«Будем надеяться на всё лучшее…» Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева. 1938–1999

15. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 7 октября 1956 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Очень рад был получить Ваше письмо. Все, что мне казалось огорчительным, у меня как рукой сняло. Простите, что по моей инициативе произошла такая переписка, но теперь Вы можете быть уверены, что мое всегда искреннее чувство к Вам очистилось и стало абсолютно прозрачным. Не знаю – утешит ли это Вас за те огорчения, которые принесли Вам мои письма.

В бюро комиссии я бы работать не хотел: у меня абсолютно нет интереса к историографии как таковой. Об этом я и говорил В. Е. Гусеву, прося его проследить, чтобы на меня не возложили обязанности в области, которая меня не интересует1.

Знаете ли Вы, что Лапицкого исключили из партии? Говорят, что собрание, ему посвященное, вскрыло ужасающую картину (читались его заявления и пр.). Ему прямо говорили, что у него «руки в крови». Исключен он за обман П[артии] и за систематическую травлю ученых. Как теперь должно быть стыдно тем, кто его поддерживал! Впрочем, разве есть у Бельч[икова] совесть! Он бы и сейчас его использовал, если бы была хоть к[акая]-л[ибо] возможность.

Привет Татьяне Львовне и Анне Каллиниковне. Зинаида Алекс[андровна] Вам кланяется.

Шлю Вам самый искренний привет. Д. Лихачев 7.X.56

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 8. Ед. хр. 64. Л. 64 и об. Автограф.

16. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 17 ноября 1956 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Ответьте мне, пожалуйста, срочно на след[ующие] 2 вопроса1:

1) Как писать «Каллиникович» или «Калинникович»? Я считаю, что есть имя «Каллиник», но ученики Ваши упорно пишут Вас «Калинникович».

2) В списке Ваших работ значится также: «Хороший учебник», Литгазета, 1947, 25 января. Пожалуйста, сообщите: о каком учебнике идет речь2. К этой работе нужно сделать аннотацию.

Очень много работаю. Устал и плохо себя чувствую.

Привет Татьяне Львовне и Анне Каллиниковне. Ваш Д. Лихачев

Зин[аида] Александровна кланяется.

17.IX a .56

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 8. Ед. хр. 64. Л. 50. На почтовой карточке. Дата письма уточнена по почтовому штемпелю.

17. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 29 сентября 1959 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Наш Сектор готовит в первой половине 1960 г. сборник «Подлинность Слова о полку Игореве по старым и новым данным»1. В сборнике примут участие В. П. Адрианова-Перетц2, Л. А. Дмитриев3, В. Л. Виноградова4, А. В. Соловьев5, Н. М. Дылевский6, Ю. М. Лотман7 (Тарту), я8 и др.9 Мне бы очень хотелось, чтобы Вы непременно участвовали в сборнике10. Основа у Вас есть: Ваша прежняя статья (ведь сборник будет называться – «по старым и новым данным», следовательно, старые работы годятся).

Мы хотим сделать сборник таким, чтобы он собрал против Мазона всю аргументацию, но был бы при этом строго научным и строго конкретным. Ваша прежняя статья такова, что она могла бы открывать сборник. Надо только, чтобы она была совершенно вежливой и вопрос разбирался бы в ней только научно, без «чтения в сердцах». Я сейчас несколько забыл тон Вашей статьи. Если там есть резкости, пожалуйста, их уберите. Мы очень хотим, чтобы статьи были короткие, чтобы в них заключался только совершенно убедительный материал, чтобы они были написаны доступно и чтобы Мазону нечего было на них возразить (не только Мазону).

Пожалуйста, согласитесь!

Как Вы отдохнули летом, как здоровье?

Искренне Ваш Д. Лихачев 29.IX.59

Мы едем в Кисловодск с 26 декабря в санаторий им. Горького. Не поедете ли Вы? Вспоминаю, как мы там с Вами были.

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 9. Ед. хр. 1. Л. 8. Авторизованная машинопись.

18. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 25 октября 1960 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Только что добыл Ваш адрес и спешу Вам написать1. Я, Зинаида Александровна, Вера2, Мила3, зятья4 и внучка Верочка5 – все мы с самым горячим чувством любви к Вам желаем Вам здоровья, здоровья и здоровья. Мы хотим видеть Вас, как всегда, веселым, жизнерадостным, молодым. Кто из нас еще не успел с Вами познакомиться, от других из нас слышал о Вашей веселости, непосредственности, дружественности к окружающим. Очень хотим Вас увидеть поскорей на нашей новой квартире. Мы теперь перешли при гостях на болгарские вина (у нас теперь они стали продаваться) и самую лучшую бутылочку сохраним для Вас (Карловское)6.

Внучка у нас прелестная, приветливая, здоровенькая, очень лукавая, любознательная. Приезжайте ее посмотреть. Она никого не боится, ко всем идет на руки, обнимает и показывает – как сильно любит.

Я лежал в больнице бесконечное количество раз и всегда в хирургических отделениях, куда обычно доставлялся с язвенными кровотечениями. Нужнее всего в больнице хорошая книга. Некоторые книги производили на меня исключительное впечатление именно в больнице. Это полностью отвлекает от обстановки. Я больше всего страдал от дурного воздуха, от запаха лекарств и пр., но и запах даже отшибала хорошая, увлекательная книга.

У меня сейчас обострение язвы, сижу дома, но много работаю. Ходит сестра и делает уколы.

Скоро наш сборник о «Слове» будет утверждаться на ученом совете. Он в плане выпуска [19]61 года. Объем его 25 авт. листов.

Сейчас к нам придут Берковы7 и Еремины8. Сообщу и им о Вашем адресе. Позвоню еще Алексеевым9.

Будьте здоровы, скорее поправляйтесь, дорогой и милый Николай Каллиникович. Всѣ Лихачевы. Д. Лихачев 25.X.60

ОР РГБ. Ф. 731/I. Карт. 30. Ед. хр. 36. Л. 25. Авторизованная машинопись.

19. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 27 мая 1961 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Нельзя ли было бы по линии Вашей комиссии издать диссертацию покойного Николая Павловича Анциферова1? Это был очень хороший ученый и очень хороший человек, которого я знал с детства и очень любил. Очень хочется, чтобы его наследие не осталось забытым2. Посылаю Вам отзыв Бориса Викторовича Томашевского, отзыв Ирины Николаевны Медведевой и ею же переписанное оглавление.

Очень Вас прошу: сделайте все возможное для ее издания.

Давно не писал Вам и не получал от Вас писем. Как Вы живете и куда собираетесь поехать летом отдыхать?

Мы поедем в Зеленогорск. Новостей у нас никаких нет: все обстоит тихо. Внучка3 растет и развлекает нас.

В секторе тоже без перемен. Защитила только диссертацию М. А. Салмина4 («Повести о начале Москвы»). Защита прошла очень хорошо. Вы Салмину помните?

Привет Татьяне Львовне. Все мои Вам кланяются.

Искренне Вас любящий Д. Лихачев 27.V.61

Если Вам отзывы не пригодятся, то верните мне их, пожалуйста.

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 9. Ед. хр. 1. Л. 22. Авторизованная машинопись с припиской автора.

20. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 5 июня 1963 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Поздравляю Вас с орденом Кирилла и Мефодия. Вы его уже имеете? Какой он? Говорят, что он красивый (он ведь учрежден при Освобождении Болгарии – значит в форме креста; или его форму изменили?)1. Завидую Вашей поездке, хотя точно по этому маршруту проехал и я в первый раз, когда был в Болгарии2. А во второй раз маршрут был менее официальный и даже более красивый3: на меня особенное впечатление произвели Копривщица, Тырновские монастыри – Благовещенский и Троицы (где был Евфимий4), скальный Ивановский монастырь с фресками5 и Бачковский монастырь6. А в Рыльском7, говорят, теперь нет монахов? Я там занимался неделю в библиотеке. Там был замечательный монах-библиотекарь из русских. Он привел эту библиотеку в образцовый порядок и опубликовал на основе рыльских рукописей много работ в церковных изданиях Болгарии.

Свежий воздух здесь на даче меня укрепляет. Чувствую себя лучше, хотя необходимость есть птичьими порциями и следить за диетой не очень радует. Худ я стал страшно. На мне все висит, как на вешалке.

Как вовремя вышел наш сборник «Слово – памятник XII века»! Но надо продолжать это дело. Будем только вдвойне деликатны, чтобы на Зимина8 не сыпались политические обвинения, вроде тех, которые расточает М. Н. Тихомиров9.

Нездоровый интерес к его докладу колоссален и вызывает чувство досады. В душе я все-таки браню Зимина и за то, что он обманул сектор, не назвав своей настоящей темы (он написал мне, что у него исторические комментарии к «Слову» в связи с историческими обстоятельствами XII века).

Где Вы предполагаете быть летом и как здоровье Татьяны Львовны?

Все мои Вам кланяются.

Всегда Ваш Д. Лихачев

Привет Татьяне Львовне и Анне Каллиниковне.

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 9. Ед. хр. 1. Л. 39 и об. Авторизованная машинопись.

21. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 24 апреля 1964 г

Дорогой Николай Каллиников[ич]!

Я вовсе не расстроен тем, что мне не назначили премию1. Я заранее знал, что шансов у меня почти что нет. Откровенно говоря, я даже больше огорчен за Н. Н. Воронина2. Во-первых, потому, что труд его – труд всей его жизни, труд патриота (я написал об этом большую статью в г[азете] «Советскаяa культура» в марте, но ее не напечатали). Во-вторых, потому, что считал дело его верным и знал, что сам Н[иколай] Н[иколаевич] надеется.

Мне трудно набирать сейчас силы. Я живу как в осажденном городе. Правильная осада ведется сторонниками Зимина (к сожалению, Я. С. Лурье3 проявляет бешеную активность, чтобы испортить существование мне и В[арваре] П[авловне] – довел ее до сердечного припадка). Мне говорят: непорядочно выступать на закрытом обсуждении, непорядочно говорить о недостатках работы милейшего Зимина (я его уже терпеть не могу), свой отзыв посылайте только ему, информируйте его заранее о своих возражениях, и Дмитриевы уже разагитированы. Сторонники Зимина стремятся собрать положительные отзывы на работу Зимина чуть ли не со всего Ленинграда; осаждают всех, кто пишет официальные отзывы на работу Зимина.

Мне очень неприятна болезнь Татьяны Львовны. Передайте, пожалуйста, мои самые горячие пожелания скорейшего выздоровления.

Несмотря на угрозы, я все же буду говорить о том, что А. А. Зимин продолжает и «латает прорехи» концепции Мазона4. Я сделаю это без политических намеков и упреков. Сказать же об этом в спокойной форме нужно, так как возражения Мазону он не разобрал (в частности, и Ваши), а они ведь относятся к нему.

Мне угрожает Зимин заявить, что я продолжаю Якобсона5. Я Зимину сказал: «Говорите – если я действительно продолжаю Якобсона, это важно отметить. Кстати, я считаю Якобсона своим другом».

Работа Зимина страшно раздражает ошибками, неточностями, «порочным кругом» в доказательствах (разве можно исходить из собственных реконструкций, которые подтянуты под определенные выводы?).

Кстати, Лескис6 в своей статье утверждает как раз обратное: что приводимые им данные говорят только о жанре памятника, а не о времени его создания. У него в статье приведены данные по 74 произведениям7, а Зимин выбрал из них только наиболее подходящие для себя8. Это прием возмутительный.

При всем том он (Зимин) липок, как бумага для мух! Извините, я раздражен, что столько времени без всякой пользы убиваю на его работу и на возражения ему.

Еще раз большой привет Татьяне Львовне. Все мои желают Татьяне Львовне быстрого, быстрого выздоровления.

Всегда Ваш Д. Лихачев

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 9. Ед. хр. 1. Л. 58 и об. Авторизованная машинопись.

22. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 8 февраля 1965 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Когда будет у Вас время – взгляните, пожалуйста, на мою статью1. Я бы ее хотел опубликовать (если Вы одобрите) в «Вопросах литературы». Она может, как мне кажется, вызвать размышления.

Рад был вчера услышать Ваш голос. Выздоравливайте, дорогой Николай Каллиникович, поскорей, но раньше времени не выходите.

Статья Югова возмутительна2. Я не люблю Зимина и не ценю его писаний, но зачем же врать! В конце концов опубликуют Зимина за границей и сделают его героем.

Большие пожелания от меня и всех моих здоровья всем вам.

Любящий Вас Д. Лихачев 8.II.65

(Это тоже юбилейная дата: 8 февраля [19]28 года я был арестован3.)

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 9. Ед. хр. 1. Л. 67. Авторизованная машинопись.

23. Н. К. Гудзий – Д. С. Лихачеву 17 февраля 1965 г

Дорогой Дмитрий Сергеевич!

Простите меня за то, что я несколько замедлил с ответом на Ваше письмо и откликом на Вашу статью «В чем суть различия между древней и новой русскими литературами», сопроводившую письмо1. Дело в том, что я болел не только гриппом, но и воспалением легких, и только вчера мой лечащий врач разрешил мне первый выход ненадолго на воздух. Кроме того, я усиленно был занят подготовкой отчета о том, что сделано по изучению славистики в Советском Союзе за последние четыре года, со времени заседания Международной комиссии по истории славяноведения в Вене. Этот отчет я должен был представить в свою поездку в Гёттинген, которая не состоялась.

Теперь по существу Вашей статьи. Она интересна и содержательна, о чем, ценя Вас как исследователя, можно было бы и не говорить. Но в целом она состоит из ряда постулатов, которые приходится принимать на веру, хотя, с моей точки зрения, они порой представляются спорными. Мне думается, что необходимо было бы различие между древней и новой русской литературой [поставить] в тесную связь с новой культурной средой, создавшей литературу, и с развитием светской культуры. Но я не настаивал бы на устранении из статьи спорных вопросов и предлагаю редакции «Вопросов литературы» печатать Вашу статью, но с устранением следующих Ваших утверждений: «Целые области древней русской литературы, не говоря уже об отдельных памятниках, не были еще известны в XIX веке» и выше: «Представления о древнерусской литературе были крайне неполными»2. Как же можно это утверждать? В XIX веке, за редчайшими исключениями, известна была вся древняя литература и неплохо изучена, в ряде случаев лучше, чем в последующее время. А затем – что такое XIX век? Тут нужно присоединить еще 17–18 лет, вплоть до Октябрьской революции.

Можно ли говорить о том, что древнерусское искусство почти вовсе не было известно в XIX веке? Ведь еще в середине этого века началось изучение древнерусской живописи (труды Сахарова3, Забелина4, Ровинского5, Буслаева6, Кондакова7 и др.), а в начале XX века – усиленный интерес к русской иконе. Не могу согласиться с Вами и в том, что до XVII века существовала единая литература у восточных и южных славян. Ведь из Ваших же перечислений древних памятников речь может идти только о памятниках переводных.

Что касается некоторых других Ваших соображений, то они могут дать материал для полемики с Вами после появления Вашей статьи в печати.

Копию этого письма вместо рецензии, о которой просили меня «Вопросы литературы», направляю в журнал.

ОР РГБ. Ф. 731/I. Карт. 14. Ед. хр. 9. Л. 2. Машинопись.

24. Д. С. Лихачев – Н. К. Гудзию 19 февраля 1965 г

Дорогой Николай Каллиникович!

Первую часть моего письма пишу под копирку, чтобы Вы, если сочтете это необходимым, могли отослать копию в редакцию ж[урнала] «Вопросы литературы». Поэтому сразу же отвечаю Вам на Ваши возражения и замечания.

Во-первых, я Вам всегда очень благодарен, и в данном случае тоже, – за Ваше дружественное отношение к моим работам. Мне оно тем более ценно, что я не только ценю Вас как знатока древнерусской литературы и главу всех ее исследователей, но и как моральный авторитет. Каждое Ваше слово весомо еще и потому, что Вы всегда говорите именно то, что думаете, – без «дипломатий»!

Во-вторых. Если редакция решит печатать мою статью, я сделаю в статье необходимые разъяснения по Вашим указаниям (вернее – в ответ на Ваши возражения).

Что я имею в виду, когда говорю, что древнерусское искусство почти вовсе не было известно в XIX веке? Фрески в XIX в. всѣaбыли забелены, заштукатурены, записаны новой мазней. Все иконы в XIX в. находились под потемневшей олифой и под новейшими записями. Иконы не реставрировались. Об Андрее Рублеве1 писали, но ни одно произведение Рублева в подлинном виде в XIX веке не было известно. Знаменитая «Троица» находилась под окладом, и она не была расчищена. О древнерусской живописи писали, и тем не менее в подлинном виде она не была известна. Открытие иконы произошло в начале XX века (Матисс2, И. Грабарь и его «История русского искусства»3, начало реставрационных работ и пр.). Если необходимо, – я об этом скажу. Разъясню. Кстати, Забелин, Ровинский, даже Кондаков изучали древнерусскую живопись только иконографически. Как искусствовед пытался изучить древнерусское искусство один Буслаев. Кто еще в XIX веке, кроме Буслаева, понял икону с эстетической стороны? А Буслаев – это чудо.

Нечто подобное существовало и в области древнерусской литературы в XIX веке. «Целые области» не были известны! Да, это верно. Ведь сатирическая литература XVII века не была известна как область литературы в XIX веке. Еще на нашей памяти А. С. Орлов называл демократическую сатиру «заборной литературой» (это он говорил мне, ругая Варвару Павловну). В течение XIX века, не сразу, были опубликованы многие летописи, открыта была «Задонщина», открыто «Слово о погибели Русской земли» и многое, многое другое. А разве то, что было опубликовано в XIX веке, было опубликовано хорошо? Ведь многое и до сих пор не опубликовано целиком (даже Симеон Полоцкий4). Значит, Пушкин, Белинский, Чернышевский, многие другие не знали древнерусской литературы целиком. Поэтому я не могу согласиться с Вашим утверждением в письме ко мне, что «известна была вся древняя литература и неплохо изучена». В XIX веке она открывалась постепенно! А вот до Октябрьской революции я бы XIX век не продолжал потому, что за 17–18 лет перед Октябрьской революцией сделано было очень много (Шахматов, Перетц5, Сперанский6, Истрин7 и пр.).

Теперь – о единой литературе у восточных и южных славян. Вы считаете, что речь у меня идет только о памятниках переводных? Но, во-первых, переводы были не на каждый из славянских языков, а на единый литературный язык славянства. Кирилло-мефодиевское наследие пришло к нам в подлиннике. Переводные памятники были во всех южно- и восточнославянских странах (включая Румынию) в общем тексте, в едином стилистическом и языковом оформлении, но, кроме того, едины были и оригинально созданные в славянских странах памятники – произведения Илариона8, Кирилла Туровского9, многие жития святых, повесть об основании Софии10, церкви Георгия в Киеве11. Всюду был распространен русский Пролог12 с русскими по содержанию вкраплениями в него. Русский хронограф13 дал развитие южнославянской исторической литературе. И прочее.

Все эти положения я готов разъяснить в своей статье.

О светском типе литературы нового времени я пишу, но считаю, что в традиционные представления о религиозном характере древнерусской литературы необходимо внести уточнения. Кстати, державинская ода «Бог»14 – произведение религиозное, но это все-таки типичное произведение новой литературы. Новая литература от древней отличается своей структурой. Это – основная мысль моей статьи.

В статье много спорного. Согласен. Я потому ее и написал. Эта статья вызвана моим внутренним задором. Боюсь, что если бы во мне этого задора не сидело, то и не стоило бы вообще писать на эту избитую тему. Главное – интересна ли моя статья? Заставляет ли она поразмыслить над тем, что казалось бесспорным и ясным, заинтересовывает ли она в древнерусской литературе?

А теперь пишу уже без копирки: только для Вас.

Мы живем как в блокаде15. Вода частично выключена. Свет временный и часто гаснет. Телефона нет. Почтовый ящик страшно далеко. Газа нет. Отопление действует плохо; в квартире холодно. Лифт не действует.

В институте у нас невероятные скандалы. Дирекция вся подала заявления об уходе. («Волки от испуга скушали друг друга».) Малышев дуется (неизвестно на что, так как сам писал всем письма, ругая меня). Сборник о «Слове» и повестях о Куликовской битве16 (52 листа) сдали в печать.

Ко мне приезжали из «Известий», просили, чтобы я написал против Поршнева17 и против его требования опубликовать работу Зимина. Я написал, что считаю работу Зимина слабой, но опубликование ее совершенно необходимым. Тогда они от меня отстали, и появилась статейка-фельетон Югова18 (там ведь вранье).

Азбелев19 снова «учащает стопы» в «Неву»20. Напишите, пожалуйста, в редакцию «Невы» и обругайте их кратко, но энергично за Моисееву21 и Азбелева. Спросите их: неужели ленинградские древники одобрили весь этот вздор и мусор. Разве неизвестно редакции, что Азбелев склочник и был удален за склоку из Сектора древнерусской литературы?

Большой привет Татьяне Львовне и Анне Каллиниковне. Будьте здоровы.

З[инаида] А[лександровна] шлет Вам сердечный привет!

Любящий Вас Д. Лихачев

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 9. Ед. хр. 1. Л. 69 и об. Авторизованная машинопись с правкой автора.

25. Д. С. Лихачев – Т. Л. и А. К. Гудзий 4 ноября 1965 г

Дорогие, милые Татьяна Львовна и Анна Каллиниковна! Я очень хотел зайти к Вам на следующий день после похорон, но И. С. Зильберштейн1 дал мне срочное поручение: написать некролог о Николае Каллиниковиче для толстовского тома «Литературного наследства». Там будет некролог В. В. Виноградова о Николае Каллиниковиче как ученом2 и мой – о Николае Каллиниковиче как о человеке3. Это было настолько важное для меня поручение и такое срочное, что даже зайти к Вам я не смог! Пишу Вам с большим душевным волнением. Я не могу прийти в себя от всего случившегося.

В Ленинграде мы готовим заседание с воспоминаниями о Николае Каллиниковиче4.

Мы очень его все здесь любим и будем любить всегда.

Я верю, что мы все встретимся ТАМ.

Любящий Вас Д. Лихачев 4.XI.65

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 8. Ед. хр. 63. Л. 1 и об. Автограф.

26. Д. С. Лихачев – А. К. Гудзий 24 ноября 1968 г

Дорогая Анна Каллиниковна!

Я советовался с Варварой Павловной1 и в Публичной библиотеке в Ленинграде. Все советуют отдать переписку именно в Публичную библиотеку в Ленинграде. Там она будет дальше от любопытных взоров людей, о которых может идти речь в переписке, и там строго соблюдаются правила, по которым по желанию вкладчика архива он не выдается в течение определенного числа лет для просмотра.

Можно пожертвовать переписку туда с условием, что она будет запрещена для выдачи на двадцать пять лет.

Вам напишет по этому поводу заведующий Рукописным отделом Публичной библиотеки Александр Сергеевич Мыльников2. Это вполне порядочный человек, и ему можно доверять. Они могут прислать, если Вы согласитесь, своего сотрудника, и он возьмет архив и переписку или одну переписку – как Вы захотите.

Варвара Павловна не советует отдавать ни в Киев, ни в Москву: там слишком много заинтересованных лиц.

А с картинами не торопитесь. Пусть они висят у Вас и напоминают Вам о Николае Каллиниковиче. Сделайте завещание на Винницу или Киев, где их будут больше ценить, чем в Третьяковской галерее, и никому их не дарите. Варвара Павловна Вам напишет. Оказывается, оттисков некролога у нее не было.

Будьте здоровы.

Зинаида Александровна Вам кланяется.

Искренне Ваш Д. Лихачев

Только что получил письмо от В. И. Кулешова3 и поэтому вскрыл уже запечатанный конверт, чтобы Вам сообщить: сборник памяти Николая Каллиниковича вскоре (недели через две) должен выйти. Он задержался из‑за обложки, которую перепечатывают, так как художнику не понравился цвет.

ОР РГБ. Ф. 731/II. Карт. 8. Ед. хр. 63. Л. 6. Авторизованная машинопись.

27. Д. С. Лихачев – А. К. Гудзий 16 ноября 1970 г

Дорогая Анна Каллиниковна!

Спасибо большое, большое Вам за письмо. Так было его приятно получить. Точно весточка от самого Николая Каллиниковича! Так не хватает его и среди друзей, и в науке. Но что делать! Всѣ мы смертны, и уже столько людей ушло, особенно за последний год: Берков1, Конрад2, Пропп3 и многие другие.

Я очень любил Николая Каллиниковича, и я горжусь тем, что мне удалось протолкнуть сборник воспоминаний о нем. И заседание его памяти у нас в Ленинграде было очень теплое. Редко так о ком говорят! Теплота, с которой всѣ отнеслись к памяти Н[иколая] К[аллиниковича], и позволила издать сборник. А в нем так хорошо выступает его облик! Как бы хотелось, чтобы и обо мне так же вспоминали. Но это невозможно. У меня нет того обаяния, которое было у Н[иколая] К[аллиниковича]. У него был дар привлекать сердца, не стремясь к этому. Он жил – как поют птицы. Просто, всегда с непосредственным чувством, с естественной реакцией доброго и справедливого человека на все, что происходит вокруг. Царствие ему Небесное!