Нам сказали, что много здесь конных прошло;
Были там и повозок следы, а ещё
Были пешие с ними. Я думаю, то
Наших женщин следы. Так что лучше скажи,
Вижу я, что ты знаешь, да только молчишь. –
А меж тем подходили ещё мужики
Из соседних домов; бабы тоже пришли
Посмотреть, кто приехал в их угол лесной.
Только старый мариец твердил всё своё:
– Ничего мы не знаем. Мы мирно живём.
Воевать не хотим. Вы идите себе… –
Понял тут Тихомир, что не скажут добром,
Не укажут дорогу, куда им идти.
Закипела в нём злость. Он схватился рукой
За меча рукоять. – Говори, а ни то…
– Погоди, богатырь! – вдруг он слышит в толпе.
Тихомир посмотрел, кто там голос подал.
Видит, вышел мариец; на левой щеке
У него сильный шрам, красный, в виде креста.
– Погоди, не свирепствуй, – мариец сказал. –
Я уж знаю, каков ты в кулачном бою;
Можешь толпы людские косить, как траву.
Здесь тебе равных нет. Только ты среди нас
И врагов не ищи. Я тебе помогу,
Потому что тогда ты меня отпустил… –
И по шраму марийца узнал Тихомир:
– Вижу, старый знакомый! Ты что, здесь живешь?
И чего ты весь бледный? Никак, заболел?
– Всё тебе расскажу. А пока что коня
Вниз по Нюрюгу, ты, по теченью веди.
Я же вас догоню, только в путь соберусь.
Не замедлю. – Потом он марийцам сказал:
– Это друг мой, я жизнью обязан ему. –
А кузнец Тихомир снова сел на коня,
Да к реке повернул. Так двух братьев опять
Конь усталый понёс по тропе над рекой.
15. Опасная погоня
Не проехали братья ещё и с версту,
Как нагнал их на резвом татарском коне
Бывший воин Бакмат. Конь под ним словно бес:
Чёрным глазом поводит да гривой трясёт;
Отбивает чечётку по твёрдой земле,
Так копытом и бьёт, так и хочет лететь,
Он не может стоять, не желает шагать,
Хочет только нестись, словно ветер в степи.
– Ай да конь у тебя! – Похвалил Тихомир.
– Конь и, правда, хорош. Много лет меня ждал.
Застоялся. Мы были во многих боях.
Но, теперь я не воин. Поклялся себе,
Что я больше не буду ни с кем воевать.
