Верни моей душе крылья

– Я уезжаю из Рунда, – после некоторой заминки всё-таки ответил Антуан.

– И куда мы теперь направимся? – поинтересовался Пит, разламывая хлеб.

– Мы?

– Что тебя удивляет? Я всё равно поеду следом. Так почему не поехать вместе?

– Твоя наглость обезоруживает, – рассмеялся Антуан.

Пит улыбнулся в ответ, и, может быть, это была слабая попытка извиниться?

– Питер, ты вчера сказал, что получил письмо от Фила. Покажи его мне.

Теперь пришла очередь удивиться Питу:

– Письмо адресовано мне. Почему я должен показывать его тебе?

– Почему нет, раз уж ты так беспардонно влезаешь в мою жизнь, – и Антуан ответил такой же чуть смущённой улыбкой.

Пит колебался не больше минуты, и вот уже на стол перед Антуаном лег свёрнутый вдвое лист бумаги.

– Ты по-бриански читаешь?

– Да, – и Антуан развернул письмо:

«Приветствую тебя, собрат!

Мне поручено передать тебе, что Его Светлость доволен твоими докладами. Все данные прежде тебе распоряжения остаются в силе. Вдобавок тебе приказано стрясти с Антуана 200 пистолей. Сделать это надо в течение недели, максимум двух. Антуан должен сам вручить деньги своей доброй волей, ясно понимая, кому ты их передашь. На текущие нужды ничего не посылаю, так как ты сейчас на содержании Антуана."

– Какая наглость! – возмущённый Антуан поднял глаза на Пита.

Тот согласно кивнул.

– Думаешь, я вот так и выложу тебе такую сумму?!

Пит пожал плечами:

– Я бы на твоём месте не стал это делать. Но… у нас ещё есть время…

– У нас? – искренне не понял Антуан.

Пит уже протянул руку к письму, но Антуан сделал шаг назад и вернулся к чтению:

"Насчёт прочих новостей. Рон, закончив с Рундом и прилегающими к нему имениями, отправился в Валеньи. Потом его цель Гурье. Глен закончил с поместьями Брасьон и Лорн и возвращается к герцогу. Он удивительно быстро справился со своим заданием, смог прогнуть самих управляющих этих поместий и поставил их во главе паутины.

Это всё. Держим связь, как согласовано. Возможно, следующее письмо тебе напишет уже Глен."

Антуан снова не удержался, чтобы не поднять глаза к Питу:

– Насчет Глена, получается, ты вчера излагал предположения Фила?

– Точнее сказать, я уже знал, что наши с ним взгляды совпадают, – усмехнулся Пит и снова протянул руку за письмом.

На этот раз Антуан подчинился. Пит принял лист и снова сложил его в двое. Наблюдавший за ним Антуан и сам не замечал, как начал хмуриться:

– Питер, какие именно указания дал тебе герцог на мой счёт?

Пит поднял на него удивлённый взгляд:

– Я тебе уже это объяснял и ни раз. У тебя хорошая память. Уверен, ты помнишь.

– Уверен, ты сказал не всё.

– Ты не находишь, что я и так с тобой слишком откровенен?

– Ты хочешь, чтобы я тебе верил…

–… Нет, не хочу! – вдруг жёстко возразил Пит, но уже в следующую секунду смягчился и поинтересовался, – Так что мы будем делать дальше? Куда двинемся?

– Ты и сам знаешь, – нахмурился Антуан, – Валеньи. Этот Рон… Как думаешь, у него хватит наглости показаться на глаза мамы?

– Нет. Но ты прав, опасаясь его. Он мастер по расстановке капканов. Как быстро ты угодил в его ловушку здесь в Рунде! И она здесь не единственная…

От таких слов Антуан содрогнулся:

– Сейчас ты скажешь, что вчера… вчера за мной следили?!

– Нет, не думаю. Ты позавчера уложил в кровать Билла, думаю, именно он здесь оставлен за главного… Но впредь помни, такая возможность есть всегда. Вот твой брат Эжен остро чувствовал слежку. Легче было присматривать за собственной тенью в пасмурную погоду, чем за ним.

Антуан от досады поджал губы и стал быстро собираться в дорогу.

Они с Питом покинули Рунд уже через полчаса. Антуан гнал коня, признаваясь себе, что этот путь становится ему до боли знакомым. Рунд – Валеньи, он словно застрял между этими точками на карте. Решение ехать в Валеньи он принял ещё накануне вечером перед тем, как уснул. Пит всё-таки смог заставить его избавиться от лишних эмоций, трезво оценить ситуацию. Поставив себя на место отца, Антуан решил, что его первым действием было бы защитить жену. Возможно, он разминулся с отцом и в Валеньи, но ещё сохранялась надежда застать его там. И в любом случае, надо было убедиться в безопасности мамы.

В придорожных трактирах уже узнавали и его, и Пита. Над этим можно было бы и пошутить, если бы не мешало это щемящее чувство беспокойства, беспокойства о маме, о Викторе, Жане и Монсарах. Да, Антуан не без радости обнаружил, что у него уже стало получаться думать и о братьях, и о Монсарах как о действительно родных людях, без этой удушающей примеси сожаления, сожаления сразу о столь многом. А вот за отца он не беспокоился. Почему-то он был абсолютно уверен в его неприкосновенности. К тому же Пит, словно читая его мысли, как-то за обедом, во время одной из немногих остановок, заявил, что герцог находит особое удовольствие в измышлении различных вариантов, как бы больнее ранить графа де Лаган, именно ранить.

– "Мертвые боли не чувствуют" – это изречение я слышал от герцога много десятков раз, – сказал тогда Пит.

Питер. Он был рядом. Он, обязанный быть шантажистом, соглядатаем, стал ещё и опорой. Сейчас он был единственным действительно близким человеком. И он стал настоящим другом, хоть и не устаёт это отрицать. У Антуана начинала кружиться голова каждый раз, когда он пытался понять мотивацию Пита. Он чувствовал духовную близость с этим человеком, и тем страшнее была мысль о его готовности выполнить, как он говорил, любой приказ герцога.

Любой! Похоже, это пугало и самого Питера. Антуан чувствовал, что брианец торопится в Валеньи едва ли не больше него. Возможно, он спешит свести Антуана с отцом, и тем поскорее разрешить довлеющую и над ним дилемму?

Так, в тревогах, смятении и удивлении, Антуан снова совершил это путешествие, снова вместе с Питом…

–… Только теперь мы в самом деле путешествовали вместе, – с благодарностью в голосе заметил Антуан Питеру, когда они остановились на краю широкого поля, – Там за холмом начинается Валеньи.

– Красивый край! – искренне отозвался брианец и с наслаждением вдохнул полной грудью. Он улыбался, но в его лице угадывалась грусть.

– Питер, я рад, что эти дни ты был рядом! – Антуан позволил-таки себе это признание и тут же пожалел, потому что на лицо Пита сразу же набежала уже такая знакомая и такая ненавистная тень жёсткого безразличия.

Антуан подавил вздох и поспешил хоть как-то восстановить пусть и хрупкий, но мир между ними:

– Да, да, я знаю, ты скажешь, что ты здесь сейчас только потому, что герцог тебе это приказал… Не хочешь говорить правду, не говори, только не лги.

– Так это и есть правда! – заявил Пит, но Антуан видел, как расширены глаза Пита, расширены словно от… ужаса?!

«Ох, друг! Как уже у тебя всё сложно!» – Антуан сокрушённо повёл головой и стегнул коня.

Замок Валеньи показался довольно скоро, благо стоял на холме. И тогда Пит перешёл на шаг. Заметив это, Антуан тоже притормозил и обратил к нему вопрошающий взгляд.

– Мне остановиться в "Красном маке"? – поинтересовался брианец, – Я могу там подождать от тебя вестей…

– Не вижу смысла. Матушка будет рада увидеть кавалера де Ригори. Уж не знаю как, но тебе удалось расположить к себе её сердце, – усмехнулся Антуан.

– Но если сейчас там граф, а значит и Рай…

– И что? Ты их боишься? К тому же, может быть, что и Рай тебя не узнает, как не узнал я, – рассмеялся Антуан, вдруг представив эту сцену, – Ты почаще улыбайся, и никто из твоих прежних товарищей тебя не узнает. Можешь мне поверить!

– Я никогда не был товарищем Генриху Раю, – нахмурился смущённый Пит, – Нет, правда, тебе же будет неудобно объяснять…

– Справлюсь! – отрезал Антуан, – Вперёд!?

– Нет. Стой! – вдруг воскликнул Пит.

Антуан воспринял этот оклик, как сигнал тревоги, одна рука сразу же легла на эфес шпаги, другая проверила готовность ножей за поясом, а взгляд уже стал рыскать по окрестностям в поисках опасности. Он хорошо помнил, что где-то здесь уже должен быть Рон, а значит и очередная ловушка. Но нет, ничего особенно, как будто всё спокойно.

И тут молодой граф, наконец-то, обратил внимание на Пита, который, оказывается, уже сошёл с коня, открыл свою дорожную суму, извлёк из неё какое-то подобие щётки и стал быстро обрабатывать ею свою шляпу. Прямо на глазах изумлённого Антуана эта шляпа волшебным образом очистилась от пыли, вернула себе глубокий чёрный цвет, а ещё через мгновение украсилась уже знакомым нам белоснежным страусовым пером, которое, оказывается, тоже пряталось в дорожной суме Пита. Только приведя в порядок свою шляпу и встряхнув от пыли плащ, Пит развернулся к Антуану.

Молодой граф от души рассмеялся:

– Ты не перестаёшь меня удивлять, друг. Да, ты мастер преображаться, но я думаю, мама прониклась расположением к кавалеру де Ригори точно не из-за его чудо-шляпы.

Пит улыбнулся в ответ и легко взлетел в седло. Что ж, Антуан решил выбрать кратчайшую дорогу к замку, прямо через поля, благо те в этом году были под паром. День только приближался к полудню, был свежим, ясным. И на душе вдруг стало так легко. Так что не удивительно, что Антуан пересёк порог родного дома в очень приподнятом настроении.

И тут он увидел своего управляющего Жерара. Тот был совершенно не похож на себя – сутулый, мрачный, камзол застегнут лишь на половину пуговиц, волосы взлохмачены. Во всём его облике нет даже тени обычной бодрости и приветливости. Но главное этот взгляд воспаленных глаз, в нём угадывался… страх?!

Антуан едва ли не на ходу соскочил на землю и подбежал к Жерару:

– Что случилось, друг? Говори!

– Ваше Сиятельство! – лицо дворецкого прояснилось, он даже улыбнулся в ответ, – Как я рад видеть вас!

– Жерар, что-то с мамой?! – Антуан даже взял управляющего за плечи и чуть встряхнул, – Говори же!

Тот осторожно высвободился, кинул опасливый взгляд куда-то за спину Антуана и попробовал улыбнуться. Но получилось это у него плохо. Он отчаянно старался справиться с волнением, даже отступил на пару шагов, может быть, надеясь, что это поможет ему спокойнее дышать. Не помогло. Жерар поднял на Антуана затравленный взгляд и заставил себя говорить, правда подбор слов давался ему с трудом:

– Нет, господин, нет… Ваша матушка? Она в порядке… Она… Ваш отец увез её. Так что её здесь нет.

– Мой отец?! Когда он приехал?! Они уже уехали?! Когда?! Куда?!

Хоть Антуан уже и допускал мысль, что может снова разминуться с отцом, слишком много времени потеряно, но одно дело допускать мысль, другое знать наверняка. Оказывается, он всё-таки надеялся, что эта встреча состоится, что он уже сегодня предстанет перед отцом, они поговорят и… в конце концов решат, что делать дальше, как скорее найти Жана и Виктора. Отец должен знать, почему Виктор продолжил изображать Глена, и так ли это на самом деле… Нет. Снова стена. Да ещё и мама пропала! Молодой граф стоял перед своим управляющим, оглушённый новостью об отъезде матушки, и в это время совершенно позабыл о плачевном состоянии слуги.

А тот стоял перед господином и отчаянно старался привести в порядок своё растрёпанное сознание:

– Позвольте, господин, я расскажу по порядку… Его Сиятельство господин граф приехал в тот же день, когда уехали вы. Вы разминулись на несколько часов. Он приехал со своим другом брианцем Генрихом Раем. Они пробыли здесь пару дней, и потом увезли госпожу графиню.