– Кровь утоляет голод только полукровок, дорогая Жанна. Они черпают в ней бессмертие и магию чужих душ. Истинные обладают Даром извлекать эту энергию без физического контакта.
Жанна недовольно приподняла бровь, ей не понравилось, что к ней обращаются свысока.
– Я бы хотел показать тебе весь замок, но, боюсь, его сначала нужно привести в порядок. Это займет время. Быть может, моя коллекция картин развлечет тебя?
– Буду рада. – Вежливо улыбнулась гостья.
Она совсем не знала, о чем говорить с хозяином замка, чувствовала себя неловко. Пристальное внимание только вызывало тревогу.
В картинной галерее девушка долго блуждала, рассматривая работы незнакомых ей художников. Она то подходила совсем близко, то делала несколько шагов назад. Ее губы тихонько бормотали, а глаза восхищенно лучились.
– Кто писал эти полотна? – Наконец восторженно спросила она.
Фауст все это время смотрел на нее саму как на создание какого-то мастера.
– Так ли это важно? – Его янтарные глаза изучали каждую эмоцию Жанны, сознание осторожно соприкасалось с мыслями гостьи.
Девушка была красива. Совсем юная, немного наивная. Однако же в ней явно скрывался упрямый и сильный характер, живой ум и богатая фантазия. Возможно, поэтому она и не сошла до сих пор с ума от всего, что с ней случилось: ее это не шокировало.
– Тебе понравились работы? – Спросил он.
– Они восхитительны! Я никогда раньше не встречала такой манеры письма. Если не ошибаюсь, здесь представлены работы десяти разных художников.
И она увлеченно принялась объяснять все, что показалось ей интересным, какие детали заставили прийти к таким выводам, то и дело водила рукой по полотну, трепетно касаясь загустевших красок.
Фауст слушал ее внимательно, продолжая изучать каждую черточку, каждое движение.
– Тебе скучно. – Осеклась Жанна.
– Напротив. Эти полотна я собирал много лет, мне приятно, что кто-то смог оценить их по достоинству.
– У тебя прекрасная коллекция! Жаль, что сейчас темно. При солнечном свете они смогли бы рассказать больше.
– Через два часа рассветет. – Он протянул ей руку. – Думаю, моя библиотека тебе тоже понравится. Идем, тебе стоит отдохнуть.
– Время пролетело так быстро. – Искренне удивилась Жанна. – А я так и не задала своих вопросов.
Они покинули галерею, и вышли на смотровую площадку замка.
– Горы скрывают солнце, но оно скоро взойдет. А твои вопросы… У нас еще будет возможность поговорить.
С площадки открывался вид на прекрасный парк и вереницу гор. Внизу шумела река. Небо, серое, затянутое хмурыми тучами, действительно начинало бледнеть.
– Я должен вернуться в Маледиктус. Несколько дней меня не будет.
– Кто-нибудь в замке, кроме Рейны и Герды, говорит на моем языке также хорошо, как ты?
– Не все. Но они научатся. – Фауст позволил себе улыбнуться. – Ты можешь делать все, что захочешь, только не покидай пределы парка.
– Мне немного не по себе… – Призналась Жанна.
– Если что-то понадобится – скажи Рейне.
– Кто вы такие? – Почти прошептала Жанна тот заветный вопрос, что мучил ее все это время.
Фауст улыбнулся, предложил ей присесть на скамейку, снял свой камзол и накинул на плечи девушки, чтобы она не замерзла.
– Мы – верийцы. Когда-то давно бог Верес создал восемь первых Истинных из своей крови. Они помогали ему собирать умершие души и возвращали эту энергию в Маледиктус, чтобы новые существа могли появиться на свет.
Жанна слушала внимательно, представляя себе неведомого бога, который населил свой мир смертными. Люди плодились и умирали, Верес не успевал справляться со своими обязанностями.
– Значит, вы лишь отдаете души своему богу? – Она почувствовала облегчение: не столь ужасны эти создания!
– Уже нет. – Покачал головой князь. – Все изменилось. Души дают могущество, вечную молодость и бессмертие. У нас появились Дары Вереса – особенности, которые наделяют нас умениями как опасными, так и созидательными.
– Вы не устояли перед соблазном?
– Верес сам позволил нам. Пришли тревожные времена, ему нужна была армия. Было недостаточно свободной материи, мы начали забирать чужие жизни. А потом и вовсе разучились видеть мертвые потоки. Мы стали превращать смертных в полукровок, меняя их природу. Так смертные стали слабой ступенью мира Верес. Они начали опускаться все ниже и ниже.
– А битва с богиней? – Жанна ловила каждое слово.
– Думаю, тебе стоит узнать историю с самого начала.
Первые лучи солнца выглянули из-за горизонта.
– Нам пора. – Вериец торопливо потянул девушку обратно в тепло замка.
***
В распоряжении Жанны был последний этаж восточного крыла замка, с великолепным видом и небольшой оранжереей на крыше.
Тоска и одиночество угнетали, мысли о доме не покидали ни на минуту. Она боялась выйти из комнаты. Двадцать шагов в одну сторону, пятнадцать – в другую. Маледиктус все еще жил в памяти и было не известно, насколько безопасен Волчий замок.
Она сидела в мягком кресле возле окна, и ей казалось, что мир за витражным стеклом не существует. Только ее комната, где она изучила каждый отрезок.
Рейна всегда улыбалась и принималась болтать. И рядом с ней было тепло и спокойно. Простая и прямая, экономка расспрашивала гостью о ее мире, рассказывала о своем.
Понемногу любопытство взяло верх, лоринка позволила Рейне уговорить себя покинуть комнату. Девушка водила Жанну на кухню, где смешливая пышная женщина назвалась Варварой и, ломая слова, расспрашивала о том, нравится ли ее стряпня.
На кузнице широкоплечий великан подковывал лошадь. Жанне позволили угостить животных сахаром. Девушка осмелела настолько, что выхватила у помощника кузнеца, тощего юноши, щетку, и принялась чистить бока белоснежной кобылице.
За этим занятием ее и застал князь Гевальт.
Фауст появлялся с закатом, уходил в середине ночи. Он говорил, что день и солнце – не опасны для его расы. Однако, подобно людям, верийцы лучше чувствовали себя в свое время суток.
Солнечные лучи обесцветили чарующую красоту верийца, превратив его в бледный набросок: светлая кожа стала пугающе-алебастровой, зрачок превратился в тонкую нить, глаза – в золотую бездну.
Жанна испуганно вздрогнула, столкнувшись с его взглядом, и спряталась за лошадь.
– Я хотел показать тебе библиотеку.
Голос у хозяина замка был приятным и бархатным, но сейчас совсем не вязался с его внешностью. Одновременно отталкивающий и по-своему красивый.
– Да, разумеется. – Жанна не поднимала глаз от лошадиной шкуры, боясь снова увидеть это чудовище.
Наконец, она пересилила себя, не желая проявить невежливость.
К счастью солнечный диск уже ушел за горизонт, перед Жанной снова стоял высокий мужчина с точеными чертами лица.
Князю нравилось ее живое, искреннее любопытство ко всему новому. Она заставляла Фауста читать ей вслух, а затем попросила обучить веалору, – языку верийцев, чтобы читать самой и общаться с другими обитателями замка.
Ждать и проявлять терпение Жанна не умела, а потому, следующие несколько часов старательно выводила замысловатые буквы, произносила непривычные и резкие звуки.
– У тебя получается довольно хорошо. – Отметил Фауст.
Желание получить что-то сиюминутно, не откладывая, было присуще лоринке. Она не была капризна, но упряма и настойчива.
И он всегда с интересом слушал ее рассказы о доме. О людях, о традициях и обычаях, о законах и взаимоотношениях государств между собой. Казалось, ему нравилось, что Жанна знала так много. Большинство женщин Оринберга пренебрегало книгами, если только это не любовный роман.
"Книги – для мужчин" – Твердил отец. А Луи приносил ей географические атласы, описания путешественников и красивые альбомы с грифельными рисунками художников. Он покупал все это в разных городах и странах, куда забрасывала его служба в доблестных войсках его величества. И всегда, в каждом городе, Луи находил школы живописи, выкупал рисунки учеников, а если хватало денег – настоящих мастеров. Он знал: сестра любит живопись и очень надеется поступить в Женскую академию при монастыре святой Натальи.
У этой маленькой смертной на все было свое мнение. Жанна горячо отстаивала свою точку зрения, но также умела признать правоту собеседника.
Взгляды верийцев на мироустройство приводили ее в ярость! В Сумеречном Королевстве люди считались существами третьего сорта, не способными к обучению дикими животными, которых приручали.
Да, некоторые удостоились чести пройти ритуал Обращения, стали полукровками. Им позволяли служить и умирать в войсках Великого Кейна, но большинство людей все же выполняли черную работу, были слугами и рабами, а то и вовсе – пищей, источником силы.
– Что же тебя удивляет? В вашем мире люди занимают такую же позицию. – Пожимал плечами Фауст.
– В нашем мире нет других разумных существ. – Возражала Жанна.
– А если бы были? Сомневаюсь, что два вида смогут существовать на равных. Один всегда будет пытаться доминировать над другим. Разве ваши государства не воюют за власть и земли? И куда исчезли магические существа Лорин? Они были достаточно разумны.
– Мы истребили их. – Горько призналась Жанна. – Но ведь я сижу сейчас перед тобой. – Она вскочила со своего места, вцепилась ладонями в его ладони, продолжила с нарастающим волнением в голосе. – Неужели я так отвратительна в твоих глазах, что ты смог бы просто убить меня как дикое животное? Просто ради того, чтобы набраться сил?
– Три месяца назад я попытался. Разве ты не помнишь? – Он ответил на пожатие.
Жанна вздрогнула, отстранилась.
– Три месяца. – Завороженно повторили ее губы. – Что же остановило тебя?
В библиотеке воцарилась тишина. Девушка отвернулась к широкому окну, уставилась на занесенный снегом внутренний дворик с застывшим фонтаном и несколькими скамейками.
– Твой запах. Твоя кровь.
Его бархатный голос проникновенно звучал в голове, а перед глазами проплывали воспоминания так, словно Жанна увидела все с его стороны. Увидела и ощутила.
– Как ты это сделал? – Девушка изумленно посмотрела на князя.
Он сидел, прикрыв глаза.
– Я ничего не делал. – Фауст пожал плечами. – Ты сделала это. Ты почувствовала.
Он подошел к ней, с нескрываемым интересом заглянул в ее изумленное лицо.
– Об этом я и говорю: ты другая. Редкая. Из тех, кто хочет создавать, а не разрушать. Твой разум просто недостаточно развит, чтобы работать в полную силу. Но я хотел бы тебя научить. И это вполне возможно.
– Спасибо, что не считаешь меня безнадежной. – Обиделась Жанна. – Но в Оринберге много хороших и умных людей. Гораздо умнее меня.
Фауст покачал головой, улыбнулся.
– Других я не заметил.
Жанна смутилась и потупила взгляд.
Между тем, все попытки князя сделать комплимент или просто быть вежливым были нелепы. Ей все время казалось, что он смотрит на нее, а видит перед собой хороший сытный ужин.
– Я тебе верю. – Поспешно пробормотала девушка и вернулась за столик с книгами.
Князь с досадой ощутил, что снова не смог правильно подобрать слов. И почему она обиделась?
– Я давно хотела спросить у тебя, – начала она после долгой паузы. – Как ты попал в мой мир? И как случилось, что я здесь?
– Мы разорвали границу. – Просто ответил он. – Лорин – не первый мир, куда мы вторгаемся. И не последний. У Кейна далеко идущие планы на счет всех восьми миров.
– Восьми? – ее брови удивленно поползли вверх. – Великая Лорин! Я только свыклась с тем, что есть другой мир, а их восемь!
– Восемь миров, что создали боги. – Князь взял с верхней полки увесистый фолиант. Он положил книгу перед Жанной, быстро пролистал несколько страниц, пока не нашел то, что хотел.
На выцветшей картинке художник изобразил восемь миров, круглых сфер, что идут друг за другом, образовывая кольцо.
– Разве Лорин не учила своих созданий основам? – Фауст указал пальцем на каждую сферу, поочередно называя: Карьяд, Сантер, Лорин, Верес, Невеккет, Сахрез, Болгайр, Арнхос.
Жанна рассматривала иллюстрацию. Она погладила шероховатую страницу, повторила шепотом каждое название.
– Зачем вы вторглись к нам? – В глазах мелькнуло подозрение. – Вы хотите войны?
– Мне будет сложно объяснить тебе все сразу. – Князь захлопнул книгу, протянул ее девушке. – Прочти сама. Потом мы сможем обсудить все. Ты уже достаточно хорошо читаешь на нашем языке. А если какие-то слова будут тебе незнакомы – подчеркни. Я объясню.
Снова «прочти». Жанна вздохнула, прижала к груди книгу. Неужели так сложно просто рассказать?
День в этой стране был много короче ночи, но удлинялся с приходом весны. И белый снег нехотя начал таять, обнажая мерзлую черную землю. Лиловые тени в парке выцветали, становились нежно-сиреневыми. Лед на пруду уже стал ломаться, коньки, которые смастерил для нее угрюмый кузнец, были заброшены.
Фауст стал появляться реже: его дела и заботы требовали времени.
Безлюдные великолепные комнаты замка вызывали тоску. Впрочем, все достаточно быстро пришло в движение: безмолвные слуги наводили блеск, появлялись цветы в изысканных расписанных вазах, огромные окна избавились от вековой пыли, замок задышал, весело затрещали дрова в камине.
Жанна изо дня в день наблюдавшая за своей матерью, разыгрывала теперь роль хозяйки, пыталась внести хоть маленькую каплю привычного уюта в этот чужой дом. Ей была отдана свобода действий во всем, что касалось пределов восточного крыла.
Когда Жанна попросила холст и краски, ей принесли и то и другое незамедлительно. К концу месяца у девушки было множество портретов, натюрмортов, пейзажи.
Она вполне сносно могла построить простой диалог на языке верийцев… Но все это было скудно.
А ей хотелось домой. Хотелось проснуться от этого нелепого кошмара… Она скучала, но разговоры о возвращении пресекались на корню, вызывали у князя какую-то неловкость и обиду. Книга, которую Жанна усердно читала по вечерам, будила тревогу и новые вопросы.
Падение мира Карьяд, захват Невеккет, война между Балгайр и Сахрезеей, Союз Балгайр и Арнхос… Боги воевали, потому что теряли силу.
Они создавали свои миры, играли с ними, словно дети и однажды понимали, что мир вышел из-под контроля. Их создания вытягивали силу, плодились, растворяли своего бога в себе. Так случилось с Карьяд. Богиня исчезла, ее имя стерлось из памяти, храмы разрушились.
Оставшиеся миры нашли другой выход: покорение соседей. Боги время от времени затевали войны между собой, опустошали и истребляли чужой мир, чтобы подпитаться его энергией.
Великая и древняя Сахрезейя впала в паранойю: ей казалось, соседи желают расправится с ней раз и навсегда, и она напала первой…
Напала на Лорин. Богиня, не приспособленная к войне, чей мир населяли ажурные и миролюбивые существа, обратилась за помощью к Вересу и Сантеру. Между этими тремя богами всегда были странные отношения: Верес во всем поддерживал прекрасную Лорин, а та, в свою очередь, слепо доверяла Сантеру.
Держалась троица особняком от остальных, даже свои миры они расположили рядом.
Никто так и не смог понять, что случилось с мирной и доброй Сахрезейей, но битва оказала огромное влияние на всех оставшихся: Невеккет, самый младший, перестал покидать свой мир, стал угрюм. Балга и Архнос окончательно утонули в бесконечных стычках между собой. Сантер и Лорин стали еще ближе друг к другу, а Верес…
Жанна задумалась, оторвавшись от страниц: неужели боги способны чувствовать то же, что смертные? Дружить, любить, ненавидеть? Она вздохнула и вспомнила свою семью.
Девушка часто видела во сне свою мать и отца, родное поместье, любимую Маргери и, конечно, ей отчаянно не хватало Луи.
При мысли, что родные, близкие люди, не знают, где она и что произошло, Жанна впадала в беспокойство. И никаких сомнений не оставалось: ее дому грозит беда.
Что-то не спешил вериец рассказывать своей гостье о том, почему и как она вдруг столкнулась с ним, зачем между мирами перекинут тонкий мост?
– Ты говорил, что я смогу вернуться. – Девушка злилась, становилась резкой и нетерпеливой.
– И ты вернешься. Но не сейчас.
– Я слышу это каждый день! Назови точный срок! – Она топнула ножкой по ковру.
Фауст ощутил нарастающее раздражение: он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Уж не забывается ли эта смертная?
– Ты не в праве требовать от меня ответа. – Сухо произнес он.
– Ах, да, разумеется! – С сарказмом воскликнула Жанна. – Смертные вообще не в праве что-либо требовать от верийцев! Простите меня, ваша светлость! – Она низко поклонилась, точно была служанкой. – Могу ли я вернуться в свою тюрьму?
– Ты не знаешь, что такое – настоящая тюрьма. – В тон ей ответил князь, резко отложил книгу, что читал ей несколько минут назад. – Ты у меня в гостях, так… – Он сдержался, сжал руку в кулак и опустил.
– Продолжайте, ваша светлость! – Вскинулась Жанна. – Покажите мне ваше гостеприимство! У вашего короля это получилось чудесно!
– Замолчи! – Золотые глаза вспыхнули яростью.
Она обиженно отступила, эмоции бурлили в душе. Жанна прикусила нижнюю губу, засопела, готовая расплакаться как дитя.
Эти разговоры были неприятны обоим и заканчивались ссорой. Обычно Жанна обижалась, не выходила из своей комнаты, отказывалась есть. И совсем не боялась. Ни капли. Ее юность била ключом и нуждалась в такой же юности.
Это ставило верийца в тупик, ведь остальные люди тряслись от одного его взгляда. Слишком сдержанный и правильный, Гевальт наслаждался обществом своей гостьи, но не умел так же беспечно радоваться простым мелочам. Время от времени он забывал, что чужестранка не имеет ни малейшего представления о том порядке, что царит в Вересе.
– Прости. – Фауст протянул ей руку, сделал несколько шагов навстречу.
Но она так и застыла на пороге библиотеки, не решаясь уйти.
– Ты не права. Я не могу тебе объяснить. Не сейчас. Но ты не справедлива ко мне.
– Не думаю, что я хочу знать твои мотивы. Ничего не происходит, князь. Ты ничего не просишь от меня за свою щедрость. – Жанна горько улыбнулась. – Я благодарна тебе за жизнь и за то, как ты со мной обращаешься. Разумеется, это лучше, чем умирать в тюрьме Маледиктуса. И я…
– Я понимаю твою тоску. – Перебил он. – Я не просто так запрещаю покидать замок. Верес – опасный мир, твое желание увидеть его…
– Перестань копаться в моей голове! – Вдруг резко крикнула она.
Жанна давно догадалась, что Фауст иногда считывает ее мысли. Это открытие было неприятным сюрпризом: она не могла от него ничего скрыть! Ни своих желаний, ни страхов, ни планов на побег…
Не мог он просто чувствовать, чего хочет Жанна. Фауст всегда точно знал, чем порадовать свою гостью, желает ли она прогуляться в окрестностях замка, послушать музыку, остаться одной.
Последнего ей хотелось все больше и чаще. Черные мысли кружились в голове Жанны, ее раздражала покорность слуг, замкнутость пространства, в котором ей, смертной чужестранке, дозволено существовать.
– Закончим этот разговор. – Князь подавил сознание смертной Даром. Оставив ее в легком трансе, Фауст покинул библиотеку.
Все тягостнее становились эти эмоциональные стычки. Девушка притягивала своей живостью, красотой, пытливым умом. Из нее вышла бы чудесная полукровка! К сожалению, мироустройство Вереса было Жанне чуждо, противоестественно. И мириться с этим она не собиралась.
Ее вынужденное общество состояло из горничных. Герда нехотя отвечала на расспросы о Сумеречном королевстве и мире, к которому она принадлежал. Ее надменный голос несколько смущал, она смотрела на гостью как на неразумное дитя, раздражающее своей глупостью и любопытством.
В то же время, Герда проявляла интерес к обычаям Оринберга, моде, прическам, танцам и песням. С восторгом рассматривала она наброски платьев, которые для нее рисовала Жанна.
Загадка обширного гардероба была проста: Герда шила одежду, как для князя, так и для Жанны. Вот откуда взялись великолепные платья и изысканные наряды для гостьи.
Болтливая и простодушная Рейна нравилась Жанне больше. Девушка была чуть старше графини, ее живой и добродушный нрав завоевал расположение Жанны. Именно с ней лоринка могла позволить себе любое веселье от вторжения на кухню Варвары и попыток замесить тесто до игры в снежки.
Жанна снова и снова думала, как сбежать из замка и подбивала Рейну пойти на сделку с собственной совестью. Преданность в горничной всегда одерживала верх, хоть она искренне сочувствовала графине.
– Ах, леди Жанна. Если бы не князь – мое мертвое тело валялось бы среди других деревенских. – Поведала Рейна. – Король наш – настоящий тиран, ему бы только убивать. А князь сжалился надо мной и моей матерью. Взял к себе служить. Матушка умерла год назад, так что вы для меня – отрада. Служить буду вам преданно, как князю.
От других слуг толку не было вовсе: все они смотрели на Жанну так, будто она говорила откровенные глупости. Их пугал не столько князь: он был справедлив и щедр по отношению к своим рабам. Смертные боялись короля Маледиктуса и его подчиненных. За пределами замка Гевальт мир обрисовывался черными красками.
– Чем ты так обязана своему господину? – Однажды спросила Жанна. – Разве не верийцы сожгли твою деревню и уничтожили всех ее жителей? А ты заступаешься за него! Ведь это он и ему подобные пришли на ваши земли!
Рейна неловко улыбнулась.
– Верийцы дозволяют нам жить, своих земель у смертных никогда и не было.
Жанна на минуту задумалась: все слуги вели себя странно. Будто что-то не договаривали, тщательно скрывали. Весь этот сказочный замок с его идеальными комнатами, улыбчивыми обитателями и невозможностью выйти за пределы парка, казался искусственным. Словно перед Жанной разыгрывали тщательно отрепетированный спектакль.
– Смертных больше в Вересе. – Уверенно произнесла девушка. – Но вы боитесь. Точно овцы на бойне. Покорно ждете своего часа.
– За что же так, госпожа? – Обиделась Рейна.
Ее ловкие руки с белоснежной кожей, усыпанной рыжими пятнышками, застыли над чугунным утюгом.
– Ты трусиха, Рейна. –Разочаровано поджала губы графиня. – Жить лишь бы как – это не для меня. Как мне выбраться из Волчьего замка? Ведь есть же в Вересе другие города?
– Я не могу сказать, я дала слово.
– И кому же ты его дала?
– Господину Фаусту. – Рейна снова принялась отглаживать складки бело-голубого платья для своей госпожи.
– Ну хорошо. – Не унималась Жанна. – Неужели никто из слуг никогда не выходит за пределы замка?
– Нет, госпожа, и не просите! – Возмутилась Рейна.
– Ерунда какая-то! – Жанна сердито топнула ножкой. – Вокруг сплошная военная тайна!
Жанна вышла из прачечной, быстрыми шагами пересекла кухню, выбежала во внутренний двор, где сушилось на веревках белье.
Она задумчиво прошлась по двору, заглянула на кухню, рассеянно кивнула поварихе и ее помощникам. Все глубже погружаясь в свои мысли, девушка не заметила, как забрела вглубь другой половины замка.
Ей никогда не приходилось бывать в западном крыле. Коридор освещался несколькими свечами, но потом проваливался в густой мрак. Жанна взяла ближайший подсвечник, прислушалась к глухой тишине и медленно двинулась вперед, пряча пламя от сквозняка.
Ни звука. Двери почти все были заперты на ключ, а те, в которые удавалось заглянуть, не скрывали за собой ничего, кроме пыльной зачехленной мебели.
В этой половине убранство было скромнее: ни гобеленов, ни статуэток, все просто и лаконично. Коридор разветвился. Поколебавшись, Жанна свернула направо и очутилась возле лестницы, ведущей вниз.
Девушка застыла. Каким-то шестым чувством она понимала: внизу ее не ждет ничего хорошего. Но все было по-прежнему тихо, лишь гулко стучало сердце, да ладони взмокли от волнения.
Жанна набрала побольше воздуха, точно собираясь нырнуть в глубокий омут и начала спускаться вниз. Шаги эхом отпрыгивали от холодных стен, ступеньки стали чуть влажными.
Лестница сделала несколько витков, опускаясь все ниже и ниже, уперлась в массивную дверь, возле которой горела лампада!
«Значит, кто-то все же здесь есть», – Ощутив приступ паники, подумала девушка. И, точно завороженная, потянула дверь на себя.
Коридор кутался в полумрак. То, что это тюрьма не было никаких сомнений. Камеры были пусты, лишь запах сырой соломы, да возня крыс.
Девушка застыла, прислушиваясь. Где-то очень далеко раздался крик!
«Бежать!» Первый порыв почти сдвинул Жанну с места. «Но откуда в Волчьем замке узники? Кто они и за что?»
Лоринка решительно двинулась дальше, ускоряя шаг. Следующее помещение встретило ее несколькими ямами, накрытыми тяжелыми решетками. Холод и сырость стали ощутимы, под ногами что-то юркнуло, Жанна вскрикнула, зажимая рот, чуть не упала! Язычки пламени на свечах опасно встрепенулись, готовые погаснуть.
Полный боли крик стал явственным, к нему добавился грозный пугающий голос.