Шанс длиной в Жизнь. Идя к цели, выбери правильный маршрут
Гривас ходил по дому и пробовал представить, как проходила жизнь «после него». Но ничего, кроме смутных картин прошлого, он не видел. Фантазия не работала.
Все юридические и финансовые вопросы решились без проблем. Гривас быстро продал дом. Оставив на память дорогие ему фотографии и книги, остальное передал на аукцион, а деньги от продажи перевёл в благотворительный детский фонд.
И страница его жизни – самая трагическая – была перевёрнута.
♠ ♣ ♥ ♦
Тони за годы работы в доме для престарелых подружился со многими его обитателями. Он до того привык к ним, что стал делиться своими жизненными проблемами. Старики давали советы, рассказывая, как они поступали в таких ситуациях в «прошлой» жизни. Особенно близкие отношения у него сложились с двумя – сумрачной старушкой, просившей всех называть себя просто Агнес, и высоким и жилистым стариком Смитом с вечно всклоченной копной седых волос. Агнес уверяла, что в детстве сыграла в фильме «Волшебник страны Оз» вместе с легендарной Джуди Гарленд. Но когда её ровесники ехидно спрашивали – кого ты там играла? – старушка хмуро бормотала: «На глупые вопросы я не отвечаю». И удивительное дело – с Тони она всегда была приветливая и улыбчивая.
– Ты не обращай внимание на этих стариков, – говорила она. – Они все выжили из ума и не помнят этот великий фильм. У меня там, конечно, не очень заметная роль, но сама великая Джуди Гарленд говорила съёмочной группе, мол, какая я талантливая. Но этот вредный Флеминг меня не любил за строптивый нрав. Признаюсь, он лет через десять предложил мне главную роль в фильме «Жанна Д’Арк», но я уже блистала на Бродвее и отказала. Жаль, конечно. Её там сыграла эта шведка, – она на мгновение задумалась, – Ингрид Бергман. Хорошо сыграла, спорить не буду. Как-никак, на «Оскара» номинировали. Теперь я уверена, что сыграла бы сильнее.
Тони не знал, верить или нет рассказам. Он неоднократно в интернете проверял их и всегда находил подтверждение. Но одна проблема – рассказы правдивые и… никакого упоминания о ней самой. Для Тони это не имело значения: он с удовольствием слушал истории о великих и знаменитых, талантливых и не очень, про слёзы неудач и радости… И уже сам представлял, как стоит на сцене в лучах прожекторов и показывает карточные фокусы. А из темноты зала на него смотрят тысячи глаз, пытаясь разглядеть и понять его трюки.
Но со временем, истории стали повторяться и Тони, чтобы отвлечь Агнес от них, начал показывать некоторые свои фокусы. Она как ребёнок смотрела на него широко открытыми глазами и заразительно смеялась, приговаривая:
– Милый мальчик, – она говорила не «Тони», а именно так: «милый мальчик», – ты – чертовски талантлив. И очень привлекательный. Забудь про нудный бухгалтерский учёт и иди выступать. Тебя ждёт успех. Ты же не будешь спорить, что я немного понимаю в этом.
Тони, краснея от похвал, кланялся в ответ.
Мистер Смит почти не вставал – через годы сказались ранения в Корее – и, сидя в кровати, непрерывно смотрел телевизор. Его плохо слушающие артритные пальцы с трудом удерживали любые предметы, кроме одного – телевизионного пульта. Мистер Смит ухитрялся не только уверенно держать, но и ловко переключать с канала на канал. Он смотрел всех «новостных» конкурентов – CNN, Fox News, NBC News… Его удручало, что одно и то же событие комментируется по-разному.
– Ну как же так, Тони, – возмущался старик. – Полицейский застрелил парнишку, погиб совсем ребёнок, а эти продавшиеся журналисты несут полную чушь: одни говорят – смотрите, он вооружён пистолетом, а другие – у него в руках перочинный ножик. У них что, глаза разные? Или их политические комментарии. С ума можно сойти! Я им не верю. Врут, нагло врут. Зачем мы полезли в Ирак? Теперь это чёртова Аль-Каида. У нас, что ли, своих проблем не хватает? Ты можешь старому идиоту объяснить это?
– Нет, мистер Смит. Я не могу объяснить это.
– Вот именно. Кстати, Тони, а ты ходишь на выборы или как мой внук – вне политики? Не пойму, как можно быть «вне», если от нас всех зависит кто будет сидеть в Белом доме? Странная пошла молодёжь. Я в твои годы отправился воевать против коммунистической заразы. Не добровольцем, меня страна послала туда. Но мы воевали за демократию против тирании. И что?
– И что? – переспросил Тони.
– Как что? Ты наверняка не знаешь, что в 1950 году началась Корейская война. Дрались Север, где верховодили коммунисты, и Юг, где свободные выборы…
– Подождите, мистер Смит, – перебил его Тони. – Я знаю об этой войне, но без деталей. Вы сказали, что «верховодили коммунисты», но их же выбрал народ.
– Да, дремучий ты, Тони. Их никто не выбирал. Их назначили советские коммунисты. Какая там демократия, какие свободные выборы? Назначили! Они вот до сих пор там правят. А мы воевали за свободу корейского народа. У тебя какая машина?
– Kia Pride. Старая, но пока бегает. А что?
– Да то, что Южная Корея машины делает для всего мира, а Северная – всего‒навсего ракеты испытывает и миру угрожает. Если бы не мы, то не существовало бы свободной Южной Кореи. Понял, Тони? Нельзя быть аполитичным сегодня. В мире уйма зла.
– Здесь вы правы, мистер Смит. Но смотрите, я не вижу большой разницы между республиканцами и демократами. Говорят по-разному, а принимают похожие решения. И, самое странное, что они верят в то, что говорят и делают. И те, и другие. И я сильно сомневаюсь, что они вообще думают о простых людях. Им нужны голоса на выборах! Вот потому я не интересуюсь политикой и стараюсь смотреть другие передачи.
– Как же это не смотреть? – сердито шипел мистер Смит. – Мы тогда не узнаем, когда весь мир пойдёт ко дну. И, главное, почему.
Потом он потихоньку успокаивался и уже нормальным голосом говорил:
– Да, может ты и прав. Я думаю, что они рассказывают об этих ужасах, чтобы заставить нас сидеть у телевизоров.
– Зачем? – не понял Тони.
– Как зачем? А кому они будут показывать эту дурацкую рекламу? Нет, в моей молодости рекламу делали скромнее.
– Вы правы. Лично я предпочитаю другие передачи, где нет убийств, террористов и политических дебатов.
– Такие есть? И что же ты смотришь?
– Разные. Там, где музыкальные или танцевальные конкурсы. Или просто люди свои таланты показывают. Я очень люблю «В Америке есть таланты». Там-то точно всевозможные таланты – от пения до пожирания скорпионов. На все вкусы!
– И фокусники есть?
– Конечно!
– Тогда всё понятно! – засмеялся старик. – Мне твои фокусы очень нравятся. Уж больно ловко с картами орудуешь. На что я хитрый, но не знаю, как ты это проделываешь.
– Да ладно, мистер Смит, – смутился Тони. – Ничего особенного. Просто ловкость рук. И весьма посредственная.
– Глупости! У меня идея! Устрой концерт у нас в доме. Покажи на что способен и увидишь, как тебя примет публика. Но при одном условии.
Тони вопросительно посмотрел на него.
– Если всем понравится, то пойдёшь на этот конкурс, как ты его назвал?
– «В Америке есть таланты».
– Ну вот, туда и пойдёшь.
– Не уверен, но попробовать можно.
– Вот и договорились, – громко засмеялся довольный старик.
– Мистер Смит, я вижу, что вам на телевидение работать надо. В отделе рекламы.
♠ ♣ ♥ ♦
Тони вспомнил этот давний разговор, последующее за ним выступление и засмеялся. Потом смущённо оглянулся по сторонам – мало ли что подумают редкие посетители парка: сидит в одиночестве и смеётся.
Наивный мистер Смит. Он верил в его талант, потому и предложил организовать тот злополучный концерт для обитателей дома для престарелых. Конечно, злополучный. И как он мог быть другим, если не более двух десятков стариков были способны оценить выступление. Остальные, вообще, слабо соображали. И не только в карточных фокусах, но и в более важных жизненных вопросах. Но «злополучность» усугублялась обещанием мистеру Смиту при хорошей реакции зрителей пойти на конкурс. После бурных аплодисментов и восторженных криков – не очень громких, ведь кричали старые и очень старые люди, – Агнес безапелляционно заявила: Тони – гениальный фокусник и он обязан участвовать в популярном конкурсе.
Конкурс «В Америке есть таланты» – удивительное зрелище. Участники поют, танцуют, играют на музыкальных инструментах, чревовещают, показывают фокусы… Но есть и такие «жанры», к искусству отношение не имеющие вообще. Только очень нестандартно мыслящие могут считать умение есть тараканов перед многомиллионной аудиторией или мужчин-стриптизёров большим талантом. Но солидный приз за победу и контракт на собственное шоу в Лас-Вегасе притягивают тысячи американцев, действительно талантливых и тех, у кого есть острая необходимость общения с психиатром.
Талантов в стране много и обойти их, дойдя до победы, дело очень сложное, требующее помимо, естественно, истинного таланта, но и веры в себя. У многих эта вера проявляется в «острой» форме – нахальстве и агрессивности, у других – умении сосредоточиться на самом выступлении и желании как можно полнее выразить себя перед судьями.
Тони, к сожалению, не относился ни ко одной из перечисленных групп. Он, мечтающий стать великим фокусником, наивно думал, что однажды его увидит воротила шоу-бизнеса и поможет взобраться на «фокусный» Олимп. Многие годы Тони охотно выступал в клубах, на вечеринках на работе и, даже, на свадьбах сослуживцев. И искренне радовался, когда своим мастерством доставлял удовольствие зрителям. К сожалению, воротил он так и не встретил.
Но участие в конкурсе – где нужно доказать окружающим: смотрите, я лучший! – пугало, напоминая о злосчастных бейсбольных и баскетбольных соревнованиях. «Заноза», застрявшая в мозгу от слов тренера – ты никогда не будешь в команде победителей, – не растворилась, а сидела крепко, напоминая о себе каждый раз, когда возникала «конкурсная» ситуация. Даже сама мысль о конкурсе заставляла сердце усиленно биться, по спине струился пот и руки предательски дрожали.
И Тони растерялся. Слово, данное мистеру Смиту, столкнулось со страхом потерпеть неудачу. Если спорт остался в детстве, то неудача в карточных фокусах – это прошлое, настоящее и, обязательно, будущее – означала крах самого смысла жизни. После отчаянной борьбы с самим собой, Тони решился на рискованное мероприятие – пошёл на конкурс.
Чудо не произошло: Тони очень волновался, карты не «слушались». Так что решение судей – не готов – воспринял без обиды. «А на что я мог надеяться? – анализируя позже выступление, рассуждал он. – Как был слабаком в школе, таким и остался. Зрителей не боюсь, а судьи навели такой страх, что даже карты это почувствовали. С такими как я они „дружить“ не хотят. Почему я такой неудачник?»
Не найдя ответа на вопрос, Тони решил никогда больше не участвовать в подобных конкурсах.
♠ ♣ ♥ ♦
Начало темнеть. Редкие борцы за здоровье и с излишним весом пробегали по опустевшим дорожкам. Им-то, усталым и вспотевшим, не до парня с грустным лицом. Некоторые из них – как правило, полные мужчины – с нескрываемой завистью бросали взгляд на стройную фигуру Тони. «Вот везёт же таким, – наверняка думали они. – И истязать себя дурацким бегом не надо, и ешь что хочешь. Худой!»
Но Тони не замечал бегунов. Он рассуждал о своей жизни: «А что о ней думать? Разве можно думать о том, чего нет?»
Он вздохнул. Жизнь – даже если подойти к ней без особых затей – не сложилась. Мать о нём давно не думает; любимые бабушка и дедушка умерли; жена сбежала; дочь больна; мечта жизни – стать фокусником – не исполнилась. Работа… нудная и скучная, но кормила. Вот именно, кормила. Вчера вызвал босс и с дружеской улыбкой, будто награждал премией, сообщил, что благодарит его за многолетнюю работу, но, к сожалению, компания больше не нуждается в его услугах. Тони получит выходное пособие: зарплату за шесть месяцев и компенсацию за неиспользованный отпуск.
Тони не знал, что делать. Всё произошло так неожиданно. Искать новую работу? Допустим. Но недавний финансовый кризис сильно ударил по бизнесам, что они ещё не оправились. В Нью-Йорке найти работу его специальности и квалификации будет очень сложно, если вообще возможно. Тони вспомнил как сам пытался помочь сотруднице, уволенную за незначительную ошибку, которую она же обнаружила и сама исправила. Он лично обзвонил несколько компаний, но работу так и не нашёл.
Полгода они с Никки продержатся без проблем, потом пособие по безработице. А затем?
Тони посмотрел на часы. Странное оно, это Время: за три проведённых в парке часа перед ним пробежали, нет, промелькнули почти 25 лет его жизни. Годы, сжатые в часы. Совсем как zip, когда большой файл можно без всяких потерь сжать до удобных размеров. Тони усмехнулся такому сравнению – компьютеры настолько вошли в жизнь человека, что явно скоро смогут заменить самого человека. Удобно: никаких эмоций, одна память. Память обо всем, без разбора, подряд минута за минутой, день за днём, год за годом. И не понятно, что за события, почему они вообще произошли, какими были – грустными или весёлыми, добрыми или злыми, счастливыми или нет. С компьютером-то ясно: нет у него эмоций, оттого и все события одинаковые. Все файлы удобно разделены на «документы», «картинки», «музыка» … А для полного удобства умные люди придумали специальные подсказки-обозначения – чтобы не перепутали и не открыли случайно, по ошибке, – для фоток – «jpg», для текста – «doc», для видео – «avi» … Думать не надо, открыл программу и будьте любезны получите искомое. Если компьютер «завис», то какие проблемы – нашёл кнопочку «restart», кликнул курсором, подождал пока в компе что-то заурчит и опять он готов к работе. А услужливая программа восстановит чуть не пропавшие документы, картинки и сайты. Другая программа проверит ещё и ошибки в тексте – орфографию, грамматику и даже стиль. Класс!
А что нужно делать, когда жизнь не удалась и очень хочется её начать заново, или, на худой конец, «убрать» обиды, неудачи, зависть… Одним словом, «отредактировать» жизнь. Увы… Жизнь – не набор файлов, которые можно легко и просто «delete». Проще всего «delete» саму жизнь: покончить со всеми проблемами одним разом и не мучиться.
Тони полез в сумку, высвободил пистолет из ткани и нерешительно сжал его. Пистолет готов к работе… почти готов… осталось снять с курка предохранитель. Вот оно – в руках! – решение многих вопросов, ответы на которые Тони или не знал, или не хотел знать. И какая разница решены вопросы или нет? Лёгкое нажатие на спусковой крючок… и нет вопросов и не нужны ответы. И не будет его самого – лишь память у оставленных им Никки и дяди Гриваса. Тони задумался. Ухмыльнулся: «Занятное слово – „оставленных“ … Такое мягко-нейтральное. Да нет, не оставленных, а брошенных. Чего уж тут врать! И чем я тогда лучше Кэтрин? Она бросила больную дочь. Но у Никки были я, бабушка и дядя Гривас. А я на кого её бросаю? На больного старика. Но терпеть больше такую жизнь нет ни сил, ни желания…».
Занятый такими мыслями, Тони не заметил, как к нему подошёл мужчина.
– Извини, – обратился он к Тони. – Могу я присесть?
Тони вопрошающе посмотрел на него: парк почти пуст и свободных скамеек много. Но в голосе мужчины за вежливостью отчётливо слышалась настойчивость. Тони не успел ничего сказать, как мужчина молча опустился рядом.
– Как настроение, Тони? – поинтересовался мужчина участливо.
– Откуда вы меня знаете? – с нескрываемым удивлением спросил Тони. – Мы разве встречались когда-нибудь?
– Возможно. Ведь мир такой маленький, – ответил мужчина и Тони почудилось, что звук исходит не из уст незнакомца, а складывается в слова, летящие в уши из разных направлений: этакие стереонаушники нереально высокого качества.
Это так поразило Тони, что он, не стесняясь, уставился на мужчину. Возраст неопределённый: любое число от 60 до 80 подходило к приветливо улыбающемуся лицу. Фигура – спортивная, без всякого намёка на лишний вес. Элегантный темно-синий – почти чёрный – шерстяной костюм-тройка хорошо сочетался с небесно-голубой сорочкой и, цвета костюма, галстуком-бабочкой. В манжетах сорочки, слегка выступающих из-под рукавов пиджака, сверкали золотые запонки классического дизайна. Обе руки лежали на изящной чёрной, с золотым набалдашником, трости. Тони показалось знакомым его лицо, но где и при каких обстоятельствах они виделись вспомнить не мог.
Мужчина терпеливо ждал пока Тони внимательно рассмотрит его. Тони стало неловко от своего пристального разглядывания:
– Постойте, вы очень похожи на мистера Смита. Он жил в доме для престарелых, где я долгое время подрабатывал. Здоровье слабое, не мог двигаться без посторонней помощи, но такой приветливый и радостный. Но это невозможно, он же умер пару лет назад … – Тони задумался на мгновение. – Ну да, его дочь об этом сказала, когда мы случайно столкнулись в музеи Глостерс. Она там работает учёной или не знаю, как это называется. А я привёз дочь. Славная женщина специально провела для нас экскурсию. Я не хотел отвлекать её от дела, но она сказала, что отец очень хорошо ко мне относился и даже ставил в пример как нужно общаться со стариками. Вы его брат?
– Нет, я не брат и даже не родственник мистера Смита. Зови меня, – мужчина на секунду задумался, – Джонсон. Да, – он как бы согласился сам с собой, – мистер Джонсон. Но я знал мистера Смита. Замечательный человек был. Жизнь его не баловала, а оптимизма не терял. Он почти погиб в Корее. Но…
– Точно, он мне рассказывал об этом, – перебил Тони мужчину, назвавшегося Джонсоном. – Его часть попала в жуткую бойню под Тэджоном. Там его тяжело ранили. Но спас санитар – вынес, как он сказал, из самого пекла. Мистер Смит гордился своим значком боевого пехотинца.
Мистер Джонсон, укоризненно покачав Тони головой – не перебивай на полуслове, – продолжил:
– … его спас санитар. Правильно. Страшное ранение. Никто не верил, что будет жить. А он выжил. Прошёл через госпитали, операции… Мог запить, обозлиться на весь мир: на тех, кто послал его на войну, и кто эту войну сотворил. Думаю, у него не было времени и сил на ненависть. Он боролся за свою жизнь. Просто боролся. И он не остался одиноким в этой борьбе: ему помогали родители, друзья, любимая девушка. И я, совсем немного. Но главный в этой борьбе – он сам. И победил, ибо верил. Без веры никогда нельзя победить.
Тони внимательно слушал и думал: «Зачем он мне это рассказывает. Конечно, Смит был оптимистом и забавным, но мы общались не так уж много времени». Прервать мистера Джонсона на этот раз Тони не решился, надеясь, что тому самому надоест рассказывать про Смита. И, действительно, мужчина перестал говорить о нём:
– Думаешь про меня – что за нудный старик, да? Говорит и говорит, а зачем?
Тони невольно удивился.
– Ну, что вы. И в мыслях не … – извиняющимся тоном начал он.
Но мистер Джонсон прервал его:
– Врать не обязательно, я всё понимаю. Ты лучше расскажи о своих проблемах – вижу их много, а решить не можешь. О глупом подумал. Стыдно должно быть за такие мысли.
Тони смутился от этих слов. Мистер Джонсон не по возрасту быстро поднялся и стал неторопливо расхаживать вокруг скамейки. При этом не опирался на трость, а смешно размахивал ею как дирижёр.
– Глупостей люди делают много и каждый день, – движение трости следовало в такт голосу. Или наоборот. Тони не понял этого. – Но и глупости бывают разные, как и люди, их совершающие. Но есть глупость непоправимая; совершил и всё, закончилась земная жизнь. Даже я не смогу помочь. Да и не захочу – помогать нужно в борьбе, а не в глупости.
Тони молча сидел и пытался понять, как объяснить этому странному старику свои проблемы. Да и зачем?
– Проблемы… – нерешительно начал Тони. И в этот момент он понял, что его больше всего удивило в странном мужчине. Туфли! После вчерашнего дождя дорожки ещё не высохли и размякшие кусочки кирпичной крошки прилипали к обуви. Тони посмотрел на свои заляпанные грязью туфли. А у мистера Джонсона – Тони начал сомневаться, что это его настоящее имя – туфли чистейшие и сверкали, будто сделаны из зеркала. – А у вас туфли чистые. Почему? Вон сколько грязи вокруг.
Вопрос Тони не озадачил мистера Джонсона:
– Грязь? – переспросил он спокойно. – Ко мне грязь не пристаёт. Никакая.
Мистер Джонсон присел на скамейку.
– Ты начал говорить о своих проблемах, – напомнил он Тони.
– Мои проблемы… Есть у меня проблемы. Работу потерял. Просто уволили и всё. Буду получать пособие. Но оно такое маленькое. Как будем с дочкой жить, ума не приложу. Дядя Гривас, вы его не знаете, помогает мне с лечением дочери, но я же не могу ещё и на жизнь брать у него.
– Дядя Гривас? Это тот занятный грек, что заменил тебе отца?
Тони с таким удивлением посмотрел на мистера Джонсона, что тот несколько смутился:
– Извини, Тони, – мягко сказал он. – Я многих знаю, ты уж так не удивляйся. Хорошо?
Тони, поражённый услышанным, кивнул.
– Потерял работу, говоришь, – сердито проговорил мистер Джонсон. – Но ты бы её не потерял, если бы работал как положено. А ты не очень себя утруждал. Вспомни, как насчитал зарплату заводу из Нью-Джерси? Они за двадцать лет такое не заработают. Я прав?
– Всё вы знаете! – в сердцах крикнул Тони. Успокоившись, продолжил: – Я работал как мог. И если всё так плохо, то зачем тогда повысили зарплату?
– Ну, это вопрос к твоим начальникам. Теперь уж бывшим.
– Они бы не уволили, но большой заказчик отказался от наших услуг. Потом, хозяева решили перейти на другие программы и им не нужен такой штат работников.
– Понимаю. Учись новым технологиям. Тогда найдёшь работу. Или освой новую специальность. Ты же не один такой. Но это, как я понимаю, не суть проблемы.
– Учись, учись, – ворчливо проговорил Тони. – Хорошо, разберусь в новых программах. А дальше что? Опять за компьютер садиться? И, вообще, грустное занятие сидеть целый день у компьютера и кормить его цифрами отработанных часов, тарифных ставок, надбавок и всякой другой ерундой.
– О! – воскликнул мистер Джонсон. – Это точно! А ты же артист, – с иронией продолжил он. – Признание, цветы, поклонницы… И, главное, никакого ненавистного тебе бухгалтерского учёта.
– Ну, не совсем так… – смутился Тони.
– Так, именно так, – резко перебил его мистер Джонсон. – Ты всю жизнь сидел на двух стульях. На работе – скучно. А в артисты – не берут. А что ты сделал, чтобы стать настоящим артистом? Помнишь свой провал на конкурсе?
– Вы и про него знаете, – сконфузился Тони. – Я обещал мистеру Смиту пойти и пошёл. И я очень старался! А чем закончилось?
– То, что слово сдержал, молодец. А то, что ты не готовился, плохо.
– Не буду спорить, – уныло проговорил Тони. – Вы правы. Я сам понимаю. У меня времени не было.
– Времени не было, – повторил мистер Джонсон. – Но оно всё равно было. Мало, но было! И потом, ты же лучше меня знаешь, что не во времени дело.
– Лучше вас, – впервые за весь разговор Тони улыбнулся, – никто ничего не знает.
– Это другое дело! Когда ты улыбаешься, то душа радуется. Но давай вернёмся к твоим проблемам. Ты очень способный фокусник. Мало того, у тебя есть редкий дар.
Тони застенчиво посмотрел на мистера Джонсона и хотел возразить. Но тот не дал ему говорить:
– И не спорь со мной. Армию фокусников за свою жизнь повидал, так что могу судить об этом предмете. Я хорошо помню выступления многих великих! Эрик Вайс в десять лет уже показывал свои фокусы в пивных и ресторанах. Это позже он стал непревзойдённым Гарри Гудини. Какой очаровательный мальчик! Или Дей Вернон! Его вовсе не случайно величали Профессором. Сам Гудини не смог разгадать его фокус. Семь раз смотрел и не понял!
– Я знаю этих фокусников, читал, – заметил Тони.
– Ты читал! – воскликнул мистер Джонсон. – А я видел! Есть разница?
Тони задумался: «Гудини умер в 1926 году. Его встреча с Верноном случилась раньше. Как же мог этот странный старик их видеть?»
– Твои расчёты верны, – спокойно сказал мистер Джонсон. – Но я никогда не обманываю. Если сказал, что видел их, значит видел. Что касается моего возраста, то я хорошо сохранился. Природа у меня такая, нестареющая.
– Всё, я всё понял! – возбуждённо крикнул Тони. – Вы фокусник и менталист. Читаете мои мысли! Как же я сразу не догадался. Здорово! Вы – гений!
– Спасибо за оценку моих скромных способностей, – любезно проговорил мистер Джонсон. – Но это не совсем так. Мои – как ты сказал – способности несколько другого свойства. Однако, сейчас мы говорим о тебе.
– Да, я помню. Вы сказали, что у меня дар. Спасибо большое.
– Я сказал «редкий дар»! – мистер Джонсон сделал ударение на «редкий». – Я хочу тебе помочь.
– Деньгами? – иронично спросил Тони и, не выдержав, рассмеялся.
– Мне нравится твоё чувство юмора. Но деньги у тебя есть, по моим подсчётам, на восемь месяцев. Если, конечно, не кутить. А ты не кутила. Так вот, за это время ты обязан стать профессиональным фокусником и начать зарабатывать на жизнь. И в этом, как я сказал, помогу.