Сумеречный сказ

– С тобой все нормально? – только теперь Зоя заметила, что Кирилл словно посерел.

– Не особо, – сказал он и покачал головой. – Прошу, давай уйдем отсюда. Кажется, я приболел.

– Ну конечно, – недовольно бросила Зоя. – Очень вовремя.

Кирилл не отреагировал и попытался выровнять дыхание, прикрывая глаза и зажимая кружащуюся голову руками. Он понимал, что все обиды и капризы девушки сейчас зазвучат по-новому, ведь чары проникали в сердце и выворачивали самое дурное в душах. Эгоизм затмевал рассудок Зои и заставлял бегать от одной стенки сокровищницы к другой, желая урвать каждое мгновение. И, позабыв о предостережении, девушка не удержалась и протянула палец к крупному кристаллу. Но стоило только прикоснуться, как Зоя закричала от боли, зажимая ладонь.

– Ауч! – воскликнула она, с обидой глядя на самоцвет.

Кирилл с трудом раскрыл веки, пытаясь понять, что произошло. Но, увидев, как девушка держится за руку, мигом все осознал.

– Черт, Зоя! – разгневанно воскликнул он. – Я же просил ничего не трогать! Неужели так сложно запомнить?

Едва осязаемый запах крови тут же отозвался новой порцией боли: сокровищница ощутила присутствие живой души и взывала к стражу, умоляя его немедленно разобраться с нарушителем границ или оставить ее тут на вечные муки. Пропитанные насквозь проклятием кристаллы зазвенели в ушах Кирилла и словно потянулись к Зое, желая насытиться ею. Стиснув зубы и стараясь не упасть в обморок, Змей схватил женскую руку и осмотрел кровоточащий палец.

– Все нормально, – попыталась его заверить Зоя. – Это же обычная царапина, скоро пройдет. Тебе не стоит так волноваться.

Сознание оставляло Кирилла. Не в силах больше сопротивляться чарам, он взял Зою под локоть и потащил к выходу.

– Надо срочно обработать рану и вытащить осколок, – сказал Змей, проклиная себя за беспечность. Он и позабыл, что края самоцветов были неровными, чтобы жертва легко попадала в ловушку.

– Осколок? Откуда? – удивилась Зоя и попыталась вырваться, но Кирилл не думал ее отпускать. – Я просто порезалась, Кир. Не преувеличивай. И прекрати меня тащить как ребенка!

Она столько времени хотела сюда попасть не для того, чтобы уйти спустя десять минут. Тем более, когда вокруг такая красота: ей хотелось остаться и любоваться магическим свечением часами, а не покидать потаенное место в спешке. Зоя и не догадывалась о том, насколько сильно уже увязла в чарах, и если бы не Кирилл, то она бы начала сходить с ума.

– Я отпущу тебя, если обещаешь идти рядом, – процедил Змей, борясь с тошнотой.

– Да что ты так торопишься? – вспылила Зоя. – Подумаешь, поранилась! Тоже мне проблема. Не перелом же. Ты вообще какой-то странный! Живешь рядом с таким удивительным местом со всеми этими сокровищами, но никогда не рассказывал о нем. Ты хоть представляешь, сколько самоцветы могут стоить? Это же целое состояние!

Зоя оттолкнула его, потирая руку от крепкой хватки.

– Деньги, все всегда в них, да? Ты вообще не видишь, что мне плохо, а? – рявкнул Кирилл. Из носа у него шла кровь, а глаза заволокло тьмой. – Мир не вертится вокруг тебя и твоих прихотей. Хотела побывать в пещере – пожалуйста, сводил. Довольна? Или я должен выполнить еще какое-то желание из бесконечного списка капризов, чтобы ты хотя бы элементарно поблагодарила меня? Ты только просишь и просишь, совершенно не думая о других.

Зоя молча выслушала гневную тираду, не испытывая ни капельки сочувствия. В ее глазах так и пылало презрение к Кириллу, который вдруг удумал казаться больным. Все не вовремя, все не так, как надо ей.

– Что молчишь? Правда глаза колет? – выпытывал Змей. – Прекрасно, меньше болтать будешь. А сейчас будь добра: следуй за мной, иначе останешься здесь в гордом одиночестве, – он стиснул пальцы на ее локте и потащил за собой.

Ему становилось все хуже. Здравый смысл подсказывал, что не стоило так обходиться с девушкой, которая ничего не знала о губительных свойствах пещеры. Ведь Кирилл сам согласился, а значит, здраво оценивал все риски и должен был предусмотреть самый плохой вариант, но все пошло наперекосяк. Кусая губы до крови и стараясь игнорировать настойчивый шепот сокровищницы, Змей ковылял прочь, ведя Зою за локоть. Она же специально замедляла шаг, постоянно оборачивалась и спотыкалась, но Кирилл упрямо шел дальше. Он вдруг осознал, что с легкостью оставил бы девушку тут, если потребовалось бы: уж лучше вечное одиночество, чем такие страдания во имя призрачных чувств.

Добравшись до дома, Зоя демонстративно громко хлопнула дверью и не выходила из спальни весь день. К ночи сознание Кирилла прояснилось, и он попытался извиниться, но встречала его лишь тишина. Змей пытался объяснить причины своего поведения и спрашивал про рану, но Зоя была непреклонна. Однако по его просьбе она все же обработала рану, но не смогла найти мистический осколок, о котором говорил Кирилл.

Последующая неделя работы заставила Зою вернуться в город и погрузиться в проекты. Однако ноющая боль в указательном пальце не давала покоя. Каждую ночь девушке снились самоцветы и магическое озеро.

Спустя неделю жажда прикоснуться к кристаллам не ослабла, и Зоя вернулась к Кириллу, не желая обсуждать ту прогулку. Змей, удивленный ее возвращением, несколько раз спросил Зою о ране и даже попытался осмотреть ее кисть, но девушка вырвалась, запретив прикасаться к себе и заверив, что все в порядке.

Не зная, как лучше объяснить Зое свое поведение, Змей отправился за советом к Казимиру – Рогнеда где-то пропадала все эти дни. Уход Кирилла из особняка стал для Зои праздником: она только и выжидала удобного случая, чтобы наведаться в пещеру.

Туманная пелена ползла из леса, а за камнями мелькали уродливые тени потусторонних существ, но девушка не обращала внимания. Горы манили ее, палец пульсировал и точно жаждал вновь прикоснуться к заветным кристаллам. Поэтому Зоя, не раздумывая, ступила на деревянный мост и, забыв про наставления, двинулась по прямой. Она не заметила, как небо в один миг заволокло тучами, не почувствовала жгучего холода и леденящего ветра. Только лишь ветви дуба шелестели от стихии и будто пытались вразумить отчаянную.

Подсвечивая путь фонариком и аккуратно ступая меж валунов, Зоя добралась до озера и блаженно улыбнулась. Словно сумасшедшая, она принялась ползать от одного самоцвета к другому, сильно сжимая их. Она плакала, смеялась в истерике и обещала никогда больше не покидать этого места. Кровь сочилась из ладоней, попадая на камни и оставаясь повсюду липкими пятнами. Проклятая сокровищница питалась заблудшей и беззащитной душой.

Сколько времени Зоя провела внутри – она не понимала. Однако дышать становилось все труднее: ранее ощутимая свежесть иссякла, осталась только неимоверная духота. Стянув с себя куртку, Зоя принялась обмахиваться руками. Голова гудела, виски пульсировали, а глаза застилала пелена. Надо было выбираться, но тело совсем не слушалось, продолжая ластиться к холодным сверкающим сводам. Зачерпнув воды из озера, Зоя умылась, пытаясь сообразить, что делать дальше. Оставлять кристаллы не хотелось, но и находиться в гроте становилось невозможно. Отчаянная мысль кольнула висок, подтолкнув к безумному поступку. Зоя ринулась к ближайшему кристаллу и принялась ковырять его из стены, шепча:

– Я вас тут не брошу. Ни за что.

Багряные ручьи стекали по гладкой поверхности камня, ногти ломались, кожа сходила с пальцев лоскутами, но девушке было все равно. Самоцвет будто шептал на ухо:

– Спаси меня.

Чужой колдовской говор дурманил, не позволял ощущать дикой боли, что сковывала руки. Рассудок оставил Зою – проклятие поработило ее. Наконец с торжествующей улыбкой она вытащила кусочек самоцвета и прижала его к груди.

– Я тебя спасу, не бойся, – сбивчиво шептала она, укачивая кристалл, будто младенца. – Теперь все будет хорошо, я клянусь.

И в этот самый миг горы сотряс оглушительный рев, прокатившийся гулким эхом по пещере. Самоцветы зазвенели и задрожали, с потолка посыпалась пыльная крошка, а камни под ногами треснули. Спокойное и чистейшее озеро вдруг вспенилось и покрылось густым паром. Парализованная страхом, Зоя смотрела, как вода с бешеной скоростью закручивалась и вскипала, а из глубины поднималось нечто темное и пугающее.

Как только Зоя перешла мост через Смородинку, Кирилл упал, корчась от боли. Клятва, данная Моране, одолела его, и не в силах сопротивляться зову, Кирилл помчался прочь из Яви, на ходу превращаясь в зверя. Портал в Навь образовался сам по себе, возвращая стража на его законное место. Рассудок оставил его: у дракона не может быть никаких чувств, кроме долга.

И теперь громадный зверь с тремя змеиными головами взмыл из озера и рванул в вышину, ломая пещеру. Камни посыпались со всех сторон, заваливая выход и круша кристаллы. Успев увернуться в последний миг от летящего булыжника, Зоя с ужасом наблюдала, как рушатся все сокровища, а в небе раскатисто рычит дракон. Не понимая, что происходит, девушка ринулась прочь, все еще прижимая к груди осколок.

Земля дрожала, пещера разрушалась, неминуемая гибель дышала в спину. Зоя едва успевала уворачиваться от падающих в смертоносной близости камней, спотыкалась, но все равно не сдавалась и крепче сжимала самоцвет.

Только добежав до дуба на берегу, она обернулась: пещера была полностью уничтожена, огромная дыра зияла в горе, а в высоте кружил черно-красный трехголовый Змей. Ведомая адреналином, Зоя помчалась к реке, надеясь добраться хотя бы до особняка.

Дракон словно этого и ждал: он тут же спикировал вниз, извергая пламя. Его рев сотрясал землю, и Зоя упала на колени, выставив руки вперед. Самоцвет тут же вонзился ей в ладонь, заставляя пронзительно закричать. Со слезами на глазах Зоя только сейчас заметила глубокие кровоточащие раны на кистях. С воплем вытащив кристалл и отбросив его прочь, Зоя вскочила на ноги и захромала к переправе через бушующую реку.

Окрестности пылали от пламени дракона, кружащего в вышине. Огонь охватил округу, отчего пришел в негодность старый дуб. Один лишь мост оставался нетронутым вопреки всему, но времени на размышления у беглянки не было. Схватившись за деревянные перила, Зоя сделала первый шаг, как ее тут же отбросило назад магической силой – никто не смел покинуть Нави, коль пробудился страж. Древний закон определял судьбу нарушителя: его ждала смерть в объятиях пламени. Однако никогда еще ярость Змея не была столь разрушительна: он словно боролся сам с собой, пытаясь вернуться в облик человека, но чары были сильнее.

Новый поток пламени сорвался с небес. Зоя завизжала, но ее голос утонул в громовом рыке исполинского зверя. Каждая из трех голов, не ведая усталости и боли, разила пламенем во все стороны. Небо скрылось за размахом гигантских крыльев, от которых исходили потоки ветра, вырывающие деревья с корнем. Острые когти сверкали серебряным цветом и вселяли ужас. Языки пламени ширились и вырастали на глазах: вся земля утопала в красных всполохах, которые не оставляли после себя ничего. Новый поток пламени теплился в груди зверя, норовя уничтожить все живое.

Зоя, держась за ушибленную голову, попыталась подняться на ноги. Мост, охваченный со всех сторон огнем, стонал, но упорно, словно зачарованный, сопротивлялся приближающемуся концу. Зоя судорожно пыталась придумать план, как вдруг вспышка боли заставила ее вновь упасть: коготь дракона прошелся по плечу, оставляя глубокие, кровоточащие порезы.

Девушка с трудом доползла на коленях до ближайшего булыжника и спряталась за ним. Каждая секунда промедления могла стоить ей жизни, но план спасения не приходил в голову. Сбежать в лес – жар и гарь заполонили округу. Ждать чуда точно не стоило – некому было спасать девушку. Сердце сжалось от сожаления, заставляя Зою проклинать саму себя: стоило послушаться Кирилла, и тогда бы ничего не случилось.

С высоты сорвался еще один огненный бич, вынуждая Зою взглянуть вверх: Змей кружил прямо над ее головой. Пламя разрасталось с неимоверной скоростью, а дышать становилось невыносимо. Собравшись с силами, Зоя рванула к берегу и тут же прыгнула в бушующий поток реки. Но стоило только телу коснуться мутных вод, как Смородинка пошла паром и забурлила подобно котлу. Зоя попыталась подплыть к берегу, но тот неожиданно исчез перед ней. Река обезумела, вторя Змею, и накрыла девушку громадной кипящей волной.

Дракон еще долго ревел в высоте: никто на целом свете не мог обуздать ярость Змея Горыныча. Столетиями Кирилл в облике зверя защищал Навь от непрошеных гостей и оберегал сокровищницу Кощея Бессмертного, как и было ему велено Мораной. Теперь же, когда Зоя нарушила границы и не послушала человека, пришел черед Змея, пламя которого уничтожало все на своем пути.

Дом Кирилла, граница Яви и Нави

Серое небо окутывал смог, что расстелился по реке и тянулся дальше в лес, скрывая силуэты деревьев и противоположный берег Нави. Воздух, пронизанный ночным пожаром, душил изнутри. Тусклое зарево разлилось в высоте, и одинокий солнечный луч проникал чрез гордые вершины елей, пробуждая лесное царство Яви.

Кирилл медленно ходил вокруг пепелища: жалкие руины дома громоздились теперь кучей мусора. Ничто не уцелело после его неистовства. Не стало выстроенного кропотливым трудом особняка, на который было потрачено столько сил и времени. А главное: не было больше Зои – такой наивной и легкомысленной, но дорогой сердцу. Слеза скатилась по щеке Кирилла при виде выжженной земли, где еще вчера он надеялся на светлое будущее, а теперь все ожидания рассыпались в прах.

Древнее проклятие, насланное хитрой Маринкой, до сих пор обращало Кирилла в зверя. Много веков тому назад Морана забрала мертвого дракона к себе, в царство теней и мрака, и велела охранять реку Смородинку и Калинов мост – тот самый, через который души проходили в Навь. Все это время дракон спал непробудным сном в той самой пещере на глубине озера в сокровищнице, выполняя наказ Пряхи судеб. Он внимал происходящим событиям и видел их будто во сне: все повороты, новые существа и их жизни в Нави – все это Кирилл знал, хоть и спал беспробудным сном. Но десять лет назад Змей очнулся – чары ведьмы наконец-то иссякли. Морана казалась не слишком удивленной таким поворотом событий и позволила Кириллу поселиться на границе между мирами. Так и начался его новый этап жизни, который теперь закончился. Учиненное бедствие сложно было бы не заметить, а потому оставалось только гадать, в какой момент владычица Нави призовет виновника на суд.

Никогда прежде не случалось такой катастрофы. Злая и темная магия, созданная Пряхой судеб, оберегала Навь от нежданных гостей, а за порядок и сохранность со стороны Яви отвечал леший Сосновец. Именно он был с самого начала против идеи Кирилла поселиться в сосновом бору и оказался прав, вещая, что тот лишь накликает беду. Из-за него пострадали земли двух миров, Зоя погибла, а самое страшное – колдовское пламя разрушило завесу между царствами, и теперь везде начнется полный хаос. Призраки и прочая нечисть будут исчезать из мира мертвых, болезни и кошмары расползутся по Яви, высасывая из людей души и пожирая их. Ледяная пурга обрушится на людские земли, сковывая морозами каждый уголок. Холодные ветра Нави начнут уносить жизни изо дня в день, оставляя после себя только смерть. И виноват в этом только Кирилл.

В обличье Змея Горыныча он не владел собой. Разум затмевался неиссякаемой жаждой разрушения, и Кирилл даже не осознавал, кого именно убивал. За свою мирскую жизнь он обращался множество раз, неся повсюду пламя, боль и смерть. Целые поселения погибали в страшных муках, отчаянные храбрецы были истерзаны от когтей и зубов Змея. Конец кровавому безумию и смертельной пляске пламени пришел тогда, когда смелый и ненавистный витязь сразил трехглавое чудовище. Сотни лет существования в горах Отшельницах, долгожданное освобождение и нарушенная клятва, данная богине, – вот и вся судьба Кирилла.

Он не имел права приводить живую душу в мир мертвых, но собственный эгоизм и желание угодить девушке взяли верх над здравым смыслом. Кирилл знал о губительном свойстве сокровищницы Кощея и мог ослаблять его своим присутствием, однако маленький осколок – источник всех бед – пустил ядовитые корни и свел Зою с ума. Только из-за него девушка решила вернуться к отравленным и доводящим до безумия богатствам древнего чернокнижника. За напрасную, обреченную на провал выходку Зоя поплатилась жизнью. А ведь роком так и веяло, но Кирилл упрямо не хотел ему верить, позволил Зое обижаться и не проконтролировал ее состояние. Слишком беспечно и глупо для такого существа, как он.

– Почему же ты не послушала? – прошептал Кирилл, сжимая кулаки.

Он стоял на коленях, глядя на пепелище и с трудом сдерживая слезы. Вопросы терзали голову: что с ним теперь будет; уничтожит ли его Морана или отправит в страшную низину Лиха, где нет конца и края вечным мукам. Кирилл так долго ждал освобождения от чар, и сейчас, когда жизнь начала складываться, все разрушилось.

– Потому что она была слабой, – понуро заметила возникшая из ниоткуда Рогнеда. Она знала о Зое и ее скверном характере, но искренне старалась радоваться за друга, который внешне казался счастливым. – Зоя, как и ты, оказалась слишком беспечной. Видимо, такова судьба.

– Морана убьет меня, – стирая слезу, констатировал Кирилл. Он пытался осознать эту простую мысль, но выходило скверно: никогда прежде жизнь не казалась ему столь ценным даром.

– Не торопи события, – попыталась поддержать Рогнеда. – Не стану спорить: выглядит все крайне скверно и проблем немало, но ты – страж между мирами, которому нет равных. Так что надежда на сохранность жизни все же есть. Хоть и слабая.

Кирилл промолчал. Он понимал, что Серая была права и тогда в своих предостережениях о распутной жизни, и сейчас, не давая ложных обещаний.

Рогнеда, стоя рядом, рассматривала место пожара. По дороге сюда она уже успела оценить масштабы проблемы: выжженный лес, разрушенная пещера, обгорелый дуб – священный символ Нави, – возле которого определялась дальнейшая участь души, – все это выглядело бедственно, но поправимо. Горы, которые принадлежали негласному царю Нави – Кощею Бессмертному, – могли возрождаться благодаря темной магии. Великий дуб – через несколько дней, словно ничего и не было. Сумрачный лес оправится при помощи Дубровца, который напитает земли чарами, но больше всего страшило иное – от пожара пострадала завеса между Навью и Явью.

– Все уже знают, что произошло, Кир, – обреченно заметила Рогнеда. – Нам надо прибраться здесь и как можно скорее идти за помощью.

Кирилл кивнул, рассматривая пепелище. Рогнеда переминалась с ноги на ногу, пытаясь придумать слова поддержки, но все они казались глупыми и пустыми. Как можно не переживать, когда вокруг зреет буря; как можно уповать на призрачное «хорошо», если все рушится и мирам грозит катастрофа, а виноват в этом только ты один. Серая не знала ответов, но видеть страдания друга было тяжело: как никто другой, волчица знала, что Змей всегда жаждал любви и принятия. По этой причине он постоянно проникал в Явь, веря, что однажды встретит ту самую, которая сможет полюбить его таким, какой он есть. Но он ошибся.

Стараясь больше не отпускать едких комментариев и причитаний, мол, «я ведь говорила, я ведь предупреждала», Рогнеда осторожно опустила ладонь на его плечо, чуть сжимая.

– Давай без жалости, – раздраженно процедил Кирилл, сбрасывая руку и поднимаясь на ноги.

Рогнеда опешила: она ведь хотела поддержать, а нарвалась на грубость. Видя, как тень обиды скользнула по лицу волчицы, Кирилл мысленно отвесил себе оплеуху за резкость и мягко поинтересовался:

– У тебя вчера все нормально прошло?

– А ты откуда знаешь? – изумилась Рогнеда. Она ведь еще никому не успела рассказать про вылазку в Явь, а Кирилл уже был посвящен в произошедшее.

Змей усмехнулся. Он бы помолчал, изводя оборотня посильнее, но испуг, мелькающий в ее глазах, заставил объясниться:

– Я как страж ведаю многое, Серая. Чувствую, кто и когда пересекал границы междумирья в любом из обличий. Поэтому знаю, что ты ушла еще днем, а вернулась на рассвете.

– Но как? Ты же ведь, ну… – она замялась, пытаясь подобрать нейтральные слова.

– Говори прямо: как ты можешь соображать, где, кто и когда, если ты огромный и ни на что не годный монстр с тремя головами, которые разят пламенем во все стороны и совершенно не думают о последствиях? – на одном дыхании выдал Кирилл, кривясь от собственного описания.

Рогнеда потупила взгляд. Она не привыкла видеть друга таким: обычно он всегда улыбался и шутил, а сейчас пытался скрыть подавленное состояние за маской цинизма и самоунижения.

– Прости, мне не стоило спрашивать, – виновато прошептала Серая.

Кирилл покачал головой и грустно хмыкнул.

– Это мне стоит просить прощения за учиненную катастрофу и за то, что набросился на тебя с обвинениями. А что насчет твоего вопроса – в облике дракона я вижу и осознаю только тех, кто представляет угрозу, остальные – все равно что шум. Они есть, но я не обращаю на них внимания. Потом уже, когда перевоплощаюсь в человека, то понимаю, кто переходил границу, пока я был в теле зверя, – пояснил Кирилл, скрестив руки на груди. – Вчера, например, кроме тебя еще в Явь выходили упыри, четверо волколаков и, естественно, полуночницы.

– Настоящая справочная, – Рогнеда легонько толкнула друга в плечо. – О, уже улыбаешься! Видимо, не все потеряно.

Однако грусть, отразившаяся в глазах Кирилла, была красноречивее любых слов и показывала все терзания, что пожирали его изнутри. Вчера вечером, уходя на встречу с давним другом, он никак не мог подумать, что спустя час ему придется материализоваться в Нави в облике зверя.

– Я пришла, потому что беспокоюсь за тебя, – тихо призналась Рогнеда. – Мало ли, случилось что и ты в опасности.

– Я? – горько рассмеялся Кирилл. – Нет, в опасности все, кто начинает со мной общаться. Впрочем, ничего удивительного. Я ведь чудовище.

– Это не так! – возмутилась Рогнеда. – Ты хороший, добрый и открытый человек, настоящий друг, который всегда может утешить и поддержать. Все обычно ругают меня за беспечность или ворчат, что я много ем, а это, видите ли, неправильно. Но ты никогда не осуждал меня и уж тем более не читал нотаций. Не наговаривай на себя, прошу. Все совершают ошибки, это и продолжает делать нас живыми, разумными. Так что не наговаривай на себя, пожалуйста.

Кирилл пристально посмотрел на Рогнеду: щеки ее пылали, а глаза сверкали будто от слез. Никогда прежде он не слышал столько добрых слов в свой адрес и не замечал, чтобы обычно бойкая Серая смущалась от его взгляда.

– Спасибо, – Змей благодарно улыбнулся, легонько щелкнув волчицу в нос. – Скажи, ты не заметила никого важного, пока шла сюда? – переменил тему он.

Рогнеда покачала головой: ни один из обитателей пока что не решился подойти к горам и пепелищу, боясь навлечь гнев Змея. Только парочка упырей слонялась неподалеку, с любопытством посматривая на разруху и громко перешептываясь о предстоящем суде и ярости богини-владычицы.

– Ну да, зачем им являться? – саркастически заметил Кирилл. – Морана и без того все ведает, Кощей и Моревна точно не пропустили такое зрелище, сидя в Темном тереме. Остальные – дело времени. Но, думаю, сплетни уже поползли.

– В нашей жизни мало чего происходит интересного. – Рогнеда потянулась к мелькающему среди завала зеркалу и провела по нему рукой, стирая пепел. – Не кори себя, от судьбы не убежишь. Видимо, такая участь была уготована Зое с самого начала.

– Мы оба знаем, что это не так, – отрезал Кирилл. – Зоя должна была жить.

Серая вновь взглянула на друга снизу вверх, оценивая, как поникли его плечи, а кулаки белели от напряжения. От него так веяло злобой на самого себя и на весь свет, что казалось округа может запылать в любой момент.

– Мы не знаем, что готовит нам судьба, Кир. Мы просто идем по уготованному нам пути, а Морана смотрит и следит, чтобы все прошло, как надо. И если ее нити сплелись в такой узел, значит, распутывать будем все вместе.

Змей нервно усмехнулся пропитанный горечью. Слишком много всего свалилось на него, а устоять и не сломаться – сложно.

– Поможешь скрыть завалы? – подал он голос после затянувшегося и тягостного молчания. Рогнеда кивнула, и на секунду Горынычу показалось, что в уголках зеленых глаз блеснули слезы. – Ты что, плачешь? Неужели тебе жаль бедную рептилию? Ай, больно! – вскрикнул Кирилл, потирая плечо от сильного щипка. – За что?

– За то, что пытаешься нарваться на комплименты, ящерка, – хмыкнула Рогнеда. – Знаешь же, что от меня их никогда не дождешься, как ни старайся.

Кирилл широко улыбнулся.

– Неправда, несколько минут назад ты распылялась, какой я хороший, красивый и просто замечательный.

– Скромность – не про тебя, – отмахнулась Рогнеда, забираясь на гору кирпичей. Щеки так некстати вновь запылали. «Соберись, не о том думаешь», – отчитывала себя Серая, разбирая завал.