Подневольная в подневольной? Как если бы сосед по палате в психушке, объявив себя Наполеоном, принялся отдавать приказы. Но если был шанс. Хоть один шанс…
– Что ты предлагаешь? – сухо отрезал я.
– Вы вообще сами кто, и как сюда попали? – деловито осведомился Ганс.
– Я здесь случайно, я не должна здесь быть! Мой папа – управляющий сектора! Меня мой… Мой бывший парень позвал меня на эту демонстрацию против Виртека. И еще там были реагенты, они нас арестовали, и куда-то везли, а потом… – затараторила Камерон, словно пытаясь вытолкнуть из себя все, что только могла.
Ганс посмотрел на меня. Вот так просто довериться непонятно кому, после того, как какой-то полоумный из моей же команды разгуливал передо мной с ножиком?
– Аарон? Кто ты? – вот уж всем вопросам вопрос.
Я оглянулся на девушку, заключенную в тело свинорылого карлика. Казалось, она ждала моего ответа больше, чем Ганс.
– Аарон Вудс. Меня зовут Аарон Вудс. Это все, что тебе нужно знать. Рассказывай, как нам свалить отсюда. Если тебе есть, что сказать.
Воцарилось молчание. Ганс переводил взгляд с меня на Камерон. Затем снова пристально уставился мне в глаза. Покровительственный взгляд раздражал – я мог выиграть этот конкурс гляделок, огромными пальцами выдавив этому парню его поросячьи глазки…
Усилием воли я взял себя в руки.
– Я не знаю, кто я. Не помню, – процедил я сквозь зубы, сверля Ганса взглядом.
– Или говоришь, что не помнишь. Какого хрена нулю делать в Противостоянии?
– Того же хрена, что и тебе, – брякнул я, напрягая мышцы и готовясь как следует приложить этого любопытного свиномордого выскочку. – Люблю, знаешь ли, погулять по Виртосу, – один мой тон уже был вызовом, – но если ты настаиваешь, я сочиню для тебя слезливую историю из прошлой жизни.
– А ты сможешь, нуль? Что ты знаешь о реальном мире, кроме своего имени? Работа? Семья? Друзья? – он делал выразительную паузу после каждого вопроса. – Что творится за пределами Виртоса? Сучье вымя, ты хотя бы название своей планеты помнишь? Название нашей самой лучшей в мире страны?
Сжав кулак, я шагнул вперед и замахнулся, чтобы врезать ему по его кабанье-черепашьей морде, но внезапная мысль пронзила сознание, словно пуля.
– Мегалополис, – сорвалось с моих уст.
ПОДКЛЮЧАЯСЬ К СИСТЕМЕ, ВЫ СМОЖЕТЕ МАНИПУЛИРОВАТЬ СЕТЕВЫМ АВАТАРОМ
Мегалополис… Проклятая клоака сгнивших человеческих судеб. Самая развитая страна в мире живет за счет того, что половина ее населения уткнулась рылами в корыта и жрет очередные медиа-отбросы, что выливает на них Виртек, а вторая половина – и есть эти отбросы. Правительство не решает вопрос, потому что Виртек и есть правительство. Глава совета директоров управляет всем гребанным континентом. Расскажи кому такое лет сто назад, не поверили бы, отмахнусь, как от мыслей о собственной жизни. Весь мир радостно следит за политическим и коммерческим успехом Мегалополиса и старательно подражает, распихивая все свое дерьмо по банкам Виртоса, экспоненциально развивая систему. Да и само это дерьмо радо запрыгнуть в камеру сенсорной депривации, лишь бы избавиться от ответственности за собственную жизнь. И тем, кто сдох в своем хрустальном гробу, можно позавидовать. Остальное отработавшее быдло сходит с ума без родного контейнера, а то и подыхает сразу после выхода – настолько привыкли умирать в векторах.
Но на это в нашем счастливом обществе не принято обращать внимание. Они ни черта не видят – им мешают высокие бортики корыта с отбросами, куда после работы спешит зарыться каждый обыватель. Стадо с радостью нацепило на себя рабские ошейники и просит добавки, так что миру нашему хана. С чего я только взял, что я смогу это изменить? С чего я решил, что, когда начнется…
– …Начнется матч, хрен беспамятный, – отрезвил меня Ганс. Хватаясь за обрывки воспоминаний, я из последних сил пытался извлечь хотя бы еще что-нибудь из своего прошлого. Тщетно. Зыбкий туман осмысленности растворялся у меня на глазах.
– …Так что наша главная задача – не умирать, – продолжал инструктаж Ганс, поглядывая в мою сторону. – Меняйте славу на броню и повышение стойкости, берите артефакты на блок урона, на уклонение. Делайте все, чтобы вас не поджарил вражеский столп. Нам надо загнать их на базу и держать там, сколько сможем. Чем ближе и чем дольше мы к источнику юзеров, тем лучше.
Слова Ганса звучали как заклинание. Он, наконец, умолк, и начал искать понимание на наших лицах.
– Ты думаешь, мы поторчим у них на базе, и все – чертова банка с победной музыкой откроется, и все мы, счастливые ублюдки, пойдем домой, держась за руки? – мой раздраженный монолог был оборван оглушительным сигналом, словно в тысячу гонгов ударили одновременно.
– Слушай сюда, нуль. У меня столько же причин доверять тебе, сколько у тебя – мне. Черта с два я выложу тебе все детали, просто делай, что я говорю. Или играй тут в игрушки и дальше в свое удовольствие. Тебя это тоже касается, – раздраженный напарник повернулся к Камерон.
– Да, да, я все сделаю как ты скажешь, только вытащи меня отсюда. У меня есть деньги, я заплачу тебе, – послушно пролепетала девушка.
Что он мне предлагает? Играть по правилам, чтобы не играть по правилам? Нарушить ход игры, не нарушая его? Последнее, что мне хотелось – идти навстречу юзерам и сражению. Но какого черта? Я все равно понятия не имею, как отсюда выбраться. Хуже уже все равно не будет.
– Пойдем все вместе, – прежде чем Ганс разинул пасть, чтобы возразить, я продолжил: – Я не собираюсь отдуваться за всех. Если подыхать, то всей командой.
Как я и ожидал, эти слова не привели в восторг новоиспеченного командира. Но мой далеко не самый учтивый тон был категоричен: либо так, либо никак.
– Ладно, пойдем по простому пути, – морда Ганса сморщилась в кислой гримасе.
3.5.
Капитан-свиномордие замер, закрыв глаза, после чего на его лапах появились металлические перчатки с шипами. Что это за фокусы? Все вокруг вдруг стали гребанными волшебниками. Камерон последовала его примеру, и мгновение спустя разжилась нагрудным доспехом. Только сейчас я поймал себя на мысли, что я ни разу не закрывал глаза в Виртосе. Да и с чего мне это делать? У настоящего меня они наверняка и не открываются, пока я находился в виртуальной среде. Я сомкнул веки, и вместо ожидаемой черной пелены увидел знакомые панели – такие же штуки на стеклянной крышке банки предлагали мне выбрать вектор. С той лишь разницей, что сейчас на этих панелях были нарисованы различные значки – стилизованные щиты, оружие, доспехи – все с соответствующими ценниками напротив. Список был просто огромным, но перематывать его страницы не требовалось, я «видел» сразу все. Панель слева предлагала улучшить характеристики: сила, стойкость, ловкость, количество… духа? Да чтоб вы сдохли все, твари, со своим духом. Какой еще дух? Вверху сверкала цифра 500 и пустая шкала, напротив которой надпись – 0/100%. На свои пятьсот монет я мог прикупить… Маленький ножик, с которым я уже имел шансы свести близкое знакомство не так давно; перчатки, ботинки или самый невзрачный нагрудный доспех. Защитить торс и спину было бы лучшим решением. Но лишь я об этом подумал, цифра 500 превратилась в 125, на которую уже ничего не купишь.
– Какого черта… – я открыл глаза. К моему удивлению, на груди уже был надет желаемый доспех.
– Чего ты разорался, нуль? Долго тебя еще ждать? – Ганс и Камерон уже стояли возле западной арки.
Пропустив вопрос мимо ушей, я подошел к ним. Открывшаяся за стенами базы тропа была обрамлена густым лесом. Недалеко впереди, метрах в двухстах от нас, виднелась башня – наша первая защитная вышка. Для наших соперников же она была последней. Каменное сооружение возвышалось над шумящими кронами деревьев, которые еще совсем недавно казались мне настоящими исполинами. Несмотря на ничтожные размеры, передвигались мы достаточно резво.
Напарники все время держались рядом со мной. Из листвы кустов справа и слева на нашем пути то и дело выходили обещанные Ангил войска – такие же свиномордые коротышки, как и мы, отличавшиеся лишь зеленоватым окрасом шкур. Я обратил внимание на поравнявшегося со мной солдата – вместо шерсти на его спине и ногах росли листья. Когда мы миновали первую колонну, с нами бежало уже с десяток этих тварей.
– Говорил защиту поднимать, а сам перчатки взял, – проронил я уже после того, как мы прошли нашу первую башню.
– Это и есть защита, умник. Могу и шипами по морде кое-кому съездить, – бросил Ганс, даже не поворачиваясь в мою сторону.
– Для человека, который первый раз попал в Противостояние, ты слишком хорошо тут ориентируешься, – мои слова были далеко не комплиментом.
– Соревнования постоянно крутят на всех плазменных панелях Мегалополиса. Человеку, который этого не помнит, можно только позавидовать. Тебя это не касается, но у меня имеется… куда более глубокая степень осведомленности в делах Виртоса.
– Послушай, Ганс. Если ты не заметил, я не твоя покорная марионетка. Мы в одной лодке, так что выкладывай все начистоту, или я сейчас свалю на базу, и будешь сам здесь геройствовать, – представил я свой ультиматум.
– Ты что, совсем болван? Сгнить в своей чертовой банке ты и без меня успеешь. Что ж ты не заткнешься никак? Ты хоть можешь себе представить, во что превращается человек через год беготни по векторам?
Очень даже могу. Совсем недавно имел удовольствие общения с подобными кадрами. Мне хотелось возразить, хотелось спорить, хотелось дать этому заносчивому ублюдку по шее, но я промолчал и начал пережевывать свой язык, словно он был отборнейшим стейком из дорогого ресторана. Интересно, а нашей богатенькой напарнице вообще есть что сказать?
– Эй, Виртос вызывает Камерон! Чего ты молчишь? Тебе что, плевать, куда нас тащит этот герой?
– Делай, как он говорит. Я просто хочу уйти отсюда. Я уже все поняла, я сильно заблуждалась! Я сделаю все, что нужно будет для этого, – голос загнанной, трясущейся мышки, которой так хочется вернуться в родную норку. Что ж, я это понимаю и даже завидую. Эта девочка хотя бы помнит, что ей есть куда возвращаться. Милый славный Мегалополис – город, где есть справедливость для всех и каждого. Факт того, что я ничего о нем не помню, в конце концов может быть не так уж и плох.
Едва мы миновали третью нашу вышку, на дороге впереди появилась группа существ противника – такая же, как и у нас, только другого цвета: вражеские бойцы были окрашены в бледно-серые тона. На их фоне черная как смоль фигура юзера выделялась, как прыщ на заднице. Едва завидев наше трио, пользователь спешно ретировался с поля боя, припустив по дороге к своей башне. Беги, беги. Расстояние между отрядами сокращалось, и я сумел детально разглядеть врагов. Если наши трутни были какими-то добряками-лесниками, то против них выступали их мертвые собратья. Такие же мелкие твари, но с трупными пятнами, пустыми глазницами и оторванными от тела кусками плоти. Вместо листьев или шерсти из их рук и плеч, прокалывая кожу, выпирали заостренные обломки костей.
– Мерзость какая, против нас сражаются трупы! – мне была противна сама мысль о том, что своими лапами я прикоснусь к мертвечине.
– Пока еще не трупы! – проорал Ганс и с размаха заехал кулаком по морде одного из солдат-упырей.
Пытаясь побороть брезгливость, я, крепко сжав три пальца в кулак, обрушил на челюсть свинорылой умертвии не просто удар, а всю копившуюся во мне ненависть к Виртосу. Челюсть врага отправилась в свободный полет, оставив вместо себя зияющую дыру, из которой вывалился язык. Картина малоприятная, но меня это уже мало волновало: словно изживающий хозяина гость, ярость вытесняла мое сознание. Я даже не понимал, на кого злюсь: на Виртос, на его создателя, на инертное общество, или на себя, кретина, который даже не помнит, какого черта он вообще здесь делает.
Один за другим, словно град с неба, на супостатов сыпались мои увесистые оплеухи. Камерон и Ганс не отставали. Даже эта пугливая мышка демонстрировала, что-то она может. Враги пытались сопротивляться, но явно уступали нашему командному натиску. Падая после нескольких ударов на землю, они не распадались на голографические фигуры. Вместо этого земля впитывала их в себя словно зыбкая трясина. Не успели мы разобраться с первой группой, к месту сражения приближалась следующая. Мы не сбавляли темпа – трупы разлетались в стороны, разбрасывая по округе оторванные конечности и разлетающиеся потроха.
Очередным ударом я пробил грудную клетку вражескому трутню. Тот рухнул навзничь, съедаемый пучиной земли. После расправы над очередным врагом я осознал, что на голову возвышался над трутнями. Но испытать увеличившееся в размерах тело мне не удалось: вражеская группа была разбита, а наши войска продолжили свой автоматический завоевательный поход.
