Часовой ухмыльнулся и снова сплюнул в канаву.
– Калам, говоришь? Так ты, выходит, капрал из взвода Скворца? – В его голосе прозвучало уважение. – Ладно, тебе мы поможем.
– Ясное дело, поможем! – пробурчал другой стражник. – Я и сам воевал в Натилоге. Так что тебе нужно? Если хочешь, чтобы дождь ослепил нас на часок, только скажи.
– Мы пронесем внутрь одного человека, – ответил Калам. – Но если вас вдруг спросят, ничего такого на вашем дежурстве не было.
– Клянусь вратами Худа, мы ничего не видели и не слышали, – откликнулся второй часовой. – Тихо было и спокойно, только дождь накрапывал.
Издалека послышались шаги. Калам жестом позвал кого-то за собой, а потом скользнул внутрь, как только первый стражник отпер ворота.
– Как по-твоему, что они задумали? – спросил он, когда Калам исчез.
Его товарищ пожал плечами:
– Надеюсь, приготовили какую-то пакость Тайскренну, чтобы этому убийце и предателю пусто было. От сжигателей мостов всего можно ожидать. – Стражник замолчал, когда подошли два товарища Калама, которые несли раненого.
Глаза второго солдата широко раскрылись, когда он увидел, в каком чине раненый, и заметил пятна крови на его перевязи.
– Опонново счастье! – присвистнул караульный, обернувшись к одному из сжигателей мостов, человеку в потрепанной кожаной фуражке. – Это кто же так отделал вашего приятеля?
Сжигатель мостов сурово посмотрел на него:
– Если следом за нами появится девушка, не стойте у нее на пути, ясно?
– Какая еще девушка? Горожанка?
– Нет, она тоже из Девятого взвода и сегодня, кажется, хочет крови, – ответил человек в фуражке, когда они с товарищем вносили капитана в ворота. – Если что, забудьте про пост, – бросил он через плечо. – Просто постарайтесь спасти собственные шкуры.
Когда сжигатели мостов прошли внутрь, караульные растерянно уставились друг на друга. Потом первый солдат потянулся было запереть ворота, но другой его остановил.
– Не закрывай, – пробормотал он. – Давай-ка отойдем куда-нибудь в тенечек, да подальше от ворот, чтобы нас не заметили.
– Ну и паршивая ночка нынче выдалась! – вновь сказал первый часовой.
– Да сколько уже можно твердить одно и то же! – раздраженно произнес его товарищ и двинулся прочь от ворот.
Первый солдат беспомощно пожал плечами и поспешил вслед за напарником.
* * *
Рваная Снасть долго и пристально смотрела на карту, которая лежала в центре поля. Чародейка выбрала спиральный расклад, прошлась по всей Колоде Драконов, и вот она – самая последняя карта, которая могла полностью изменить всю картину, в зависимости от того, как ляжет.
Спираль превратилась в колодец, этакий тоннель, уводивший вниз, и на дне, которое казалось далеким и укрытым тенями, колдунью ждало изображение Пса. Она чувствовала, что это гадание пришлось очень ко времени. Если раньше Опонны вели свою игру, то сейчас Высокий дом Тени вмешался и бросил им вызов. Взор Рваной Снасти притягивала первая карта, которую чародейка поместила в самом начале спирали. Каменщик Высокого дома Смерти занимал скромное положение среди других карт, но сейчас выгравированная на дереве фигура приобрела вес и значение. Брат Солдата из того же Дома, Каменщик был изображен как худой седеющий мужчина в поношенной одежде. Его могучие руки со вздувшимися жилами сжимали инструменты каменотеса, а вокруг поднимались грубо обработанные менгиры. Рваная Снасть обнаружила, что может различить на камнях полустертые знаки. Правда, этого языка она не знала, но символы походили на письменность Семиградья. В Доме Смерти Каменщик был строителем курганов, воздвигателем камней, обещанием смерти не одной или двум, но многим особам. Послание на менгирах не предназначалось ей: Каменщик вырезал эти слова для самого себя, а время сгладило резьбу – даже его собственное лицо было покрыто сетью трещин, серебристая борода поредела и спуталась. Такую роль принял на себя человек, который когда-то работал с камнем, но потом оставил это занятие.
Сегодня чародейка зашла в тупик. Расклад сбивал ее с толку: такое чувство, словно бы началась совершенно иная игра и на сцену каждый миг поднимаются новые актеры. В центре спирали лежал Рыцарь Высокого дома Тьмы, который уравновешивал начало и конец. Как и в прошлый раз, когда колода открыла ей эту фигуру – наполовину человека, наполовину дракона, – что-то парило в чернильно-черном небе над Рыцарем, невидимое и неуловимое. Рваной Снасти иногда даже казалось, что это темное бельмо на ее собственных глазах.
Черный меч Рыцаря указывал в сторону Пса на вершине спирали, и внезапно чародейка поняла, что это означает. Будущее сулило столкновение между Рыцарем и Высоким домом Тени. Подобная перспектива напугала Рваную Снасть, но одновременно она и испытала облегчение – грядет битва. Эти Дома не заключат союза. Редко можно было увидеть такую ясную и прямую связь между ними: представив масштаб возможных разрушений, колдунья похолодела от страха. Кровопролитие на таком высоком уровне силы вызовет отголоски, которые прокатятся по всему миру. Неизбежно пострадают люди. И эта мысль снова привела ее к Каменщику из Высокого дома Смерти. Сердце Рваной Снасти гулко забилось в груди. Она сморгнула пот с глаз и с трудом несколько раз глубоко вздохнула.
– Кровь, – пробормотала она, – всегда течет вниз.
«Каменщик строит курган – он ведь служитель Смерти, в конце концов, – и он коснется меня. Неужели этот курган… мой? Может, нужно отступить? Оставить сжигателей мостов на произвол судьбы, сбежать от Тайскренна, сбежать от империи?»
Старые воспоминания, которые она подавляла вот уже почти два века, нахлынули, словно бурный поток. Эта картина потрясла ее. Рваная Снасть снова шагала по грязным улочкам родной деревни – дитя, рожденное с даром, малышка, которая увидела вооруженных всадников, скакавших, чтобы растоптать их тихую жизнь. Девочка, которая убежала от этого знания, никому не сказав ни слова, – а потом и впрямь настала та страшная ночь, полная криков и смерти.
На нее нахлынуло чувство вины, его призрачный облик был мучительно знаком Рваной Снасти. Столько лет прошло, а лицо того мужчины все еще могло разбить на куски ее мир, опустошить то, что ей так нужно было наполнить, испепелить ее призрачное ощущение безопасности стыдом двухсотлетней давности.
Образ этот снова опустился на дно липкой трясины, но успел изменить ее. На этот раз Рваная Снасть не убежит. Ее взгляд в последний раз вернулся к Псу. Глаза гончей пылали желтым огнем, впивались в чародейку, словно для того, чтобы заклеймить саму ее душу.
Рваная Снасть окаменела на стуле, когда сзади ее вдруг обдало волной холода. Чародейка медленно обернулась.
– Прости, что не предупредил, – сказал Быстрый Бен, выходя из завихрений своего Пути. Комнату наполнил какой-то странный пряный запах. – Нас отправляют в Даруджистан, – потерянно проговорил маг. – Я позвал Локона. Он придет по своему магическому Пути.
Рваная Снасть задрожала от тревожного предчувствия. Она отвернулась к Колоде Драконов и начала собирать карты.
– Положение только что сильно усложнилось, – сказал Быстрый Бен у нее за спиной.
Чародейка криво улыбнулась.
– В самом деле? – пробормотала она себе под нос.
* * *
Ветер бросал дождь в лицо Скворцу. Где-то в темноте глухо прозвенел колокол: четыре часа ночи. Сержант плотнее закутался в плащ и устало перенес вес тела на другую ногу. Вид с крыши восточной башни дворца почти полностью скрывала пелена дождя.
– Ты уже несколько дней ходишь сам не свой, – сказал он человеку, который стоял рядом. – Говори уже, что стряслось.
Скрипач стряхнул с лица дождевую воду и покосился на восток.
– Не то чтобы стряслось, сержант, – угрюмо проворчал он. – Просто у меня нехорошее предчувствие. Вот взять, к примеру, эту чародейку…
– Рваную Снасть?
– Ага. – Звякнул металл: сапер расстегнул перевязь, на которой висел меч, и пробормотал: – До чего же мне надоело оружие!
Скворец смотрел, как Скрипач швырнул перевязь и короткий меч в ножнах на покрытую галькой крышу у себя за спиной.
– Только не забудь его, как в прошлый раз, – сказал сержант, пряча улыбку.
Скрипач поморщился:
– Вот так всего один раз оплошаешь, и потом это тебе до самой смерти поминать будут.
Скворец ничего не ответил, но плечи его задрожали от смеха.
– Худовы кости, – продолжил Скрипач, – и чего меня понесло в солдаты? Человек я по натуре мирный, родился в одном из проулков Малаза. Как подрос, обучился камни тесать, их же полным-полно на равнине за Паяцевым замком. – Он взглянул на сержанта. – Ты ведь тоже был каменотесом, как и я. Только тебе, в отличие от меня, военная наука легко дается. Мне дорога была либо в армию, либо в шахту – и иногда я думаю, что сделал неправильный выбор.
Все веселье Скворца разом прошло.
