Хьюстон! У нас п…

– Калиниченко, у тебя сотрясение, что ли?! Какой ещё волшебник?

– С голубого вертолёта! Ты видел, чем он в нас запульнул? Это ж чистый фаербол…

– Не мели ерунды, нужно выбираться отсюда поскорее.

– Тебе, Тихий, выбираться, а я уже умер. Но есть отличная идея – помнишь, что рассказывал Николай про этого ублюдка?

– Он пришёл тогда убедиться, нет ли выживших, – вспомнил я.

– Вот и побуду приманкой напоследок, – нервно хихикнул Калина. – Или отсекай мне голову прямо тут. Шашку только сохрани. И прощай.

Сильно хромая, он побрёл прочь. Я взял семейную реликвию, оставив свой меч у колонны, и прислушался к внутренним ощущениям. Поблизости опасности не чувствовалось, но где-то на границе восприятия я уловил нечто, пульсирующее тревогой. Кто-то явно размышлял, стоит ли входить в здание.

Волшебник. Разве такое возможно? Я припомнил огненный сгусток – на термобарический заряд он не походил. Тогда что? Не фаербол же, в самом деле…

– Эй ты, Саурон хренов! – громко послышалось впереди. – Иди сюда, разберёмся по-мужски!

Я осторожно крался за напарником, прикрываясь завалами. Здание трещало, дым становился всё гуще, но последнее мне было только на руку. Лишь бы противник повёлся на приманку.

– Ах, вот ты какой, – расхохотался Калина где-то впереди. – Совсем не похож…

Сверкнула тусклая вспышка, будто от электрического разряда, и парень замолк. От ярости свело скулы, и только огромным усилием воли я не бросился вперёд. Нет уж, пусть сам подойдёт. Теперь мне известно, где он.

Через несколько секунд неподалёку захрустел мелкий мусор под подошвами врага. Судя по звукам, он обходил завал, за которым я прятался, по широкой дуге. Проклятье! Будь у меня арбалет – всадил бы болт, не выдавая себя, а так придётся волей-неволей раскрыться.

Шаги слышались всё отчетливей; кто бы это ни был, он явно не скрывался. А вот с внутренним взором творилось что-то неладное – не ощущал я никого в той стороне. Ни единой эмоции. И как быть?

Всё плохое в моей жизни происходило, когда я шел наперекор своим предчувствиям. Что ж, пришло время исправлять свои ошибки. Звуки приближались с каждым мгновением, но я даже не шелохнулся.

Оказалось, противник тоже использовал приманку. Шаги шелестели на пустом месте, я убедился в этом, когда звук донесся с освещённого огнём места. А вот позади кралась неясная тень, подолгу выжидая в укрытии. Я пропустил её мимо себя и двинулся следом, постепенно сокращая дистанцию. Фигура замерла возле Златы, напоминающей низверженного ангела, хотя та была без сомненья мертва. Неужели хочет дождаться, пока она восстанет?

Приблизившись, я разглядел, что неведомым противником был длинноволосый парень в джинсах, сжимавший какой-то предмет в руке. Он всё-таки почувствовал меня, обернулся, но было уже поздно – я оказался на расстоянии удара.

Шашка, как и катана, позволяет бить без замаха в ограниченном пространстве, и увернуться от неё практически невозможно. Вот только ударить я не успел – магазин устал стоять на дрожащих колоннах и сложился внутрь себя. По голове ударило чем-то тяжёлым, и перед глазами вспыхнула темнота…

Сознание пришло рывком, будто я вынырнул из глубины на поверхность. Голова против ожидания почти не болела, будто и не приземлялся на неё солидный кусок развалившегося магазина. А вот руки саднили – кто-то привязал их капроновой верёвкой к спинке кушетки, на которой я лежал.

Помещение оказалось вполне знакомым – последний этаж ремонтно-машиностроительного завода, довелось побывать тут пару раз. Эти огромные окна-витражи из советского стеклянного кирпича ни с чем не спутаешь, таких у нас в городе больше нигде не осталось. Здесь, если не изменяла память, располагались мелкие мастерские и обмоточный цех. Лампы под крышей горели ровным светом, значит, запущен генератор в подвале, вот только зачем?

– А ты молодец – быстро восстановился!

К кушетке, где я лежал, подошел давешний парень. Длинные волосы цвета спелой пшеницы собраны в хвост, разношенные кеды, застиранная майка. И это – человек, за которым охотятся все оставшиеся в мире военные? Серьёзно?

– У тебя куча вопросов, а времени мало, – он взглянул на часы. – Сразу скажу, что вытащил тебя не просто так, но об этом позже. Давай начнём с простого – как тебя зовут?

От комбеза и разгрузки не осталось и следа – хипарь явно не поленился тщательно меня обыскать, даже обувь зачем-то снял. Видимо, насмотрелся голливудских боевиков про ножи за голенищем и спрятанные кобуры, поэтому решил перестраховаться. У меня ничего такого, естественно, не было.

Уже по тому, как он связал мои руки, было видно, что передо мной дилетант, твёрдо уверенный, что чем больше витков сделано вокруг запястья, тем сложнее освободиться. Узлы простейшие, разве что бантика сверху не хватало. Ноги тоже оказались примотаны к низкой металлической спинке, но это не беда при наличии свободных рук, а пока пришлось поддержать разговор:

– Тихий.

– Интересное имя. А меня – Шон Брэдли, приятно познакомиться.

Парень улыбнулся. Говорил он без всякого акцента, на чистейшем русском. Потомок эмигрантов? Странный тип.

– И чего ты забыл в нашем маленьком городке?

– Хочу исправить то, что натворил.

– Так все эти восставшие мертвецы – твоя работа?

– Отчасти – да. Но поверь, я не хотел, чтобы получилось именно так…

– То есть смерть нескольких миллиардов людей не входила в твои планы?

– Все совершают ошибки, – вздохнул Шон. – Я хотел совсем не этого, поверь мне. Взгляни-ка сюда.

В руке длинноволосый держал небольшой шар, по поверхности которого, как по мыльной пленке, причудливо скользили разноцветные пятнышки.

– Чувствуешь?

Предмет пульсировал, словно человеческое сердце, излучая тепло и спокойствие. Я кивнул.

– И что это?

– Понятия не имею, – хмыкнул Шон. – Я обнаружил эту штуку на раскопках в Карпатах. Наша археологическая группа нашла ни много ни мало Ноев ковчег, точнее, то, что от него осталось. Сначала нас просто подняли на смех, а потом… Понаехало столько представителей спецслужб, сколько ты себе даже представить не в состоянии. Группу продержали взаперти около полугода, потом отпустили, взяв подписку о неразглашении. Кстати, я её сейчас нарушил, забавно…

– И как ты смог сохранить этот шар?

– Тут самое интересное, – принялся объяснять длинноволосый. – Едва я взял в руки этот артефакт, как почувствовал силу, которая до этого дремала во мне. Это трудно объяснить, но с помощью него талантливый человек может творить настоящие чудеса!

– Колба с манной, – усмехнулся я. – А ты, стало быть, чародей.

– Вроде того, – кивнул Шон. – С точки зрения современной науки это чистое волшебство. То же самое подумали бы про мобильник, попади он в средние века. Артефакт помогает раскрыть внутренние силы людей, но далеко не всех. Лишь избранные обладают даром, который и в обычной жизни выделяет их из серой массы. Ты ведь сам такой – чувствуешь опасность, настроение людей… Я тоже с этого начинал.

– И почему же ты не почувствовал меня в магазине?

– Силы не безграничны, а на вашу группу, прости, их ушло неожиданно много. Благодаря тебе, кстати. Думаешь, мне есть дело до этих разведчиков, которые вслепую пытаются найти меня? Убить их – совсем не проблема, как муху прихлопнуть. Я не развлекаюсь охотой, но приходится бить не в полную силу, чтобы выяснить, чего они стоят…

– Ты отбираешь помощников, что ли? После того, что натворил?!

– Да пойми – всё, что произошло, задумывалось совсем не так… Я был ослеплен могуществом, не умел ещё толком управлять энергетическими полями Земли… Потеря близких в глупой автокатастрофе стала последней каплей. И я решил сделать так, чтобы люди перестали умирать. Совсем.

Я замолчал, переваривая сказанное. Верно подмечено, что благими намерениями вымощена дорога в преисподнюю, но то, что я услышал, верх идиотизма. Хуже свихнувшегося социопата, наделённого огромной мощью, может быть только искренний благодетель.

– И как твои полёты по городам исправят положение?

– Многие из населённых пунктов стоят не просто так, а на пересечении энергетических полей. Я провожу здесь… некоторое манипуляции, так сказать, чтобы заклятье охватило всю планету. В таких вещах куча ограничений и поправок, нельзя просто взять и сделать то, что хочешь. Ну, например, чтобы успешно телепортироваться, нужно подняться на высоту около ста футов от поверхности земли. Поэтому приходится гонять на геликоптере.

– А чтобы метнуть огненный шар?

– Хитрец, – покачал головой Шон. – Нужно на две минуты застыть в одной позе, аккумулируя энергию. Но не обольщайся, если попытаешься сделать глупость, у меня в запасе есть вот это.

Он щелкнул пальцами, и из них вырвалась яркая искра, проделавшая маленькую дырочку в металлической крыше.

– Интересно. Именно этой штукой ты убил парня из моей группы?

– Я просто оборонялся. Вы же со мной тоже не чай пить шли, с мечами и арбалетами! А мне позарез нужно закончить все приготовления. Мёртвые наконец упокоятся, а живые вздохнут спокойно. Поверь, если этого не сделать, человечество обречено. Зомби будут продолжать мутировать, питаясь человеческим белком, и рано или поздно сметут остатки выживших.

– Пока что-то этого не наблюдаю. Незаражённых людей осталось мало, основная масса упырей отъелась в первые дни эпидемии. А обычные зомби существенной угрозы не представляют – слишком медлительны и неповоротливы. Только твои прилёты заставляют всю эту разношёрстную толпу покидать города.

– Боюсь, скоро такое начнётся везде и без моей помощи. Времени осталось мало, в одиночку я могу и не справиться. Пожалуйста, забудь о своих потерях и подумай о тех, кто ещё жив на этот момент, без нашей помощи у них нет шансов. Пусть Немезида сегодня отдохнёт, доверься лучше голосу разума.

– Разум подсказывает, что этой штукой вряд ли можно сделать что-то хорошее, – я покачал головой. – Кто знает, может, старина Ной просто хотел полить свой огород волшебным дождичком с неба. А получилось так, что нет ни одного народа на Земле, в мифологии которого не присутствовал бы Великий Потоп. Не думал об этом?

– Ты слишком категоричен, – вздохнул Шон. – Полежи тут, а я пока делами займусь.

Едва он закрыл за собой скрипучую дверь, как я принялся за путы. Свяжи парень запястья специальным узлом, шансов практически не было бы, а эти ослабли после нескольких минут работы. Руки, обильно смазанные кровью из ссадин, отлично скользили по бечёвке – ещё один минус капрона.

Чтобы отвлечься от боли, я обдумывал услышанное. В артефакт и магию верилось слабо, хоть я и чувствовал исходящие от шара потоки энергии, а вот в остальное не верилось совсем. Катастрофа разразилась не за один день, и Шон должен был увидеть плоды своих трудов, колеся из города в город. Начнись эпидемия лишь в нескольких небольших населённых пунктах, её бы остановили, в этом полковник прав. С жертвами, потерями, но остановили бы.

Отсюда следует вывод – парень целенаправленно заражал как можно больше людей, а значит, и сейчас ни черта не стремится всё исправить.

Он хочет закончить начатое.

Освободившись, я принялся лихорадочно обшаривать цех в поисках оружия. Как и ожидалось, здесь нашлось немало полезных инструментов, подходящих для умерщвления спятивших волшебников. Прикидывая, что выбрать из этого разнообразия, я наткнулся взглядом на импровизированную деревянную мишень на стене, в которой торчал самодельный нож. В принципе, ничего удивительного; когда вокруг куча станков и металла, как ещё развлечься трудягам в свободное время? Балансировка, конечно, отставала от заводских моделей, но на короткое расстояние кинжал можно было метнуть без потери в точности.

Так, а что дальше? Бегать по цехам в надежде, что первым почуешь врага… Но против меня будет сильный, отдохнувший убийца, чуйка у которого наверняка выше. Такого можно взять только неожиданной атакой. Как в прошлый раз.

А третьей попытки никто мне не даст.

Огромным усилием воли я улёгся обратно и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить ритм сердца. Нет ничего хуже, чем ждать, но меня не зря прозвали Тихим. Я совсем не герой в сияющих доспехах, мне по душе рациональный подход. Пусть Шон проводит свои манипуляции; он потратит силы и войдёт сюда, не ощущая опасности, а там посмотрим.

Лишь бы Солнечный успели эвакуировать…

Длинноволосый вернулся через полчаса, вытирая взмокший лоб. Никакой ненависти я к нему не испытывал, только сожаление. Мне было действительно жаль этого парня, запутавшегося в собственном всесилии.

Однако, улавливать эмоции для него было не нужно. Он узнал о моих приготовлениях до того, как прикоснулся к дверной ручке – я это отчётливо почувствовал.

– Ну, что ж, – вздохнул социопат-волшебник. – Раз ты так решил…

Он спокойно переступил через порог, не выпуская заветного шара из рук. И тут я понял, что не могу пошевелить даже пальцем. Хотел резко вскочить, но оказался вдавленным в кушетку неведомой силой буквально до самого каркаса. Будто бетонная плита сверху упала вместо одеяла.

– Неплохо, – цокнул языком Шон. – Ты оказался умнее остальных.

– Мне это часто… говорят, – прохрипел я через силу.

– Очень жаль, что мы не нашли общего языка, столько времени впустую…

– Зачем ты…

Договорить я не успел. Невидимое давление возросло до боли в костях. Дышать стало невозможно, а в голове гулко застучала кровь. Чувство опасности хранило безмятежное молчание, будто я в посёлке консервы на рынке выбираю, а не задыхаюсь от нехватки воздуха. Неужели конец?

Шон стоял рядом и участливо наблюдал, как я сопротивляюсь неведомой силе, давящей на тело. Как же, не наслаждается он убийствами…

Но тут в дверном проёме мелькнул чей-то силуэт, который я едва рассмотрел за красной пеленой, застилающей глаза. Парень извернулся за долю мгновения до того, как арбалетный болт должен был пробить ему затылок, и шарахнул в сторону двери ветвистой молнией.

Плита пропала. Наплевав на боль во всём теле сразу, я приподнялся и метнул зажатый в руке нож, вложив в этот бросок все оставшиеся силы. Увернуться от него у чародея не было шанса.

Но Шон, уловив моё движение, успел напоследок вскинуть руку, и в меня ударила давешняя искорка, пронзив грудь раскаленным прутом боли. Мышцы свела судорога, как от удара током, а перед глазами заплясали разноцветные круги.

Спустя три мучительных вздоха я понял, что жив, – мёртвым наверняка не бывает так больно. Кое-как сполз с кушетки прямо на пол – почему-то организму показалось, что именно там ему станет немного легче. Грудь болела нестерпимо, но сознание понемногу прояснялось. Первая рациональная мысль о том, что я всё-таки попал, раз других попыток меня убить Шон не предпринял. Но почему я ещё живой?

Пришлось посмотреть вниз, хоть было и страшновато. Вопреки ощущениям, обожжённой дырки размером с кулак не обнаружилось – однако крестик, подаренный Марией, даже не расплавился, а просто испарился, оставив на коже глубокий ожог в форме распятия. Интересно, какова была вероятность, что эта чёртова искра попадёт именно в него?

А вот волшебнику повезло куда меньше. Нож по самую рукоять вошёл в него аккурат в области сердца – Злата, обучавшая меня метанию, по которому она являлась КМС, осталась бы довольна. Липкая лужа под худым телом разрасталась с каждой секундой, и никаких признаков жизни Шон не подавал. Как и признаков возвращения с того света.

– Херня твоя магия.

Я сплюнул на тело кровавым сгустком, скопившимся во рту.

Из-за дверей послышался сдавленный стон моего спасителя. Его костюм из материала, похожего на фольгу, обуглился от сильного разряда, видимо, приняв на себя основной заряд молнии. Ударь в меня такая, и никакой крестик бы не спас. Рядом валялась конструкция, напоминавшая корону, с витками разноцветной проволоки по периметру. Занятная штука, если учесть, что ни я, ни Шон не почувствовали приближение незваного гостя.

– Коля, ты мне так и не ответил, из какого ты объединения?

– Это неважно… – через силу улыбнулся эксперт бледными губами. – Когда у Немезиды выходной, мы работаем на подмене…

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Разберись с даром Пандоры…

– Интересно, как?

Но Николай уже потерял сознание. Будь у меня аптечка – плюнул бы на всё и попытался помочь, а так…

Шар закатился под ближайший верстак, откуда его пришлось доставать с помощью совка. Теперь, когда чёртов артефакт оказался у меня в руках, я смог рассмотреть его поближе. Цветные пятнышки хаотично перемешивались на поверхности, притягивая взгляд не хуже спирали гипнотизёра. Шар оказался довольно увесистым и холодным на ощупь, будто горный хрусталь.

Однако, стоило его коснуться, как по руке побежало приятное тепло, обожжённая грудь почти перестала болеть, тело наполнялось силой и… мощью. Казалось, что по плечу любая задача, нужно только захотеть…

Одним усилием воли я расширил границы чувствительности, накрыв ею весь город. Я был вездесущ и незрим, это чувство опьяняло сильней любого алкоголя. Пустые улицы, парки, аллеи… Ещё одно усилие, и я вижу осаждённый посёлок, окруженный беснующимся морем мёртвой плоти. Эвакуация ещё не закончилась, вертолёты должны вот-вот подойти. Андрей, как всегда, оказался на передовой – припав к раскалённому пулемёту, поливает свинцом наступающих зомби и тихо матерится сквозь зубы. Возле него, как ни странно, Рафик с «Сайгой», прикрывает от особо ретивых упырей, вскарабкавшихся на высокую стену. В нескольких местах мертвяки уже прорвались, их пытаются сдержать огнём с борта ЗИЛа, который мечется по Солнечному, будто эритроцит в зараженной крови…

Мария единственная не принимает участие в обороне – она тихо сидит в своей комнате и молится. За Калину, Злату, Николая… За меня.

«Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивления даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим…» – голос девушки прозвучал в голове так, будто она стояла за спиной.

Резкая боль в груди грубо возвратила с небес на грешную землю. Я обнаружил себя сидящим на корточках, обхватив проклятый шар обеими руками. В общем, дурак-дураком.

Тело ломило так, будто я всю ночь разгружал железнодорожные вагоны, а наутро пробежал пару десятков километров. Эта штука, похоже, питалась исключительно силами оператора. Мне и так досталось, а эта встряска едва не отправила в обморок.

– Нет, Шарик, хватит людям мозги морочить. Со мной этот фокус не пройдёт.

Я тяжело поднялся и завернул артефакт в первую попавшуюся тряпицу. Ударить по нему молотком? Вряд ли неведомые создатели сделали его настолько хрупким, но поблизости, к счастью, находилась машина, которой глубоко чихать на крепость материала. От слабости подгибались колени, но идти было недалеко – всего-навсего на первый этаж.

– Знаешь, Шарик, а ведь здесь работал мой дядя, до того, как ты попал в руки бедняге Шону. Дядя всегда старался помочь людям… Его укусила инфицированная женщина, мы тогда ещё не понимали, насколько это серьёзно…

В излучении шара появились тревожные нотки. Может, он и не был разумным, но инстинкт самосохранения у него явно присутствовал. Надо же. Я добрёл до лестницы и, крепко держась за поручень, начал спускаться вниз.

На первом этаже гулял ветер, пробираясь через разбитые окна. Всё вроде на месте, только кран-балку кто-то сбросил с полозьев, придавив несколько зомби. Мерзко воняло тухлятиной.

– Я всё не понимал, как Он мог допустить такое – гибель стольких людей. А оказалось, мы сами во всём виноваты, как всегда… И ты, Шарик, тоже виноват.

Распределительный щит оказался прямо под лестницей. На то, чтобы пустить напряжение на нужную линию станков, ушла всего пара минут, но я чувствовал – нужно спешить.

– А вот и наша красавица, – поведал я артефакту, приблизившись к нужному агрегату. – Электрогидравлический пресс-молот, гордость завода. Ты не смотри, что машине уже пятый десяток, мощности у неё через край.

Со стороны улицы начал нарастать раздражённый клёкот-шипение. Я торопливо забросил шар в приёмник, закрыл заслонку и запустил цикл. Машинный зал наполнился басовитым рокотом, заглушая все остальные звуки, а массивная плита медленно поползла вверх.

– Прощай, Шарик. Зря тебя откопали.

Через широкие оконные проёмы в цех принялись влезать первые упыри. Их медлительные собратья толпились возле ворот, пытаясь протиснуться в щель между створками. Между тем, пол под ногами завибрировал от мощи, которая сейчас должна обрушиться на проклятый артефакт.

Остановить этот оживший осколок прошлой эпохи было очень сложно. Кабель, питающий пресс, шёл через толщу бетона, а чтобы повредить механизм, нужно вскрыть металлический защитный кожух. А это особенно трудно, когда оператор станка категорически против.

Я подхватил с пола кусок арматуры поувесистей, выдохнул, и впервые за полгода прошептал:

– Отче наш, иже еси на небесах…

Пулемёт бессильно лязгнул и замолк. Андрей ругнулся, сжав обожжённую ладонь в кулак:

– Коробку, я пустой!

– Больше нет, – констатировал позади сержант Володько и протянул заряженный автомат.

– Трындец. – Рафик лихорадочно сменил магазин. – У меня тоже последний.

– Крайний, – поправил Петрович и срезал упыря короткой очередью.

– Где же эти чёртовы вертушки… Неужели не прилетят? Говорил я, нужно было колонну снарядить…

– Смотрите!

Над городом медленно разгоралось ослепительно-белое зарево.

– Вспышка справа! – заорал Андрей, спрятавшись за мешками с песком.

Только там он сообразил, насколько глупо поступает. Раз боеголовка рванула в черте города, ударная волна дойдет сюда через несколько секунд, тогда и бетонный бункер не поможет. Рядом плюхнулся Рафаил с перекошенным от ужаса лицом.

– К-к-как же так, они в-ведь обещали…

«Что делать, если рядом с вами рванула ядерная бомба?» – неожиданно всплыло в голове.

«Повернуться туда и посмотреть напоследок, когда ещё такое увидишь!»

Лидер посёлка усмехнулся и устало прикрыл глаза. Сияние нарастало с каждой секундой, проникая даже сквозь плотно сомкнутые веки. Андрей хотел прикрыть лицо ладонью и с удивлением увидел кости запястья, окруженные тёмной каймой плоти, прямо как на рентгеновском снимке. Сбоку стонал Петрович, выглядевший сейчас как пособие для студентов-медиков.

– Вот и всё, – вздохнул Андрей и удивился, насколько чётко прозвучал его голос.

Сияние, между тем, резко пошло на убыль, и веки вновь стали непрозрачными. Дышалось по-прежнему легко, а он, по идее, уже должен выплёвывать собственные лёгкие. Ему ли это не знать…

Андрей подождал ещё немного и открыл слезящиеся глаза. Цветные зайчики проморгались не сразу, но зрение всё-таки частично вернулось, чего в принципе не могло быть при таком мощном излучении. Первым делом мужчина взглянул в сторону города, ожидая найти на его месте вспухающий ядерный гриб, но увидел лишь чистое вечернее небо.

– Я уже умер? – робко поинтересовался Рафаил, поднимая голову.

– Не надейся, – отмахнулся от него Андрей, завороженно смотря на защитную стену посёлка.

Несколько мертвяков успели преодолеть её, воспользовавшись замешательством защитников, и теперь лежали бесформенными кучами костей и стремительно гниющей плоти. Потянуло мерзким запахом разложения.

– Батя, это вышка, – прохрипела рация. – За периметром тихо. Что это творится с упырями?

– А хрен его знает, – честно ответил Андрей. – Похоже, нам всем дали второй шанс.

Он улыбнулся и порывисто перекрестился.

– Спасибо тебе… Тихий.