Беседы перед исповедью

© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2009

© Мон. Иулиания (Самсонова), составление, 2009

От составителя

Имя протоиерея Николая Александровича Голубцова (1900–1963), клирика московского храма Ризоположения, хорошо знакомо и дорого старшему поколению столичных прихожан. Его смело можно поставить в один ряд с именами таких знаменитых московских духовников, как святой праведный протоиерей Алексий Мечев (1859–1923)[1], протоиереи Валентин Амфитеатров (1836–1908), Валентин Свенцицкий (1882–1931), Александр Воскресенский (1875–1950), Тихон Пелих (1895–1983), Василий Серебренников (1907–1996), Александр Толгский (1880–1962), Всеволод Шпиллер (1902–1984) и др. Он был одним из тех пастырей, которые могли понять, утешить, согреть душу, поделившись теплом своей души, духовно воскресить человека, открыть ему путь к Господу и показать радость богообщения. Он хорошо знал все изгибы души современного человека и умел найти к ней подход и духовное врачевание. Самоотреченно отдавая всего себя на служение ближним, отец Николай был укрепляем Божией благодатью и щедро делился ею с приходящими к нему.

Четырнадцать лет отец Николай служил Господу в священническом сане, но и за этот небольшой срок он снискал горячую любовь московской паствы. К нему тянулись и простой церковный народ, и верующая интеллигенция, и собратья-священники.

После смерти этого замечательного пастыря кто-то сказал: «Умер последний московский духовник». И хотя это высказывание несло на себе отпечаток скорее отчаяния, чем реальности, значение личности отца Николая было подмечено очень точно: «пастырь добрый» – трудно подобрать другие слова, более достоверно выражающие отношение отца Николая ко всем людям, которые встречались на его жизненном пути.

Отец Николай родился 12 октября 1900 года в Сергиевом Посаде в многодетной, глубоко верующей семье профессора Московской Духовной Академии Александра Петровича Голубцова. Воспитывался он в благочестивой обстановке родительского дома и уже с детских лет начал прислуживать в алтаре храма (сначала в Сергиевом Посаде, а позже в Москве). Мать его, Ольга Сергеевна, окормлялась у известного Зосимовского старца преподобного иеросхимонаха Алексия (Соловьева, 1846–1928)[2], который стал первым духовным руководителем Николая. В нашем кратком предисловии не представляется возможным подробно описать все трудности и скорби того времени, которые пришлось перенести семье Голубцовых: аресты, голод, потерю близких…

По окончании гимназии и вслед за ней Тимирязевской сельскохозяйственной академии Николай Александрович работал в нескольких светских организациях, после чего поступил на должность библиографа в научную библиотеку ВАСХНИЛ, где и трудился до 1949 года.

Священный сан отец Николай принял уже в зрелом возрасте (49 лет)[3], имея за плечами как духовный, так и житейский опыт, реальный опыт милосердия, любви и помощи ближним. Он тщательно готовился к этому серьезному шагу, сознавая всю ответственность и высоту пастырского служения. Помимо доброты, скромности, готовности откликнуться на любую беду, умения сопереживать боли другого человека, даже совершенно не знакомого, отец Николай получил от Бога величайший дар – дар любви к ближнему. А ближним становился для него всякий человек, который встречался на его жизненном или пастырском пути. О том, что отец Николай обладал дарами духовного рассуждения и прозорливости, свидетельствуют многочисленные воспоминания его духовных чад и близко знавших его людей.

В 1943 году Церкви был возвращен Старый, или Малый, собор Донского монастыря и приписан к храму Ризоположения. После реставрационных работ (1946–1949) в нем было возобновлено богослужение, которое совершали клирики церкви Ризоположения, в том числе и отец Николай Голубцов. Храмов в Москве катастрофически не хватало, а в Малом Донском соборе, по свидетельству очевидцев, по воскресным и праздничным дням собиралось около 800–1000 причастников!

Священников не хватало тоже. Минувшее лихолетье беспощадно расправилось со служителями алтаря. Сегодня представляет интерес случайно попавшее нам в руки расписание[4] служений отца Николая на июль 1963 года[5]: утренние и вечерние богослужения расписаны ежедневно, а редкие выходные только подчеркивают колоссальную нагрузку, которая ложилась на пастыря того времени.

10/VII, среда – выходной день

11/VII, четверг – утром служит в Ризоположении

11/VII, четверг – вечером служит в Ризоположении

12/VII, пятница – утром помогает в Ризоположении

13/VII, суббота – вечером служит в Ризоположении

14/VII, воскресенье – утром помогает в Ризоположении

15/VII, понедельник – утром служит в Ризоположении

16/VII, вторник – утром служит в Ризоположении

17/VII, среда – утром служит в Донском

17/VII, среда – вечером служит в Ризоположении

18/VII, четверг – утром помогает в Ризоположении

19/VII, пятница – выходной день

20/VII, суббота – утром помогает в Ризоположении

20/VII, суббота – вечером служит в Ризоположении

21/VII, воскресенье – утром помогает в Ризоположении

22/VII, понедельник – утром служит в Ризоположении

23/VII, вторник – утром служит позднюю в Ризоположении

24/VII, среда – утром служит в Ризоположении

24/VII, среда – вечером служит акафист в Донском

25/VII, четверг – выходной день

26/VII, пятница – выходной день

27/VII, суббота – утром помогает в Ризоположении

27/VII, суббота – вечером служит в Донском

28/VII, воскресенье – утром служит в Донском

29/VII, понедельник – утром служит в Ризоположении

30/VII, вторник – утром служит в Ризоположении

31/VII, среда – вечером служит в Ризоположении

1/VIII, четверг – утром служит в Ризоположении

1/VIII, четверг – вечером служит в Ризоположении

К сожалению, в расписании не отражено ежедневное посещение (между богослужениями, а также и в выходные дни) батюшкой старых, больных и скорбящих – его поездки в разные концы Москвы для того, чтобы утешить, укрепить, ободрить, приобщить Святых Тайн, возжечь огонек веры, поддержать словом, делом и молитвой.

По известным историческим причинам отцу Николаю не разрешали говорить проповеди (хотя при таком огромном стечении народа это было просто необходимо). Поэтому им был найден выход, которым впоследствии пользовались многие другие московские священники: слово пастыря зазвучало, предваряя индивидуальную исповедь, и вполне вписалось в так называемую исповедь общую.

Вот как вспоминает исповеди, проводимые отцом Николаем Голубцовым, Сергей Иосифович Фудель: «Свою “общую исповедь” он вел почти каждый день, и каждый раз за простотой его слов чувствовалось, что он ведет ее точно впервые. Временами он как бы уже не говорил, а просил, умолял, призывал в желании разбудить все еще спящее сердце. И по себе, и по многим скажу, что за много лет не было случая, чтобы мы возвращались после исповеди у отца Николая с прежней сухой душой»[6].

Он был настоящим пастырем душ человеческих, благодать видимо присутствовала в нем, и, как сказал епископ Можайский Стефан (Никитин), отец Николай «имел благодать исповеди»[7].

«Ради исповеди, – пишет другой очевидец, – маленькая церковь у него и в будни переполнялась народом. ‹…› Общая исповедь, против одного названия которой так восстает обычно душа, у него всегда оставляла глубокое впечатление, и каждому казалось, что слово отца Николая направлено лично к нему. Исповедь (или, вернее, проповедь перед исповедью) никогда не была стандартной по содержанию. Начиналась всегда с краткого изложения празднуемого на тот день церковного события или памяти, иногда с Евангелия или Апостола, прочитанного за литургией, а затем на этой основе шло не просто перечисление грехов, а всем понятная, проникающая во все закоулки души и проясняющая совесть проповедь праведной и правильной жизни, призыв к молитве, покаянию и исправлению. Никогда не звучала здесь претензия на особую богословскую ученость, все было просто, трезво и применимо к жизни как любой неграмотной старушки, так и интеллигентного человека. А когда подойдешь к аналою и скажешь то, что особенно тяготит совесть, отец Николай никогда не торопил, но и не задерживал, не удивлялся твоему греху и, осуждая его, не осуждал кающуюся душу. Если находил нужным, тут же давал краткий и решительный совет или произносил: “Прости, Господи!”, “Помоги, Господи!”. Простота, с которой он принимал исповедь, облегчала кающемуся признание в любом грехе»[8].

Отслужив свою последнюю литургию 1 сентября 1963 года, отец Николай скончался 20 сентября, напутствованный Таинствами Исповеди, Елеосвящения и причастившись Святых Тайн за несколько часов до смерти.

По свидетельству очевидцев, во время его похорон, превратившихся в настоящее церковное торжество, солнце на небе играло, как на Пасху. После кончины отец Николай неоднократно являлся во сне своим духовным чадам и близким, оставляя этими посещениями тихую радость в сердцах людей. Многочисленные случаи помощи по его святым молитвам также являются неоспоримым свидетельством того, что отец Николай обрел милость у Господа.

Более подробно с биографией этого чудного пастыря, с воспоминаниями его духовных чад и с письменным наследием батюшки читатель сможет познакомиться в отдельном сборнике[9], посвященном протоиерею Николаю Голубцову.

Несколько слов необходимо сказать и о тех людях, благодаря которым до нас дошли издаваемые ныне беседы перед исповедью. Наталия Михайловна Соболева (11.VII.1922–30.IV.2001) – духовная дочь отца Николая. Наталия Михайловна окончила исторический факультет Московского университета с красным дипломом и поступила в аспирантуру, откуда была отчислена за веру. Некоторое время она работала в светских организациях, а затем поступила в Издательский отдел Московской Патриархии[10]. Известно, что в 1950-х годах она в совершенстве владела восемью иностранными языками, а в дальнейшем продолжала изучать языки, в том числе и китайский. В начале 1960-х годов по благословению отца Николая она приняла тайный постриг с именем Надежда от руки иеромонаха Иова (Кундри)[11]. Выйдя на пенсию в 1977 году, Наталия Михайловна несколько лет преподавала русский язык в Московской Духовной Семинарии.

Окормляясь у отца Николая все годы его пастырского служения (1949–1963), она помогала батюшке конспектировать святоотеческие толкования на Святое Евангелие, выполняла и другие «редакторские послушания». Но самое ценное, что дошло до нас из ее трудов, – это записи общих исповедей, которые проводил отец Николай. Наталия Михайловна конспектировала эти беседы, аккуратно переписывала в тетрадь, давала их на проверку отцу Николаю и затем печатала на машинке. Некоторые духовные чада батюшки переписывали для себя эти беседы, впоследствии отдельные проповеди публиковались в «Журнале Московской Патриархии»[12].

Примерно одна треть публикуемых нами бесед была записана Надеждой Никитичной Фроловой (р. 1927)[13]. Вместе со своей подругой Ниной Федоровной Желтовой (р. 1922)[14] с 1952 года она окормлялась у отца Николая и, посещая богослужения, запоминала беседы, проводимые им перед исповедью. Обладая очень хорошей памятью, дома она записывала слова батюшки, а потом печатала на машинке и показывала отцу Николаю. Интересно, что проповеди, конспектируемые в храме Наталией Михайловной и записываемые по памяти Надеждой Никитичной, практически идентичны и почти не имеют расхождений.

Об этих двух удивительных подругах, сохранивших теплые воспоминания о своем духовном отце, упоминает в биографии отца Николая Наталия Михайловна Соболева: «Двум девушкам он [отец Николай] сказал: “У вас есть сокровище”. Они недоумевают – только что кончили учебу, нет ни сберкнижек, ни золота. А он: “Это ваша дружба. Она будет проходить испытания, но не разлучайтесь друг с другом”. И действительно, дружба Нины и Нади проходила испытания, одна даже хотела уйти, но батюшка явился ей во сне (уже по кончине) и сказал: “Не уходи”. Так они вдвоем ухаживали за престарелыми родителями Нины и похоронили их, так Нина была поддержкой Наде, когда та уже в преклонных годах дважды сломала ногу и руку, так они и живут теперь вдвоем на протяжении почти полувека»[15].

Теперь, по прошествии более сорока лет со смерти батюшки, подруги вспоминают: «Всем своим обликом, словами, делами, всей своей жизнью отец Николай проповедовал любовь. Это – самое сильное, самое яркое воспоминание о батюшке: он был воплощением любви.

Бывает, закончится служба, выходит батюшка, и к нему идут люди со своими бедами. Мы смотрим, как по-отечески заботливо он с ними разговаривает, и думаем: почему у нас нет беды?..

Отец Николай служил попеременно в храме Донского монастыря и в церкви Ризоположения, и его духовные чада тоже посещали оба храма, ходили за своим пастырем. Между прочим, на два этих храма в те годы приходилось всего три (!) священника, а богослужения были ежедневными»[16].

Особую благодарность хочется выразить Рогнеде Владимировне Маевой (09.IX.1924–18.II.2004), еще одной духовной дочери отца Николая Голубцова, которая явилась инициатором данных сборников[17]. Будучи уверена в том, что не доживет до выхода в свет этих книг, она приложила максимум усилий для подготовки их к изданию.

Рогнеда Владимировна родилась в московской семье потомственных дворян[18]. С детских лет в ее чуткой душе затеплилась горячая любовь к Богу, и этот огонек не смогли погасить ни годы воинствующего атеизма, на которые пришлись ее детство и юность[19], ни дальнейшие события личной жизни, не лишенной скорбей. Менее чем за год до кончины, весной 2003 года, Рогнеда Владимировна (в крещении – Наталия) приняла тайный монашеский постриг с именем Митродора.

Удивительно крепкая духовная связь между отцом Николаем и его преданной духовной дочерью не окончилась смертью батюшки, но продолжалась до последних дней жизни монахини Митродоры. Она не только черпала мудрые советы из его сохранившихся писем, его пометок в ее дневнике, но и часто приходила к нему на могилку на Немецкое кладбище со своими горестями, просьбами о помощи. И батюшка не оставлял их без ответа, вызывая радостное чувство благодарности в любящем сердце духовного чада.

Пламенная молитва, непоколебимая твердость духа отличали Рогнеду Владимировну во всех житейских обстоятельствах, вызывая удивление и уважение окружающих. В каждом человеке она видела творение Божие и старалась помочь всем – в институте и на работе, больным и убогим, нуждающимся и заключенным, одиноким и многодетным… Даже на смертном одре монахиня Митродора умела подумать о нужде ближнего. И всегда благодарила Господа за дарованную ей возможность помочь кому-либо.

Монахиня Митродора явилась достойным чадом своего духовного пастыря, воспитавшего ее в духе христианской любви, милосердия и самоотверженного служения ближнему.

Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их (Евр. XIII, 7), – говорит апостол Павел. Оставшиеся сегодня немногочисленные духовные чада отца Николая являются живыми свидетелями его служения. Они сохранили свет его любви, взрастили те семена слова Божия, которые посеял в их душах замечательный пастырь XX века протоиерей Николай Голубцов.

Мы надеемся, что эти проповеди-беседы затронут души благочестивых читателей, а кого-нибудь, быть может, и впервые обратят к истинному покаянию.

Беседы перед исповедью