Южный ветер который уж день нёс тепло
На Ветлужскую землю. А вниз по реке,
Где, в Ветлугу впадая, струится Шарья,
Родниками питавшая воды свои,
На речном берегу, у песчаной косы,
Стройный парень сидел восемнадцати лет.
Три аршина с локтём заключал его рост;
Грудь свою он вздувал, как меха кузнеца;
Кудри русые падали мягкой волной
На широкие плечи, на брови его;
Голубые глаза заключали в себе
Небо русских широт, реки русской земли.
Это Фёдор Шарьинец, рыбалить пришёл
На Ветлугу-реку, где любил он бывать.
Если б в Муроме бравый былой богатырь
Не сидел тридцать лет и три года своих
Из-за немощи сиднем на теплой печи,
То уж верно бы был в восемнадцать годов
Как и Фёдор Шарьинец по силе своей,
Сын Ивана Вершины, которого все
Уважали за силу и смелость его.
Как-то раз тот Вершина Иван налетел
На татарский отряд у Шарьи берегов.
Словно ветром их смёл, всех в реке утопил.
Мирно землю пахал он на поле своём,
Как татары пришли; видят: конь у него
Вороной, будто ночь, со звездою во лбу,
А глаза у него, будто чёрный агат,
Грива бархатом чёрным течёт до земли,
Ноги крепче дубов, грудь как крепость сильна.
Захотели для хана коня отобрать.
Но Вершина Иван им сказал: «То не конь,
Это друг мой. А друга могу ли отдать?»
Предлагали и выкуп. Сердился Иван:
«Как вы, нехристи, можете так говорить?!
Кто ж друзей продаёт? Не видать вам коня!»
Тут хотели уж силой коня отобрать.
Вот тогда-то Вершина Иван не стерпел,
Налетел на татар и один всех побил.
Долго случай тот помнили в местных краях.
А однажды приехал боярин Сабур,
Тот, что родом от Чета, с земли Костромской.
Чет в Орде Золотой начал службу свою
Как татарский мурза, но оттуда бежал,
И, приняв православие, был он крещён
Как Захария. И в Костроме основал
Он Ипатьевский, дивной красы монастырь.
От него род Сабура и род Годунов.
На Ветлужскую землю боярин Сабур
Князем Тёмным был послан, чтоб беглый народ
