Шахматная шкатулка в «Снежинке»

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА. ВЫСШЕЕ ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ

Мне скажут: воспитатель в группе – это девушка с высшим педагогическим образованием.

Спорить с таким утверждением нет смыла сразу по многим причинам.

Для непосвящённого высшее педагогическое образование есть некая недосягаемо высокая вершина.

Некий эталон кладезя глубоких и прочных знаний, высочайшего уровня интеллекта, широты общечеловеческого кругозора.

Что касается интеллекта – то здесь осмелюсь робко напомнить дорогому Читателю, что автор этих строк считал, считает и будет так считать до конца своих дней, что самая глупая в мире женщина на порядки, в миллиарды раз умнее самого умного мужчины.

Просто мы так устроены: женщины – умно, мужчины – глупо.

То есть женский интеллект никогда не был да и не мог явиться следствием какого бы то ни было «образования».

В том числе и «высшего педагогического».

В силу этого, прискорбного для всех мужчин, обстоятельства и широта кругозора женщины никак не связана с пятилетним циклом лекций, семинаров и зачётов в богоугодном педагогическом заведении.

Кладезь знаний содержится в каждой капельке воды во Вселенной.

Что опять же ставит под сомнение сверхценность как бы высшего, пусть даже и педагогического, но всё же образования.

Проще говоря, предлагаю снять этот тезис с рассмотрения и не преувеличивать его значения для анализируемого противоречия.

Пусть девушка и ходила на лекции пять лет и получила красный диплом и высшую аттестационную категорию.

Пусть так!

А что это меняет?

Вот её окружили двадцать пять малышат «карандашат».

У каждого – свои проблемы и обременения.

Когда в них вникать?

Как именно вникать?

Пока идёт прописанный трудовой процесс, всё более или менее ясно.

Раздеваемся.

Моем руки перед едой.

Рассаживаемся за столы.

Кушаем завтрак.

Моем руки после еды.

Занимаем места для первого назначенного свыше занятия.

Занимаемся строго по программе, строго в соответствии с продуманными рекомендациями.

Короткая подвижная пауза.

Ручки вверх.

Ручки вниз.

Подрыгаем ножками.

Попрыгаем пальчиками.

Готовимся ко второму занятию.

Передышки нет.

Число реальных обращений малышей – до сорока каждые пятнадцать минут.

Много дополнительных условий и обстоятельств.

Огромная ответственность.

Ну, вот и первая десятиминутная пауза.

Поиграйте пока друг с другом.

Передышка.

Но риски!

Риски!

Риски!!!

Причём здесь педагогический вуз?

У Анечки развязался бантик.

У Пети оторвалась пуговица.

Куда-то делся рисунок Линары.

Линара расстроена.

Вова опять попытался укусить Андрея!

Пауза завершена!

Готовимся на прогулку!

Причём здесь семинар по Выготскому?

Какая еще ведущая деятельность?

Шапка у Семёна сидит как-то не так.

В чём дело?

Не твоя?

А где твоя?

Папа перепутал?

Мама будет ругаться?

Господи, в чём же тебя вести?

Есть рассказы о педагогике, и есть реальная повседневная педагогика.

Тяжелейшее, каторжное, непрерывное, ускоряющее старение…

Завтра открытое занятие.

Необходимо подготовить отчёт по родительским посещениям.

Поработать с неплательщиками.

Опять изменили расписание?

Карантин?

Кто сказал что ветрянка?

Воспитатель в группе слишком сильно загружен миллионом необходимых повседневных «мелочей». И хоть что он там закончил, но здесь мелочи стремятся закончить его.

И потому воспитателю не до высших материй.

Всё это конечно хорошо, но…!

Смотрю ролик воспитателя в Ютубе.

Слёзы умиления катятся из моих глаз.

Это надо же!

Сказка на пальчике в образе Петрушки!

Это ж какой надо иметь талантище!

Просто удавиться готов от зависти!

Вот она!

Ведущая деятельность!

Вот она!

Основная!

ЦЕНТРАЛЬНАЯ ФИГУРА. О ВРЕМЕНИ И О

Есть две априорных категории чистого разума: пространство и время.

Для того, чтобы разбираться в Игре, воспитатель должен иметь на это минимально необходимый ресурс времени.

Остаётся спокойно, взвешенно, не торопясь оценить требуемое время.

Подсчитать, скажем так, человеко-часы.

Ладно!

Устраним пока из подсчётов Человека.

Дегуманизируем процесс.

Оставим только часы!

Сколько времени необходимо на продуманное спокойное прочтение одной умной книжки?

Здесь секрета нет.

Здесь есть опыт и практики.

Чтобы прочесть двести страниц, читая их запоем, мне лично достаточно одного дня в поезде.

То есть одну книгу в сутки, если она мне интересна, и ничто другое не гнетёт – осилить можно.

Предположим, что наш воспитатель именно вот так с книжками и знакомится.

С десятилетнего возраста по одной книжке в сутки.

Без перерывов.

Без выходных.

Без выездов на моря и кораллы.

И книжками его обеспечивают самые доступные, самые добрые, самые открытые, самые лучшие библиотеки мира.

Вот такие у него прямо-таки идеальные для чтения условия.

Что еще из условий мы упустили?

А вот что: нашему идеальному воспитателю на сегодня исполнилось пресловутые «восемнадцать лет» (ведь это ОНА! – ей больше то и быть не может) что всё грамотное человечество считает тридцативосьмилетним возрастом.

То есть уже двадцать восемь лет она читает эти самые книжки.

Память у неё отменная.

Других проблем никаких нет.

В год 365 книжек 10227 книг. Семь на високосные годы «набежало»!

Как мы видим – число книжек велико.

Но не астрономически велико.

Десять тысяч плюс еще четверть тысячи без малого!

Вот что сообщает среди прочего Сергей Грибановский:

«Например, блестящий поэт и книгоиздатель Илья Кормильцев полагал, что современному человеку достаточно изучить пять вещей – Библию, «Фауста» Гёте, «Божественную комедию» Данте, «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. По сети гуляет также довольно любопытный, жутко архаичный и сложный список, составленный Иосифом Бродским.

Безусловно, любые списки и советы сомнительны, крайне субъективны и спорны, почти всегда предсказуемы и малоинтересны.

Заслуживают внимания, пожалуй, следующие попытки глобальной описи —

1) 200 лучших книг по версии BBC (академическое перечисление без особых сюрпризов),

2) 100 книг двадцатого века по версии Le Monde (там присутствуют милые сердцу Набоков, Булгаков и даже Солженицын – да, литературные предпочтения французов неожиданны!),

3) 100 книг двадцать первого века по версии журнала «Афиша» (некоторые позиции вызывают искреннее недоумение, но в целом – актуальная и разнообразная подборка),

4) 100 книг по версии писателя и литературоведа Дмитрия Быкова (строго и обоснованно, но иногда все же с вывертом.

Желательно, конечно, читать и знать вещи, которые вошли в ткань повседневной жизни, стали «общественным достоянием», обильно цитируются, анализируются, пародируются и т. д. Культурный человек в принципе должен быть в курсе, что «новояз» и «большой брат» – это из товарища Оруэлла, а «не шалю, никого не трогаю, примус починяю» – это уже как бы совсем другой товарищ, вот.»

Конец цитаты.

Приятно, когда на первом месте упоминают твоего ученика!

Но мы о своём.

Об играх.

Собственно только шахматных книг издано несколько тысяч наименований.

В Интернете вы легко найдёте тысячу книг о шашках (стоклеточных и русских)

Еще тысячу книг вам поставят Нарды.

А сколько книг о карточных играх?

Вот только одна из них – Преферанс.

В Интернете имеется библиографический указатель на 40 изданий только на русском языке и ссылка на 200 публикаций в интернете. Но сие – уверяю вас – капля в море!

Только Википедия дает ссылку на описания 70 карточных игр.

А домино?

Википедия ссылается на 20 игр домино, хотя мне по жизни довелось познакомиться со значительно большим числом версий.

Впрочем, книг про домино всё-таки поменьше.

Но, сложив упомянутое вместе, мы уже получим только по упомянутым настольным играм более 2000 книг, без учета тех трёх-пяти тысяч, которые не на русском увидели свет.

Но это мы толкуем об очень узком сегменте игр на плоскости.

Имеется колоссальное число других игр, и каждая имеет свою собственную библиотеку.

Начнем с популярнейших игр.

Футбол. Легко набирает тысячу книг.

Баскетбол. Не напрягаясь пятьсот книг.

Волейбол. Еще триста книг без напряжения.

Будем считать, что только по популярнейшим играм мы без напряжения набираем тысячу книг.

Итак, у нас в списке уже три тысячи наименований, но ведь мы до сих пор не коснулись главного!

Мы к нему даже и не думали пока приближаться!

А впереди нас ждет подборка из книг, посвященных играм как таковым.

О! Это удивительнейшая библиотека.

Тут на вас обрушатся и «Гомо люденс», и «Игра в бисер», и «Игра без правил», и «Люди которые играют в игры и игры в которые играют люди»!

Не буду пока утомлять читателя скорбным перечислением известнейших имен и произведений. Одна «Пиковая дама» чего только стоит!

Давайте сразу договоримся, что таких великих книг будет немного, всего какая-нибудь жалкая тысяча.

Но есть еще небольшая библиотека книг психологов, которые действительно увлекались играми и писали о них плотно и часто.

Надеюсь, вы уже поняли, к какой мысли я вас медленно подвожу?

Да-да!

Не забудем, наконец, помянуть и педагогов – авторов множества книг об учебных играх.

А список книг посвященных игре в театре?

А библиография книг об игре в кино?

Есть целая группа книг об играх разведок и контрразведок!

А детективы – эти игры пытливого ума читателя?

Наконец имеется целый ряд книг по игротерапии.

Вот мы и подобрались к самому существу дела:

В состоянии ли Аграфена Матвеевна освоить весь этот массив?

А ведь недостаточно просто познакомиться с книжками про игру, об игре, с игрой.

В игру надо еще и успеть поиграть самой, чтобы «прожить, прочувствовать, промыслить»!

Хорошо было мне – негоднику.

Всё детство только и делал, что играл во всё подряд, без разбору.

И на хоккейной площадке на коньках у бортов потолкался, и в футболе считал себя неплохим защитником, и в волейболе и подавал и отбивал вдосталь.

А как мы резались во множество игр с монетками и пробками во дворе!

А уголки? А лото? А домино?

Если бы вы только видели, как играют на воду в больницах!!!

А каково это быть отличницей и играть в буру?

Или получать красный диплом в институте и одновременно играть и в футбол, и в хоккей, и в нарды.

Категория игра по ресурсу Времени непосильна ни одной воспитательнице детского сада.

Так много свободного времени у девочек просто не выпадает.

Недоступна по временному ресурсу.

Какая там тысяча шахматных книжек?

Абсолютное большинство не прочло и одной!

Встречал ли я женщин, хорошо играющих в шахматы?

Видит Бог: встречал!

На эти встречи мне лично повезло несказанно.

Одна из выдающихся русских шахматисток однажды натурально спасла мне жизнь.

С некоторыми я дружил.

Некоторые стали героями моих воспоминаний и других публикаций.

Но ни одна из них на пушечный выстрел не приближалась к рабочему месту воспитателя в детском саду.

В этом их господь Бог помиловал.

И среди шашисток я не заметил воспитательниц детских садов.

И среди заядлых картежниц – ни одной.

И с нардистками в качестве воспитательниц дошколят познакомиться не сложилось.

Если вы дни и ночи заняты своей реальной дошкольной группой – какие карты?

Какие нарды?

Какие там шахматы, господа!

Ну, разве что умение немножко передвигать фигурки!

Но это я всё о Времени!

Но есть ещё одна априорная категория чистейшего в мире разума: Пространство!

Каждая из игр на самом деле требует для себя своего особого, организованного особым же образом пространства!

В детской «игральной – столовой» можно конечно свалить в кучку и танки и самолётики. Но реальный самолётик требует аэродрома, а реальный футбол требует футбольного поля.

Не прожив пространственного содержания понятия Игра, его невозможно в самом себе корректно сформировать.

Формированию понятия предшествуют ощущения и восприятия.

И центральная фигура дошкольного учреждения лишена реальной возможности сформировать в себе и для себя понятия «игра».

А уж повседневная практика непрерывно всё отдаляет и отдаляет её от самой вероятности подобного подвига!

ТЕХНОЛОГИЯ: ПОТОК

ЧТО ТАКОЕ ПОТОК?

Поток – это самый важный элемент педагогической технологии.

В реальной, а не выдуманной педагогике, преподаватель работает не с одним ребёнком, а с потоком.

В этом смысле мне в своё время сказочно повезло.

Иван Васильевич Звягин поставил меня работать именно «на поток».

У меня уроки были шесть дней в неделю по шесть уроков.

В каждой группе ко мне приходило в среднем 16—18 девочек.

То есть мне пришлось обучать 576 – минимум! – девочек в возрасте от 7 до 13 лет.

Далеко не всем преподавателям везёт так, как повезло мне.

Мне довелось преподавать историю и обществоведение в различных школах ДО своего первого полноформатного шахматного потока.

В учебниках и статьях можно встретить массу приколов об индивидуальном воздействии преподавателя на ребенка, о глубокой проработке поурочных планов и прочую ень.

В реальности предлагаю сравнить положение историка и математика в школе, имеющих «нормальную» нагрузку в 24 урока в неделю.

Казалось бы условия – равнее не придумаешь!

И математик готовится к 24-м урокам и историк готовится к 24-м урокам.

Отгадайте: в чем кардинальное различие?

Правильно!

В числе детишек!

У школьника в учебном плане на историю отводится 2 (два прописью!) урока в неделю.

А на математику? Правильно! Шесть! Шесть уроков в неделю!

Таким образом, преподаватель математики готовится к четырём классам!

А преподаватель истории – к двенадцати классам!

Четыре класса в одной параллели в одной школе – не редкость!

В крайнем случае, это две возрастных группы, не сильно отличающиеся одна от другой.

А вот историк в самом лучшем случае перемещался по трем возрастным группам, но обычно по четырём, а то и пяти. В сельской школе мне довелось вести уроки в таком режиме: четвёртый класс, седьмой класс, десятый класс, шестой класс – и это в один день!

Таким образом, каждый день мне требовалось учитывать до ста различных индивидуальностей детей совершенно разного возраста – и мы пока ничего не говорим о других, значительно более важных параметрах.

Однако именно здесь мы немного задержимся на этих моментах.

В реальности преподаватель школы начисто лишён сущностной информации о ребёнке.

Естественно, ему или ей преподавали и психологию и основы семейной жизни.

Но на уровне физической реальности от преподавателя скрыты: большая часть жизни школьника, которая протекает вне школы,

Особенности протекания жизни школьника в дошкольном периоде также тайна за семью печатями.

Ничего не знает педагог и о том, как именно и с кем именно встречается и общается школьник вне школы.

Идиотов, утверждающих, что якобы они «знают» «своих» детей я насмотрелся за жизнь с избытком.

Это, как правило, наивные и абсолютно безответственные люди, которые берут на себя то, что брать на себя им не следовало бы ни при каких обстоятельствах.

Однажды я обратился с вопросом к одному из нынешних «лидеров» в системе отечественного образования с простым вопросом: «почему вы не работаете с уровнем завучей школ?». Ответ тогдашнего кандидата – ныне он уже зрелый доктор наук – меня потряс до глубины души:

– А никто в этом рьме копаться не хочет.

Завучи – это цвет отечественной школы, это её зерно.

Это – лучшие из лучших.

Самые надежные.

Самые образованные.

И если им дана такая убийственная характеристика, то, что можно подумать об остальном педагогическом корпусе?

Вот, кстати, вам и пример «неизвестного» и «не проговариваемого» о школе.

Но вернёмся к «личностно ориентированной» парадигме рассмотрения вопроса. Из 168 часов реальной жизни ребенка в неделе преподаватель истории имеет только полтора часа реального воздействия на его психику и информированность в условиях группы, регламента, не им составляемого расписания занятий, массы внешних воздействий, каковые он просто не может никак учитывать.

Тема урока: «Куликовская битва».

Четвёртый класс.

Восемнадцатый урок по «Программе».

Предположим двадцать три мальчика и девочки.

У вас 45 минут.

А теперь давайте поразмышляем, какие именно «индивидуальные особенности» мы можем на этом уроке учесть.

Предположим у нас 14 девочек и 9 мальчиков.

Перед нами развёрнутый «поурочный план».

В руках у присутствующего завуча секундомер.

Да-да! Мой милый Читатель!

В 1984-ом году, ведя открытый урок на сборах в Вилегодском районе, учитель истории бодро вёл занятия и чётко фиксировал каждый элемент занятия с секундомером!!!

Я просто угорал от увиденного!

Академик Бабанский – автор концепции «оптимизации учебного процесса» наверняка был бы счастлив.

О том, что этот тип «движения» сильно смахивал на представление детей в качестве биологических роботов, мы скромно умолчим!

Ведь это надо же!

На седьмой минуте, а точнее в 6.25 ученик встает и бодро отвечает строго по плану урока «про Козельск»!

Здесь необходимо отметить еще и такой момент.

Учитель математики опирается на науку математику.

Это века!

Это безупречно проработанные системы аксиом и теорем.

Это отшлифованные поколениями наиталантливейших математиков положения.

То же самое рискну сказать и о физике.

И химия всё больше и больше превращается именно в такую науку.

А история?

Можно петь песни о социологических школах и экономических теориях.

А вот что на самом деле необходимо «давать» школьнику?

В СССР вопрос в целом решался однозначно: партия давала ясные недвусмысленные чёткие ориентиры: что, кому и сколько.

Если говорить, к примеру, об истории России, то мы можем смело опираться на идею гениального Тарле, который мечтал написать трилогию: вторжение шведов, вторжение французов, вторжение немцев. Так сказать Карл 12-ый, Наполеон и Гитлер. Вот три великие угрозы и три величайшие победы русского оружия.

Но это – общая, так сказать, «хронология».

А вот, уже разбирая поурочные раскладки, мы сталкиваемся с огромными проблемами.

Это вам не бином Ньютона!

Не теорема Вейерштрассе.

Так чем может отличиться Катя Сушинкова от Матвея Кондакова?

Как учесть их индивидуальные особенности на уроке про Куликовскую битву?

Вам понятно, о чём талдычит автор?

Ведь к каждому уроку он не просто готовится.

Он продумывает.

Он вникает!

А Катя на уроке не появилась.

Приболела Катюша!

И что делать с предусмотренной к ней просьбой «показать на карте» подслеповатому – он в толстенных очках! – Матвею расположение русского войска?

Эх! Катюша любит выходить к доске и показывать указкой стрелочки на картах!

Я не теоретик.

Я практик.

С чудовищным количеством практик.

В невероятных условиях и в совершенно жутких режимах.

Точнее – я теоретик вооруженный собственными практиками.

Из теоретиков, с которыми мне довелось общаться, я не встретил в среде педагогов и психологов никого, кто выдерживал бы мои невероятно простые вопросы.

Порой меня просто готовы были порвать на куски.

И рвали.

И приговаривали.

Вот за это самое.

За вопросы.

Мне даже довелось не единожды цитировать Георгия Димитрова:

«Вы боитесь моих вопросов, господин председатель?»

Сейчас мы ненадолго оторвёмся от наших «пред поточных» дел.

Есть теории и самые разнообразные книги, в которых сии труды излагаются.

Например, Выготский, прожив примерно столько же, сколько и Пушкин, оставил богатое наследие, в котором излагаются самые разнообразные ценные сведения о психологии, о педагогике, о зонах ближайшего развития. В общем, все его очень любят цитировать, как и Пушкина.

Пушкин Выготского не читал.

Так случилось.

Так выпало.

Но всё же изрёк про психологию и педагогику нечто сущностное:

«Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь».

Прошло без малого двести лет – а ведь все «теории» не сдвинулись ни на йоту!

Иногда я с ужасом думаю о том времени, когда у фрактальных существ, открывших свою собственную фрактальность, как единственный субстрат всех своих поэм и мелодий, картин и ощущений, страстей и привязанностей, откроется вся пустотность их бытия в «ничто» и ничтожность в «бытии».

Что ждёт их? Как прекрасна жизнь в иллюзиях и заблуждениях!

Как чудесна она, когда будущее невычислимо и непредсказуемо при всей его вычислимости и предсказуемости для того, кто разобрался с водородными связями и научился складывать слова из четырёх букв этого неземного алфавита.

Государство очень заботится о том, чтобы конкретный преподаватель не имел значительного влияния на ученика. Даже самый влиятельный педагог – учитель начальных классов, не имеет реального решающего влияния на ученика. Рассмотрим параметры его «доступа к телу».

Учебный план даже для школы продлённого дня – 8 часов в день.

Пусть шестидневка.

Это 48 астрономических часов в неделю.

При 168 исходных часах.

Но ведь таких недель в году только тридцать четыре.

Число магическое, не спорю.

Но в году их пятьдесят две.

Произведём сложные математические расчёты.

168 х 52 = 8736 +24 = 8760

48 х 34 = 1632

1632/8760 = 18,63%

Таким образом, даже столь значительная фигура имеет влияние в течение менее чем одна пятая времени школьника.

Понятно, что все остальные его школьные преподаватели и внешкольные тренеры имеют ещё меньший вес.

А ведь самое интересное впереди.

Допустим в классе 16 детей.

Обычно их поболе будет.

Но нам достаточно и этого числа.

Ведь преподаватель обязан поровну поделить свой ресурс на эту группу.

У тренеров и преподавателей старших классов и вузов ресурс влияния ещё меньше!

Подсказать вам, кто имеет более значимый ресурс времени?

Понятно, что родители, бабушки и дедушки.

Но… основное время бодрствования – это время, которое делится нередко со «своей компанией».

Именно своя компания – основной конкурент и родителям и учителю начальной школы.

И вот этого фактора, как правило, совершенно не видит преподаватель конкретного школьного предмета. А в нынешней ситуации всё большее влияние на ребёнка приобретает гаджет и связанный с ним «интернет».

У него нет ресурса на исследования этой сферы.

Теперь несколько слов о том, кто становится учителем, и о том, кто учителем нашей школы не становится ни при каких обстоятельствах.

В школьные учителя идут дети, которые в целом имеют положительное воспитание.

Не без шероховатостей, но в целом по союзу.