Ясыня не знала, что полагается отвечать и потому лишь молча улыбнулась гостям. Несмотря на то, что ее вырядили в лучшие одежды, она чувствовала себя неловко. Гораздо удобнее ей было бы в ее привычном одеянии, которое нестрашно испачкать или порвать.
– Что ж, вы устали с дороги…– продолжал Годфред, удерживая Ясыню за руку. – Вам надо расположиться…Горазд! – подозвал Годфред приказчика, болтающегося по двору. – Размести наших дорогих другов по избам…И позаботься о том, чтобы все были сыты…Барма…– на сей раз Годфред обращался к будущему тестю. – Приблизься…
– Я слушаю, князь, – Барма уже был готов ехать в город на праздник и удивился, что Годфред зовет его. Ему даже пришлось сойти с запряженной тройки, где он полагал ехать вместе с дочками.
– Я очень доверяю тебе…Позаботься о прибывших. И особенно об их поклаже…Позже, когда я вернусь, мы разберемся с ней основательней. Пересчитаем и расположим в надежном месте. А пока надобно снести все в гридницу и выставить охрану…– распорядился Годфред. – Горазд поможет тебе…Впрочем, ты и сам тут человек не чужой и знаешь все вполне…
– Да, но…Я полагал, что мне надлежит ехать в город…– растерялся Барма.
– Ну какой город? – Годфред подался к Барме и заговорил серьезно и тихо. – Тут повозка с золотом. Какие могут быть гулянья? Я сам ехать должен, чтобы явить единство с Изборском. Но оставляю тебя здесь за старшего…Мое доверие есмь честь.
– Слушаюсь, князь…– озабоченно наморщив лоб, Барма, тем не менее, не осмелился перечить вслух. Ему не желалось отпускать куда-то своих дочерей с Годфредом и его головорезами. Наверное, это лишь предрассудки: ведь наместник и его люди – это власть, закон и порядок в городе. Все должно пройти ровно.
****
Капище разместилось на поляне, опоясанной со всех сторон темным лесом. В середине лужайки стоял деревянный истукан, изображающий Перуна. Идол этот когда-то был высоким дубом, корни которого и по сей день прятались в земле. Он был так высок, что суровые очи божества виделись даже на далекой опушке. У его могучих стоп раскинулся жертвенник, выложенный в виде кольца из тяжелых валунов. Внутри жертвенника покоилась глубокая ладья, в которую собирались подношения. Вокруг идола были выкопаны шесть огромных ям. Внутри них полыхали костры, кажущиеся особенно яркими в заходящем солнце. Искры от огня с треском взвивались высоко в воздух.
– Сегодня мы славим Перуна, защитника нашего города и покровителя нашего воинства… – голос волхва звучал громко и зычно, словно эхо в скалах. Никто не осмеливался в этот момент прошептать и слова, дабы не нарушишь обрядовой речи. – Но не только бессчетными победами обязан Изборск Перуну. Небесный огонь, нисходящий на землю и дающий жизнь…Громы и молнии, проливающиеся на наши пашни весенними дождями, зарождающими урожай…
В толпе никто не разговаривал, не смеялся. Все внимали жрецу, пытаясь запомнить каждое его слово.
Прикрыв рот ладонью, сжатой в кулак, Годфред зевнул. Торжественный обряд и молитвы утомили его. Вокруг него были в основном изборчане. И всего несколько гридей из его собственной дружины кучковались вокруг него для охраны. Этот вечер был бы почти непереносим, если б не присутствие Ясыни, пока еще малознакомой и оттого только более привлекательной.
Годфред перевел взгляд на стоящую рядом с ним дочь главы вече. Она и ее сестра слушали речь волхва также внимательно, как и остальные их земляки.
– Дорогая…– Годфред уложил ладонь на талию Ясыни. – Ты не устала стоять на одном месте? Может быть, нам прогуляться?
Ясыня выглядела спокойной, доброжелательной и интересующейся ритуалом. Что до ее старшей сестры, Люборы, то та была более всего внимательна по отношению к самому Годфреду. Завидев, как он обхватил Ясыню за стан, Любора сдвинула брови почти совсем также озабоченно, как и ее отец.
– Я хочу пить, – призналась Ясыня шепотом. Годфред хотел что-то сказать, но она приложила палец к губам, выражая тем самым необходимость сохранения тишины. Затем убрала со своего пояса руку Годфреда и жестом указала ему вперед. Туда, где возле алтаря суетились помощники волхва. – Сейчас будет жертвоприношение…
– Чью душу отдадут Перуну? – тихо уточнил Годфред у Ясыни.
– Красных петухов, – прошептала Ясыня, указав в сторону, где в большой корзине вроде клетки сидели жертвенные животные.
– Я думал, какого-то раба, – удивился Годфред. – Ну или по меньшей мере быка…
– Бык – священное животное, – сообщила Любора, как показалось Годфреду, чуть надменно.
Жертвоприношению предшествовали песни и молитвы в честь божества. Волхв много рассказывал и объяснял. Годфред особенно не вслушивался в его слова и даже не следил за разворачивающимися действиями. Гораздо более его интересовала Ясыня. И ему хотелось поговорить с ней. А лучше всего погулять где-нибудь. Подальше отсюда. Он для того-то и велел Барме прислать дочь на праздник, чтобы не скучать и вместе с тем под благовидным предлогом провести время с будущей женой, узнав ее получше.
Годфред отвлекся на разговор с Ясыней и пропустил речь волхва. А тем временем жертвенник заложили щитами: среди мужчин Изборска некоторые были опытными воинами, имеющими не только обычные ножи, но и дорогостоящее оружие.
– Возложите свое боевое снаряжение на щиты! – призвал волхв собравшихся. – Мы освятим его кровью жертвенного животного. Владелец заговоренного сегодня оружия сделается неуязвим и удачлив в любой схватке!
Изборчане длинной цепью потянулись к высокому жертвеннику, чтобы сложить на щиты свое оружие. В основном это были ножи и копья, но присутствовали также мечи и топоры. И вскоре возле идола выросла гора из железа и дерева.
– Варди…Тебя не дозовешься…– Годфред подошел к своим гридям и установился возле Торольва. Тут же был и его слуга – младой Варди. – Дай воды… Ясыня хочет пить…
– Господин…– Варди порылся в корзинке, которая стояла у него под ногами, извлек оттуда корчагу и протянул ее Годфреду.
– Ты пойдешь возложить свой меч на щиты, дабы получить защиту Перуна? – полюбопытствовал Торольв, пережевывающий пирожок. – На этих землях нам может понадобиться его покровительство…
– Здравая мысль, – одобрил Годфред. – Варди…Возьми наши с Торольвом мечи и отнеси на жертвенник.
– Только смотри за ними, не отвлекаясь, – предупредил Торольв, доставая свой дорогой меч из ножен. – Если кто-нибудь стянет мой клинок, я оторву твою пустую голову.
Варди забрал оружие и пошел в очередь, которая двигалась мимо алтаря, выросшего в величественную гору. Гриди Годфреда также насовали в руки слуги кто кинжал, кто топорик, желая на всякий случай принять милость Перуна.
– У меня есть для тебя поручение, – обратился Годфред к Торольву, который даже без меча выглядел как самый отъявленный головорез. Не бояться его могли лишь те, кто уже был с ним знаком прежде. С первого взгляда он пугал своим жутким обликом и такими же повадками. Мало того, что он был значительно выше любого обычного мужчины, так к тому же его одежда из шкур, зубов и костей животных, а также косматая борода – прибавляли ему внешней свирепости, делающей его похожим на дикаря. – Я хочу, чтобы сестра Ясыни убралась с моих глаз. Позови ее куда-нибудь…
– Боюсь, со мной она никуда не пойдет, – хмыкнул Торольв шутливо. – Чем она тебе помешала только? По большей части времени стоит молча, никого не донимает…
– Ты не понимаешь. Я хочу остаться с Ясыней наедине, – пояснил Годфред.
– О, льды Нифльхейма…– усмехнулся Торольв. – Распутник…Даже мне ясно, что с женщиной из благородной семьи так нельзя! Нельзя сразу тащить ее на сеновал!
– Взял и все опошлил…– вздохнул Годфред. – Я и не собирался тащить Ясыню на сеновал! Ты просто болван! Она же моя будущая супруга, в конце концов! А для меня честь любимой превыше всего!
– Зачем тогда тебе оставаться с ней без ее сестрицы, блюститель девичьей чести? – подколол Торольв.
– Затем, что…– Годфред фыркнул, словно лошадка. – Затем, что я хочу получше узнать свою невесту. Но мне не нравится, что ее сестрица постоянно точит нас взглядом. Меня это отвлекает…Я даже не могу обнять Ясыню!
– Ну и ну. Сначала женись, потом уж обнимай, – хихикнул Торольв. – Кстати, по моим наблюдениям, объятия порядочных женщин часто уступают ласкам продажных девиц…
– Ты просто дурак, – заметил Годфред. – Нет ничего радостней, чем впервые заключить в своих объятиях любимую. Даже если она не такая уж мастерица в любви!
– Ну хорошо, дело твое…Что я могу здесь предложить…– задумался Торольв, заглатывающий пирожок с яйцом и какой-то зеленью. – Могу прихлопнуть невзначай слугу Бармы, что охраняет дочерей своего хозяина и выступает извозчиком…А вместе с ним можно даже и эту сестрицу шлепнуть купно…– пошутил берсерк.
– Ну почему я должен все продумывать сам?..– пощипывая подбородок, Годфред издалека окинул взором старшую дочь Бармы, неприглядную Любору, которая стояла возле Ясыни и вместе с той наблюдала за обрядом. – Я знаю…Подойди к ней, скажи, что время уже позднее, и ей нужно ехать домой.
– А если она не согласится? Наверняка эта злыдня тут для того, чтоб присматривать за Ясыней, – предположил Торольв. – Мне что, тогда насильно заталкивать ее в повозку вместе со слугой?! Я, конечно, могу это сделать без проблем…Но не уверен, что это правильно. Все-таки она твоя будущая родственница…– несмотря на то, что Торольв слыл отмороженным на всю голову и в жестоких боях ему не отыскивалось равных – в действительности он был неглуп и определенные вещи понимал вполне.
Годфред задумался. Его глаза бессознательно следили за происходящим на поляне возле жертвенника. Ум его был занят вовсе не молитвами и не мыслями о богах.
– Смотри туда…– Торольв кивнул в сторону алтаря.
Волхв совершал жертвоприношение, шепча обережные заговоры. Три огненно-красных петуха один за другим лишились своих голов во славу Перуна. Их кровь окропила сложенное на алтаре снаряжение защитников Изборска. После заклинания мужчины один за другим двинулись к жертвеннику, дабы забрать каждый свое оружие, заговоренное жрецом.
– Да хранит тебя Перун! – наказывал волхв каждому приспевшему к нему мужчине, смазывая лоб верующего жертвенной кровью.
– Ладно, пойдем…– Годфред махнул Торольву рукой следовать за ним.
– За мечами? – уточнил Торольв, сплюнув через плечо.
– К Ясыне! – гавкнул Годфред. – Кстати…Как зовут ее сестрицу? Я что-то запамятовал…
– Кажется, Любора, – припомнил Торольв.
