Серебряные пули с урановым сердечником

Глава 1

Гора на голову

Темнота вокруг. Тьма и тишина. И где-то там ждет нечто. Цель, мишень – враг, одним словом, то, что надо уничтожить. Справа донесся тихий звук, то ли скрип, то ли шорох. Я мгновенно отскочил в сторону и окатил подозрительный участок веером огня. Тихий треск – это звук выстрелов, а звонкие и глухие хлопки – это шарики плазмы в имитационном режиме, звонкие об стену и глухие – в мишень. Теоретически ими можно было бы темноту подсвечивать, но… по условиям зачета я опасаюсь демаскировки, потому плазма черная. Видеть в инфракрасном я пока не научился. А вот шорох впереди… Я прыгал по комнате, словно плохая марионетка, посылая новую очередь прежде, чем затихнет предыдущая. И считал глухие удары падающих тел…Пять, шесть, и темнота. Значит, еще кто-то остался. Сколько же их, гадов, семь или восемь?

Я полуприсел, наклонился вперед и растопырил руки, словно всплывшая жаба, точь-в-точь как китаеза Чень Во на занятиях. Расслабился и слушаешь Голос Вселенной. Сейчас он тебе споет в ухо, где прячется последняя цель.

На самом деле я уже давно убедился, что никакими экстра-, пара– и прочими сверхспособностями не обладаю. Но можно попытаться купить на этот фокус оператора. И купил. Очередной шорох донесся из-за спины. Если бы я действительно ловил ушами Голос Из-за Края Мира, тут бы мне и был полный… конец зачета. Но поскольку я занимался ловлей исключительно реальных звуков, то упал вперед, успев при этом извернуться и прошить очередью пространство перед собой. Перекатился, получив при этом чувствительный удар в поясницу, послал вторую очередь примерно туда, куда и первую, и, не прекращая палить, повел ствол вниз – на тот случай, если гад успел растянуться на полу.

– Зачетное испытание окончено. Все мишени поражены.

В комнате начал медленно разгораться свет. Я попытался приподняться с пола и сразу же схватился за ушибленный живот. А вот нечего падать на оружие: оно, как правило, твердое и ребристое.

– Ну и как тебе Комната Мрака? – ехидно осведомился оператор.

– Мрачно, как моя фамилия. Но после Диснейленда мне уже ничего не страшно.

– Так уж и не страшно?

– Когда твой лучший друг вылетает с экзамена, условно убитый пузатой зеленой вороной – уже ничего. Хуже не бывает.

– Ну-ну. Ладно, курсант, свободен.

Получая назад одежду, я обнаружил, что, пока я отстреливал котов в темной комнате, на брик поступило сообщение. Интересно, от кого. Эх, вот бы от Джейн. Третий свободный уик-энд, и не с кем провести – обидно.

«Вольнослушателю Вуко Мраковичу немедленно явиться на Лейтстрит, 303 к полковнику Корину».

Оп-па. Да-а, это не Джейн. На Лейтстрит, 303 размещалось местное отделение конторы, которую все Содружество, косо ухмыляясь, именовало конторой глубинного бурения. Хотя на этом здании висела табличка фирмы по экспорту кокосовых орехов, а чуть поодаль – панель рекламы, периодически выплевывающая на стену соседнего монодома слоган «Кокосы – грузим быстро!». Оно и видно, колонии в Системе без кокосовых орехов не выживут, вымрут скорее, чем от взрывной декомпрессии.

Ровно через двадцать одну минуту я робко подошел к мерцающей двери.

– Цель вашего визита? – грозно проревела мозаика над проемом.

Тон вопроса предполагал, что при любом неудовлетворительном ответе меня превратят в облачко разогретого пара. И поделом, поскольку шляться у дверей этой фирмы могут только либо ее сотрудники, либо злобные иномиряне. Ну а если попадется какой-то экспортер кокосов – бывает, не повезло.

– Курсант Мракович к полковнику Корину, – проблеял я, от души надеясь, что интелктроника не сочтет дрожь в моем голосе характерным для иномирцев признаком.

Мерцающая завеса исчезла.

– Проходите, – голос остался таким же резким и неприятным, но, по крайней мере, стал на полтона тише.

Я осторожно ступил на сверкающий пол.

– Повернитесь лицом к стене. Смотрите перед собой. Протяните руку в отверстие.

Анализ сетчатки и ДНК. Проверяют, или я в самом деле Вуко Мракович, гражданин Федерации 21 года от роду, или нежить какая, как говорила моя покойная чешская бабушка, никогда не слышавшая про иномирян.

– Следуйте за красным сигналом.

– За каким еще красным сигналом? – поинтересовался я, отворачиваясь от стены, и уставился на красный огонек, висевший в воздухе прямо перед моим лицом.

– Следуйте за красным сигналом. Любое отклонение от маршрута считается нарушением.

Ага. Шаг в сторону – побег, прыжок на месте – провокация. Это уже мой русский дедушка.

– Вы всех так встречаете или только меня? – напоследок поинтересовался я, двинувшись за огоньком.

– Всех посторонних, пытающихся пройти через служебный вход, – сообщил голос, так и оставив меня в недоумении – то ли я говорил с возомнившим о себе инком, то ли с садюгой-охранником.

Огонек довел меня до двери с надписью: «Зам. нач. второго экспортного отдела» – и растворился в воздухе. Я поискал какой-нибудь замок и, ничего не найдя, тихо кашлянул.

– Входите, курсант, – донеслось из-за двери.

Бар Корин, второй сын шелдонского герцога средней захудалости, был обречен на положение изгоя, поскольку не проявил вообще никаких способностей к магии, не говоря уж о соответствии герцогскому титулу. Он так бы и остался позорным пятном на семейном дереве, но, к его счастью, в Ойкумене объявилась целая планета подобных изгоев. Предложив землянам свои услуги, Бар Корин после того, как многочисленные тесты доказали его верность новой родине, получил в руки такую власть и такие возможности, какими не располагал ни один король в Ойкумене. Он работал в Службе Безопасности Земли уже девятый год, и легенды о нем курсанты Академии пересказывали шепотом, вдали от вероятных ухонов, потому что все эти дела относились либо к «совершенно секретно», либо к «секретность высшей степени, перед прочтением съесть». Короче говоря, Бар Корин принадлежал к тому сорту людей, от которых я всегда стремился держаться как можно дальше – исключительно из чувства самосохранения.

Я проскользнул внутрь и примостился на краешке стула у стены.

– Садитесь в кресло, Мракович. – Расположившийся за старинным письменным столом человек убрал висевшую над столом винду и приглашающе махнул рукой. – Устраивайтесь поудобнее, не стесняйтесь. Разговор будет.

Вздохнув на всякий случай, я перебрался в роскошное кресло у стола и утонул в нем. Это произведение современного мебельного искусства было совершенно изумительным с точки зрения комфорта и иезуитским кошмаром – с тактической. Из такого кресла не выпрыгнешь, из него надо долго вставать.

– Я ознакомился с вашим досье, Мракович, – начал полковник, внимательно изучая при этом поверхность стола. – И пришел к выводу, что вы – представитель до сих пор не встречавшейся мне категории – общественный бездельник.

– Э-э, это не совсем так, сэр, – проблеял я.

– Разве? – Бар Корин оторвался от созерцания своего стола и посмотрел мне в лицо. Лучше бы он этого не делал. Глаза у шелдонцев полностью лишены каких бы то ни было белков и зрачков и представляют собой матово-черную поверхность. Легче смотреть во включенный глубоководный прожектор. Я выдержал не больше секунды. – Вам двадцать один год, и вы уже успели поучиться в трех университетах. Прекрасно сдавали вступительные экзамены, получали государственную стипендию – а это не так уж мало – и вылетали после первого года обучения. Сейчас надуваете подобным образом Академию. Все верно?

– Э-э, видите ли, сэр, – я постарался поглубже вжаться в кресло, – у меня большие трудности в освоении тех предметов, которые мне не нравятся. Я не могу заставить себя их освоить.

Выложив это признание, я еще глубже вжался в кресло и приготовился к самому страшному.

– Правильно сказать – не хотите их осваивать. Просто сидите и забираете деньги, предназначенные для тех, у кого хватает желания и силы воли учиться дальше. Вы настоящий, как это у вас говорится, трутень.

Ну, все. Это конец. Сейчас он позвонит в Службу Социального Контроля, и дружелюбные санитары поволокут меня на психокоррекцию. А потом не менее дружелюбные федеральные маршалы еще и пяток лет впаяют, чтобы новые принципы служения обществу окрепли под жарким небом Меркурия.

– И, как ни странно, это именно то, что мне от вас требуется.

Я не поверил своим ушам.

– Способность жить за счет общества – это наследственная черта аристократии, – пояснил полковник. – В Мирах она успешно занимается этим уже сорок тысяч лет, что я, – Бар Корин усмехнулся, – могу лично засвидетельствовать. Ваша же земная аристократия сильно испорчена. Желание сделать из большой кучи денег огромную кучу заставляет большинство трудиться в поте лица. Те несколько человек, которые ведут жизнь, достойную своего положения, обладают настолько громадным состоянием, что мне нечем их заинтересовать.

– Э-э, а разве среди них нет людей, склонных к необдуманным поступкам?

– Давайте без этого «э-э», Мракович, – поморщился полковник. – Вы задали умный вопрос, и я вам отвечаю. Среди них есть люди, склонные к авантюрам; кстати, вы, согласно вашему досье, также относитесь к их числу. Но иметь дело с человеком, которым движет исключительно тяга к острым ощущениям, я категорически отказываюсь. И вы, я думаю, согласны со мной.

– Конечно, сэр, – совершенно искренне сказал я.

Иметь дело с идиотом, который завалит все на свете только из-за того, что ему захотелось покрасоваться перед публикой, – слуга покорный. Лично я нравлюсь себе таким, какой я есть, – трус, на овеянном славой поле сражения предпочитающий глубокий и уютный командный пункт.

– Поэтому приходится выкручиваться. Вот, например, как вы, Мракович, отнесетесь к предложению стать оперативным сотрудником Службы Безопасности?

«Фраза-то какая красивая, – подумал я, – оперативный сотрудник Службы Безопасности». Большой кусок сыра с маслом. А кем может быть опер СБ, работающий на Корина? Правильно, шпионом в Мирах. Отсутствие всех и всяческих удобств, злобные варвары вокруг, женщины, никогда не слыхавшие о косметической хирургии, и колдуны, которые при малейшем намеке на то, что я – замаскированный землянин, испытают на мне свои лучшие некромантские заклятия. Не говоря уж о монстрах, которых там больше, чем у нас – зеленых мух. Как представишь это, так Меркурий сразу покажется милым и приятным местом.

– Ваше предложение – большая честь для меня, сэр, – начал я самую цветистую формулу отказа из всех, какие только знал. – И я бы с радостью принял его, но в моем возрасте опасно принимать столь ответственные решения в одиночку. Позвольте мне несколько дней обдумать это, посоветоваться с родными.

Лучше всего с покойной чешской бабушкой.

– Вот видите, зачатки дипломатии у вас тоже имеются, – весело заметил полковник. – Как там? «Если дипломат говорит «нет», значит, это не дипломат». А остальное вобьем в вас психотренингом.

Похоже, он не понял, что я сказал.

– Простите, сэр, но я…

– Успокойтесь, Мракович. Я не собираюсь делать из вас нового… – полковник на миг замялся.

– Штирлица, – подсказал я.

– Джеймса Бонда, – одновременно со мной закончил Корин и удивленно посмотрел на меня. – А кто такой Штирлиц?

– Это кличка Джеймса Бонда для работы в России, – сообщил я. – Но это к делу не относится.

Сомнительно, чтобы Бар Корин настолько увлекся земной историей.

Полковник побуравил меня взглядом еще пару секунд.

– Так вот, – продолжил он. – С настоящими агентами в Мирах вы, разумеется, не будете иметь дела ни при каких обстоятельствах.

Я пропал. Живым мне отсюда не выйти. Я знаю самую страшную тайну Безопасности – у Корина есть агенты в Мирах. Те самые, чье существование так упорно отрицают все земные дипломаты на всех межзвездных переговорах. И в чьем наличии так упорно уверены все правители Миров, хотя все они, по большому счету, профессиональные параноики.

– Вы никогда не думали заняться торговлей с Мирами? – спросил полковник.

– Думал, – признался я.

А покажите мне такого идиота, кто об этом не думал.

– Но для начала нужно иметь хотя бы небольшой капитал.

– Небольшой – смотря для кого. Мне таких денег за десять лет не наворовать.

– Что вы скажете о трех тысячах эко?

– Этого мало, – не задумываясь, ответил я.

– Согласен с вами, – Бар Корин усмехнулся. – Три тысячи эко – это вам на текущие расходы. Плюс к ним: карт-бланш СБ – не придется тратиться на взятки чиновникам – и ордер на получение списанного армейского вооружения со склада в Уссурийске. Его почему-то недавно передали нашему отделу. Все оружие изготовлено до 2025 года и не попадает под конвенцию. Правда, на большинстве Миров о ней никто не слышал.

– Торговля оружием? – переспросил я. – Грязное дело, сэр.

– А чистыми делами мы не занимаемся, – спокойно ответил полковник. – Жители Миров убивали друг друга сорок тысяч лет без вашей помощи. Кучка металлолома столетней давности ничего не изменит. Ни в худшую сторону, ни в лучшую.

– А какое задание я получу от СБ?

– Никакого.

– Не понял, сэр.

– Ваше первое задание – заработать побольше денег. Для себя. Если мои предчувствия не оправдаются, то после трех рейсов можете катиться на все четыре стороны и начинать новую жизнь богатого бездельника где-нибудь на Венере. А если оправдаются – задание найдет вас само.

Очень обнадеживающее заявление. Весьма, я бы сказал, обнадеживающее.

– Ясно, сэр. Какие будут приказания?

– Подготовку начнете с завтрашнего утра. Зайдете к капитану Йорунге, он проинструктирует вас. В Академии можете больше не появляться – все формальности мы уладим сами.

– Понял, сэр.

– И последнее, – полковник встал, – пройдемте.

Я промаршировал за Баром Корином в соседнюю ячейку и замер с открытым ртом.

Вся противоположная стена была увешана шпагами. Но, боже мой, что это были за шпаги! Вау! Музейные экспонаты работы великих земных мастеров по сравнению с ними выглядели дешевым ширпотребом.

– Нравится? – Голос полковника донесся словно издалека. – Выберите какую-то одну.

– Они все… – я запнулся, затрудняясь подобрать нужное слово, – поразительны.

– А вы попробуйте, – посоветовал полковник. – Может, одна понравится вам больше остальных.

Я медленно подошел к стене, восхищаясь искусством неизвестного мастера или скорее даже мастеров. Прошелся вдоль, не в силах остановить взгляд на чем-то одном. И вдруг – точно какая-то сила притянула меня – я осторожно взял шпагу. Эфес пришелся точно по ладони, словно перчатка. Для пробы я сделал выпад, парировал воображаемый ответ соперника, отступил на шаг и отсалютовал собственной тени.

– Вы когда-нибудь занимались фехтованием? – спросил Корин.

Я взглянул вдоль лезвия. Сверкающая поверхность на миг подернулась призрачной дымкой и снова ослепительно засверкала.

– Никак нет, сэр. Видел пару исторических мувов про мушкетеров.

– Как ее зовут? – быстро спросил полковник.

– Кобра, – автоматически ответил я и только после этого заметил на гарде изображение атакующей змеи.

– Она сообщила вам свое имя. – Бар Корин серьезно кивнул. – Это хорошо. Значит, я в вас не ошибся.

– Она? – переспросил я.

Шпага у меня в руках и в самом деле жила. Странное ощущение, я бы в жизни не смог описать его, но был уверен, что это именно так – у меня в руках не просто кусок обработанного, пусть и очень искусно, металла – он… она живет своей, совершенно особой и непостижимой жизнью.

– Эти шпаги, Мракович, были сделаны лучшими эльфийскими мастерами, каких мы только смогли пригласить, – полковник подошел к стене и с нежностью провел рукой над сияющей сталью. – Из материалов, изготовленных концерном «Мессершмит – Туполев» в лабораториях Дальнего Пояса в условиях невесомости и глубокого вакуума. Один из редких примеров удачного соприкосновения. Неудачных намного больше.

– Но интервид сообщает об успешном сотрудничестве…

– Вы верите службе новостей? Мракович, вы даже не представляете, насколько велика пропасть, разделяющая наши цивилизации. Для Миров потрясение от контакта с Землей было намного больше, чем для вас. Земляне были готовы сознательно и, главное, подсознательно к встрече с неизвестным, с чем-то, чего не было раньше. С разумными кристаллами или жукоглазыми крабоногами. Выпала одна из многих невероятностей, земляне поахали и успокоились. Но Миры не были готовы к встрече с вами. Да, ученые мудрецы в университетах с умным видом выдвигали гипотезы, что где-то там, вдали, в огромной Вселенной, развитие могло пойти по другому пути, но даже они сами в глубине души не верили в это. Они решили, что некая закономерность является аксиомой. И когда выяснилось, что у правила бывают исключения, возник вопрос – а правило ли это?

– И не будут ли следующими на очереди злобные жукоглазые крабоноги? – подхватил я.

– Вот как раз крабоногов я боюсь меньше всего, – устало сказал Бар Корин. – Как вы думаете, Мракович, сколько может быть путей развития у человечества?

– Ну, – неуверенно начал я. – Пока известно два. Технология и магия.

– Неверно. Доминирующих два, а тех, которые не выдержали конкуренции и исчезли, даже на Земле известно гораздо больше. Про Миры я и не говорю. Они упорно пытаются подогнать вас под привычные рамки, а это невозможно. Ваши роботы – это не зомби, ваши инки – это не духи и не демоны, ваши лидеры – это не потомственные маги, а удачливые дельцы или ловкие демагоги. По всем их представлениям, вы не можете существовать, и тем не менее вы существуете и этим фактом опрокидываете всю их систему мировоззрения.

– Но неужели последствия контакта для Миров столь велики?

– Велики? – Корин приподнял бровь. – Да их никто вообразить не может. Сама идея общества, где все, пусть номинально, но считаются равными, не может возникнуть там, где это неравенство очевидно для каждого. Крестьянин на каком-нибудь далеком Мире рвет с головы шапку при виде дворянина, потому что знает – тот может что-то, чего не может он. Но вот он узнает, что существует способ, при помощи которого он, простой крестьянин без всяких магических способностей, сможет делать почти то же самое. Спрашивается, будет ли он развивать эту мысль дальше и до каких пределов?

– Но ведь и у магии немало достижений, – попытался возразить я. – Например, та же алхимия, все эти реакции катализа, трансмутация элементов при низких энергиях…

– А-а, – полковник сморщился. – Одна из самых больных тем на переговорах. Да, маг может изготовить золото, и это будет дешевле, чем в трансреакторе. Но маг не может заниматься этим круглосуточно, а реактор может! И пока маг спит, ест или трахается, реактор выдает продукцию. Через неделю, месяц, максимум два, стоимость реакторного золота окажется ниже, а уж объем! Это если какой-нибудь добывающий концерн не найдет способ качать золото, скажем, из атмосферы Юпитера.

– До сих пор же не нашли.

– Потому что искали без особого старания, – сказал Корин. – Потребности Федерации в золоте покрывались, а сбивать цену было невыгодно. А тут открылся такой рынок. Потребность возросла в десятки, сотни раз. Я уже достаточно изучил особенности технологии – если перед вашим обществом поставить конкретную задачу, сулящую прибыль, она будет решена. Любыми путями!

– Ну не может же быть все настолько плохо? – удивился я.

– Плохо?! – усмехнулся полковник. – Скажите это слово контактной комиссии из МИДа, и они прибьют вас на месте. Если говорить о золоте, то на сегодняшний день в постройке находятся сорок семь трансреакторов, и каждый месяц это число увеличивается. Как только половина из них выйдет на рабочий режим и начнет выдавать золото, то цена на него упадет вдвое. А если правительство Федерации под давлением промышленников отменит квоты на экспорт, то экономика нескольких десятков Миров рухнет в тот же миг.

– Но ведь Земля одна, а Миров…

– И что? Критериев для сравнения не существует. Как сопоставить небо и воду? По промышленному потенциалу? В Мирах и слов таких нет. По уровню рассеянной природной магии? На Земле ее и не было никогда. По количеству Машин Судного Дня, которые Федерация может наштамповать за месяц?