Так поют сентябри

Что там дальше… ваши планы на будущее…

Организация…

А ведь до сих пор толком не знаю, что это за хрень такая, до сих пор кормят меня обрывками каких-то спорных фактов, вымыслов, легенд…

Организация…

Про которую ничего не известно, даже не известно толком, есть она или нет.

Иду по темноте ночи, у нас район хороший, у нас хоть окна светятся, вон, свечи на подоконниках, там, дальше, говорят, вообще в землянках живут, шерстью обросли…

Организация…

Интересно, что бывает с теми, кто туда вступал, вступал и не вступил… надо спросить у инспектора… а что спросить, можно подумать, сам не знаю, что ответит…

То и ответит.

То и будет.

Лучше не думать…

– Пус-ти, ур-родище, на хрен пошел, я ком-му сказала!

Даже не вздрагиваю, дело привычное, опять там девку какую-то зажали в темном переулочке…

Организация…

Оттуда не выходят, оттуда не возвращаются… Вспоминаю хитроватое лицо инспектора, ну, мил человек, из властелинов мира так просто не уходят…

– На по-о-омощь!

Девка… хочу свернуть куда-нибудь неважно куда. Не сворачиваю. Их трое, отсюда вижу, трое, вот этот, высокий, похоже, главный, эти, которые ее держат…

Бью высокого. Тут, главное, ударить со всей силы, потом…

Высокий сгибается пополам, отваливается полусгнившая голова, падает, мелкая шпана поджимает хвосты, огрызается, расползается куда-то в никуда, кто-то в спешке теряет гнилую ногу…

Хватаю девчонку за истлевшую руку.

– Пойдем…

– У-урроды…

– Есть маленько… Проводить?

– Ага… спасибо… я тут… рядом…

Улыбается полусгнившим черепом.

– Можете меня поздравить, невесту нашел.

Жду, что инспектор меня похвалит, расплывется в улыбке, а-а, молодчина, далеко пойдешь…

– Ты ей ничего не сказал? Про нас?

Вздрагиваю.

– Н-ничего…

– Точно?

Смотрит на меня так, что я уже сам начинаю сомневаться, говорил я или не говорил…

– Нет. Нет.

– Оч хорошо… а невесту мы твою еще уточним…

– Переложи три спички, чтобы рыбка поплыла в другую сторону.

Это просто. Перекладываю.

– Переложи две спички, чтобы корова смотрела в другую сторону.

Бьюсь вокруг до около спичечной коровы, чувствую себя беспомощным, мать моя женщина, не понимаю…

– Сдаюсь.

– Эх ты… вот же…

– Это нечестно. Вы просто морду коровы повернули.

– А кто сказал, что нельзя морду коровы поворачивать…

Спрашиваю то, что давно уже хотел спросить.

– А… это…

– Чего такое?

– А… если что… из организации вашей выйти можно?

Инспектор щурится.

– А ты как думаешь?

– Н-нет.

– А знаешь, так чего спрашиваешь тогда… горюшко мое…

Как всегда выхожу из заброшенного дома первым. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Инспектор говорит, за ним охотятся. За мной тоже будут охотиться. Потом.

Прохожие идут мне навстречу, они смотрят на меня и сквозь меня, они не знают, кто я. И не узнают. У меня на лбу не написано, что я часть организации, могучей организации, всемирной организации. Говорят, что они существуют уже десять тысяч лет… как-то не верится. Только инспектору не надо говорить, что мне не верится, он мне потом так не поверит, мало не покажется…

– Дети есть?

– Издеваетесь… только невесту нашел, вам уже детей подавай…

– Ну что вы так сразу… – инспектор хмурится, – а так вообще… планируете?

Что-то прорывает внутри.

– А если я скажу нет?

– Дело ваше…

– Не возьмете?

– Почему не возьмем… только лучше, чтобы были… организация себя воспроизводить должна…

– Настя вроде бы хочет…

– Очень хорошо… Настю мы вашу уточнили…

Холодеет спина, вам-то что до моей Насти…

Сидим в доме с заколоченными ставнями. Здесь нас не видят. Мне так кажется. И следят. Так мне тоже кажется. У организации руки длинные, везде достанут…

– А… а сколько лет организация существует?

– Десять тысяч.

– Я серьезно.

– И я серьезно… ну, может, и раньше была, только данных нет.

Вижу, что он не шутит, такие не шутят. В ужасе припоминаю что-то, масоны, тамплиеры, розенкрейцеры… но десять тысяч лет… это новенькое что-то…

– А… а можно еще вопрос?

– Нужно.

– А… это правда, что если вам голову отрубить, новая вырастет?

– Кто тебе такую чушь сказал?

– Ну… говорят…

– Говорят, что кур доят…

– Нет, а ходят же слухи… про ренеге… нереге…

– Регенерацию тканей… есть такое… ну ты смотри, это так, если палец порежешь или там кусок печени отхватят… а если голову отрубят, конечно новая не вырастет…

Пробираюсь домой по темноте, опять засиделись допоздна… надо бы завязывать с нашими встречами, хотя бы на время, а то косо уже посматривают, куда я хаживаю, Настя и то спрашивает… в переулке дерутся четверо, а нет, не дерутся, трое бьют одного, битый разваливается на куски, беспомощно ползает по земле полусгнившая нога…

Проскальзываю в свою комнатенку, кто-то хватает меня за пуговицу, просит на бутылку, чесслово верну-верну-верну, все верну-верну-верну, я-т-т-ебя-к-когда-нибудь-обма-а-а-нывал?

Пошли все на фиг…

Вытаскиваю из-под подушки то, что дал мне инспектор, как всегда ёкает сердце, а вдруг там нет ничего, украли, сожгли, уничтожили…

Есть.

Знания, древние, как сама земля…

…постепенно газовые облака затвердевали, собирались в сгустки, так образовались планеты. По поводу кольца астероидов есть несколько версий, согласно одной из них там должна была образоваться планета, Фаэтон, но гигант Юпитер оттянул на себя часть материи, и…

Скрипит дверь.

– Настюш…

– Привет… это чего у тебя?

Настя оторопело смотрит на тайные знания в моих руках, так и слышу насмешливый говорок инспектора, нда-а, так-то вы конспируетесь…

– Гляди, прикол… шарики разноцветные…

– Класс…

Настя отряхивает с лица полусгнившую плоть, садится ко мне.

Что-то шевелится в груди, еще, еще. Паразит какой-нибудь завелся, не иначе, бывает такое, жук какой-нибудь или червяк, который мертвечинку любит…

Надо бы Настю попросить покопаться, пусть вытащит…

Успеется…

Пошло оно всё.

Что всё…

Да всё всё.

Проклинаю инспектора. Проклинаю себя, что связался с инспектором. Организацию почему-то не проклинаю, почему-то боюсь, чует мое сердце, они и мысли почитывают…

Пошли они все.

Всё равно – пошли они все.

Хватит уже меня завтраками кормить. То есть, завтраками не хватит, а обещаниями… Завтра, завтра, потом, потом, как-нибудь, дру-уг мой, тут некоторые годами очереди ждут, в организацию, а вы…

А я ждать не хочу.

Инспектор, наверное, уже понял, что я не приду.

И в организации уже все поняли.

Колотится и колотится в груди паразит, что он там прогрызает… Надо бы вытащить, а то вот так погрызет-погрызет, потом а-а-а, половины внутренностей нету, и развалишься пополам…

Интересно, что будет с этими… которые уходят из Организации…

Что будет, ясно-понятно что будет, не живут такие долго, не живут…

Понемногу осваиваюсь в незнакомом городе, чувствую, долго я здесь не останусь. Они найдут. Кого угодно найдут. И тогда…

Какой-то пьянчужка с размаху налетает на меня, разваливается на куски. Ясен пень, насквозь гнилой, пьянчужки другие не бывают. Хотя нет худа без добра, у них паразиты не заводятся, спиртяку не терпят…

– Да я одной левой.

– Ага, ври больше.

– Да я через колено.

– Ага, сочиняй…

Пьяная компания гогочет за углом, чуть-чуть сворачиваю, ускоряю шаг. Полусгнивший парень хочет перешибить что-то через колено, кирпич… не похоже… узнаю предмет в его руках, это же…

Бегу, кричу, паразит в груди совсем разошелся, бьется о ребра…

– Отдай!

– Ты чего, ох…

– Дай сюда!

Свалка. Летят в разные стороны руки, ноги, головы, хватаю из гнилых рук то, что не кирпич…

– Парни, он того! Он…

Узнали, сволочи. Сказали страшное слово. Слово, которое боялся сказать даже инспектор…

На меня набрасываются все. Все. Без исключения. Хулиганье. Прохожие. Полиция. Толпами. Полчищами. Стаями. Еще отбиваюсь, сам не понимаю, от кого…

Огонь.

Много огня, мерзкий дух гнилого паленого мяса, напалмом, что ли, очень похоже, это в духе Организации… кто-то хватает меня, кто-то тащит в машину, откуда жгут толпу напалмом, пусти-пусти-пусти…

Тормозят где-то за городом.

Смотрят на меня.

Семеро.

Теперь вижу – вот они. Организация. И чувствую – имя им легион.

– Вот… вот…

Показываю то, что отобрал у парня, что он не переломил-таки о колено…

– Мастер и Маргарита? Уважаю, – говорит один из них, – далеко пойдешь, парень…

– Только в организацию что-то брать не торопитесь…

Посмеиваются.

– А ну-ка дай, проверим…

Протягивает руку к моей груди. Отшатываюсь, тут же спохватываюсь, ну да, там же…

– Там это, червяк какой-то завелся, колотится, парни, не в службу а в дружбу вытащите?

– Червяк, говоришь? Счас глянем, что за червяк… ну-ну…

– Стучит? – спрашивают остальные, смотрят на меня, как на невиданную диковину.

– Ага…

– Похоже, брать его уже можно.

– Нужно.

– Ну, давай…

– На колени становиться?

– Чего ради нам на колени друг перед другом вставать… – кладет мне руку на грудь, – сим объявляю тебя человеком…