Леонид Васильевич Смирнов – секретный государственный деятель, обеспечивший оборонное могущество страны
Станислав Аверков
Леонид Васильевич Смирнов – секретный государственный деятель, обеспечивший оборонное могущество страны
ФОТО:
ДВАЖДЫ ГЕРОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ТРУДА
ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОЙ КОМИССИИ ПРИ СОВМИНЕ СССР
ФОТО: СТАРТ ОРБИТАЛЬНОЙ РАКЕТЫ Р-36орб (8К69), БАЙКОНУР
ФОТО: Г.С. ТИТОВ И ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КОМИССИИ ПО КОСМИЧЕСКИМ ПОЛЁТАМ Л.В. СМИРНОВ ПЕРЕД СТАРТОМ. 6 АВГУСТА 1961 ГОДА
Об авторе. Предисловие
Выпускник Новочеркасского Индустриального института имени Серго Орджоникидзе (позже переименованного в Политехнический) Леонид Васильевич Смирнов – Дважды Герой Социалистического Труда – был самым засекреченным государственным деятелем в СССР. Он был заместителем председателя Совета Министров СССР, председателем Государственной Военно-промышленной комиссии Советского Союза. Его кабинет находился в Московском Кремле. Ему подчинялись все советские министерства, имевшие отношения к созданию советского вооружения. Американское ЦРУ платило сумасшедшие деньги, чтобы проникнуть в его кремлёвский кабинет.
Читателям предлагается одна из первых, изданных в России, книг, раскрывающая рассекреченную ракетостроительную и космическую деятельность Л.В. Смирнова. Леонид Васильевич был председателем Государственной комиссии по запускам космонавтов. Он не только инициировал и контролировал создание в СССР межконтинентальных, стратегических баллистических ракет, чтобы СССР догнал в этом виде ракетного вооружения США. Л.В. Смирнов работал на опережение США, сделав всё возможное для создания в СССР космического «истребителя спутников – ИС». Этот проект опередил США на тридцать лет, явившись прототипом реальных «Звёздных войн». Американцы пришли к этому только в 2009 году, уничтожив в космосе своим спутником «Иридиум-33» российский спутник «Космос-2251».
Было и ещё одно из многих достижение Л.В. Смирнова. Под его руководством была создана генеральным конструктором М.К. Янгелем орбитальная ракета «Р36орб», дальность которой превышала сорок тысяч километров. Облетев Земной шар через Южный полюс, она была способна уничтожить не защищённые с юга Нью-Йорк, Вашингтон и разрушить американскую противоракетную оборону на Аляске. Недаром американцы во время длительных переговоров с СССР о подписании Договора об ограничении стратегических вооружений ОСВ-2 потребовали от Советского Союза снятия с вооружения так называемого ими «частично орбитального бомбардировщика», то есть советской орбитальной ракеты «Р-36орб». Не удивительно, что у американцев затряслись поджилки, ведь в то время СССР обладал самым совершенным в мире ракетно-орбитальным оружием. Договор ОСВ-2 между СССР и США был подписан в Вене 18 июня 1979 года. В нём был особый пункт о не применении Советским Союзом против США «орбитальной ракеты – частично орбитального бомбардировщика».
Глава I. В Новочеркасский политехнический институт приехал секретный государственный деятель
В конце шестидесятых годов в Новочеркасске отмечали очередной юбилей старейшего высшего учебного заведения юга России – Новочеркасского политехнического института имени Серго Орджоникидзе. По институту разнесся слух – приезжает очень важная правительственная персона, окончившая НПИ. По этому поводу будут приняты беспрецедентные меры безопасности. Весь преподавательский состав и всех студентов «прошерстит» КГБ. При малейшем подозрении в связях с заграницей и даже не уличенного в них КГБ отправит за пределы Новочеркасска. А может быть и сошлёт на Соловки, если подозреваемый предпримет несанкционированные усилия для встречи с правительственной персоной.
Ректор института хранил загадочное молчание. В здании энергетического факультета начались массовые проверки. Кого искали и что искали и кем были эти сыщики, никто не знал. Был перекрыт доступ на институтскую территорию все посторонних лиц. Началась проверка при входе на институтскую территорию у студентов студенческих билетов, а у доцентов и профессоров – их удостоверений.
Наконец-то, к главному корпусу НПИ, оцепленному людьми в штатском, подкатила вереница черных лимузинов. Впереди милицейская машина с мигалкой. По институтским ступенькам сбежал ректор института Михаил Александрович Фролов:
– Уважаемый Леонид Васильевич! Ваш родной институт рад приветствовать Вас, своего выдающегося питомца, лауреата Ленинской премии, Героя…
– Михаил Александрович! К чему красноречие! Я так давно мечтал вновь окунуться в политехническую среду Новочеркасска, пройтись по аудиториям энергофака вместе с любимым преподавателем Михаилом Владимировичем Пальшау. Что-то я не вижу его среди встреющих? Где мой наставник моей молодости?
Леониду Васильевичу на ухо прошептал первый секретарь Ростовского обкома партии Иван Афанасьевич Бондаренко:
– Ему уже восемьдесят лет. Еле ходит. Болен. Но его уже посадили в «Волгу», встретитесь на Энергофаке.
Далее было торжественное собрание в главном корпусе НПИ. Участники собрания с любопытством рассматривали в президиуме высокого крупнолицого бывшего студента энергофака, а ныне самого неизвестного для них советского государственного деятеля.
Из воспоминаний выпускника электромеханического факультета НПИ 1959 года по специальности «электрические машины и аппараты» кандидата технических наук, лауреата Государственной премии Владимира Тимофеевича Гиленко, заслуженного ракетостроителя, проработавшего в днепропетровском ракетостроительном конструкторском КБ «Южное» более пятидесяти лет:
«… В 1967 году, через восемь лет после окончания вуза я неожиданно получил приглашение из института на Встречу поколений. История этого мероприятия была такой. Руководство института давно хотело пригласить в гости именитого и влиятельного выпускника – Л.В. Смирнова, чтобы получить поддержку в решении своих проблем (в частности, строительства нового корпуса). И вот родилась идея организовать встречу выпускников энергетического факультета разных лет и новоиспеченных студентов.
Такая встреча предполагала демонстрацию преемственности поколений, прогресса в обучении и т. п.
Идея сработала. Л.В. Смирнов с супругой – тоже выпускницей НПИ – приехали на встречу. На торжественном заседании в актовом зале, как обычно, выступали с разными воспоминаниями. Мне как представителю «младшего» выпуска (В.Т. Гиленко закончил НПИ через двадцать лет после Л.В. Смирнова в 1959 году – С.А.) предоставили слово. И я в конце выступления неожиданно для всех обратился к Леониду Васильевичу:
«Я очень хорошо помню, как Вы принимали меня на работу в Днепропетровске. Я также помню, как просил Вас о переводе меня в ОКБ, куда я имел направление Министерства. Я даже вручил тогда Вам нагрудный знак НПИ. Но в переводе мне было отказано. Но, несмотря на это, я на Вас не обижаюсь».
Эти мои слова вызвали взрыв хохота аудитории. Конечно, эта фраза была заранее согласована с руководством встречи. Предполагалось, что аудитория правильно различит тонкую грань между здоровым юмором и фамильярностью. И это оправдалось. В зале понизился градус официоза, начала устанавливаться истинно студенческая атмосфера.
Об этом сказал и сам Л.В. Смирнов в своем выступлении в конце встречи. Перед этим ведущий объявил:
«А теперь слово предоставляется Смирнову… Лёне».
Зал зааплодировал, а Леонид Васильевич сказал:
«Я долго колебался при принятии решения о поездке в родной вуз. Но сейчас, когда я услышал «Лёня» и готовность молодежи не обижаться, понял, что только ради этого стоило сюда приехать. Я окунулся в студенческую среду и даже помолодел. Поверьте, это многого стоит. Спасибо всем за этот праздник, возвративший нас в незабываемые студенческие времена».
А руководство института получило желаемое: Л.В. Смирнов подписал необходимые документы на учебно-лабораторный корпус, который вскоре был построен».
На энергофаке встретили Леонида Васильевича Смирнова аплодисментами. Леонид Васильевич с каждым поздоровался. Крепко обнял Пальшау.
Потом был банкет. Зазвенели бокалы.
Леонид Васильевич провозгласил тост в честь своего студенческого наставника Пальшау. А затем, попозже, отвел его в сторонку и спросил:
– Михаил Владимирович, как поживает наш общий любимец курган Хохлач? Помните, как мы с вами выходили за пределы территории института и пытались отыскать древние сокровища?
– Не забыл, Лёня!
– Наконец-то, я услышал от вас то, что хотел услышать, собираясь в Новочеркасск. Даже мои бывшие сокурсники величают меня по имени и отчеству. Так что же, вы нашли остатки золотых скифских сокровищ? Если нам с вами не удалось их отыскать вместе, то, может быть, вам повезло позже?
– Лёня! Молодость есть молодость. Тогда мы с тобой мечтали об электрификации всей страны. И нам сокровища были нужны для её претворения в жизнь. А вместо этого мне впаяли срок, и я оказался в Сибири.
– В тридцать восьмом я неудомевал, зачем? Почему? А через пять лет попытался повлиять на вашу судьбу через наркома Устинова.
– Оказался я в НКВД из-за Хохлача. Кто-то на меня донёс. Так это с твоей помощью я был освобождён и вновь оказался в НПИ?
– Что было, то было. Донская земля претерпела множество необычных исторических превращений. О них можно сочинять исторические романы. О донских сокровищах, золотых и человеческих.
Вернувшись в Москву, Леонид Васильевич, наверняка, припомнил – какими необычными были тридцатые годы! Шла индустриализация страны. Она была необходима для укрепления могущества СССР. Стремительно развивались автостроение, тракторостроение и самолётостроение. Тех, кто предлагал иные способы развития «оборонки», стали уничтожать. В их число попали многие интереснейшие личности. Например, ракетостроители. Если в поверженной в Первой мировой войне Германии додумались развивать ускоренными темпами ракетостроение, не вошедшее в число вооружений, запрещённых для Германии Версальским договором, то в СССР ракетостроение разгромили, расстреляв Тухачевского, Клеймёнова и Лангемака, добывшими немецкие ракетостроительные «ноу-хау» из Германии. Сделали «врагами народа» Королёва, Глушко и даже Туполева. Был репрессирован учитель Смирнова Пальшау. Через двадцать лет Смирнов в команде ярких засекреченных личностей стал уничтоженное советское ракетостроение возрождать на почти разрушенной немецкой основе…
Глава II. Начало и восхождение
1. В НПИ не знали о своём герое
Написать о выпускнике кафедры «Электрооборудование промышленных предприятий» Л.В. Смирнове, получившим в 1939 году после окончания Новочеркасского индустриального института (НПИ) диплом инженера-электрика по специальности «электрические машины и аппараты и электропривод», заставила историческая несправедливость. Побывав в Новочеркасске вместе с В.Т. Гиленко в 2007 году на столетии родного ЮРГТУ (НПИ), я узнал, что Новочеркасский политех гордится многими своими знаменитими выпусниками, среди которых конструктор М.Л. Миль, кибернетик В.М. Глушков, авиаконструвктор М.П. Симонов, министр приборостроеничя СССР МС. Шкабардня. Но с удивлением обнаружил, что о Леониде Васильевиче Смирнове руководство университета имеет весьма смутное представление, как и до сих пор все жители Донского края. Они знали, что был знаменитый випускник НПИ, который даже помог институту построить шестиэтажный лабораторный корпус. Но о его трудовой деятельности никто не знал. Не знали об этом и в Ростове-на-Дону, и в Ростовской области. Не вина в том руководителей ЮРГТУ (НПИ) и всех дончан. Это был один из самых секретных руководителей Советского Союза, за информацию о деятельности которого американское ЦРУ предлагало вознаграждение в миллион долларов. Его офис (выражаясь современным языком) находился в Москве, в Кремле, заседания проводил в Кремлёвском Овальном зале.
…. В 1964 году главный конструктор ракетно-космических систем, академик Сергей Павлович Королев, прибыв в Кремль, прошёл в помещение Государственной Военно-промышленной комиссии. На совещание были приглашены создатели ракетно-космической техники страны. Увидев группу ракетостроителей, Сергей Павлович воскликнул:
– Вопреки моим правилам, мне все же приходится контактировать с днепропетровской ракетной «мафией»! Конечно, только в Кремле, в его Овальном зале! В других местах я обхожу стороной ее главу Янгеля и все потому, что днепропетровцы создают свои ракеты вопреки выведенным моими сотрудниками рекомендациям и законам. И вопреки этим рекомендациям и законам их ракеты прекрасно попадают в цель! И даже выводят в космос аппараты!
Ему ответил один из днепропетровских «мафиози»:
– Вы, Сергей Павлович, не совсем точно выразились. Работаем мы в Днепропетровске, а выходцы из разных регионов СССР. Некоторые приехали из Ростова-на-Дону, из Новочеркасска, есть даже донской казак из станицы Цимлянской!
Сергей Павлович улыбнулся:
– Ты имеешь в виду Леонида Васильевича и Александра Максимовича? Я ведь и сам бывший воспитанник Новочеркасска. Только учился я жизненным правилам не в Новочеркасском политехническом институте, как наш уважаемый председатель ВПК Смирнов, не в Ростовском институте инженеров железнодорожного транспорта, как генеральный директор Южмаша Макаров, а в Новочеркасской тюрьме.
Об этом разговоре часто рассказывали в нашем ракетно-космическом конструкторском бюро «Южное» участники этого совещания. Им пришлось работать в нашей днепропетровской команде, трудившейся над кремлевскими совещаниями, определявшими оборонно-техническое будущее страны. Так что, можно сказать, узнал я о том разговоре из первых уст.
2. Первые жизненные шажёчки – Кузнецк, Нахичевань-на-Дону, Ростов-на-Дону
Л.В. Смирнов, государственный деятель огромнейшего масштаба, родился 3 (16) апреля 1916 года в городе Кузнецке Самарской губернии, ныне Пензенская област, в семье рабочего. В 1921-1922 гг. в Поволжье разразился страшный голод, в результате которого погибло около пяти миллионов человек. Сначала был неурожайный 1920 год, затем небывалую засуху принесла весна 1921 года. В Самарской губер нии голодало более 85 % населения.
Вот что писала 27 января 1922 года газета «Правда»:
«В богатых степных уездах Самарской губернии, изобиловавших хлебом и мясом, творятся кошмары, наблюдается небывалое явление повального людоедства…»
Вместе с голодом пришли сопутствующие инфекционные болезни: тиф, дизентерия, малярия и др. В 1922 году заболел тифом и умер глава семьи Василий Иванович Смирнов. Лёше тогда едва исполнилось шесть лет.
Спасаясь от голода и нищеты, трое старших детей уехали на Украину, в Киев, где одновременно работали и учились. Мать, Мария Яковлевна, осталась в Кузнецке с младшими детьми – Леонидом и Полиной.
В сентябре 1924 года Лёня Смирнов пошел в школу второй ступени – ныне это общеобразовательная гимназия № 1 города Кузнецка.
Учился он легко, успешно давались точные науки – математика и физика. Особый интерес, очевидно под влиянием брата Георгия, вызывали у него электричество и электротехника.
До середины 1930 года Леонид жил с матерью в Кузнецке. Окончил там шесть классов школы. В то время она называлась фабрично-заводской семилеткой.
После окончания Киевского политехнического института старший брат Георгий начал работать инженером-электриком в Ростове-на-Дону. В 1930 году к нему переехала из Кузнецка мать Мария Яковлевна с сыном Лёшей. Трое сестёр сначала обосновались в Киеве. Позже старшие – Серафима и Александра – переехали в Ростов-на-Дону, а младшей Полине понравился Ленинград.
Если быть точным, то обосновались Смирновы в той части Ростова-на-Дону, что называлась Нахичеванью-на-Дону.
Город Нахичевань-на-Дону основали в 1779 году армяне, переселившиеся по приказу императрицы Екатерины Великой из Крымского полуострова на Дон. Его они выбрали из-за того, что на его правом берегу находилась российская пограничная таможня с крепостью, названной в честь святого Дмитрия Ростовского. А рядом – торговая речная гавань. На Дону начинался торговый путь по Азовскому и Черному морям и в Азию, и в Европу. Возле таможни возникли два города – Ростов-на-Дону, а рядом – Нахичевань-на-Дону. Официально Нахичевань стал часть Ростова в 1928 году.
Нахичеванско-донские армяне до сих пор вспоминают, как в тридцатых годах они радовались, видя, что электрификация страны достигла и их города. Как они гордились электромонтером Лёней Смирновым! Они удивлялись, как он, как взаправдашняя куница, вскарабкивался с помощью «кошек» – остроконечных приспособлений – когтей на ботинках – на столбы, налаживая освещение нахичеванских улиц!
В Нахичевани Лёня окончил неполную среднюю школу, с 1930 года учился в школе фабрично-заводского обучения городской электросети Ростова-на-Дону. Школы ФЗУ являлись профессионально-техническими учебными заведениями, осуществлявшими подготовку молодых квалифицированных рабочих. Они создавались при многих крупных предприятиях. Обучение в этих школах было бесплатным, учащиеся находились на гособеспечении: обеспечивались питанием и рабочей одеждой. Кроме того, проходя производственную практику, учащиеся получали небольшую зарплату. Все это было очень важно для Лёши – он старался помогать матери.
В ФЗУ Леонид вступил в комсомол и зарекомендовал себя активным общественником.
Кроме того, он был хорошим спортсменом – отлично бегал на длинные дистанции, плавал, был хорошим велосипедистом, играл в волейбол и баскетбол. Позже – в составе сборных команд энергетиков – объездил многие города страны.
В 1932 году Л.В. Смирнов с отличием окончил ФЗУ по специальности «электромонтер 5-го разряда» и получил свою первую премию – рабочий комбинезон.
Этот период жизни Смирновых был омрачен в 1932 году смертью матери – Марии Яковлевны.
После окончания ФЗУ Лёня Смирнов в 1932-1933 годах работал электромонтером в городской электросети Ростова-на-Дону. В те годы специальность электромонтера была престижной, и когда он лазил по столбам электропередачи, ему завидовали все местные мальчишки. Нахичеванско-ростовские армяне до сих пор вспоминают, как в тридцатых годах они радовались, видя, что электрификация страны достигла и их города. Как они гордились электромонтером Лёней Смирновым! Они удивлялись, как он, как взаправдашняя куница, вскарабкивался с помощью «кошек» – остроконечных приспособлений – когтей на ботинках – на столбы, налаживая освещение нахичеванско-ростовских улиц!
Но Леонид понимал, что ему надо продолжать учёбу. У него была мечта о получении высшего образования. Но где? Выяснилось, что в городе Новочеркасске, расположенном всего в 40 км от Ростова-на-Дону, есть Новочеркасский индустриальный институт, в составе которого – электротехнический факультет. Это то, что было нужно! Для поступления в институт у Леонида Смирнова были все необходимые данные: трудовой стаж рабочего, он активный комсомолец, трудовой коллектив его поддерживал.
Так был найден путь исполнения мечты, и ростовско-нахичеванский период жизни Л.В. Смирнова (1930-1933 годы) завершился.
3. Молодые годы в Новочеркасском индустриальном институте
В 1933 году поступил на энергетический факультет Новочеркасского индустриального института (после Великой отечественной войны с фашистами был переименован в «политехнический», в наше время стал «Южно-Российским Государственным Техническим Университетом – ЮРГТУ(НПИ)).
Из-за возникшего трудного семейного положения (надо было кормить семью) Леонид Смирнов в 1934 году перевелся на вечернее отделение Новочеркасского индустриального института. Одновременно с учебой трудился дежурным электромонтером Новочеркасской городской электросети.
Леонид Васильевич так описал этот период своей жизни:
«В 1933-1939 годах учился в Новочеркасском индустриальном институте на энергетическом факультете. Во время учебы в институте работал в 1934-1937 гг. в Горэлектросети г. Новочеркасска электромонтером, мастером по ремонту электрооборудования. Затем меня перевели на Районную понизительную подстанцию при Новочеркасском паровозостроительном заводе имени Буденного. Во второй половине 1937 г. паровозостроительный завод был передан в Наркомат вооружения для производства пушек и стал наименоваться Артиллерийским заводом № 352. Понизительная подстанция стала цехом № 11 завода. В этом цехе я работал до окончания в 1939 г. института сменным инженером и заместителем начальника цеха № 11».
Навсегда сохраняются в памяти те, кто в студенческие годы учил не только наукам, но и самой жизни. Л.В. Смирнов своим жизненным учителем считал заведующего кафедрой «Электрооборудование промышленных предприятий» М.В. Пальшау. Об этом он рассказывал молодым специалистами, направленным после окончания НПИ на «Южмаш». Леонид Ваильевич отзывался о нём, как об интереснейшей личности, связанной с историей России и СССР. Согласен с Леонидом Васильевичем и автор этого повествования. В 1958 году Михаил Владимирович читал нам, будущим ракетостроителям из КБ «Южное», лекции об энергетики промышленных предприятий. Стройный в свои семьдесят с «гаком» лет, элегантный. Чувствовалась в нем немецко-дворянская кровь.
18 марта 1887 года в Витебске, в семье Владимира Николаевича и Любови Николаевны Пальшау, имевших древние немецкие корни (предки Владимира Николаевича переселились в Россию еще при Петре I, при нем же получили дворянское звание), родился сын Михаил. Отец в ту пору был младшим инженером губернского управления, затем – губернским архитектором. Мать – возглавляла городскую гимназию, до замужества окончила Императорские Высшие Женские Бестужевские курсы в Санкт-Петербурге. Поэтому в семье прекрасно владели французским и немецким языками, чему научили и сына. В 1900 году семья переехала в Житомир (Украина) по новому месту службы отца. Позже Житомир стал городом, где родился Сергей Павлович Королев. В Житомире Михаил Пальшау поступил в 1-ю мужскую гимназию. Ее он закончил в 1905 году. К этому времени он отлично знал польский язык и, конечно, украинский. Украинский язык сложился на основе польского языка с частью русских слов. Возьмите пять тысяч украинских слов и обнаружите, что половина из них польские. Сказалось то обстоятельство, что почти четыреста лет Киев вместе с Житомиром входили в состав Польши.
Но больше всего Михаила увлекали математика, механика, физика. Особенно заинтересовал его раздел «Электричество». Поэтому в том знаменитом забастовочном 1905 году Михаил Пальшау сдал вступительные экзамены на физико-математический факультет Петербургского университета.
Студенческая жизнь увлекла его свободой. Михаил вступил в партию ЭСЭРов, стал принимать участие в подпольной политической жизни Санкт-Петербурга. Был активным участником студенческих протестных сходок. За антиправительственную деятельность в 1906 году его арестовали и препроводили в тюрьму западно-украинско-польского города Луцка Волынской губернии.
В тюрьме он организовал бунт заключенных. Они выступили против внутреннего тюремного распорядка. Михаил был уличен в нападениях на тюремных чиновников и стражу. За это ему полагалось два месяца тюремной строжайшей изоляции, то есть карцер. Но когда тюремный следователь узнал, что перед ним не просто возмутитель тюремного спокойствия студент Михаил Пальшау, а революционер, то инициировал постановление министра внутренних дел о высылке М.В. Пальшау «под гласный надзор полиции в Архангельскую губернию на два года, считая срок с 20 ноября 1907 года». По ходатайству родителей взамен высылки ему был разрешен выезд за границу с условием возвращения в пределы России не ранее 20 ноября 1909 года. То есть ссылка была заменена «путешествием» в Европу. Чудеса творились в царской России!
Но это случилось, когда министру внутренних дел сыщики доложили: Михаил Пальшау вышел из партии ЭСЭРов. Кстати сказать, впоследствии ни в каких партиях он не состоял.
Когда Михаил Пальшау возвратился в Россию, решил продолжить прерванное обучение. Поступил по конкурсу в Петербургский электротехнический Императора Александра III институт.
Успешно завершив обучение в институте 6 мая 1916 года со званием инженера-электрика первого разряда, он буквально ворвался в бурную российскую жизнь на станции Рубежное Харьковской губернии.
В России началась революция. В 1917 году рабочие завода взрывчатых веществ Рубежного избрали Пальшау, как опытного революционера, в Лисичанский Совет рабочих депутатов.
После Октябрьской революции 1917 года Пальшау стал горячим сторонником Ленинского плана электрификации страны ГОЭРЛО.