Метро 2033: Чужими глазами

Аркадий никак не мог свыкнуться с неудобной «химзой» и резиновым намордником, облепившим лицо. Первое время было жутко неудобно, но потом он вроде пообвыкся, смирился с новым костюмом. «Как знать, может, теперь всегда так ходить придется», – грустно подумал парень. Проскочили площадь Железнодорожников, миновали автомобильный затор. Разведчики сбавили темп – до входа на станцию Ленинская оставалось всего ничего. Вадим снова оглянулся, недовольно выдохнул.

– Неспокойно как-то. Будто идет за нами кто, пару раз видел. На собак диких похоже.

– Ребят, повнимательнее, – предупредил Виктор, внимательно изучая местность. За кирпичной пятиэтажкой спряталась невысокая розовая будка – вход на станцию Ленинская. Большая буква «М» в круге пристроилась на макушке пирамидального постамента, вдалеке пестрело какое-то здание. И никого вокруг.

– Прибыли! – облегченно выдохнул Вадим, как вдруг в зарослях за будкой что-то зашумело. Парень вскинул ружье, не зная, какой опасности ожидать, осторожно шагнул ближе к углу. Повел стволами, пригляделся.

Слева за кустами неожиданно хрястнул выстрел. Вжикнули пули, вышибая каменную крошку из стены вестибюля. Аркадий непроизвольно втянул голову в плечи и одним прыжком вернулся под прикрытие бетонной будки входа на станцию. И вдруг увидел страшную картину, заставившую его остолбенеть, раскрыть рот в немом крике. Арсений захрипел и осел на асфальт, держась руками за живот. По зеленой ткани химзащиты расползалось алое пятно.

– Сеня, – прошептал командир, подхватывая товарища. – Какая сволочь?

Виктор подтащил раненого к бетонной стене и плавно опустил на землю. С горем пополам укрывшись за розовым строением, разведчики с ужасом и отчаянием в глазах смотрели на хрипящего товарища.

– Суки! – завопил Виктор что было мочи. Ветер подхватил крик, и эхо принялось множить его, гоняя отголоски между каменными коробками. – Мы же по-человечески пришли, поговорить хотели. А вы…

– Проваливайте! – глухо огрызнулся из-за кустов невидимый стрелок. – Нам тут чумные не нужны. Идите к себе подыхать. А у нас тут жены с детишками.

Жизнь в товарище медленно угасала. Аркадий видел, как Арсений хочет что-то сказать. Вадим вытащил из рюкзака свернутый ОЗК и сунул раненому под голову. Умирающий, наконец, разомкнул губы, перепачканные в крови, попытался что-то сказать.

– Противогаз с него снимите!

Виктор сунул палец под край противогаза и стянул резиновую маску с лица друга. Арсений сипло втянул воздух, стал харкать кровью. Руки его затряслись.

– Аааарррх, – раненый силился выдавить хоть слово, но не получалось. Парня подхватили товарищи, но Арсений неожиданно дернулся и замолчал – теперь уже навсегда. Руки его безжизненно вытянулись вдоль туловища, и в остекленевших глазах отразилось бесстрастное небо мертвого мира. Вадим положил руку на лоб товарища, закрыв глаза в немой скорби. Улица безмолвствовала, и лишь где-то над крышами робко, словно молодой волчонок, неуверенный в своих силах, подвывал ветер.

– Как же так? – неизвестно у кого сдавленно спросил Вадим. Никто ему не ответил – нечего было отвечать. Их друг ушел быстро, даже не успев попрощаться. И никто в этот миг даже не подозревал, что Арсений стал первой жертвой в бесконечной войне между двумя общинами.

– Мрази! – прошептал Вадим с дикой ненавистью в голосе. – Убью!

Он рывком выдернул у Виктора автомат, клацнул затвором. Старший на секунду опешил, но тут же подскочил, схватил товарища за плечи.

– Вадька, не надо. Мы тут как на ладони. Захотят – перестреляют нас всех. А мы… мы дома нужны сейчас, пойми. Потом за Сеню отомстим сукам. Клянусь! Я этого так не оставлю.

Слова Виктора подействовали. Вадим тяжело опустил автомат, склонил голову.

– Да, – тихо сказал парень, голос его дрогнул. – Мы тут много не навоюем. Но за Сеньку я им отомщу!

– Не стреляйте, мы уходим, – громко крикнул Виктор. Тишина в ответ. Услышали его убийцы их товарища? А может быть, враги просто поджидают, когда они выйдут на открытое место, чтобы положить всех.

– Мы уходим, – повторил Виктор, обращаясь к зарослям. Повернулся к товарищам и тихо произнес: – Вадим, Аркаша – берите Сеню, понесете его. Я подменю, когда устанете.

Старший их маленького отряда осторожно выглянул из-за угла, всматриваясь в заросли возле кирпичной пятиэтажки. Потом махнул рукой, давая знак двигаться вперед. Аркадий с товарищем подхватили обмякшее тело друга и осторожно потащили его в сторону родной станции. Шествие замыкал Виктор. Он водил стволом автомата из стороны в сторону, пытаясь засечь противника. Напрасно – убийцы больше не пытались ни вести диалог с гостями, ни стрелять. Они словно растворились и ничем не выдавали свое присутствие.

На глаза навернулись слезы. Аркадий неожиданно ощутил, что его щеки влажные. Он проклинал все: и этот поход, и «ленинских», ни за что убивших товарища, и неудобную «химзу», стеснявшую движения. Растянув плащ-палатку и привязав ее в двух местах к ружьям, соорудили импровизированные носилки. Знакомая дорога вела их назад, к их теперешнему дому. Вот только их маленький отряд лишился бойца, и потеря эта была невосполнима.

Со стороны домов кто-то отрывисто пролаял. Аркадий увидел, как из подворотни выскользнула одна собака, следом еще две. Спустя мгновение показалась четвертая. Худые и поджарые, с вылезающей клочьями шерстью и дикими глазами, псы действительно выглядели устрашающе. Первая псина злобно ощерилась, клацнула зубами, но нападать животные пока не решались.

– Отвязывай ружья! – рявкнул Виктор и принялся первым высвобождать оружие. Вадим молниеносно развязал узлы, навел стволы вертикалки на первую, самую крупную собаку.

– Пошли вон! – крикнул парень, целясь в собак, почуявших свежую кровь. Самый крупный пес вновь зарычал, шагнул вперед. Грохнул выстрел, и бывший друг человека покатился по асфальту, жалобно скуля. И в этот момент собаки атаковали. В некогда мирных животных словно проснулись инстинкты хищников, и теперь они мстили людям за уничтоженный мир. Две псины бросились в сторону Аркадия. Тот успел выхватить из пут ружье и замахнуться, но собака вцепилась ему прямо в ногу. Икру пронзила острая боль, но в это мгновенье приклад опустился на голову противника. Хрустнула кость, и пес мгновенно обмяк. Рядом огрызнулся очередью автомат Виктора – мимо. Мельком окинув взглядом поле боя, Аркадий заметил двух поверженных врагов. Два оставшихся хищника уже маячили поодаль, метрах в двадцати. Вадим высадил в них второй заряд, но тоже промахнулся. Дрожащими руками он достал из пояса патроны, перезарядил ружье.

– Как ты? – спросил Виктор, глядя на ногу Аркадия. Тот поморщился, потрогал рукой.

– Терпимо. Думаю, доковыляю. Торопиться надо.

Отбив атаку, поредевший и потрепанный отряд ускорился. Положив мертвого товарища на плащ-палатку, разведчики споро зашагали в сторону дома. Аркадий слегка прихрамывал – все-таки без боевых ран не обошлось. Псы сопровождали разведчиков почти до самого входа в подземку. В драку больше не лезли, но неотступно следовали по пятам на дальней границе видимости, изредка выдавая себя тоскливым воем или противным гавканьем. Тем не менее, люди поняли – на поверхности у них уже появился враг.

Арсения провожали всей станцией. Аркадий отвернулся, чтобы не видеть заплаканное лицо супруги товарища. Как же так – выжить вместе с молодой женой и спустя два месяца умереть от шальной пули? Пока остальные прощались с Сеней, Аркадий, стиснув зубы, проклинал ненавистных соседей. Похоронили друга наверху – вынесли тело через вентиляционную шахту над тупиковым туннелем и закопали покойника на пустыре, недалеко от въезда на метромост. В ту ночь Аркадий так и не смог уснуть.

Опасения Игоря Юрьевича подтвердились спустя сутки – вечером мигнули лампочки, и Московская погрузилась в вязкую темноту, точно в Страшный день. Однако все-таки новоиспеченный комендант умел смотреть на несколько ходов вперед: наспех собранной бригаде «электриков» удалось запустить резервный генератор в подвале «Республики». Болезнь словно взяла небольшой тайм-аут, решив устроить передышку. Умерло еще несколько человек, но кризис будто бы миновал. Ленинские даже и не думали открывать гермозатвор – видимо, решили, что с Московской покончено. Да москвичи и не ждали теперь помощи с той стороны. Для них теперь там жили враги, нелюди, бросившие их в самое тяжелое время. Такое не прощалось.

Аркадий сидел в кабинете руководства. Нога почти зажила, но в последние два похода Игорь Юрьевич его не пускал. «Выздоровеешь – пойдешь, а пока наверх – ни ногой. Обождешь немного!» – по-отцовски наставлял начальник станции, разводя руками.

Сегодня отряд сильно задерживался, и Платыгин не находил себе места. Мерил огромными шагами тесную комнатку, поминутно замирал и хмурил брови. Да и Аркадий волновался – должны были вернуться еще в десять, уже за полдень перевалило, а отряда все нет. Одно дело, если бы куда далеко пошли – так ведь отправились район вокзала обойти. И будто в воду канули.

Где-то внутри поселилась тревога. И глядя на хозяина кабинета, бормотавшего что-то себе под нос, Аркадий понимал – Игорь Юрьевич волнуется пуще него.

– Не нравится мне все это, – наконец, выложил Платыгин. – Куда они провалились?

– Вернутся, – заверил начальника Аркадий, но, прислушавшись к своему тону, понял, что и сам не очень-то себе верит. Игорь Юрьевич глянул на парня искоса, но ничего не сказал.

На столе вдруг неожиданно задребезжал телефон. В мгновение ока собеседник подскочил к аппарату, молниеносно сдернул трубку.

– Платыгин слушает.

– Игорь Юрьевич, там отряд вернулся, – затараторил глухой голос. – Важные новости принесли. Скоро у вас будут.

– Ну, слава богу, – выдохнул хозяин кабинета. – Все живы там?

– Все, – успокоил звонящий. – Сейчас отмоются – и к вам.

Когда через двадцать минут через порог комнаты шагнул Виктор, Игорь Юрьевич уже места себе не находил.

– Ну, наконец-то! – грянул начальник станции. – Мы все извелись уже. Где вас черти носили?

– Гош, сейчас все расскажу, – улыбнулся Виктор, плюхнувшись в кресло. – Ты даже не представляешь, что мы нашли.

– Да рассказывай уже, не томи! – взбеленился Игорь Юрьевич, сердито зыркнув на гостя. Тот ухмыльнулся и начал.

– У нас тут под боком целое убежище с выжившими, – радостно забормотал Виктор. – Там, около техникума железнодорожного, метров четыреста от вокзала всего лишь. Утром-то дождь был, мы следы около «Чкалова» нашли. Сунулись в переулки – а нас там уже дожидаются. Правда, сначала побаивались – тоже вооружены, но небогато, пара «калашей» ментовских да ружьишко. Они нам сами тоже обрадовались. Только в бомбарик нас не пустили, да мы бы и сами не пошли. В ихнем предбаннике со старшим поболтали – там сотни полторы укрылось – лекарства у них есть, консервы, «химза». Обещали помочь, чем смогут. А вот с электричеством туговато – дизелек старый, барахлит. Все боятся, как бы совсем не накрылся. Мы им пообещали подсобить, чем сможем – нам лишь бы с болезнью справиться.

Игорь Юрьевич слушал молча, и только изредка одобрительно кивал. На лице расползлась довольная улыбка. Бомбоубежище неподалеку от станции! И у них есть «химза», люди, лекарства. Последнее сейчас интересовало коменданта больше всего. Дружить надо с такими соседями, налаживать отношения.

Дипломатическую миссию организовали на следующий день. Переговоры прошли мирно и дружественно. Соседи обещали помочь с лекарствами, радовались новым друзьям. Железнодорожники не противились объединению – мешало лишь то, что из убежища в метро получалось попасть только верхом. Игорь Юрьевич долго разглядывал карту, что-то вымерял школьной деревянной линейкой, прикидывал.

– Да там метров сто с небольшим до убежища-то. От перегона. При желании и прокопать можно.

Было ясно – только сплотившись и помогая друг другу, можно выжить. Платыгин понимал, что соседи с Автозаводской ветки давно взяли курс на отделение. «Отрезанный ломоть эти ленинские, – злобно думал Игорь Юрьевич и, вспоминая о железнодорожниках, улыбался. – Спасибо братцы, теперь мы еще побрыкаемся».

Постепенно кризис миновал. Болезнь с трудом, но удалось победить. Железнодорожники и москвичи налаживали отношения и всерьез задумывались о прокладке рукотворного туннеля. Незаметно пришла осень – холодная, сырая и унылая. Небо по-прежнему закрывали плотные облака, и люди приготовились к суровой зиме. Местные умельцы соорудили несколько «мельниц» на берегу Оки, и маленькие гидроэлектростанции начали работать на нужды Московской. Благодаря новым друзьям удалось немного пополнить запасы костюмов химзащиты, и теперь первые сталкеры (кто-то метко назвал так разведчиков-добытчиков, вспомнив одноименную компьютерную игру) постепенно принялись осваивать поверхность. В охотничьем магазине и каморке охраны, расположенных неподалеку от вокзала, удалось разжиться охотничьими ружьями и несколькими автоматами с боеприпасами. Иногда добытчики сталкивались со стаями диких псов, но сейчас сталкеры уже могли дать отпор хищникам. Даже сам Игорь Юрьевич разок поднялся наверх – похвалил ветряки, погрустил, глядя на город, который несколько месяцев назад покинула жизнь. Начальник станции долго смотрел на темную воду Оки, взгляд скользил по холмам противоположного берега. После этого похода Платыгина не оставляла мысль, что на Горьковской тоже должны быть выжившие. Иногда, глядя на карту, он надолго замирал, рассматривая нагорную часть, и морщины бороздили лицо начальника Московской.

Все разрешилось само собой. Пришел октябрь, и стало еще холоднее. Однажды вечером, во время осмотра одной из мельниц, отряд сталкеров поднялся на метромост. В густеющих сумерках темная вода и пасмурное небо казались потусторонними, зловещими. Аркадий осмотрелся. Мрачными громадами высились угрюмые многоэтажки, пугающими и зловещими казались заросли на острове, что тушей исполинского зверя разлегся под метромостом. Где-то за грядой городских развалин родился протяжный вой, пролетел над мертвыми кварталами и упал в мутные воды Оки. Пора было возвращаться назад. Обитатели городских трущоб вышли на охоту, и можно легко нарваться на стаю оголодавших диких псов. Виктор включил фонарик, направил скользкий луч вперед, вдоль дорожного полотна.

И вдруг с той стороны реки ответили – там маленькой звездочкой вспыхнул огонек, мигнул и погас, а через пару секунд зажегся вновь. Сомнений не оставалось – по ту сторону метромоста находились живые люди.

– Люди! – вдруг взорвался Мишка-электрик, заставив товарища непроизвольно вздрогнуть. – Люди, мать их ети! – И вдруг, не говоря ни слова, сорвался с места и припустил по мосту, размахивая фонарем.

– Куда? – крикнул Аркадий и бросился за обезумевшим товарищем. Он помнил – Мишка рассказывал, что в Страшный день он проводил жену с сынишкой на поезд, идущий на Горьковскую, а сам задержался на Московской. Понятно, почему электрик сорвался на другой берег.

Михаил остановился метров за двадцать до того места, где заканчивалось полотно и разверзалась пропасть. Внизу темной лентой ползла Ока. А там, на другом берегу, маячил маленький огонек. Люди! На том берегу были люди, и в этом Аркадий не сомневался.

– Эй, на том берегу! – заорал электрик и принялся выписывать фонарем окружности. Пятнышко света замигало, зашевелилось, будто подтверждая, что сигнал принят. Подбежали остальные.

– Дай фонарик! – протянул руку Вадим, но Мишка отдернул руку и очумело уставился через стекла противогаза на товарища.

– Да ты рехнулся, что ли? – повысил голос Вадим. – Я в кружок ходил радиолюбителей. Азбуку Морзе учили. Дай быстрее, попробую им сигнал подать.

– Отдай! – приказным тоном произнес Виктор. Мишка подчинился и протянул другу фонарик. Вадим уверенно взял его и начал работать выключателем. Два длинных – короткий. Длинный – короткий. Выдержал паузу, а потом снова принялся «подмигивать» неизвестным на другом берегу.

– Что ты им передал? – взволнованно спросил Виктор.

– «Метро. Завтра тут». Не знаю, поймут ли. Надеюсь, что хотя бы запомнили и смогут потом расшифровать.

Они еще какое-то время стояли на холодном пронизывающем ветру, вглядываясь в густеющую тьму. Но огонек на той стороне погас и больше не появлялся. Почти совсем стемнело, и угрюмые здания казались зловещими, таящими угрозу. Моросил мелкий дождь, несколько капелек легли на окуляры противогаза Аркадия. Мужчина смахнул их перчаткой, глянул на товарищей. Они заметили, что в воздухе начали кружить какие-то черные хлопья. Вадим поймал одну такую снежинку, растер между большим и указательным пальцами.

– Пепел, – сказал он. – Сгорел наш мир. Домой потопали, а то Юрьич себе все ногти обгрызет. И так задержались. Будем надеяться, что на том берегу приняли сигнал.

Вадим махнул рукой и первым потопал обратно. Друзья торопливо засеменили за ним. Следовало поскорее сообщить начальнику станции важную новость.

Казалось, ледяной ветер пробрал его до самых костей, и Аркадий долго не мог согреться после похода. Он все думал и думал. Неужели там, на Горьковской, тоже есть выжившие? А почему бы и нет? На всех станциях заречной части города укрылись люди, а чем Горьковская хуже? И пусть там спаслось много людей, и Мишка найдет свою семью. А он…? Боль утраты кольнула под ребра, полезли в голову воспоминания. Его счастье осталось там, наверху. Родители и та единственная, кого он любил и кого не успел спасти.

Аркадий с трудом вернулся к действительности. Товарищ с надеждой смотрел на него. Они сидели в вагоне поезда, замершего в тот роковой день в туннеле, ведущем к метромосту. Состав давно приспособили под общежитие: разгородили на крохотные квартиры, обустроили и обжили. За тонкой фанерной стенкой кто-то возился, у соседей капризничал ребенок.

– Как думаешь, они придут к нам? – спросил Миша, когда друг присел рядом.

– Не знаю, – пожал плечами Аркадий. – Надеюсь, расшифруют Вадькин сигнал. Хотя, кто их знает. А откуда они маячили?

– Там площадка есть, где туннель в землю уходит. Оттуда, наверное. Знаешь, я все надеюсь, – голос Мишки дрогнул, и тот потупил взгляд.

– Мне тоже хочется в это верить, – Аркадий ободряюще похлопал товарища по плечу. Друг скупо улыбнулся. Пусть будет так, как мечтает товарищ. Пусть.

На следующий день горьковские не явились. Напрасно «гонцы» Московской провели весь вечер на осеннем ветру у обрыва метромоста, подавая сигналы фонарем и вглядываясь в далекий противоположный берег. Никто не отвечал им. Почему? Быть может, их знаки просто не поняли? А вдруг на Горьковской та же болезнь, и станция медленно умирает? Вдруг несчастные подали весточку людям на другом берегу и ждали спасения, а москвичи медлили. Аркадий изложил свои опасения начальнику станции, но Платыгин только наградил его недоверчивым взглядом и ничего не ответил. Сами москвичи не отваживались идти к горьковским – на Стрелке расположилась нехорошая «локалка», а с теми жалкими костюмами РХБЗ, что имелись у них в наличии, даже и не стоило надеяться проскочить ее безболезненно. Но Игорь Юрьевич надеялся, что у горьковских могут быть костюмы получше. Оставалось только ждать.

Тяжелее всего было ждать Михаилу. Аркадий видел, как мучается парень. Товарищ понуро бродил по платформе, несколько раз он порывался поговорить с начальником станции. Один раз даже решился, но тут же получил от ворот поворот.

– Подождем еще, – говорил Игорь Юрьевич, но в его словах сквозили неуверенность и сомнения.

Наконец, спустя несколько дней, Платыгин сломался. Собрав всех сталкеров у себя в кабинете, Игорь Юрьевич принялся излагать свой план.

– Попробуем прорваться, – заговорил начальник станции. – Пройдете вот здесь, – его палец медленно прочертил маршрут по карте. – Вестибюль Ленинской стороной обойдете. По мосту и Окскому съезду, а потом – к площади Горького. В случае опасности – немедленно назад. Лишние покойники нам тут не нужны – и так в прошлом месяце немало похоронили. Так что геройство геройством, а головой тоже думайте. Кто знает, как оно, на той стороне. Может, сюрпризы какие нам там приготовили.

Обсудили все до мельчайших подробностей, снаряжение и оружие приготовили заранее, с вечера провели инструктаж. Ночью Аркадий спал скверно: ворочался с боку на бок на жестких нарах, просыпался и снова проваливался в тревожную дрему. Ему снились какие-то странные блуждающие огни, стаи одичавших собак и горы мертвецов в темном вестибюле Горьковской. Быть может, нет никого на той стороне, только обман и морок. Или все же?

Завтрашний день покажет.

Косматые тучи неслись низко над городом. Здесь, на мосту, регулярно налетал холодный ветер, бросая водяную взвесь в лицо. Начинал накрапывать мелкий дождь. Ветер морщил поверхность реки, гнал волны против течения, и иногда создавалось впечатление, будто Ока повернула вспять. Пустынная набережная, закованная в серый бетон, угрюмое небо над головами, темные воды реки. Тоскливо, хоть волком вой.

– Аркадий, не задерживаемся, – голос Виктора отогнал посторонние мысли, вернул к действительности.

Черно-белый полосатый бордюр, похожий на шахматную доску, тянулся вперед. Спустя несколько минут миновали красно-белый трамвай – двери были распахнуты настежь, внутри гулял ветер, и царило запустение. Оборванный провод, раскачиваемый порывами, с противным звуком елозил по крыше вагончика, нагоняя еще большую тоску. Аркадий даже представил, как люди в панике вываливаются на проезжую часть моста, не зная, что им делать, куда бежать. Испуганные крики, визг тормозов и плач детей. А над поверхностью реки, над крышами высоток и проспектами несется рев сирены, предвещая скорый Армагеддон.

Аркадий старался не смотреть в салоны автомобилей с тех пор, как в самом начале моста прошел мимо одной из машин, и, не сумев побороть себя, заглянул внутрь. Легкий седан, видимо, на всей скорости влетел в затормозивший внедорожник. Парень разглядел труп водителя, обнявшего иссохшими руками руль. Взгляд скользнул дальше, на заднее сиденье. Парень увидел большую куклу, со спутанными грязными волосами, с закрытыми навечно глазами. Разглядел самый краешек детского сиденья и рукав розовой куртки.

– Господи! – прошептал Аркадий и отвернулся, чувствуя, как подкашиваются ноги. Самое страшное было не в осознании того, что весь мир умер, сгорев в огне атомного пожара за считаные минуты. Самое ужасное находилось здесь, на заднем кресле автомобиля, в детском сиденье.

Кто-то сильно тряхнул разведчика за плечо. Аркадий от неожиданности вздрогнул и мгновенно повернулся. Вадим пристально глядел на товарища через окуляры противогаза.

– Не надо, – медленно покачал головой товарищ, крепче сжимая плечо Аркадия. – Не смотри. Только хуже будет. Ничего уже не изменить.

– Да, – тихо пробурчал в фильтры Аркадий и засеменил вслед за другом. Постепенно он успокоился, дыхание выровнялось. Ближе к середине моста ветер усилился. Удивительно, но после двух месяцев, проведенных под землей, парень чувствовал себя неуютно на этом просторе. Как же быстро они отвыкли от настоящего мира, забравшись под землю! Аркадию стало грустно.

Тут и там разведчикам приходилось обходить автомобили и автобусы, перегораживающие им дорогу. Река осталась позади, и теперь дорога тянулась вперед между холмами. Слева – голая возвышенность с редкими кустами и змеевидной тропинкой, сбегающей вниз, под мост. Справа – высокий холм, сплошь покрытый рыжими деревьями. Дорога круто забирала влево и ползла в гору, делая поворот почти на сто восемьдесят градусов. Отсюда открывались почти вся заречная часть и широкая лента реки, рассекающая надвое мертвый город. Нижний Новгород лежал перед разведчиками, как на ладони – изувеченный и покинутый. Вскоре впереди, на холме, показались первые высотки, и огибая овраг, дорога убегала под виадук. Над шоссе горбом выгнулся пешеходный переход, а за ним…

– Внимание! – произнес командир, поднимая руку. – Впереди какой-то серый туман.

Теперь и остальные разведчики увидели Это. Густой пепельно-серый туман, похожий на дым, растекался по местности. Из него выглядывали макушки деревьев и крыша ближайшей многоэтажки.

– Это еще что за фигня? – тревожно спросил Вадим, глядя в серую мглу. – Горит чего, может?

– Если бы чего горело – услыхали бы. Да и чему сейчас там гореть, все выгорело уже, – пожал плечами Виктор.

– Что делать будем? – донеслось сзади. – Разворачиваться? Бог ее знает, что это за хрень такая?

– Стойте здесь, – приказал Виктор. – Я проверю.

Отделившись от отряда, Виктор пошел навстречу туману. Все пристально следили за старшим. Вот он миновал переход и невысокий магазинчик у обочины, подошел вплотную к серой пелене. Разведчики увидали, как дымка неторопливо обтекает и обволакивает командира отряда. Контуры его стали медленно растворяться в ней. Постояв с полминуты, Виктор замахал рукой, давая знак остальным идти к нему.

Отряд неторопливо двинулся вперед. Проплыл над головами пешеходный переход, проскочили остановку. Вот уже и командир – живой и невредимый. По глазам Виктора Аркадий понял, что тот улыбается.