Закрой глаза и смотри

Глава 1

Ден

– Правило первое, – загибаю палец, – никаких дурацких шуток про мою слепоту. Второе: никакой вонючей жалости, – загибаю второй и сразу ещё один: – Третье: никаких фоток с моим участием. И четвёртое с пятым, – сжимаю пальцы в кулак. – Мы не обсуждаем мою сестру и её нового парня. И о футболе я говорить не хочу. Вопросы есть?

– Нет, – недружным хором со смешками.

– Окей, располагайтесь.

Сам разваливаюсь на больничной кровати. Шаги перемещаются по палате.

– Перекличку, кстати, давайте, – хмыкаю я.

Откуда мне знать, кто ко мне припёрся? Лаконичное «друзья» от медсестры дало слишком мало информации. Не вижу нихрена.

– Рамиль, Санёк, Игнат, Ник… – слышится голос Рамиля справа.

Тяну руку в его сторону. Пожимает. Все остальные тоже, видимо, подтягиваются ближе. Наощупь жму руки друзьям.

– Как ты, брат? – спрашивает Рамиль с участием.

– Когда выйду отсюда – будет лучше… Сань?

– Мм?

– Ты привёз?

– Конечно.

В мои руки вкладывают холодный пластик. Ощупываю телефон.

– Подожди, надо симку твою поставить, – спохватывается Сашка.

Кажется, они меняются с Рамилем местами. Новый аппарат ненадолго у меня забирают, потом возвращают.

– Попробуй.

– А как? – теряюсь я.

– Ну скажи, чего ты хочешь. Позвонить, написать, – подсказывает Игнат.

Тон его уже близок к жалостливому, что чертовски меня бесит.

Да, я жалок сейчас. Капитан футбольной команды знаменитый Денис Гольдман теперь слепой и никому не нужный.

– Так чего ты хочешь? – переспрашивают парни.

– А девочку можно? – усмехаюсь.

Друзья одобрительно хохочут.

– У вас тут такой цветник, – с ленцой в тоне заявляет Рамиль. – Я бы и сам не прочь тут полежать.

– Располагайся, друг, – продолжаю цепляться за шутливый тон. – И что там про цветник, кстати? Расскажи хоть, кто меня окружает.

Парни наперебой начинают угорать.

– Сиделку твою видели. Ничего такая, знойная.

А ничего, что ей под сорок?

– Медсестричка блондиночка…

– И ещё брюнеточка из приёмного покоя…

– Ну моя страсть – рыженькие, – добавляет Рам. – Один такой экземпляр видел в коридоре. Она, правда, убежала, я явно не в её вкусе.

По палате вновь прокатывается ржач.

Всё это, конечно, очень весело… Но кому я, такой «красивый», сейчас нужен?.. Обращаюсь к своему новому гаджету:

– Открыть ВК.

– Начинаю скачивание приложения, – отзывается механический женский голос. – Приложение установлено… Синхронизирую с гугл-аккаунтом… Выполнен вход.

Чё, реально?

Поворачиваю экран от себя.

– Что там, парни?

– Твоя страница ВК.

– Так… Хочу написать Эрике Гольдман. Эмм… Привет. Я в норме.

– Смотри-ка, пишет! – усмехается Сашка. – Вот до чего техника дошла.

– Так, а ещё что может? – быстро втягиваюсь в возню с новой игрушкой.

Открыть браузер.

Выбрать фильм. Хотя бы просто послушать – и то разнообразие.

Музыка.

Новости.

И позвонить могу, кому угодно. Достаточно лишь произнести имя абонента.

Теперь реально как-то скрасить свои будни пребывания здесь. Завтра меня переведут из этой палаты в отдельные апартаменты в соседнем корпусе. Там что-то типа гостиницы для проходящих реабилитацию. Мне заново придётся привыкать к пространству. А если верить рекламе этого телефона, то он может описывать всё, на что наводишь его камеру.

Проверяю этот функционал, ведя телефоном перед собой.

– Марля, – выдаёт голос робота.

– Какая, блин, марля?

– Мумия, – снова говорит голос.

Что за прикол?

У пацанов истерика. Отсмеявшись, Рамиль с трудом выдавливает:

– Ты себя снимаешь, Ден. Прости, но в этой повязке ты, и правда, как мумия.

Отлично, вашу мать! Вот вам и жалость.

Мазанув пальцем по экрану, навожу камеру на друзей.

– Темноволосый молодой человек крепкого телосложения, – рапортует робот.

– Глаза карие. Денег на счетах – тьма, – продолжает Рам. – Это ведь моё резюме сейчас было, да?

Всё, достали.

– Так, давайте уже вернёмся к теме тёлочек, – явно заскучал Ник. – Пошли рыженькую искать. Она правда зачётная.

– Не-не, рыженькая моя, – отвечает Рам.

А Санёк на полном серьёзе выдаёт:

– Так давай мы тёлочку сюда вызовем, а? С персоналом договоримся, ночью её к тебе пропустят.

– Да подожди ты! Пусть его хоть из палаты переведут, – спорит с ним Игнат. – Какой персонал проститутку в больницу пустит?

Всё, они меня утомили.

Не надо мне никого. Так я буду чувствовать себя ещё более ущербным.

На моё спасение является сиделка и сообщает, что время посещения окончено. А мне пора в процедурку.

Друзья помогают выйти из палаты, прощаемся в коридоре. Рам отправляет остальных ждать его на улице, придержав меня. Короче, тема только для нас двоих.

– Какие планы, брат? На будущее.

– Мы договорились не упоминать футбол, – пытаюсь отбрыкаться.

– Договорились. И всё же. Отец же предложил тебе остаться в команде?

– Предложил. И я пока на стадии размышления. Это всё, что могу сказать сейчас.

– Окей. Знаю, ты примешь верное решение. До встречи, брат, – хлопает по моему плечу Рамиль и уходит, пожав руку на прощание.

Прижимаюсь спиной к холодной стене коридора, слепо кручу головой влево и вправо.

А сиделка где моя?

Веду рукой, ощупывая пространство. Никого… Даже из персонала никто мимо не проходит. Шаги слышны где-то вдалеке.

– Эй!

Ответа нет.

Короче, мне просто надо вернуться в палату. И она, походу, прямо передо мной.

Делаю уверенный шаг вперёд и… Бах! В кого-то врезаюсь. Ну или кто-то в меня.

Отлетаем друг от друга. Ударяюсь головой о стену.

Мне нельзя, блин, биться головой! Мне сетчатку на одном глазу заменили, она и так может не прижиться!

– Это кто такой танк, я не пойму? – накаляюсь.

– Простите… – мягкий робкий голосок. – Я Вас не видела…

Аа, тоже незрячая?

Тогда без проблем, прощаю!

Глава 2

Яна

От Марго одно за другим летят сообщения.

«Яна Star».

«Яна Presle».

«Яна Смит».

«Оо, а может, как у вашего завотделением? Маршал. Яна Маршал. Крутая фамилия».

«Хотя нет, звучит так, будто ты в военном хоре поёшь».

«Яна Джоли».

«Яна Джексон».

«Яна Золото. Как цвет твоих волос – золотой. Или Яна Медь. Оо, круто!»

Меня уже смех душит. Записываю голосовое сообщение для подруги:

– Всё… Всё, остановись! Мне нравится моя фамилия. И вообще, я здесь пытаюсь учиться.

«Новгородская, ты с такой фамилией на этапе отбора вылетишь».

Ну спасибо…

«Ваша фамилия, конечно, звучная, но подходит лишь для названия клиники. Она тяжёлая, как звук барабана. А ты у нас певчая синичка. Или соловей. Оо… Может, Яна Соловей?»

Никаких Соловьёв, это уж точно.

Золото, Медь… Чушь какая-то. Не буду я брать себе псевдоним.

«Ладно, учись. Потом созвонимся».

Марго наконец от меня отстаёт, но тут же приходит сообщение от мамы.

«Янчик, помощь твоя нужна».

Вздохнув, захлопываю крышку ноутбука. Иду в комнату брата, но его, конечно, нет.

Вот кто должен стать медиком. Ромка. В свои семь лет он уже готов препарировать лягушек и разглядывать их внутренности под микроскопом. А я в обморок почти падаю, читая лекции, которые дал мне отец. В университете мне ещё далеко до курса хирургии, но отец настаивает, что я должна уже сейчас расширять границы своих знаний. А я за эти границы ну совсем не хочу заходить.

Могу быть сиделкой, как мама. Волонтёром. Заниматься обучением собак-поводырей… Не знаю. Наверняка для меня найдётся какое-нибудь подходящее занятие в нашей офтальмологической клинике имени В.А. Новгородского.

Покинув семейные апартаменты, шагаю к зданию больницы. Наша семья живёт скромно, свой дом мы давно продали и обитаем теперь здесь. Мама с папой всецело посвятили себя своим незрячим пациентам. Ромка в школу ещё не ходит. А я учусь на заочном, чаще всего дистанционно. А ещё готовлюсь к вокальному конкурсу втайне от родителей. Отец наверняка меня не отпустит…

Моя школьная подружка Марго сейчас вовсю наслаждается студенческой жизнью. А я обитаю тут, в стенах клиники, и обязана помогать.

Маму нахожу в приёмном покое. Она общается с родственниками тяжёлой пациентки. Стою в сторонке, не мешаю. С самого утра у нас тут нервно.

– Яна, – подзывает меня мама. – Пожалуйста, найди Рому, он мешает отцу. И загляни в седьмую палату. Там Гольдману нужно в процедурку, а у него посетители.

Возмущённо раздуваю ноздри. Брата я найду, само собой. Могу даже на поводок посадить, чтобы не убегал. А вот к мажору Гольдману не пойду. Видела я его посетителей, час назад сталкивались тут, в приёмном. Один пытался меня приобнять, а второй ущипнул за бедро.

– Ян, ну сходи, а? Тамара Борисовна зашивается. А Эвелину временно отстранили.

Отстранили, потому что клеилась к пациенту. Да, я уже знаю.

Мама выглядит очень уставшей. Да и у отца с утра уже было две операции.

– Ладно… Схожу.

– Спасибо, моя девочка, – чмокает меня в лоб и вновь переключается на родственников пациентки.

Я обшариваю все уголки приёмного покоя.

– Ромку ищешь? – улыбается мне Алёна Юрьевна – старшая медсестра.

– Ну конечно, его, – вздыхаю.

– Примерно час назад просвистел мимо меня на второй этаж.

Ясно…

Иду искать брата на втором. Пару раз прохожу мимо палаты Гольдмана, так и не решаясь заглянуть. Из палаты прям разит сосредоточением тестостерона. Страшно туда заходить. Я – девушка совсем неопытная по части противоположного пола.

Поднимаюсь на третий, ищу Ромку возле хирургии и реанимации. Выясняется, что тут он тоже был, но уже давно убежал.

Да где же ты, маленький демонюга?

Вновь спускаюсь на второй и подхожу к седьмой палате. Всё же нужно выполнить хоть одно поручение мамы. Приоткрыв немного дверь, слышу, как кто-то говорит:

– Так давай мы тёлочку сюда вызовем, а? С персоналом договоримся, ночью её к тебе пропустят.

– Да подожди ты! Пусть его хоть из палаты переведут. Какой персонал проститутку в больницу пустит?

Уши мои сворачиваются в трубочку. Тихо закрыв дверь, начинаю пятиться от неё.

Что я только что услышала?

– Сказала?

Вздрагиваю. Обернувшись, смотрю на маму с мольбой и безмолвной просьбой не заставлять меня заходить туда.

– Ну что ж ты у меня такая робкая, Яньчик?..

Дотрагивается до моей косы. А я просто пожимаю плечами.

Вообще-то, я не робкая. Могу выйти на сцену и спеть для большой публики. А вот в палату к парням-футболистам войти почему-то не могу. У всех свои заморочки, верно?

– Ладно, я сама. Но мне всё равно нужна будет помощь с Гольдманом, когда его переведут из палаты в апартаменты.

Она открывает дверь и мягким, но строгим голосом просит посетителей на выход. И добавляет, что Дениса ждут в процедурном кабинете.

Парни вываливаются толпой в коридор. Заметив меня, скабрезненько ухмыляются. Правда, при маме не подходят и не задираются.

Пока Денис беседует с брюнетом, который недавно щипнул меня за бедро, мама открывает восьмую палату и сообщает другим пациентам о процедурах. Потом идёт дальше по коридору…

И вот со всем этим я должна помогать. Сиделок в клинике катастрофически не хватает.

Друг Гольдмана подмигивает мне и уходит. А я стою рядом с Денисом и не знаю, как сказать ему, что должна отвести его в процедурный кабинет.

Мама уже ушла. В коридоре становится так тихо…

Парень прижимается спиной к стене, растерянно вертит головой.

Он в таком положении, а думает о сексе и проститутках… Фу!..

Мой взгляд привлекает открывающаяся дверца шкафа в палате Гольдмана. Из-за двери выглядывает Ромка и шкодливо улыбается мне. Маленький демонёнок всё это время сидел в этой палате? Представляю, чего он там наслушался от этих футболистов… Господи…

– Иди сюда! – приказываю ему, беззвучно шевеля губами.

– Неа.

– Быстро!

Ромка вылетает из палаты и пытается прошмыгнуть мимо меня. Дёргаюсь в его сторону и… бах! Врезаюсь в Гольдмана, который решил как раз в этот момент зайти в свою палату.

Дениса отбрасывает к стене. Моё плечо прошивает вспышкой боли.

– Это кто такой танк, я не пойму? – цедит Гольдман, не разжимая зубов.

Желваки на его скулах дёргаются, массивная челюсть напряжена.

– Простите… – виновато мямлю я. – Я Вас не видела…

– Аа… Слепая. Понятно, – его голос звучит неожиданно мягко. – Ладно, бывает.

Но… Я не слепая. Однако не успеваю ему об этом сказать. К нам подходит моя мама.

– Пойдёмте, Денис Альбертович.

Она уводит Гольдмана дальше по коридору. А тот всю дорогу оборачивается, будто бы пытаясь меня разглядеть.

Надо было сказать ему, что я зрячая…

Глава 3

Ден

Сиделка ведёт меня по коридору, придерживая за локоть. Она всё делает уверенно, а вот я – нет. Привыкнуть к отсутствию зрения просто невозможно. Я чувствую себя как… как существо. Живое, дышащее, с бьющимся сердцем, но бесполезное существо.

Перед операцией психолог предупреждал меня о возможной депрессии. Походу, вот – накрыло.

Сначала мне помогала сестра, но я отпустил её три дня назад, и теперь за мной присматривает сиделка. И самый сюр наших отношений случится сегодня, когда мне придётся принимать душ при ней. Глаза мне мочить нельзя, а один я просто не справлюсь. А помыться очень надо.

– Осторожно…

Стопа немного подворачивается, и меня кренит вправо.

– Осторожно, Денис Альбертович. Я Вас держу, – заботливо говорит сиделка.

Как там её? Наташа. Наталья Викторовна.

– Можно без отчества, ок? Просто Денис.

– Как скажете. Тут порог… Повыше ногу… Вот так… Отлично.

Мля… Терпеть эту ущербность – ну просто выше моих сил!

– Садитесь, Денис, – сиделка надавливает мне на плечи, помогая опуститься вроде бы на кушетку. – Пару минут подождите, и Вами займутся.

– Не вопрос, – ложусь на стену спиной, скрещиваю руки на груди. – А мне не полагается трость? Или собака-поводырь? Не?

– Вам не нравится моё сопровождение?

– Мне бы хотелось погулять одному. На улице. Как там сегодня, кстати? – машинально дёргаю головой, интуитивно ища окно.

Темнота перед глазами раздражает до зубного скрежета.

– Погода отличная. Прогулку могу Вам устроить после тихого часа. Если пожелаете – с тростью.

– Желаю.

Да! Пожалуйста! Дайте мне сделать хоть что-то в одиночку! По жизни я полагался на своих пацанов по команде. А на эту чужую мне женщину полагаться крайне сложно.

– Вы могли бы проводить время с остальными пациентами, – продолжает вещать сиделка. – В жилом корпусе есть комната для отдыха и развлечений. Вечерами там можно посмотреть фильмы, почитать книги, да и просто поболтать.

– Почитать, посмотреть… Стёб засчитан, – мрачно изрекаю я.

Наталья Викторовна мягко смеётся.

– Простите, Денис. Я не так выразилась. Можно послушать аудиокниги и фильмы. У нас много пациентов, которые уже готовятся к выписке. Их зрение почти восстановилось, и понемногу они вновь привыкают к просмотру фильмов и чтению книг. Для Вас было бы полезно общение с пациентами, прошедшими длительную реабилитацию. Ведь они уже прошли через то, что предстоит пройти Вам.

– Это как у анонимных алкоголиков? – безрадостно спрашиваю я. – Здравствуйте, меня зовут Денис, и я нихера не вижу! А в ответ прозвучит: «Здравствуй, Денис!» и бурные аплодисменты. Так, что ли?

Моей сиделке снова становится весело. Правда, смех у неё такой… вполне искренний и неподъ*бистый.

– Ну почти, – отвечает она. – В любом случае, это намного веселее, чем прогулка в одиночестве.

– А я хочу погулять! – настойчиво и с вызовом.

– Сделаем.

Ну и чудненько.

Что она там говорила? Много зрячих? И незрячих тоже? Как та девушка, с которой мы столкнулись.

– А та слепая… – вылетает у меня. – В коридоре которая была. Молодая девушка. Кто она?

– Слепая?.. – задумчиво протягивает Наталья Викторовна. – Должно быть, ты о Маше?

– Наверное, – пожимаю плечами.

– Хочешь с ней пообщаться? Она тоже выйдет на прогулку вечером. Я вас познакомлю.

– Идёт.

Наконец является врач, меня пересаживают в удобное кресло, наклоняют спинку, и вот я почти лежу. Разматывают «мумию», снимая повязку с моего лица. Чернота перед глазами сменяется депрессивной серостью.

– Осторожно открой глаза, Денис, – говорит мужской голос.

Открываю. К серости прибавляется немного расплывчатых цветных пятен, но я нихрена (нихрена!) не вижу. Ни лиц людей, которые сейчас, должно быть, склонились надо мной. Ни солнечного света из окна. Ни даже того, какого цвета долбаные стены в этом кабинете.

Сейчас мне не хватает даже такой паршивой мелочи, как цвет стен и мебели.

АААА! Ущербный!

Один глаз чем-то закапывают, второй протирают. А потом моя голова снова превращается в «мумию»…

В своём нынешнем положении я виноват сам. Часто получал по башке и не заморачивался своим здоровьем. Последняя драка забрала зрение. На одном глазу заменили сетчатку, на втором хирургическим путём удалили последствия старого кровоизлияния. Я, вообще-то, не шарю в этой теме и не особо разобрался, когда врач грузанул терминами. Просто понял, что видеть я смогу. Одним глазом – даже очень хорошо, но не сразу. А вот второй под большим вопросом.

Смогу ли я играть в футбол, тоже непонятно. А это всё, что я умею делать. Всё, в чём я действительно хорош.

На обратном пути в палату Наталья Викторовна отвлекается на звонок телефона, и я невольно слушаю её разговор с кем-то.

– Дочка, ты Рому нашла? … А, у папы опять? Ладно, я сама его заберу… Зайди, пожалуйста, в двенадцатую к Уилсону… Спасибо тебе, моя милая.

– Уилсону? – хмыкаю я, когда сиделка, судя по всему, заканчивает разговор. – Неужели иностранец?

– Да. Кит Уилсон живёт в России уже пять лет. Приехал вместе с русской матерью. Мальчик после аварии, но уже идёт на поправку.

– Ясно… И сколько ему лет?

– Девятнадцать.

Так мы ровесники? Если выползу из депрессняка, найду этого Кита и пообщаюсь.

Заходим в палату. Здесь я ориентируюсь уже без помощи сиделки. Два шага до кровати. Шаг влево – тумбочка, три шага вправо – дверь ванной. Ещё пять шагов вперёд – окно. Справа – шкаф.

А вот к новым апартаментам придётся привыкать.

– Через полчаса обед, – говорит Наталья Викторовна. – Вам что-то сейчас нужно, Денис?

– Нет. Можете идти.

– Хорошо, вернусь через полчаса. Не забывайте про кнопку вызова персонала. Помните, где она?

– Помню…

Где-то там, над тумбочкой. Она мне без надобности просто.

Сажусь на кровать, нашариваю на подушке новый гаджет. Жму на боковую кнопку.

Лишь бы сослепу не позвонить куда-нибудь в Караганду.

– Открыть ВК. Новые сообщения есть?

– У вас сто двадцать пять новых сообщений.

Мля… Там же ещё от фанов тьма всего.

– Прочитай сообщения от Эрики Гольдман.

– Денис, ты что, уже видишь. Как ты мне написал, – механический голос читает без вопросительных знаков.

– Написать ответ Эрике Гольдман. «У меня новый гаджет. Вот, развлекаюсь». От кого ещё сообщения?

Робот монотонно зачитывает все. Голова моя идёт кругом.

– Всё, стоп! Открыть плеер, включить альбом «Тренька».

Положив телефон на грудь, осторожно опускаю голову на подушку и растворяюсь в колбасящих треках для занятий спортом. Мыслями уплываю далеко отсюда и наматываю круги по полю. И мне почти хорошо. Почти…

Полчаса проходят чертовски быстро. Медсестра, от которой вечно несёт луком, ведёт меня в столовку. Моя сиделка подойдёт чуть позже и поможет поесть. Но я пытаюсь есть самостоятельно, потому что это уже слишком, вашу мать!

В палате мне есть не дают, настаивая на социализации. Мол, депрессия может усилиться, если я не буду ходить, разговаривать и есть вместе со всеми. Это больница, а не курорт.

Правда, операция стоила столько же, как неделя на Сейшелах.

Медсестра Тамара усаживает меня за стол. Через пару минут приносят поднос с едой, а мне в руку вкладывают ложку. И тут же кто-то опускается на соседний стул.

– Наталья? – слепо смотрю направо.

– No…

Глава 4

Яна

– Золотко, твой Гольдман уже за столом, – на бегу бросает мне Тамара Борисовна.

С досадой морщусь.

Не мой он. Не мой… Вот именно с ним я не хочу возиться, да простит меня мама. Я его даже боюсь немного, этого футболиста.

Боишься незрячего, Ян? Это же смешно…

А вот нисколечко.

Энергетика у него прям взрывная, очень мужская и очень разрушительная.

– Осторожно, порог, – на автомате бросаю Киту.

Тот хмыкает, посылая мне игривый взгляд.

– Прости, я всё никак не привыкну, – смущаюсь я.

– Что я теперь не беспомощный? – тщательно выговаривает слова американский парень.

– Да, именно к этому.

Но на самом деле я никак не привыкну, что он смотрит на меня. Постоянно и с явным интересом. Никак не привыкну к цвету его глаз. Радужки почти чёрные, как уголь. И контраст с яркими белками даёт странный эффект – его глаза будто бы светятся.

– Окей, окей, я закрою глаза, а ты дашь мне руку, – расплывается в обворожительной улыбке.

– Хорошая попытка, но нет, – вежливо улыбаюсь в ответ. – Зрение в твоём случае – это дар. Пользуйся им, пожалуйста.

– Окей.

Но Кит всё равно пытается коснуться моей руки. Засовываю обе в карманы халата, который я обязана надевать, раз уж косвенно являюсь частью персонала.

Как только входим в столовую, сразу вижу Гольдмана. Перед ним стоит поднос с тарелкой супа и парой кусочков хлеба. В руке Денис держит ложку. Вид у парня немного растерянный. Он медленно поворачивает голову из стороны в сторону и, кажется, прислушивается.

– Это наш новенький? – замечает его Кит. – A real star? (настоящая звезда)

– Ага, звезда, – киваю я.

В отделении уже вовсю болтают о Гольдмане и о том, что его команда проиграла чемпионат, сдувшись на финальном матче.

Я вообще не разбираюсь в футболе… Но, наверное, это очень грустно, когда проигрываешь в самом конце пути.

Кит идёт к раздаче. Тамара Борисовна заводит в столовую Толика. Этому пареньку около шестнадцати. Сегодня ему сделали лазерную коррекцию, и нужно немного времени для восстановления зрения.

Ну, собственно, вот и вся молодёжь нашего центра. Кит, Денис, Толик… Есть ещё Маша, но там особый случай.

Большая часть наших пациентов – пожилые мужчины и женщины. Замена хрусталика, лечение катаракты… В плане оборудования и специалистов мы не отстаём даже от московских клиник. Но у нас небольшая лечебница, мало мест для пациентов. И персонала тоже в разы меньше.

– Яночка, присмотришь и за ним тоже? – просит Тамара Борисовна, отдавая Толика на моё попечение. – Твоя мама скоро подойдёт.

– Да, без проблем.

Помогаю парню сесть за стол.

Кит возвращается со своей порцией обеда и садится рядом с Денисом. Удивительно, но у них почти сразу завязывается диалог. На английском. Болтают они вроде о футболе, если я правильно понимаю их беглую речь.

– Подожди минуту, я принесу тебе поесть, – говорю Толику и направляюсь за его порцией.

Кит дёргает меня за край халата, когда прохожу мимо него, и шкодливо улыбается. Я смущённо вырываюсь.

Когда возвращаюсь к Толику, парни всё ещё оживлённо болтают.

– No, no, давай по-русски, бро! – смеясь, останавливает Уилсон Гольдмана.

Похоже, тот отлично знает английский.

– Ну и какой ты американец после этого? – смеётся Денис.

– На нас уже смотрят косо…

Кит бросает взгляд на меня. Я отворачиваюсь и сосредоточиваюсь на Толике. Одна ложка, ещё одна… Парень морщится.

– Что за дрянь?

– Что, прости? – переспрашиваю в недоумении.

– Помои, а не суп. Не буду! – отпихивает тарелку.

На обед сегодня рыбные щи. Очень наваристые, пахнут так, что слюной захлебнуться можно.

– Давай, ты всё-таки поешь, – настойчиво подношу ещё одну ложку к плотно сжатым губам парня.

– Убери, – дёргает головой. – Сказал же: не буду.

Так… Прикрываю на секунду веки, чтобы поймать дзен.

Толик – парень капризный, но надо потерпеть его. Всего несколько дней – и всё.

– Могу принести второе.

– А что там?

– Картофельное пюре и гуляш.

Его верхняя губа брезгливо вздрагивает.

Да что ж ты ешь-то?

– Ещё есть компот и печенье, – продолжаю, уже плохо скрывая раздражение.

– Давай картошку без гуляша, – нехотя сдаётся Толик.

– Минуту…