Так же, как и меня. Отыщи их, мой сын.
– Отче! Мне в Соколово, в деревне своей
После смерти отца жить тоскливо совсем.
Ну а матушка раньше его умерла.
Я – один был у них. Что теперь мне терять?
Финист – милый мой друг, он мне как старший брат;
Он один мне остался. Родней – никого.
С лёгким сердцем оставлю деревню и дом,
И пойду послужить православной Руси.
Только нет у меня ни коня, ни меча…
– Ты о том не заботься. Вон лодка моя,
«Самарянка». Возьми. Ветер нужный теперь.
Он поднимет твой парус и скоро домчит
По течению вверх. Дальше – Бог поведёт.
Сокол в помощь тебе, да отвага твоя.
Ну а меч… Я когда-то в деревне одной,
В Кораблихе, что выше, за Шанзой лежит,
Повстречался со старым марийцем одним.
Дед Ексей его звали. А дочку его
(Жил он с дочкой вдвоём), – звали Устей её.
Был я болен тогда. Он меня приютил.
Две недели тогда у него я гостил.
К нашей вере склонил их. Он мне рассказал,
Про отважного предка, который служил
Ещё князю Олегу, что Вещим зовут.
И от этого предка хранится в роду
Меч Олегов. Возможно, ты встретишься с ним.
Если благословение будет на то,
Меч тебе он отдаст. А не будет – тогда
Ты уж сам позаботься… Ну, с Богом! Прощай! –
В пояс Фёдору тут поклонился монах,
И крестом троекратно его осенил.
Поклонился и Фёдор до самой земли.
И монахи тогда к малой лодке пошли,
Где товарищ их ждал. А затем по волнам,
По течению вниз, не подняв парус свой,
Покатили они по Ветлуге-реке,
Этой дивной дороге, что катит сама.
4. Нападение на Бакмата
Тихо волны шептались Ветлуги-реки.
А Бакмат между тем всё коня торопил.
Уже сумерки вечер кругом разостлал.
По дороге Бакмат снова пленниц нагнал.
Лишь заметив его, разбежались они,
За татарина вновь поначалу приняв.
Он же им закричал: – Не пугайтесь меня!
Я ваш друг! Я Бакмат! – А когда их собрал,
Рассказал по пути, как погиб Тихомир,
Как погиб его брат и из пленниц одна,
Что вернулась назад. А потом он сказал:
