и мне дайте, я плохо себя чувствую, у меня болит голова и член. Яйца опухли, дайте мне!!!
Так они орали друг на друга, вырывая несчастный котелок из рук, и наскоро делая из него хотя бы один глоток. Список мнимых и настоящих болезней был так широк, что все и не упомнить. Да и на хрен они мне сдались? Почувствовав, что пациенту стало лучше, я, шатаясь от усталости, ушёл к себе в палатку и бухнулся без сил на лежак.
Разбудил меня шум и гам, что поднялся с утра. Как оказалось, все встали по сигналу, я же продолжал спать без задних ног и, как назло, меня вызвал к себе майор-кубинец для проведения разборок. Мои товарищи и соклановцы стоически охраняли мой сон и не пускали эфиопов в палатку, не желая, чтобы они меня будили. Но меня всё равно разбудили, оттолкнув моих защитников. Всё же, человек с ружьём, это человек с ружьём.
– Вставай, тебя начальник лагеря зовёт, – грубо пихая меня рукой, орал один из кубинцев.
– Иду, – кратко ответил я, продирая глаза ото сна.
Пришлось идти, и я, заложив руки за спину, конвоируемый сразу двумя эфиопами, последовал в командирскую палатку. Там меня явно заждались. Майор рвал и метал, когда я зашёл внутрь.
– Это что вчера было??? – с ходу наехал кубинец.
– Обряд лечения, – спокойно ответил я ему.
– Какой ещё обряд лечения, кто приказал?
– Никто не приказывал. Меня попросили спасти брата, которого укусила змея. Он лежит в медицинской палатке. Я спас его с помощью обряда и напитка, что приготовил для его лечения. Я хорошо знаю травы, дед научил. А чтобы в напиток поверили все, нужно провести обряд единения. Сила богов в силе внушения, – съехал я на поучительный тон. – Мы должны верить в чудо, но чуда не достичь одними словами, нужны и дела. Мы провели обряд, после него я дал больному лечебное зелье. Ему уже лучше.
– Я знаю! – отрезал майор. – Тебе очень сильно повезло, что он остался жив, а не умер от твоего варева.
Ну-ну. Вероятность, что он умер бы от «лечения» их «медика», была намного больше. Я разозлился и включил режим упёртого фанатика.
– Он не мог умереть от моего варева! Башир знает травы, Башир знает ягоды, Башир знает многое, но молчит, потому что его никто не спрашивает. Башир может лечить, а может не лечить. Башир может разговаривать с духами Африки. Башир любит Африку, Башир молодец! Башир…
– Хватит! – взбесился кубинец и сорвал с моей майки значок гвардии, вырвав его с мясом. – Пошёл вон!
– Вот и кончилась гвардия, – грустно сказал я вслух и вышел из палатки. Силён же, сука. Неожиданно на меня нахлынула злость и, уже уходя, я громко проорал: – суки!
– Ты слышал, что он сказал, Хосе? – опешил от услышанного капитан Сергей.
– Нет! Что он сказал?
– Он обозвал нас суками.
– Нет, тебе показалось. Впрочем, после вчерашнего это совсем неудивительно. На что ещё способен этот шаман? Уже и не знаю. Я сам готов поверить во всё, что видел ночью! Но каков наглец? Может, его пристрелить?
– Нет, через неделю-две все они уедут, и через день ты забудешь о нём. Зря ты его лишил знака. Это я ему подарил.
– Я и звания сержанта его лишу.
– А смысл?
– Нечего тут обряды Вуду проводить. Негры должны знать только коммунистическую идеологию. Религия – опиум для народа. Ваш же Ленин сказал!
– Ну, сказал, и что? Ладно, как знаешь, мне как бы всё равно. Учится минному делу он хорошо, боец из него отличный, да и организаторские навыки у него есть. Но нет, так нет, мне с ним в разведку не идти, так что, забудем.
– Забудем, – кивнул и кубинец. – Ну что, водочки?
– Нет, давай вечером.
– Ну, давай.
***
Вернувшись к соплеменникам, я объявил, что меня лишили сержантского звания, и я теперь им больше не начальник. Однако это известие никого не обрадовало, всем оказалось на это наплевать. Так что зря майор сорвал с меня значок и лишил и так отсутствующих лычек. Может, сам он и живёт по принципу той присказки: служи, дурачок, – получишь значок, но не я. Мой авторитет неформального лидера от этого «разжалования» лишь укрепился.
– Бинго, а ты откуда умеешь проводить ритуал жизни и смерти?
– От верблюда, – буркнул я недовольно. – Слышь, Салим, ты и вправду думаешь, что я буду делиться с тобой таким секретом?
– Ну, ты же никогда в клане не показывал, что знаешь и умеешь проводить обряды?
– Я тренировался, а попав сюда, почувствовал, что сила земли Африки вошла в меня. К тому же мне приснился сон, в котором духи Африки направили меня на это. Они научили и благословили меня. Я обрёл силу и теперь могу помогать и лечить. А особенно боги Африки будут рады, если лечить я буду тех, кто воюет.
– Вай! – одобрительные возгласы посыпались на меня со всех сторон.
По этому случаю, мы станцевали мамбу. Негры сразу поверили во всё, что я сказал. Дык вроде и не соврал. Так, полуправду сказал, но с верой в неё. А через полчаса нас всех погнали на полигон и гоняли на нём до самого вечера, «забыв» покормить обедом.
Матеря кубинцев последними словами, я поглощал просяную кашу без признаков мяса и радовался тому, что снова ощутил в себе уже забытые возможности и знания. Плохо лишь то, что этот мир не был продолжением того мира, в котором я жил Мамбой. На всякий чёрный случай, я припрятал золотишко и драгоценности в своём мире, но не пригодилось. Очевидно, что по всем признакам я попал в свой мир, но в 1978 год. Ну и ладно, я буду жить теперь по-новому, мы будем жить теперь по-новому. А, любэ, любээээээ.
Глава 6. В лагере
Через пару дней мои художества забылись, погребенные под грузом проблем и обстоятельств. Нас по-прежнему гоняли на полигон, проводили стрельбы, усложняя оружие. Теперь нас учили стрелять из станковых пулемётов и гранатомётов. Старый мощный РГД-5 согласно живой очереди опробовал каждый, и результат оказался весьма разным.
Кто-то так и не смог справиться с этой шайтан трубой, едва не обосравшись от грохота выстрела. Кто-то паталогически оказался не способен стрелять на поражение и прицельно, а не абы куда. У меня и самого заиграло где-то внизу, когда я впервые в жизни схватился за рукоять этого простого противотанкового средства. Но, что поделать?! Граната уже вставлена в ствол, нажал на спуск, и гром выстрела выбил из моей пустой головы остаток мыслей.
Тряся башкой и пытаясь развести в стороны собравшиеся в кучку глаза, я вышел с огневого рубежа только за тем, чтобы получить ещё две гранаты.
– Моя-твоя не надо! – взмолился я, отмахиваясь от кубинца-инструктора, мол, настрелялся уже и всё понял. Но не тут-то было. Кубинец наотрез отказался понимать моё нежелание поупражняться в стрельбе. Бери и всё, и не будь великим нехочухой. Получив пинок, я поплёлся обратно на огневой рубеж, борясь с желанием расстрелять из гранатомёта всю эту шайку-лейку. Но не время, да и незачем. Пусть живут…
Вторая граната вошла в трубу гранатомёта. Пуск! Сноп огня вылетел из трубы, запуская гранату к цели. Старое ржавое корыто, некогда бывшее американским кадиллаком, а сейчас служившее мишенью, подпрыгнуло от удара и разлетелось в стороны. Третья граната тоже ударила куда-то туда и взорвалась, подняв столб пыли.
Стрелять прицельно было сложно. Как всегда на плоскогорье, когда нет никакого защитного вала, в который бы попадали снаряды. Мишени каждый раз собирались заново из кусков и остатков техники, расстрелянной ранее. Пули и гранаты часто улетали куда-то вдаль, чтобы либо упасть на землю под своим весом, либо найти другую, порой совершенно невинную случайную цель, но это никого не волновало. Отстрелявшись, я вернулся к своим сотоварищам.
Так продолжалось ещё несколько дней. К нам даже приехал старый БРДМ-1, из которого мы смогли пострелять станковым пулемётом Горюнова. Нас обкатали с его помощью, опять же, многие пугались и бросались бежать куда глаза глядят или, наоборот, падали на землю, дрожа от страха. Но БРДМ, это ещё не танк, весь страх и ужас ждали нас впереди! Впрочем, возможно, нам повезёт, и танк не увидим, надеюсь…
В один из дней нас построили на плацу, вытоптанном босыми ногами до каменной твёрдости, чтобы торжественно посвятить в повстанцы. На грузовиках приехало много уважаемых людей, в том числе старейшин и главарей разных сомалийских кланов. Неизвестно, зачем их всех собрали, то ли для массовки, то ли для истории, но привезли многих, а кто и сам прискакал на верблюдах.
