Послание из прошлого. Зарница

Глава 6

2010 год

Микроавтобус подрулил к темной будке, внутри которой что-то шевельнулось. Шаров напрягся. Рука его потянулась к пистолету, однако в этот момент шлагбаум дернулся, резко поднялся и застыл, чуть покачиваясь в метре над автобусом.

Майор вдавил педаль газа и не поворачивая головы пронесся мимо. Впереди аллея делала поворот направо. Когда Шаров выкрутил руль и посмотрел в окошко, то заметил, как на третьем этаже больницы вспыхнули окна, а через мгновение взвыла сирена. У них есть максимум часа полтора, пока не объявят «Перехват». Нужно где-то спрятаться и обдумать, что делать дальше. В конце концов, раз этот маньяк под видом доктора все это придумал, значит у него есть какой-то план, и вряд ли он сводится к простому бегству.

Шаров подумал, что в случае чего, сможет представить дело так, будто он действовал в рамках оперативной необходимости. Разумеется, пока коллеги из уголовного розыска не разберутся, что к чему и его самого не объявят в розыск.

Впрочем – никто не знает, что он с Виктором заодно и априори закон на его стороне. Майор немного расслабился и вздохнул. Пакетик с бриллиантами приятно грел внутренний карман.

Так или иначе, он посмотрит, что именно придумал этот опасный сморчок, а потом можно сдать его в полицию и получить очередную звездочку, премию и всеобщее уважение. Разве это не прекрасно?

С полчаса они ехали по извилистой дороге, пока Шаров не притормозил возле съезда в лес, повернул на узкую грунтовку, проехал метров сто и остановился, выключив фары.

Он повернулся к профессору и внимательно на него посмотрел.

– Ну. Выкладывай. Надеюсь, это реально что-то стоящее, иначе… я не буду долго раздумывать о твоем будущем и доставлю тебя по назначению туда, где тебя ждут давным-давно. И больше мы никогда не увидимся. Разумеется, я постараюсь, чтобы условия тебе создали самые комфортабельные из всех возможных.

Инин чуть заметно прищурился. В темноте его глаза блеснули. Шаров даже подумал, что сейчас старик бросится на него, но силы были неравны. Он мог разорвать тщедушного профессора одной рукой. Хотя кто их знает, этих психов? Бывало, в опорном пункте попадались с виду совершенно хилые экземпляры, но унять их получалось только электрошоком. Потому Шаров чуть отстранился, мышцы его напряглись, и он нетерпеливо мотнул головой, стукнувшись затылком о боковое стекло.

– Черт! – воскликнул полицейский. – Ну давай уже! Скоро дороги прочесывать начнут!

– Пятнадцать километров на юго-запад отсюда за заброшенным элеватором, съезд на проселочную гравийку под знак и шлагбаум. Потом еще километров семь по бездорожью, но сейчас сухо, проедем.

– И что мы там найдем?

Вместо ответа старик нагнулся под сиденье, в темноте что-то щелкнуло и Шаров подумал, что зря он снял с его рук стяжки, потому что сейчас этот сумасшедший хрыч достанет из-под сидения берданку и одним движением пальца размажет его по лобовому стеклу. Выстрела внутри автобуса практически не будет слышно. Виктор и Лена от шока остолбенеют и придут в себя далеко не сразу, а когда придут, то выбраться все равно не успеют, у них не останется шансов и влюбленную пару найдут на кожаном сидении микроавтобуса в неестественных позах с огромными дырами вместо любящих сердец.

Как полицейский Шаров успел все это провернуть в своем сознании и даже отчетливо увидеть – он даже подивился хладнокровности профессора, заодно отругал себя – ведь транспорт принадлежит преступнику и это так естественно, что он будет напичкан оружием и всякими хитроумными приспособлениями, которыми тот может воспользоваться в любой момент.

И когда в руках Инина блеснул неизвестный продолговатый предмет, было уже поздно тянуться за пистолетом. Оставалось отдать должное хитрому и проницательному врагу.

В салоне раздался негромкий щелчок откручиваемой пробки.

– Пить кто хочет? – спросил профессор, держа перед собой литровую емкость с водой.

Шаров почувствовал пересохшее горло, и рука автоматически потянулась за бутылкой. Ему показалось, что Инин усмехнулся.

– Дай девушке сначала, – произнес медленно полицейский.

Профессор повернулся и протянул бутылку Лене. Но та даже не взглянула в его сторону. Тогда бутылку взял Виктор.

– Бери, – сказал он девушке.

– Чего уставился? – зло спросил Виктор доктора. – Давай, рассказывай о своих планах.

Лена взяла бутылку и сделала несколько маленьких глотков.

– Боюсь, ничего сверхъестественного вы от меня не услышите. Наверное, вы себе представляете что-то… странное, может быть какой-то портал во времени, светящиеся круги, завывающие звуки, шумят деревья, разлетаются листья вокруг и гаснет свет во всем районе – так? – Инин повернулся боком и теперь сидел, глядя на противоположное от себя окно, туда, где была раздвижная дверь микроавтобуса.

Шаров пожал плечами.

– Сейчас почти четыре утра. И честно говоря, я думаю, где бы поспать.

– Они тоже сейчас об этом думают, – сказал доктор.

– Кто – они? – спросил Виктор, предполагая, что речь идет о пациентах больницы.

– Вы. Вы, те кто оказались там, – думаете об этом.

Шаров закатил глаза и развел руками.

– Ближе к делу.

– Не так далеко отсюда я выкупил землю с постройками и с тех пор изредка наведывался туда, чтобы поддерживать хозяйство в относительном порядке и подкармливать собак…

Шаров с Виктором переглянулись.

– Короче, если у вас нет других планов и вы не брезгуете…

– Ты что, там трупы складируешь? – в упор спросил Шаров.

– Я похож на человека, который складирует трупы? – не моргнув глазом, ответил вопросом на вопрос профессор.

– Да.

– Что ж… вам решать. Можно поехать назад в больницу или к кому-нибудь из вас на дачу. Потому что в самое ближайшее время сотрудники полиции начнут проверку по домашним адресам. Это касается особенно вас, Илья Андреевич. А какая картина вырисовывается? – Профессор покачал головой. – Мои охранники скажут, что в больницу проникли двое мужчин, следы взлома дверей подвала это подтвердят, избили до полусмерти нескольких санитаров, испортили имущество, похитили главного врача и одну из пациенток. Не думаю, что у них займет длительное время выяснение ваших личностей – у меня в кабинете, в отличие от остальной части больницы стоят камеры и я включил их, когда вы угрожали мне пистолетом.

От услышанного Виктор едва не задохнулся.

– Ах ты гаденыш! – он начал медленно вставать с заднего сиденья, но Лена крепко сжала его руку и усадила назад.

Шаров с каменным лицом продолжал слушать.

– Я… я записал свои показания относительно тебя… говнюк… – прошипел Виктор, – …и передал письмо соседке. Она же и вызвала полицию по условному сигналу!

– Ахах! – громко рассмеялся Инин. – Ты хоть вдумайся, что говоришь! Человек, только что вышедший из колонии за убийство, пусть даже по пересмотру приговора, ранее проходивший принудительное лечение в психиатрической клинике под моим руководством, склонный к проявлению шизофрении и бредовых идей, – думаешь, твою писанину будет кто-то читать? И что ты там написал? Что подозреваешь своего доктора в убийствах? Какие ваши доказательства? А у вас их нет.

– Они будут! – твердо сказал Виктор и посмотрел на Шарова.

– Вот когда будут, тогда и поговорим. А сейчас… вращайте барабан, мистер Шаров.

– Куда ехать? – Шаров медленно повернулся на водительском сидении и положил кисть на рукоятку переключения скоростей.

Виктор сжал челюсти.

– Тихо… успокойся… – прошептала Лена. – Мы еще засадим его… Потом.

– Выезжай обратно на дорогу, налево три километра до заброшенного элеватора у речки, там будет съезд и потом вдоль ее левого берега. Дальше я покажу.

Они ехали в полном молчании. Шаров чувствовал, как взмокли его ладони и ему приходилось постоянно отнимать их от руля. Маньяк предусмотрел все до мелочей. Действительно, с утра, когда он не придет на работу, его начнут искать. Сперва не слишком активно, но во второй половине дня забьют тревогу. А когда запись с камер в кабинете, если, конечно, этот прохиндей не врет, попадет в нужные руки, тут же объявят в розыск. Тогда и сказке конец. Ловко придумано. Есть шанс, что ему удастся обнаружить какие-то улики в том месте, куда они едут. Иначе…

– Сюда? – спросил Шаров, кивая на раздолбанную дорожку вдоль поросшей тростником речки, больше похожей на ручей. Места выглядели совершенно заброшенными. Позади на другой стороне чернел полуразрушенный гигантский остов элеватора.

– Да, сворачивай здесь и не гони.

Через триста метров автобус едва не наскочил на поваленное дерево, преграждающее путь.

– Стой! Выходим! – скомандовал профессор. Он встал, открыл боковую дверь и выскочил наружу. Ночная октябрьская прохлада тут же заполнила автобус. Слева и справа их окружал совершенно непроходимый лес, а где-то в отдалении шумел ручей.

– Помоги! – крикнул профессор Шарову и склонился над поваленным стволом.

Втроем они оттащили дерево на обочину.

– Проедешь, вылезай, положим назад.

Шаров удивленно вскинул брови.

– Ты ведь не хочешь непрошенных гостей рано утром?

Еще минут двадцать они петляли по лесу, в полной темноте. Дорожка то сужалась, то слегка расширялась и когда автобус, наконец, уткнулся в покосившиеся стальные ворота с вышкой по правую сторону, Шаров наклонился, практически лег на руль, не в силах произнести ни слова.

Виктор вскочил со своего места, подбежал к лобовому стеклу и уставился на темные колышущиеся тени.

Когда плеча его коснулась рука, он вздрогнул и повернул голову. Позади стояла Лена. Она дрожала, а ее огромные глаза в свете полной луны блестели серебристой влагой.

Первым нарушил молчание Шаров. Голос его был хриплым, почти неузнаваемым.

– Неожиданно.

– Здесь до сих пор запретная зона, – сказал Инин. – Ни одной живой души на многие километры. На картах этого места нет.

В темноте завыла собака или волк.

– Не думала, что когда-нибудь вернусь сюда, – тихо сказала Лена и посмотрела на Виктора. – Ты помнишь? Ты что-нибудь помнишь?

Он посмотрел на нее. Обрывки воспоминаний теснились в мозгу, но были похожи на детский калейдоскоп – пластмассовую трубочку, оклеенную яркой бумагой, с окуляром на конце. Если заглянуть в него и начать вращать тубус, причудливые узоры внутри приходили в движение и начинали образовывать немыслимые комбинации, завораживая, гипнотизируя, заставляя представлять самые фантастические картины… Что из них было правдой, а что – лишь игрой воспаленного воображения… он не знал.

– Я помогу вам вспомнить… – тихо сказал доктор Инин и на этот раз никто не стал ему возражать.

Темнота вокруг стояла такая, что Виктору показалось, будто они находятся в «тихой комнате» – специальном помещении для усмирения особо буйных психов. Правда, комната на третьем этаже в экспериментальном блоке отличалась настолько парализующей тишиной, что галлюцинации возникали буквально через пятнадцать минут после попадания в нее. Слуховая депривация – один из самых действенных методов усмирения и широчайшее поле для экспериментов. Полчаса такой пытки включали в сознании древнейшие механизмы выживания и рождали настолько жутких монстров, что Виктора передернуло, он с трудом заставил себя не думать об этом.

Он вылез из автобуса, фары которого выхватывали из темноты заросшие сорняком ворота с серо-бурыми от грязи некогда красными звездами. Позади шумел сосновый лес. Виктор вдохнул прохладный свежий воздух, и волна воспоминаний захлестнула его.

Спустя несколько мгновений он почувствовал на затылке теплое дыхание Лены, повернул голову и застыл. В пятнадцати метрах от ворот чернел остов какого-то жуткого монстра – огромный, кривой и покореженный. Словно некая чудовищная сила перемолола и выплюнула этот железный скелет, обглодав все его внутренности и теперь он замер в темноте, высматривая случайно забредших путников.

– Это… – не веря своим глазам, сказал Виктор.

Профессор повернул голову, всмотрелся в темноту и ответил:

– Да… это один из «Икарусов», на которых вы приехали.

– То есть…

– Здесь много чего произошло. Информация о тех событиях до сих пор засекречена, и вы не найдете ее ни в Википедии, ни в обычных архивах. И уж точно, не было ни единой публикации о том, что случилось 14 октября 1984 года. Собственно говоря, часть расформировали именно вследствие тех событий. Не сразу, конечно… было расследование… Ладно. Идем внутрь, а то становится холодно.

Инин подошел к воротам, покопался с навесным замком и после минутного замешательства, открыл его. Раздвинув створки, он сделал знак Шарову.

– Лучше загони внутрь. Справа за кирпичной двухэтажкой есть старый ангар. Здесь, конечно, никого не бывает, но мало ли.

Шаров не стал спорить. Он быстро завел автобус, проехал на территорию части и свернул к темной громаде ангара. Через несколько минут подошел профессор и открыл замок.

– Загоняй.

Шаров въехал в ангар, осветив фарами огромное и почти пустое пространство. В дальнем его углу было что-то укрыто темным брезентом, у правой стенки стояли несколько черных двухсотлитровых бочек, пара здоровенных ящиков, огнетушитель и пара лопат. Слева он заметил что-то похожее на мотоцикл, по крайней мере из-под наброшенной ткани выглядывало колесо со спицами.

Он выключил зажигание, фары погасли и только после этого почувствовал, что дико, просто смертельно устал. Будь его воля, он бы сложился на водительском сидении и уснул.

В окошко сбоку раздался стук. Шаров встрепенулся.

– Идем, – коротко сказал профессор. Возле него стояла внушительных размеров немецкая овчарка, недобро поглядывающая на майора. – Не бойся, не тронет. – Грета, свои, – коротко сказал он собаке и та, потянув воздух ноздрями, послушно отошла от дверей автобуса.

Они вышли из ангара. Профессор закрыл дверь на замок. Виктор и Лена стояли возле темного кирпичного барака.

– Переночуем здесь. Это бывший штаб части, – сказал Инин. – Казарму наполовину снесли и там холодно. А здесь до сих пор есть электричество.

Они вошли в темное помещение, пропахшее не сыростью, а каким-то безвременьем. Виктор подумал, что, судя по внешнему виду, должно было быть хуже.

Ступая медленно и осторожно по скрипящим деревянным ступенькам, они поднялись на второй этаж. Со стен кое-где свисала бахрома паутины. Раскачиваясь от движения воздуха, она создавала ощущение нереальности происходящего.

Профессор остановился возле одной из дверей, снова достал связку ключей, выбрал нужный и открыл дверь.

Щелкнул выключатель. Неяркий желтый свет двух лампочек осветил продолговатую комнату.

– Я тут был, – вырвалось у Шарова.

– Ну да, – подтвердил профессор. – Это кабинет командира части Васютина. Здесь вы разговаривали с ним о вашем возможном зачислении в спортроту.

Шаров покачал головой.

– Этого я… не помню…

– Разумеется. Потому что… так получилось, что в спортроту вы не попали…

Было видно, что кабинет поддерживали в более-менее нормальном состоянии. У стены стоял старый масляный обогреватель, и Инин сразу его включил. Потом он проверил толстые портьеры на окнах и сел на стул возле окна.

– Ну вот и приехали, – сказал он, вздохнув. – Честно говоря, я до последнего не думал, что… что получится.

Виктор плюхнулся на стул возле стола, рядом с ним в изнеможении села Лена. Они до того устали, что уже почти не обращали внимания на слова маньяка.

Шаров прошел к столу командира части и сел во главе. Так он ощущал себя увереннее.

– В шкафу… там есть холодильник… на полках можно найти «Ролтон», еще что-то. Печенье, замороженный хлеб, ветчину, – сказал медленно профессор. Было видно, что он тоже держится из последних сил.

«Когда он уснет, самое время его прибить и покончить со всем этим, – подумал Шаров, глядя на спутников. Мысли едва шевелились. – Иначе он сам нас порешит. Но все-таки… какого-то хрена он нас сюда привез…»

– Двадцать шесть лет… – сказал Инин. – Прошло ровно двадцать шесть лет. А кажется, что это было вчера…

– Тут кофе есть? – спросил Виктор и медленно повернув голову.

Инин кивнул на шкаф.

– Все там.

С верхней полки Виктор извлек электрочайник. На дне шкафа обнаружил пятилитровую пластиковую бутылку с водой, наполнил емкость и сунул шнур в розетку. Свет в комнате моргнул, чайник издал непонятный звук, но через минуту зашипел и в пустом кабинете, все убранство которого составляла пожелтевшая от старости здоровенная карта Московского военного округа, стало если не уютнее, то уж точно веселее.

– Кому еще кофе? – спросил Виктор, поглядывая на притихшего профессора. Тот примостился у стенки и выглядел каким-то жалким. Возможно, сказывалась усталость, возможно, и это ему пришло в голову даже скорее жалости – то, что маньяк снова пытается их обмануть, манипулировать, стараясь зачем-то усыпить бдительность. Но их тут было трое, и вряд ли пожилой человек мог бы с ними справиться, даже учитывая его непревзойденные способности гипнотизера и манипулятора.

Внизу хлопнула дверь и на лестнице раздались шаги.

Виктор поставил пластиковый стаканчик с наполовину налитым кипятком на стол и взглянул на Шарова.

Тот медленно потянулся к пистолету.

– Кто это? – быстро спросил Виктор профессора, но тот лишь покачал головой.

Когда дверь в кабинет начала медленно отворяться, они оставались все в тех же позах. Бежать было некуда. Только Шаров, который достал пистолет, теперь держал его на коленях. Руки его слегка дрожали.

Нервы как пружины были взведены до предела. Если полиция шла по их следу, как они могли не заметить этого? И почему не залаяла овчарка, которая при их появлении сразу же подала голос?

Виктор почувствовал, как напряглись все его мышцы, горло пересохло, а в животе предательски заурчало. Сидя вполоборота к двери, он сжал руку Лены, готовясь защитить ее своим телом.

Никто не мог знать, где они. Абсолютно никто.

Дверь открылась на сантиметр. Виктор слышал дыхание человека позади нее.

Боковым зрением Виктор заметил, что Шаров достал оружие из-под стола и взявшись двумя руками за рукоятку, теперь целился прямо в открывающуюся дверь. Губы его побелели от напряжения.

Дверь приоткрылась еще на пару сантиметров, будто бы человек, стоящий за нею, о чем-то раздумывал или, быть может, готовился к нападению, рассчитывая на легкую добычу.

Затем темная щель стала шире, дверь открылась почти на всю ширину и на свет вышел мужчина.

Глаза его зажмурились от яркого света, он поднял перед собой руку и какой-то судорожной скороговоркой произнес:

– Н…н-неее с-с-стреляйте! Э-ээ-то я… Ш-ш-шершень.

Глава 7

1941 год

– Тишина-то какая… – сказала Лена, откинувшись на толстенный ствол сосны, покрытый шершавыми чешуйками коры. – Нужно почаще вместе выезжать на природу. Не только на «Зарницу», которая бывает раз в год, как думаете?

– Я – за! – быстро сказал Марченко, обгладывая куриную косточку. – На свежем воздухе всегда такой аппетит, что ни возьми – все вкусно. А дома… пихаешь в себя, не лезет, а ты все равно пихаешь, сидя перед телевизором… а потом просто идешь спать. Никакой романтики!

– А ты не пихай, – засмеялся Денис Крутов. Кажется, все его смущение от сломанных очков прошло и, хотя он смотрелся как киношный пират, это ему нисколько не мешало. – Пойди лучше пробегись, отожмись, займись физкультурой! Ты, кстати, зарядку делаешь по утрам?

– Я не успеваю! Только встаю, а завтрак уже готов, какая зарядка… – посетовал сквозь общий смех Петя. Говорил он это с такой серьезностью, что смех разобрал даже Шарова.

Командир слушал ребяческую болтовню и улыбался. Несмотря на серьезное происшествие и возможное, даже неминуемое наказание, настроение у него было хорошее. Он решил, что в случае чего – черт с ней, с этой спортротой! В конце концов, на спорте свет клином не сошелся, есть и другие профессии, такие же уважаемые и почетные, да и заработком не обделенные. А что – спорт? Это пока молодой – хорошо, а потом? Ни опыта, ни специальности, одни травмы и болячки… Работа тренером – так себе удовольствие. Так что… возможно, все это и к лучшему.

Он давно, почти с детства мечтал пойти в милицию. Его привлекала работа следователя, хотя он отдавал себе отчет, что не все так романтично и безоблачно в этой противоречивой и опасной профессии, как рисуют фильмы «Следствие ведут знатоки» или «Петровка, 38». От нескольких товарищей, устроившихся в органы, Шаров был наслышан о весьма неприглядных делах, творящихся там, но это его не останавливало, тем более что никогда не считал он себя принцем на белом коне.

– Так, ребята и девчата… кажется, наши вещи подсохли…

– Эй, – вдруг раздался удивленный голос Марченко от кромки озера. После того, как Денис посоветовал ему отжаться и побегать, он встал и легкой трусцой засеменил вдоль берега. Теперь же парень стоял рядом с высоким, выше человеческого роста высохшим тростником, шелестящим на ветру тонкими папирусными листьями. – Идите-ка сюда!

Ребята вскочили и кинулись к озеру.

– Что? – первым рядом оказался Витя. Он уставился по направлению руки Марченко, не понимая, на что тот показывает.

– Смотри, смотри туда! – снова повторил Петя, покачивая из стороны в сторону головой, будто бы сам не понимал, в чем дело.

– Ну что? – теперь уже рядом появился Денис.

– Я… я же там нашел ракетницу, из которой… Илья… Андреевич выстрелил…

– Ну да… ты нашел, – подтвердил Витя. – Никто не отрицает. Все видели.

– Я не видел, но слышал, как ты кричал, что нашел, – кивнул Денис.

– И я видела, что ты… – сказала Лиза, пристально глядя на Петю. – И что? Что случилось? Причем тут ракетница?

– Смотрите, где доски, под которыми был тот пластмассовый буй? К нему был привязан мешок с ракетницей! Где они?!

– Нет досок, – медленно сказал Витя.

– И буя нет, – растерянно протянула Лиза.

– Может быть, ты что-то путаешь? – сказал подоспевший Шаров, разглядывая берег, утопавший в сухом тростнике. – Дальше там смотрел?

– Я пробежал весь берег – от оврага до… – он показал рукой на левый изгиб озера, – и там тоже нет. Нигде нет…

– Мостки с той стороны, вон они, – раздался голос Червякова, который взобрался на холм и смог увидеть другой берег озера.

– Ерунда какая-то, – медленно сказала Лиза. – Может быть, взрывом снесло их… – она покосилась на Червякова, но тот не слышал ее слов, зато их услышали остальные.

– Да нет… – Шаров подошел к берегу и присел. Он опустил руку в воду, пошевелил пальцами и по воде пошли мелкие круги. Юркие мальки бросились врассыпную. – Такое ощущение, что здесь не было никакого взрыва. Смотрите, целый сухой тростник…

– Это не тростник… – прервала его Лена.

Шаров посмотрел на нее обескураженно.

– Вы правы, – сказала она. – Взрыва не было. И это не тростник. Это рогоз. Видите коричневые длинные початки, похожие… ну в общем вы поняли, на что… так это рогоз, которые многие путают с камышом.

Ребята не отрываясь, смотрели на Лену. Кто-то, кажется Давид, присвистнул.

– Я всегда думал, что с коричневой штукой наверху – это камыш…

– И я…

– И я…

– На озере, когда мы приехали сюда, не было никакого рогоза, ни одного!

– Подтверждаю, – баском проговорил Червяков, спустившись с холма. – Помните, я начал рубить палкой этот камыш… это был действительно камыш, или осока какая-то высокая, но она точно была без этих говняшек сверху. Иначе бы я сразу захотел поджечь одну из них, они классно горят!