Тотальное танго
Лаура сидела и молчала, лишь изредка украдкой поглядывая на меня.
«Santa Maria!» – вдруг воскликнула она, – «Что я творю! Не понимаю…».
«Ты просто чудо! Всё в порядке!» – спокойно улыбнулся я, – «Ты сделала всё правильно, поверь мне!».
«Но, что я сделала, Эльмар!» – она поправила причёску, – «И почему я так легко ушла с тобой? Ведь, я тебя совсем не знаю… Что скажут обо мне мои подруги…».
«Сегодня, милая, ты совершила подвиг! Ты воскресила в своём сердце давно забытую отвагу… и поборола страх… решилась на свободу! Не каждый из мужчин способен на такое. Но ты смогла! И этим обратила на себя внимание Самой Фортуны! Я познакомлю тебя с нею завтра…», – тут я изобразил загадочный прищур – «Фортуна помогает только тем, кто знает, что такое Риск!».
«И что такое Риск?».
«О-о-о! Риски – это инструменты сильных!».
«Но я рискнула всем, что было в моей жизни до тебя…».
«А значит, слабостям нет места! Почувствуй силу! Она вся в тебе!».
«Но неизвестность… Она меня пугает…».
«А это зря! Ведь, в ней вся Жизнь! Её любить, а не бояться надо!».
В её глазах возник вопрос, и я решил иначе объяснить. А чтобы фон располагающий создать, я зарядил CD с «Flamenco» – редчайший диск, мне подарил его Риккардо из Мадрида – продюсерский талант от Бога. Он двигал в своё время Gipsy Kings и три десятка прочих любимчиков испанского народа.
Ритмы «Flamenco» ворвались в салон автомобиля азартным переливом звонких струн гитар испанских. Я лишь чуть-чуть убавил звук и вновь заговорил.
«Скажи мне, Лаура, откуда в этом мире столько душ несчастных?».
«Тут, знаешь ли, кому как повезёт…», – ответила она на автомате.
Голос её звучал уже спокойно. Божественно красивый голос! Предельно женственный, заботливый и нежный, местами сдержанный, восторженный, спокойный, уверенный в себе, а иногда смущённый. И интонация, акценты в суть, дыхание в полёте, перепады выше, ниже. И в этом отражался её острый ум. Она действительно умна и интересна, что редкость в сочетании с её же красотой – Синьора с большой буквы, нечего сказать.
«Кому как повезёт…», – я аж задумался на целую секунду, – «Мне кажется, тут дело вовсе не в везенье, а в уменье жить. Вот, посмотри. Все жаждут счастья для себя, но как они к нему стремятся, а главное, к чему, на самом деле? Все ищут для себя стабильности, комфорта, уверенности в будущем своём. Но в жизни всё не так! Там, где стабильность, там же и покой. И люди чувствуют себя спокойно. Но всё это иллюзия, самообман! Покой. Представь себе покой душевный в абсолюте, и как в нём могут жить все те, кто ищет счастье. Покой. Покой-ники с-покой-но полагают, что живут, когда, в действительности, все давно мертвы. Там, где покой, там смерть и неготовность к жизни, ведь, жизнь всегда нова! В ней время не стоит на месте; в ней всё всегда и вечно с-нова об-нов-ляется. Приходит нов-ый день, в нём с-нова всходит Солнце, и нов-ые события грядут. И каждый нов-ый миг по сути уникален! И повторить или вернуть его никто не сможет! Но те, кто, типа, ищет счастье, цепляются за прошлое своё, за тот прекрасный миг, когда им БЫЛО хорошо, которого уже и нет давно, ибо вся жизнь есть только в НАСТОЯЩЕМ! Но люди не желают перемен, надеются на старые привычки, боятся потерять их, погружаясь в чувство страха. А жизнь давно вперёд ушла – надежды быстро умирают, хоть и считается, что после человека, и в людях возникает гнев. Откуда возникает гнев? От всех несбывшихся надежд! Иного нет. И страх не позволяет им избавиться от гнева! Так возникают муки и несчастья…».
«Ты так легко об этом говоришь, как будто бы познал рецепты счастья».
«Рецепт простой, на самом деле, и заключается всего-то в трёх словах: “Amore”, “Giòia” и “Felicitá”. Чтобы любить – причины не нужны! К тому же, вся любовь возможна только в настоящем. Когда ты любишь, страхи умирают. И неизбежно возникает радость бытия. Любовь плюс Радость – вот и Счастье!» – я фразу завершил естественной улыбкой.
«В теории звучит всё просто…», – скептически заметила она.
«Ну, а на практике – ещё намного проще! Всё дело в том, чего и как ты хочешь! И здесь опасная ловушка-перекрёсток: можно хотеть ИМЕТЬ что-либо; или хотеть всецело БЫТЬ. Задумайся над тем, как люди формулируют желания свои: хочу иметь друзей, но не хочу быть другом; хочу иметь жену, но не хочу быть мужем; хочу иметь детей, но не хочу быть матерью-отцом. Ты чувствуешь, в чём разница? Это касается любых аспектов жизни: хочу иметь всё сразу, но не хочу быть тем-то или тем-то. Здесь слово «БЫТЬ» – синоним времени и только в настоящем. Слово «ИМЕТЬ» относится к пространству. Кто копит скарб, тому скорбеть. Пространство бесконечно – не объять! Но ВРЕМЯ ВЕЧНО В НАСТОЯЩЕМ. Кто ищет опыт БЫТЬ – тому и ВРЕМЯ в НАСТОЯЩЕМ, в тотальном эпицентре жизни! В этом Счастье!».
«Выходит, если следовать теории твоей», – она кокетливо крутила прядь волос, – «НАДО ЛЮБИТЬ ВСЕЦЕЛО БЫТЬ! А дальше… Ты предложишь мне влюбиться в неизвестность, то есть в жизнь?».
«Ну, я-то, ведь, в тебя влюбился! Или ещё не говорил?».
Она так искренне и звонко рассмеялась, что и «Flamenco» вдруг куда-то затерялось.
«Так, значит, ты в меня влюбился?», – она смотрела на меня, – «Что значит… Я есть жизнь твоя?».
«Да, ты права, я предан только Жизни! Ну, и немного Смерти».
«Я начинаю понимать…», – она всё улыбалась, – «И Жизнь, и Смерть – твои подружки!..».
«Ну… Не совсем, чтобы подружки… Я, как бы, Смерти с Жизнью изменяю…».
«Жизнь есть Любовница твоя?».
«Pròprio cosi, amore mio! И если Смерть застукает меня за этим делом, то и с любовницей прервётся связь моя…».
«Какой же ты бессовестный изменник!».
«А как иначе, если Смерть сама оставила меня… на время…», – и я пожал плечами.
«Ты знаешь, а мне нравится вся эта философия твоя! Вот только рассуждать тебе легко, ведь у тебя всё есть и нечего бояться…», – она изящно вскинула руками, сопровождая их глазами – ну просто освятила весь мой храм любви на четырёх колёсах.
«Я всё это терял неоднократно… И снова находил. И даже, если завтра я останусь снова без штанов, поверь, я не расстроюсь ни на йоту! Ибо, всё это, что находится вокруг меня, что у меня есть, а также, чего нет – лишь маленькая толика того, что есть внутри меня, в моём огромном мире. То, что внутри, то и снаружи – простое отражение во вне, в пределы бренного пространства…».
«Бренного пространства?» – не поняла она.
«Ну… Это трудно объяснить…».
«А ты попробуй».
«Пространство слишком примитивно и познаётся лишь пятью простыми органами чувств. И строить свою жизнь вокруг процессов ублаженья этих чувств… ну… как-то слишком скучно…».
«И что?» – ей не терпелось продолженья.
«И… Бо́льшую часть времени я провожу внутри моей Вселенной, среди Галактик миллионов разных чувств. И вылезаю в этот мир, когда хочу примерить некий образ…».
«Ты просто Дьявол… Или Бог?».
«Поверь, ничем не отличаюсь от тебя! Ведь, и в тебе есть свой красивый мир! Я его видел, он прекрасен!».
«Он ужасен! Ведь, я сама не знаю, кто я есть, чего хочу…».
«Нет-нет! Теперь ты точно это знаешь, но по привычке хочешь отрицать саму себя. Сегодня ты устала, надо отдохнуть. Но завтра ты увидишь, что я прав…».
– И что потом? – опять не выдержал Томазо, когда Адам внезапно замолчал, чтобы понять, куда же ехать дальше. Они подъехали к отелю «Principe di Piemonte» в Viareggio и если ехать дальше, то, наверное, только в порт. А что там делать в это время? По ходу, надо развернуться.
– Давай ещё немного виски! – Адам потряс пустой стакан.
– Давай же, Адам, не томи! – он вновь наполнил два стакана, включая свой, и закурил.
– А дальше… – продолжал Адам, – Мы углубились в ночь почти пустой дороги, проехав указатель «Ventimiglia». Луна и звёзды, тайна мрака и скорость в неизвестные мечты. Преровный гул мотора под сиплый шёпот ветра сквозь щёлку приоткрытого окна – в ней исчезали нити дыма от тлеющей в моей руке сигары. Я поменял CD – в салоне зазвучал Chris Rea.
Лаура смотрела на меня – я объяснял ей неизбежность счастья в синхронизации простого БЫТЬ-и-я с порывами неистовых желаний – она завороженно слушала меня. Я осторожно подбирал слова, дабы усилить в ней решительность для жизни, наполненной непредсказуемостью в каждом миге.
Только к полуночи мы въехали в Монако. По серпантину горных трасс спустились в центр Монте-Карло. Ночная жизнь всецело достигала апогея. Вся Площадь «Casino», под светом фонарей вокруг центральной клумбы с цветами и флагштоками на ней, была заставлена роскошными авто. Народу было необычно много, как накануне «Formula-1» – изысканная публика в богатых туалетах манерно пропадала в Казино – его волшебные фасады в образах Barocco мистически-магично проявлялись в вальсе ультра-фиолетово-неоновых огней, что отражались лучезарно-ярым блеском в бриллиантовых колье на притягательном загаре «декольте», затянутых в струящиеся, словно водопады, вечерние наряды женщин – в порывах ветра с ароматами цветов и моря преобладала классика «Chanel № 5» – стук шпилек о начищенный с шампунем тротуар надменно добавлял азарта в сознание одетых в смокинги месье – их ревность к спутницам своим уже высокомерно завышала будущие ставки на предстоящих играх за рулеткой и в «Black-Jack».
В кафе же «De Paris» при ярком свете сидели дамы, господа попроще – их мелкие, но громкие пари, вносили шум на площадь.
Конечно, можно было бы куда-нибудь пойти, но Лаура была утомлена дорогой, потрясена событиями дня и без какого-либо гардероба, а бутики закрыты уж давно.
Оставив Bentley подбежавшему швейцару, мы поднялись в мой люкс отеля «De Paris». Я позвонил в Room Service и заказал каких-то сэндвичей, да сок – мы были голодны немного.
Лаура ушла под свежий душ, а я залез в другую ванну. Когда вернулся, то застал её в гостиной – она, в халатике, спала, калачиком свернувшись на диване. Я аккуратно взял её на руки и медленно понёс в одну из спален. Она обвила мою шею тёплыми руками и подарила нежный в щёку поцелуй. Я положил её в кровать, накрыл тихонько одеялом, задёрнул шторы, погасил ночник, и тихо удалился во вторую спальню, где и уснул, совсем забыв про свой заказ в Room Service.
– Но, почему в отель, а не к тебе на виллу? – никак не мог понять Томазо.
– Ну… Как ты успел заметить, она была без багажа, а бутики все около отеля, – спокойно пояснил Адам, – И эту маленькую трудность с гардеробом нам предстояло устранить наутро.
– Логично, чёрт тебя возьми! А я подумал, ты решил прикинуться ничтожным нищебродом. Ну, ладно, продолжай!
– А утром я поднялся в полседьмого, – рассказывал Адам, – Умылся, принял душ, побрился, натянул халат и вышел на террасу окончательно проснуться. Слепящие лучи восхода напомнили мне Лауры огромные и добрые глаза, – я сразу пробудился. Небесный бесконечно голубой и чистый купол ласкал лазурную гладь моря в бликах солнца где-то там, за нитью горизонта. Еле заметный свежий ветер принёс мне с моря восхитительные вести о солнечной погоде на день. Склоны высоких гор левее, от самого отеля «Vista» на вершине, и до самых оснований над крышами ближайших зданий, пестрели бурной зеленью и контурами вилл. Откуда-то был слышен щебет птиц, и настроение заметно повышалось. Вся Площадь «Casino» была уже или ещё пуста и заново сияла блеском – одни швейцары домывали тротуары, другие – поливали клумбы, а третьи – протирали стёкла дорогих авто, стоявших в ряд вокруг центральной клумбы и вдоль фасада Казино, с той стороны от входа. Журчание воды из шлангов смешалось с запахом цветов и птичьей трелью.
В Порту ещё никто даже не думал просыпаться – шеренги белых кораблей томились в ожидании насыщенных событий. Я позвонил Роберто-капитану и приказал к полудню подготовить яхту, отдельно разъяснив состав меню и карту вин. Уединиться с Лаурой возможно было только в море, ведь, в Монте-Карло мне не избежать навязчивых знакомых да друзей.
Лаура ещё спала – я подсмотрел в открытую дверь спальни. Её лицо, da vero, излучало неземную красоту – о (!) достояние и ревность всех Богов!
Ещё немного постояв в задумчивости о своём, я написал записку, приставив её к вазе на столе в гостиной, а сам переоделся и пошёл в спортзал. Отзанимавшись на снарядах, проплыв в бассейне сотню метров, засев за столиком с бокалом фрэша, я обзвонил своих секретарей, по-быстрому оставил поручения по всем делам текущим и, что-то напевая сам себе под нос, вернулся в люкс.
Часы показывали девять, а Лаура ещё спала. Я позвонил в Room Service и приказал убрать из номера не съеденный вчера заказ и принести побольше разных фрэшей, круассанов, джемов, сливочного масла, капучино, свежих фруктов и воды. Закончив с этим, подошёл к витрине и отыскал необходимый мне CD – один из сборников от Barry White – засунул в музыкальный центр – пространство утонуло в звуках композиции Slow Jams (Feat Baby Bash). Раздёрнул шторы – спальня залилась лучами Солнца – и начал аккуратно Лауру будить, присев на краешек её постели. И это нежное создание открыло глазки…
«Привет, Эльмар…», – она мне улыбнулась, затем неторопливо сладко потянулась и почему-то спрятала лицо под одеялом.
«Доброе утро, синьорина!», – я приоткрыл её лицо и улыбнулся, – «Жду тебя в гостиной».
– Позавтракав, как следует, шутя, смеясь, друг другом наслаждаясь, мы не спеша отправились по бутикам, забрав с собой швейцара из отеля – уже к двенадцати часам он был обвешан дюжиной пакетов. Проблема с гардеробом Лауры была закрыта дня на три вперёд.
Пока она в отеле наряжалась для морской прогулки, я навестил любимый свой бутик – благо, он был через дорогу. Купил для Лауры хорошенький подарок, проверенный в делах любовных много раз – от «Van Cleef» бриллиантовый наборчик «Cosmos»: колье, браслет и серьги. Отдельно взял кольцо, на всякий случай. В общем, к её вечернему наряду всё это точно подойдёт! А главное – обрадует, возможно…
Примерно в пол второго мы спустились в Порт и поднялись на яхту – мой «Azimut», сто восемь футов, блистал во всей своей красе. И Лаура была в восторге! И знаешь… Чем дальше я её любил, тем больше мне хотелось отдавать ей всё! Неважно было, если между нами что-то будет или нет… Неважно, с чем останусь я потом… Мне просто нравилось быть рядом с ней и любоваться каждым её жестом. Мне нравились её улыбка, звонкий смех и каждый раз восторженный и изумлённый блеск в её глазах…
Глава III. Ролевые игры
– Да ты с ума сошёл, Адам! – Томазо вдруг всплеснул руками, чуть было ни разбрызгав «Chivas» по салону.
– О! Как я хотел сойти с ума и оставаться рядом с нею самым сумасшедшим! – Адам вальяжно, безразлично продолжал рулить по узким улочкам ночного Viareggio.
– Рассказывай, что было дальше.
– А дальше…, – вспоминал Адам, – Мы вышли в море. И пылало Солнце. Было жарко. Официанты нам накрыли на корме. Меню морское, свежие закуски: креветки, устрицы, карпаччо из тунца, за ними лангустины, осминожки, гребешки, улитки в соусе… И всё это под белое холодное вино.
Мы разместились за столом на белых кожаных диванах, предусмотрительно покрытых тонким хлопковым сукном. Она была одета по-морскому: в коротких белых шортах с синим ремешком, изящный белый топик, оголявший её бронзовый животик и синие сандалии с греческим акцентом.
Она была напротив, я смотрел в её огромные глаза, она от этого как будто бы смущалась. И, мал по малу, завязался разговор.
«Сними эти ужасные очки», – она смягчила просьбу интонацией по-детски, – «Я глаз твоих не вижу, где они?».
Я подчинился – снял солнцезащитные очки с обтянутыми золотой оправой линзами бордового оттенка и отложил их в центр стола. А вот снимать с себя бордовую пиратскую бандану с Весёлым Роджером на лбу я отказался напрочь! К тому же, тот же славный Символ моей жизни красовался на флагштоке яхты – ему я изменить никак не мог, даже когда того хотели всякие патрульные суда окрестных вод, не замечая на другом флагштоке полотнищ Франции и «Остров Мен».
С трудом оставшись при своей бандане, в белой рубахе, белых брюках с поясом бордовым и бордовых мокасинах, я поспешил разлить вино и двинул тост за радость жизни!
«Вчера весь вечер я был слишком разговорчив», – начал я, – «И ты узнала обо мне довольно много. Сегодня очередь твоя…».
«Да, вчера я много нового открыла для себя, но о тебе самом не слышала ни слова. Меня не проведёшь», – она заулыбалась, – «Давай, рассказывай! Но только правду! Не обманывай меня…».
«Ну… Спрашивай, и я отвечу».
«Скажи мне, как тебя зовут?» – в её глазах прищур был хитрый.
«Меня зовут Эльмар, ты знаешь…».
«Эльмар… Мне нравится, звучит красиво, но имя настоящее… Какое?».
«Ты хочешь знать то имя, что мне дали при рождении на свет? Но… Почему ты думаешь, что это имя настоящее для человека? Лишь потому, что кто-то, но не ты, вписал его в твой паспорт? Пойми… Всё настоящее есть то, что ты душою ощущаешь! Рядом с тобою я Эльмар! И это имя только для тебя! С тобой я чувствую себя Эльмаром. И это искренне тотально! По-настоящему и честно до конца! Ты понимаешь?».
«Не совсем…», – она всё поняла, но ей хотелось слушать дальше.
«То имя, что мы слышим от рождения на свет, дают нам папа с мамой – по-настоящему дают, но только для себя. Они так чувствуют, так понимают только собственный порыв отдать тебе то лучшее, что кажется им лучшим для тебя. Но то, что есть в тебе самом, порой не совпадает с чьим-то настоящим, особенно, когда ты жаждешь БЫТЬ по жизни, вкушая опыт разных ситуаций и событий, которые ты создаёшь своей рукой. Конечно, участвуя пассивно в чьих-то жизнях, всё это становится не важным. Но! Беря контроль над жизнью в собственные руки, ты хочешь каждый раз примерить новый Образ, и подбираешь для него то имя, которое ты чувствуешь в себе… Вот, например, вчера, когда я первый раз тебя увидел – да, я влюбился, это – не секрет – мне захотелось, чтобы ты была со мною рядом, и я представился Эльмаром. И это – не обман, наоборот! Я этим именем назвал те искренние чувства, что взорвались во мне благодаря тебе! И только потому, что эти чувства зазвучали в унисон Эльмару, ты обратила на меня внимание своё. Скажи теперь, случилось бы всё это, что случилось, если б я представился… ну, скажем, Алекс?», – и это было «настоящим» именем моим.
«Алекс?» – поморщилась она, – «Тебе это имя не подходит!».
«И это верно! Оно не совпадает с чувствами, что я к тебе питаю. В несоответствии букета чувств и слов и заключается обман! Неверно подбирая чувствам имена, мы и обманываем, как самих себя, так и всех тех, кому их адресуем. Быть честным и правдивым до конца – значит, уметь синхронизировать все чувства и слова от самого начала БЫТЬ-и-я. Имя Эльмар правдиво отражает мои чувства, а значит – настоящее с начала до конца! Имя Эльмар – это моё послание к тебе, в котором зашифровано моё желание отдать все эти сказочные чувства лишь тебе! Тебе одной! И ты услышала меня и приняла. И в этом подтверждение того, что люди меж собой общаются в невидимом пространстве чистых чувств. А слово… Оно не для общения совсем! Оно возникло для иных задач и целей человека – для диалога с грубыми стихиями проявленных пространств (Воздух, Огонь, Вода, Земля), чьи звуки, формы и цвета, а также запахи и вкусы, и ощущения касаний подчинены всецело Слову и продолжаются в Эфире – пятом, то есть первом, изначальном, грубом элементе… Но… Эта тема долгая, не для сегодняшнего дня. Вернёмся к нам. Теперь ты понимаешь, что имя настоящее (!) моё, Эльмар, звучит лишь для тебя одной!».
«Но, как же быть самим собой?» – теперь она действительно не понимала.
«Пойми, ты говоришь сейчас о том одном из образов “как быть самим собой” в контексте чьих-то ожиданий, представлений о тебе. И чтобы соответствовать им в полной мере, тебе приходится всё время отрицать саму себя. Ты хочешь БЫТЬ с оглядкой на кого-то? Ты это можешь, без проблем! Но что при этом происходит в твоём Сердце? Там ураган кривых противоречий и миллион навязанных тебе ограничений. В итоге, ты не можешь просто БЫТЬ, ибо вся Суть твоя нацелена на поиск компромиссов. Но эти компромиссы тебе вовсе не нужны! Они нужны для оправданий перед кем-то, кто хочет то, чего не хочешь ты. Всё это – правила чужие. Отбрось их, выкинь и забудь! Ведь БЫТЬ всегда самой собой намного лучше. Здесь главное не упустить момент – тот самый миг, что существует только в настоящем – в тотальном эпицентре жизни – здесь и сейчас! Просто прислушайся к своим же чувствам – в них настоящее! Иного нет! Теперь ты понимаешь?».
«В теории… – красиво, хоть и необычно…», – она полила соусом и поперчила устрицу во льду.
«Скорее, непривычно, но не суть. Давай простой эксперимент с тобою проведём – теорию на практику сведём – простая, но полезная игра».
«Давай!» – с азартом улыбнулась мне она.
«Сначала дам тебе задание не из приятных, но это будет важно для тебя…».
«Да, я готова! Задавай…».
«О-кей. Закрой глаза и воссоздай в глубинах своих чувств всё то, что ты переживала рядом с Мирко», – напомнил я о том, с кем рядом мучилась она ещё вчера, – «Увидь свой Образ в ярких красках и дай ему любое имя, чтоб подходило в самый раз к тем чувствам, что в тебе кипели…».
«Да, я придумала, нашла то имя…», – ответила она спустя минуту.
«Не говори мне! Просто запиши – я угадаю, а потом мы сверим», – я протянул ей карандаш с салфеткой.
Глаза её наполнились святой печалью, но всё же она что-то записала на салфетке и вопросительно взглянула на меня.
«Мария…», – сразу же ответил я, не отрывая взгляд от тут же удивлённых её глаз.
Мученица Мария – прямо в точку!
«Ты что! Читаешь мои мысли?» – воскликнула она.
«Нет, я просто знаю настоящую тебя и вижу мир, который есть внутри тебя…», – я улыбнулся и продолжил, – «Теперь задание второе. Ты готова?».
«Готова! Начинай!».
«О-кей. Теперь же сконцентрируйся на настоящем. Пока глаза не закрывай. И просто следуй за моею речью. Итак, сейчас ты здесь, на этой белой яхте среди лазурной яркой глади большого солнечного моря. Смотри, вон там ещё две яхты по течению дрейфуют так же, как и мы, а там, смотри, чуть-чуть левее, какой-то парусник уходит в горизонт. А справа, там, за белой пеной всяких лодок, берег Монте-Карло – линии фасадов разных зданий утопают в бликах Солнца – одно из самых тёплых и волшебных мест Планеты. Перед тобой сидит Эльмар, которого ты знаешь так, как знаешь. Перед тобою целый мир, а в ожидании – прекрасный вечер… Теперь закрой глаза и отыщи в себе тот Образ, в котором ты желаешь БЫТЬ. Увидь свой Образ в самых чистых чувствах и дай ему красивейшее имя, вложив в него всё сокровенное своё…».
Теперь глаза её блестели жизнью. Я дал ей чистую салфетку, и Лаура вписала имя.
«Давай, отгадывай!», – она покусывала губы в сдержанной улыбке, глаза её горели нетерпеньем.
«Бонжур, мадмуазель Элизабет!» – с улыбкой, нараспев ответил я, продлив акцент изящным жестом.
«Ай!» – вскрикнула она, – «Не может быть! Но как ты это делаешь? Скажи мне!»
«Давай, показывай салфетку!» – хотел по-честному закончить я игру.
Она смеялась и шутила, никак не веря в то, что происходит. Я ей подыгрывал, и мы смеялись вместе, неспешно продолжая дегустировать изысканные яства и прохладное вино. Теперь я называл её Элизабет – ей это нравилось, а мне вдвойне. Я видел в ней ту радость и азарт, которых мне давно недоставало.
«Мне нравится, Эльмар, всё то, что с нами происходит», – призналась мне она с сомнением в глазах, – «Но… Все эти ролевые игры… Они, ведь, ненадолго…».
«С чего же ты взяла, что ненадолго? И что тогда, по-твоему, надолго?».
«Не знаю… Всё хорошее… не вечно!».
«О, милая моя! Ничто не вечно, это факт, но если будешь ты об этом думать, то потеряешь связь со всем, что есть сейчас! А ролевые игры… Вся жизнь – игра на сцене театра, и мы – актёры в ней, и это неизбежно. Просто подумай, сколько у тебя ролей по жизни, которые играешь ты по чьей-то воле, но не по своей… Роль милой девушки, роль дочери, подруги, матери, жены… Этих ролей безумно много! Которые из них тебе близки, которые из них тебе противны – решать тебе, в каких из них вершить свою судьбу. Но помни, время не стоит на месте – оно уйдёт, останется лишь опыт, который может быть печальным, а может быть красивым до безумства! Здесь всё зависит только от тебя! Если ты хочешь эту роль, которую нашла себе сегодня в образе своём “Элизабет” – бери её, играй и оставайся настоящей до последней капли чувства, что горит в твоей душе неистовым естественным огнём! Не бойся быть спонтанной. Просто БУДЬ! И БУДЬ честна перед самой собой! Тогда и я тебя любить не перестану. Ведь наши души не обманешь – они не терпят фальши! А настоящее – его бездумно осуждают люди – оно и есть Суть БЫТЬ-и-я. Оно не поддаётся писаным законам человека, оно всегда «преступник» в этом мире, поэтому бывает страшно иногда. Но страх уйдёт, когда ты влюбишься всецело в неизвестность, отождествляя себя с чувствами души, объединяя их в единый Образ – не останавливайся в жизни никогда! Пространство иллюзорно – всё есть не то, чем кажется – познай!..».