На другом берегу

Глава 1. Нужный поворот.

Лика открыла дверь машины. В лицо пахнуло жаром, будто в баню вошла, ветер стих, воздух был горячим и сухим. Кругом – ни души. Зеленели деревья, старательно светило солнце, безоблачное небо было слишком ярким для средней полосы. Стрекот цикад казался раздражающе громким и перекрывал сбивчивый рокот мотора.

– Пора звонить Колесникову, – мрачно сказала Лика, – скажи, что мы заблудились, пусть попросит кого-нибудь нас встретить.

Ксеня скривилась и полезла в машину за айфоном.

– Сети нет, странно. Только что ловил.

Лика дернула гаджет из Ксениных пальцев, проверить – с Ксени сталось бы соврать. Она умудрилась потерять на Ярославском шоссе желтый школьный автобус, за которым должна была ехать, и теперь вполне могла колесить по полям до опустошения бензобака, лишь бы не позориться перед Колесниковым. Но, в правом углу экрана подсвечивалась только одна палочка приема сети, а мобильный интернет показывал букву “Е”. Свой допотопный “хуавей” Лика не стала даже вынимать, он разрядился за время поездки: у Ксени в машине имелся только один USB-переходник, через него ненасытно поглощал электричество айфон.

Дорога превратилась из тряской грунтовки в две наезженные колеи с жесткими пучками полевой травы между ними. Ксеня не зря боялась ехать дальше – осколки красного рассеивателя в ближайшей яме говорили о том, что кто-то уже разбил здесь габарит. А Ксенина “нексия”, нареченная Нексюшей, с трудом выдержала испытание даже асфальтированной частью пути – узкой однополоской у Поречья, больше похожей на монохромное лоскутное одеяло.

Лика огляделась. Поблизости не было обещанного Колесниковым поворота налево, к озеру. Одиноко торчал выцветший на солнце указатель “Вексицы 0,1”, вдалеке виднелась маковка церквушки, почерневшая, без креста; впереди – поросшие травой останки некогда жилых домов. Один умудрился сохранить целую стену с квадратным проемом без следа стекол. Окошко смотрелось нелепо в отсутствии остальной части дома. Остов другого состоял из нескольких массивных бревен у самой земли. За высоченными зонтиками борщевика Лика разглядела еще не рухнувший сарай, рядом с ним – вросшую в землю тачку. Кое-что показалось Лике странным и она подошла ближе.

Доски прогнили, дверь висела на одной петле. Но, вместо жестких стеблей пожелтевшей от солнца травы, по земле стелился ровный газон, зеленый и густой, как в Московских парках. Лика нервно хмыкнула и оглянулась: Ксеня шла в противоположную сторону, поднимая вверх то одну, то другую руку с айфоном – будто смена конечностей могла помочь поймать сеть. Цикады стрекотали все громче, по шее, противно щекоча, проползла капелька пота, Лика утерла лоб тыльной стороной ладони и, вздохнув, двинулась к признакам цивилизации, обогнула почерневшую от времени заброшку и увидела аккуратный дом, выкрашенный зеленой краской.

Ни подъездной дорожки, ни тропинки. Крыльцо, очевидно, было с другой стороны. Лика подошла ближе, она никак не могла выкинуть из головы навязчивые мысли о пряничных домиках посреди глухих лесов. Солнце слепило, отражаясь от резных белых наличников, каждый вдох обжигал, как пар от кофейной чашки, воздух пах чем-то горьким, в голове неприятно гудело. Казалось, мозгу стало тесно: он будто разбух и давил изнутри на череп в том месте, где у младенцев был “родничок”. “Теплового удара мне не хватало”, – подумала Лика и снова оглянулась – ни машины, ни Ксени отсюда видно не было. Не гудел даже мотор Нексюши, видимо, Ксеня ее заглушила. Лика больше не слышала цикад, ветер окончательно стих, птицы умолкли. Тишина давила на уши, небо синело до боли в глазах, во рту пересохло, солнце казалось беспощадным. Мысли в голове ворочались лениво, тяжело, Лика переводила взгляд с травы, ровной, свежескошенной, на неподвижный кружевной тюль за стеклами окошек. Лика пыталась вспомнить, зачем она здесь? Кажется, они с Ксеней куда-то ехали и потерялись. Когда? Вчера, неделю назад? Или прошлым летом? Шея затекла – никак не хотела поворачивать тяжеленную голову. Лика понимала, что нужно было оглянуться, позади кто-то стоял, он рассматривал Лику из темноты, поселившейся в заброшенном сарае. Чужой, недобрый. Но сил не осталось, хотелось улечься прямо здесь и уснуть, выгореть на солнце, проржаветь, как та старая тачка, да врасти в землю.

Перед глазами запрыгали черные точки, трава показалась не зеленой, а бурой. Тюль на окне шевельнулся, позади скрипнула дверь и Лика, сама не понимая, что делает, со всех ног рванулась обратно. Она боялась, что увидит у дороги только безлюдные, выжженные зноем поля. Или, еще хуже, порыжевшую от коррозии старую “нексию” с открытым капотом, из-под которого уже умыкнули все детали, с проросшей через пол травой, с выбитыми окнами и спущенными колесами.

От корпуса Нексюши веяло жаром, мотор бодро гудел, Ксеня, нервно стучавшая пальцами по экрану телефона, подняла на Лику глаза.

– Поехали отсюда, а? Только резче, – пробормотала Лика, не дожидаясь ответа, села в машину. Ремнем в замок попала с третьего раза – пальцы тряслись. Ксеня плюхнулась на водительское кресло.

– Как я тут развернусь, Лик? Места мало. Видела, какие тут здоровенные канавы с обеих сторон? Попаду туда колесом и фиг выеду.

– Давай заднюю, ты же говорила, что по зеркалам хорошо ездишь.

– Чего тебе вдруг приспичило? Могли бы ножками поискать поворот.

Лика вздрогнула. Она не хотела даже выходить из машины, не говоря уже о том, чтоб шляться по округе “ножками”.

– Нечего тут ловить, – Лика надеялась, что раздражение скроет страх: не хватало еще напугать Ксеню, – поехали обратно в Поречье, там была сеть. Хватит уже твоих авантюр!

Ксеня обиженно надулась, но все-таки поставила коробку на реверс. Лика вжалась в сиденье, чтоб не мешать, Нексюша начала потихоньку отползать назад. Лика не решалась поднять глаза и посмотреть на заброшки, пока машина не отъехала метров на сто. Но, стоило Лике взглянуть вперед, как сердце застучало в ушах, она вскрикнула. Ксеня слишком сильно прижала педаль газа, Нексюшу тряхнуло и перекосило, мотор заглох, Ксеня выругалась, злобно глянула на Лику и вышла из машины.

Около заброшенного сарайчика, скрестив руки на груди, стоял мужчина, за его спиной светило солнце и Лика не могла понять, как он выглядел. Но, была уверена – смотрел он именно на нее и именно его взгляд Лика чувствовала там, у зеленого домика. Когда Ксеня открыла свою дверь, Лика вздрогнула.

– Что с тобой? Ты чего орешь и дергаешься?

– Что с машиной? – Лика решила проигнорировать вопрос и не говорить Ксене про незнакомца: Ксеня тут же полетела бы к нему – спрашивать дорогу.

Ксеня села, завела Нексюшу, молча принялась вращать руль, поддавая газу. Мотор надрывался, но ничего не происходило. Только мерзко завоняло жженым. Ксеня прекратила судорожные манипуляции, запустила пальцы в волосы, растрепав свое идеальное каре, потом картинно уронила голову на руль, раздался протяжный гудок, из ближайших кустов выпрыгнул толстенный рыжий кот и припустил в поля.

Лика принялась выискивать глазами человека, так напугавшего ее. У заброшек его уже не было. Но Лика не верила, что он ушел. Наоборот, привлеченный шумом, мог подойти ближе. У Лики задрожала нижняя челюсть, мелко, но ритмично. Лика нажала на кнопку блокировки дверей. Замок успокаивающе щелкнул, но стук в окно заставил Лику снова вскрикнуть. Снаружи стояла Ксеня, она недоуменно разводила руками, вытаращив глаза. Лика даже не заметила, когда Ксеня успела выйти.

Лика прикрыла веки, глубоко вдохнула раз, другой, нехотя разблокировала двери и вылезла из машины, оценила масштабы бедствия: Нексюша угодила колесом в канаву, да так, что передние не касались земли.

– Капе-ец, – протянула Лика.

– Тот еще капец, Лик. А ты чего заперлась?

– Случайно. Хотела аварийку включить.

– Да кому тут ей отмигивать? Ты хоть одну тачку видела за последние полчаса? А нас теперь надо на трос брать, понимаешь? Что мы скажем Колесникову?

– Да забей ты, всякое бывает, – отмахнулась Лика. Она прислушалась, боясь различить звук чужих шагов: тяжелых, быстрых.

– Все тебе “забей”! Приехали, блин, помочь! Помощницы! Заблудились и застряли в канаве! – Ксеня резко провела пальцами по нижним векам, смахнув слезы, – Ладно, можно дойти пешком до Твердино, я видела там домики на пригорке, если там живут не только старухи, то можно попросить помощи.

– Можно, – машинально согласилась Лика, она не переставала оглядываться по сторонам. Вдруг волосы взъерошил легкий ветерок, горячий, но это было лучше, чем ничего. Из куста послышалось суетливое птичье щебетание. Лика никак не могла понять, почему ей настолько не по себе. Ну мужик. Подумаешь! Он ведь был один, а их с Ксеней – двое. Ксеня, хоть и казалась хрупкой, но хватка у нее была железная – синяки оставались. Лика не раз испытывала ее силищу на себе. Все-таки, занятия спортом, пусть и гимнастика, для Ксени не прошли даром. А в бардачке у Нексюши лежали перцовые баллончики, которыми девушек снабдил перед дальней дорогой Ксенин папа. До ближайшей обитаемой деревни было километров пять, не больше. И Лику не волновало, как на их приключения отреагирует Колесников. В конце концов, они с Ксеней согласились безвозмездно пасти его учеников в летней школе и весь август проторчать в забытой Богом деревне. Где бы он еще нашел бесплатных кураторов, если б не подвернулись безотказные выпускницы?

Лику беспокоило другое: гудящий жар над полями, будто волнами катившийся по равнине, слепившее солнце, монотонный стрекот цикад, пыль, висевшая в воздухе и не желавшая опускаться вниз. Их с Ксеней явная чужеродность, очевидная даже рыжему коту, стартанувшему из кустов. И пряничный домик, у которого Лика чуть не улеглась спать.

Тревогу разогнал внезапный гул мотора. Ксеня глянула на Лику настолько решительно, будто была готова была наброситься на случайную машину, лишь бы не пришлось позориться перед Колесниковым.

Казалось, старая “нива” вывернула прямо с поля около указателя “Вексицы”. Лихо подскакивая на ухабах, машина подъехала к девушкам и затормозила, Ксене даже не пришлось кидаться под колеса.

Первой из “нивы” выскочила девушка, светло-рыжие волосы были завязаны в высокий конский хвост, нос и щеки выглядели так, будто её лицо припудрили тростниковым сахаром. Она замерла около двери машины, окинула взглядом “нексию”, подбежала к Ксене и схватила ее за руки:

– Можно я вас сфоткаю?

Ксеня оторопела: захлопала ресницами, глядя в улыбающееся лицо незнакомки.

– З-зачем?

Девушка отпустила Ксенины конечности, отступила на шаг, раскинула руки:

– Поле переходит в небо, а между ними прямо посередине застряла серебристая машина: ни туда, ни сюда! И в небо не улететь, и в поле не остаться. И вы с Ликой красиво смотритесь, такие разные! Я бы зарисовала прямо сейчас, да долго, так что, проще сфотографировать.

Теперь уже пришла очередь Лики вытаращить глаза. Откуда незнакомая девчонка знала ее имя? А Нексюша, действительно, будто бы влипла в паутину между небом и землёй. Приподняла передние колеса – возомнила себя самолётом, отрывающимся от взлетной полосы.

Водителя Ксеня с Ликой заметили только когда тот рассмеялся:

– Майя вечно всё фоткает, а иногда просто садится на землю, достает скетчбук и начинает рисовать. Ох, девчонки, видели бы вы свои лица!

Он снова усмехнулся.

– Это Макс, мой брат, – представила Майя, она уже вовсю фотографировала, так и не дождавшись разрешения.

– Оно и видно, – буркнула Ксеня.

Действительно, Макс и Майя казались одинаковыми, как два зёрнышка в банке сладкой кукурузы. Оба светло-рыжие, темноглазые, загорелые и веснушчатые.

– У меня только один вопрос, – начала было Лика.

– Только один? – перебила Ксеня.

– Пока что, один. Откуда вы знаете мое имя?

– Николаич сказал, – ответил Макс. Его заявление не внесло ясности, Ксеня возвела глаза к небу и Майя сжалилась:

– Виктор Николаевич сказал, искать на дороге двух девушек, на серебристой “нексии”, одна девушка высокая, блондинка с короткими волосами, её зовут Ксения, другая, кудрявая – Лика.

– Колесников? – хором закричали Лика с Ксеней.

– Он самый, – сказал Макс.

Лика вздохнула с облегчением: наконец начало происходить что-то адекватное.

– Нам нужно как-то машину вытащить, я пыталась сама выехать, но, только сцепление изнасиловала, – сказала Ксеня, Макс покачал головой, и она покраснела, – у меня трос есть..

– Зачем трос? – перебил Макс, – ты рули, а я толкну.

– Ты уверен? Канава глубокая.

– Уверен, только колеса прямо поставь, они у тебя налево смотрят.

Он ловко спрыгнул в канаву, а Ксеня села за руль, завела Нексюшу, открыла окошки.

Лика, была уверена, что так легко им машину не вытащить. Но ошиблась. Ксеня выровняла колеса, дала по газам, Макс, взявшись за бампер снизу, всем телом навалился на корпус “нексии”, и, о чудо, машина выкатилась обратно на дорогу! Майя захлопала в ладоши.

– Всего делов-то, – сказал Макс, вылезая из канавы и отряхивая руки. Вид у него был очень довольный, – давай помогу развернуться? Канавы в зеркала не особо увидишь.

Пока Ксеня под руководством Макса разворачивалась, Лика спросила у Майи:

– Вы ведь приехали со стороны Вексиц, но мы были там и не нашли поворота налево.

– Видимо, вы его пропустили. Там такое неприметное местечко, за большим кустом.

– А кто живёт в зелёном домике в Вексицах? – неожиданно сама для себя спросила Лика. Майя заметно побледнела, так, что веснушки стали ярче, испуганно глянула на Лику. Потом снова заулыбалась, но как-то натянуто. Макс поманил их рукой:

– Девчонки, поехали уже! Потом наболтаетесь!

Майя быстро запрыгнула в “ниву” и Макс лихо развернулся: его машине канавы были не страшны, а Лика поплелась к Нексюше. Когда Лика села на свое место, Ксеня тут же затараторила:

– А этот Макс нормальный парень! Согласился не рассказывать Николаичу, тьфу ты, Колесникову, о том, что мы застряли в канаве.

– Осталось только сделать так, чтобы Колесников не увидел Майины фотки, – пробурчала Лика. Ксеня сказала ещё что-то, но Лика её не слушала. Она смотрела на приближающиеся заброшки. Никакого газона у сарайчика и в помине не было. Такие же, как и везде, заросли борщевика. Лика сглотнула. “Зря панамку не взяла, походу, меня солнцем шарахнуло”, – подумала она. Лика уже как-то раз видела такое, чего на самом деле не было. Но вспоминать об этом не хотелось.

Тем временем, “нива” свернула прямо в густой куст, Ксеня крутанула руль и последовала за Максом, Лика ахнула, но тут же заметила, что между высокими ветвистыми зарослями пролегают две колеи, уходящие прямо в поле и дальше, в лес на берегу озера. Это трудно было назвать "поворотом", но Лика могла поклясться, что не видела в кустах ни одной прогалины.

– И правда, хитрый поворот, – прокомментировала Ксеня.

– Ага, и его тут не было, – не удержалась Лика.

– Не говори ерунды.

Нексюша мирно шуршала шинами, будто Ксеня ехала по платному шоссе с новым асфальтом. На самой границе между полем и лесом был воткнут обычный синий указатель: "Чудиново 0,3". Дорога прошла вдоль опушки, свернула к озеру. Было не очень понятно, где заканчивались облака и начиналась неподвижная водная гладь. Небо отражалось в озере, а озеро, казалось, отражается в небе. Дорога снова вильнула: впереди показались крыши домиков.

– Свершилось, – закатила глаза Ксеня.

Глава 2. Чудиново.

После въезда в деревню дорога разделилась: ушла направо широкой грунтовкой и уперлась в гаражи, слева – превратилась в пустырь, засыпанный мелкими камушками.

Макс въехал на эту импровизированную площадь, развернулся, брызнув щебнем из-под колёс, выпрыгнул из “нивы”. Майя взбежала на крыльцо длинного одноэтажного дома и без стука вошла внутрь. Ксеня затормозила, опустила стекло. Макс наклонился к ней:

– Можешь оставить мне ключи, я отгоню твою тачку к дядь Мите, у нас там стоянка.

– Да я и сама могу, – Ксеня не пускала чужих за руль Нексюши.

– Не сомневаюсь. Но надо ли оно тебе? У тебя машина воняет жженым сцеплением, дядь Митя станет тебе мозги делать.

Ксеня зарделась: в салоне, действительно, пахло чем-то едким. Вздохнув, она вытащила ключ из замка зажигания и со скорбной торжественностью вручила его Максу. Из двери, за которой исчезла Майя, показались двое рыжих парней.

– О, здарова, – Макс по очереди пожал руки обоим, – это Саня и Серый, проводят вас к школе и помогут с барахлом.

Они были похожи и друг на друга, и на Макса. Джинсы точно закупали в одном магазине. Выцветшие, голубые, с завышенной талией.

– Вы тоже братья Макса? – спросила Лика и тут же пожалела, что открыла рот: парни перестали разглядывать Ксеню и переглянулись.

– Нет, с чего бы, – ответил Макс.

“Действительно, с чего бы? На свете так много рыжих людей”, – подумала Лика. Один из парней схватил Ликину скромную сумку, другой, вздохнув, примерился к Ксениному чемодану.

– Ну что, Саня, – ласково спросила Ксеня, склонив голову набок, – куда идти?

– Ээ, – Саня смутился, – по Мастеровой, в сторону Длинного Пояса.

– Чего? – удивилась Ксеня.

– Моста, – поправил Серый, он явно уже успел оценить вес Ксениного чемодана и выглядел недовольным, – Длинного моста.

– А “Мастеровая” – это улица? – не унималась Ксеня.

– По дороге поболтаете, – буркнул Серый и Лика в душе была с ним согласна. Он поманил рукой Саню и двинулся вперед по одной из дорожек.

– Погоди, у вас всего три улицы? – Ксеня капитально взялась за Саню. Серый недовольно поглядывал на них.

– Нет, конечно. С названиями – три. Я уже тебе сказал. Озерная, Мастеровая и Огородная. Озёрная – вдоль озера..

– А Огородная – вдоль огородов? – съехидничала Ксеня, но Саня не обратил внимания на ее подколки.

– Ага, – подтвердил он.

Лика посмотрела вперед: на треугольную крышу, возвышавшуюся над остальными, да на струйки дыма, белеющие в голубизне неба.

– Это трапезная, – Саня показал пальцем на длинный дом по правую сторону от дороги.

– Столовая? Для школьников? – спросила Ксеня.

– Почему, для всех, – ответил Саня.

Лика засмотрелась на деревенские домики. Они были почти одинаковыми – срубы из толстенных бревен с треугольными крышами, одноэтажные, по два окна на фасад. Резные наличники, казалось, были скроены из кружева. Покосившиеся заборчики выполняли скорее декоративную функцию. Дворы обильно заросли всякими ягодными кустарниками – малиной да смородиной. Откуда-то тянуло аппетитным ароматом копчения. А ещё – дымом. Через забор между смежными домиками перемахнул рыжий кот, то ли тот, которого девушки встретили около Вексиц, то ли просто очень похожий. В зубах у котяры была рыбья голова.

Дальше дорога раздваивалась как огромная рогатка. На самой развилке возвышался двухэтажный дом-сруб, с заднего двора которого и поднимался густой дым.

Справа, за узкой полосой молоденьких берёзок, оказалась спорт площадка и здание, которое могло быть только городской школой. Кирпичное, двухэтажное, с узкими высокими окнами. Два крыла, посередине – проходная. Ксеня недоуменно заозиралась. Ощущение диссонанса было настолько сильным, что Лика не сразу заметила невысокого худощавого мужчину с густыми черными волосами, скорее давно не стриженными, чем по-настоящему длинными. Он заложил руки за спину и вдумчиво объяснял что-то своим собеседникам: стройной девушке с толстой русой косой и очень миловидному смуглому парню. Лика мысленно обругала Ксеню: та не упомянула, что кроме них кураторами будут Лебедь и Стрешнев. Лика, в целом, не горела желанием встречаться с бывшими одноклассниками. Но этих двоих она ещё и недолюбливала: восторженная Кристина Лебедь бесила своим оптимизмом, а Андрей Стрешнев выводил Лику грубым и неуместным чувством юмора.

Ксеня заулыбалась. Черноволосый мужчина поправил очки, присмотрелся и тоже улыбнулся, раскинул руки, будто хотел обнять Ксеню. Лика отстала от процессии на несколько шагов. Виктор Николаевич Колесников вызывал у нее смешанные чувства. Когда-то, классе в девятом, в другой жизни, они с Ксеней думали, что влюблены в Колесникова, несмотря на его явную некрасивость и маленький рост. Недостаток брутальности Колесников с лёгкостью компенсировал неиссякаемой харизмой. Хотя, Лика была уверена: он не придает значения недостаткам внешности и не замечает собственного обаяния. Такие малозначительные вещи никогда не интересовали его. Глядя на Колесникова, Лика испытывала неприятную ностальгию по тем временам, когда каждая среда была особенной, ведь по средам Колесников вел кружок, а Лика с Ксеней рисовали сердечки на полях тетрадей по истории и гадали, правду ли рассказывает о поцелуях с Колесниковым Маша Сафронова из одиннадцатого "Б". Сейчас Лика знала: Маша врала. Но тогда Машины сказки оставались самой большой проблемой в Ликиной жизни, и ей было хорошо.

Ксенино увлечение Колесниковым переросло в страстную любовь к истории, а Ликино – потеряло значение, когда заболела мама.

Колесников раскланялся с Ксеней и подошёл к Лике, у нее начало гудеть в ушах, а щеки стали горячими.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – промямлила Лика, отводя взгляд.

– Лика! Я очень рад, что вы нашли возможность поучаствовать в моей маленькой авантюре!

– Да, – протянула Лика, и принялась водить носком балетки по щебню под ногами. Колесников рассматривал Лику слишком настороженно, в его взгляде читалось явное сочувствие. Лика была уверена, он знает всё: о её работе в кофейне, о том, что она снова не поступила в универ, о ссорах с отцом. Но Колесников был слишком тактичен, чтобы говорить о таких вещах.

– Надо же, кого я вижу! Ну, теперь все будет в порядке: без свежего кофе не останемся! Ой, а что у тебя с волосами? Матчу на них пролила? – раздался насмешливый голос.

Стрешнев, в отличие от Колесникова, деликатностью не страдал. Лику удивляло, как Колесников терпит Стрешнева. Да, мироздание не обделило его умом и любознательностью, но с эмпатией явно пожадничало.

– Прекрати, – одернула Стрешнева Ксеня и тут же получила дозу яда:

– Ксюх, а я думал, ты все ещё на шоссе, пытаешься отыскать жёлтый автобус.

Ксеня покраснела до самых ушей, но, вопреки обыкновению, не ответила колкостью. Колесников, казалось, ничего не заметил:

– Я бы хотел пригласить вас ко мне в комнату, чтобы обсудить все технические детали. У нас осталось совсем немного времени до вечернего квеста.

Ксеня и Лика переглянулись. Конечно, Колесников уже придумал для своих учеников занятие.

Изнутри здание школы выглядело так же опрятно, как и снаружи. Ремонт был новым, а стены, вопреки ожиданиям Лики, оказались яркими: зелёными, оранжевыми, фиолетовыми, с геометрическими орнаментами. На первом этаже находились кабинеты, в холле стоял кулер и стол для пинг-понга, висели разномастные стенгазеты и стенды с фотографиями. Лика задержала взгляд на одном: почти все дети на фотках были рыжими. На втором этаже располагались спальни. Наверху стоял изрядный гвалт. Ученики расселялись, разбирали чемоданы, бегали из одной комнаты в другую. Комната Колесникова была в самом конце длинного коридора.

– Тут что-то типа интерната? – спросил Стрешнев.

– Не совсем, – Колесников ловко увернулся от пробежавшей мимо девочки, – школьники остаются жить здесь во время учебного года, потому что родители не имеют возможности их возить. Некоторых, разумеется, забирают по домам каждый день, других – нет. Здесь учатся дети из разных сел. В классах довольно мало человек. И с учителями тут трудно. Но хотя бы здание есть, это уже немало. Его построили относительно недавно – один неравнодушный человек выделил средства.

– Но все держится на вашем друге, так? – вступила в разговор Ксеня. Колесников усмехнулся.

– Я бы скорее назвал его наставником. Он был моим преподавателем в университете. Местные зовут его просто “Профессором”, это так забавно! Вы поймете, зачем я привез сюда своих кружковцев, если посетите хотя бы одну его лекцию.

В комнате Колесникова царил бардак. Похоже, Колесников в спешке выгрузил из сумок лишь часть вещей: листы ватмана, стопки тетрадей, книги, упаковки цветного картона, горы фломастеров и цветных карандашей, ракетки и мячики для пинг-понга, футбольные и волейбольные мячи, скакалки, мотки веревки, даже кегли. На узкой кровати, застеленной пёстрым пледом, гордо возлежал принтер. Колесников явно собирался устроить своим ученикам не скучный досуг. И до Лики внезапно дошло, что она тоже должна будет принимать во всём этом активное участие.

Колесников извлёк из чемодана электрический чайник и коробку с чайными пакетиками, банку кофе, пачку соленых крендельков, баранки и печенье, одноразовые стаканчики из плотного картона.

Когда все наконец получили по стакану горячего чая и худо-бедно расселись, Стрешнев кинул в Ксеню баранкой со словами: "тебе надо поесть, а то ветер поднимается, сдует ещё", Ксеня покорно захрустела сушкой, а Лика подавила справедливое желание швырнуть в Стрешнева маленькой гантелей, на которую только что чуть не села.