Цветок для Тьмы

Глава 6. Хайлорд

– Принесла же нелегкая, – цедит сквозь зубы лорд. – Что ему понадобилось? Неужели что-то прознал?

Я сижу скорчившись у серой стены и стараюсь оставаться незаметной – все тело буквально стонет от боли, и новых побоев просто не выдержу.

– Что застыли? Скорее опускайте мост, открывайте ворота! – кричит лорд, а в голосе слышна паника. Я чувствую ее всем избитым телом, каждым измотанным нервом. Меня это радует и одновременно мучительно стыдно. Я не должна радоваться чьему-то страху, неуверенности. Это неправильно. Ашта дарит счастье и спокойствие, и я, ее дочь, должна нести их людям, но против всех впитанных в храме правил, по телу разливается тепло. Может, визит неизвестного мне хайлорда хоть на какой-то время избавит от истязаний. – И девчонку поднимите. Приведите ее в порядок. Даст Великий Фарид, она сможет отвлечь хайлорда.

Перед глазами мелькает бордовая с белыми вставками кожа. Тот, кого лорд назвал Гаретом, с силой хватает меня под мышку и дергает так, что едва не отрывает руку.

– Вставай-ка, малышка. Тебе может выпасть великая честь – ублажать самого хайлорда Андеру. Разумеется, если сможешь ему понравиться. Давай-ка, сделаем из тебя красивую девочку.

Я ничего не понимаю. Что от меня хотят? Что они имеют в виду? Сила во мне до сих пор не раскрылась. Я ничего не могу сделать. Ни возродить, реку, ни пробудить растения. Своим танцем лишь помогала распускаться цветам, и то, только потому, что в храме есть верховная жрица, наполняющая его и землю вокруг магией Ашты.

Ног я почти не чувствую. Они дрожат и подгибаются. Если бы не удерживающая меня рука, то снова свалилась бы на камни.

– Что, милая? Понравился? Под меня хочешь? Я бы тоже не отказался, – Гарет жадно ощупывает меня взглядом. – Конечно, потрепанная с дороги. Но у тебя такие мягкие волосы, – ухватив прядь, он тянет ее, прикладывает к щеке и прикрывает глаза. – Ты пахнешь цветами. Так приятно. И кожа такая нежная, – отпустив волосы, хватает за горло и впечатывает в каменную стену. – Так легко сломать твою тонкую шейку, и тогда никому не достанешься. Вернешься к своей матери, в цветущие сады. Хочешь? Хочешь к маме, малышка? – он жарко дышит мне в лицо, и я отворачиваюсь от неприятного острого запаха. – Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – отпустив мою руку, Гарет хватает за подбородок и поворачивает меня к себе.

Боясь очередного удара, я поспешно распахиваю глаза.

Грубое, обветренное лицо так близко, что могу рассмотреть расчертившие его тонкие шрамы. Голодный взгляд шарит по мне, сухие губы быстро шевелятся.

– Хотя бы раз. Хоть один раз, пока никто не видит, – как в бреду повторяет Гарет, а я замираю.

Громкий щелчок и последующий скрип извещают, что крепостные ворота открываются.

Гарет вздрагивает, переводит взгляд с губ на глаза и багровеет. Становится почти в цвет своего дублета, в то время как серые глаза выцветают, словно исчезают.

– Не смей таращиться на меня своими ведьминскими глазами! – хрипит он. – Не смей околдовывать!

Он торопливо достает из кармана мятую, дурно пахнущую тряпицу и грубо вытирает мне лицо. Щека, стертая о лошадиный бок мгновенно отзывается жжением, скула и губа – болью, а во рту чувствую соленый привкус крови.

– Надеюсь, ты не переживешь эту ночь, ведьма! Сдохнешь, и я больше никогда не увижу твоих распутных глаз!

От его слов я теряю дар речи. Не знаю, чем ему не понравились мои глаза – жрица всегда говорила, что они у меня очень красивые, как ночные цветы, – и не понравились настолько, что пожелал мне смерти.

Растерянно хлопаю ресницами.

В это время под цокот копыт, отражающийся от крепостных стен раскатистым эхо, в ворота въезжает всадник в темном плаще, а его лицо скрывает глубокий капюшон. Следом за всадником показывается и его свита, а потом вереница фургонов – да это целый караван.

– Хайлорд Форстер Андера, – подобострастно произносит лорд. – Рад видеть вас в моем скромном замке. Вы проездом или по делам? Надеюсь, окажете милость и погостите?

Лорд кланяется почти в пояс. И куда девалась его прежняя спесь? А я не могу отвести взгляд от незнакомца: развевающийся плащ, широкий разворот плеч, капюшон и странная притягательность, заставляющая вглядываться в спрятавшую лицо черноту тени – все это напоминает гостя, посетившего храм и предлагавшего жрице сделать его частью империи.

– Проездом по делам, – роняет незнакомец, и его негромкий голос задевает каждый нерв. – Рассчитываю на ваше гостеприимство. В этом краю крайне мало замков, а ночевать в шатре немного устал.

Одним слитым движением незнакомец спешивается и, судя по движению капюшона, осматривает двор.

Не отпуская шею, Гарет выталкивает меня вперед, еще и платье на плече дергает, заканчивая то, что начала безумная скачка – тонкая ткань рвется, оголяет плечо и часть груди.

Что он творит? Зачем?!

Прихватываю оторванный лоскуток и с силой прижимаю к себе. Этим и привлекаю внимание хайлорда.

– Кто это? – он медленно осматривает меня от ног до головы, задерживаясь на испачканном разорванном платье, растрепанных волосах, разбитых губах. – Что с ней?

– Сказала, что напали разбойники. Чудом добралась до крепостных ворот, просила укрытия и защиты, – лжет лорд, а меня от этого разрывает на части.

Больно невыносимо. Я дергаюсь, открываю рот, чтобы опровергнуть лживые слова, но скрип кожи рядом и то, как Гарет кладет руку на рукоять меча, заставляет молчать.

– Как не помочь бедняжке? – продолжает лгать лорд, а я еле сдерживаюсь, чтобы не закашляться – так жжет горло. – Возьму служанкой, не выгонять же ее.

– Служанкой? – глубокий голос буквально растекается по двору, оседает на коже ледяными крупинками. – Неплохое решение, – роняет хайлорд и отворачивается. Я невольно подаюсь к нему – вижу, что лорд его боится, значит только он сможет защитить меня от новых побоев, но высокому лорду не до меня.

– Стой на месте, иначе пожалеешь, – Гарет хватает меня за руку и больно выкручивает. Я отступаю, склоняю голову, понимая, что помощи мне здесь ждать неоткуда. Никто не придет и не спасет меня от зверств лорда.

Видимо, это мое испытание, назначенное Аштой. Надо просто смириться. Но как же страшно и… холодно.

Обхватываю себя руками, стараясь прикрыть обнаженные плечи и сдержать дрожь. Меня словно окутывает зябким коконом. Если из-за него разбитая губа и воспаленная щека горят и болят меньше, то тонкое платье нисколько не защищает от холода, и он невидимыми ладонями скользит по всему телу.

Капюшон хайлорда едва заметно вздрагивает, но мужчина не оборачивается и продолжает разговор.

– Кстати, о слугах. Мы долгое время в пути, мои слуги и приближенные изрядно устали. Надеюсь, вы сможете устроить мою свиту с удобством, полагающимся их положению, а мне выделить кого-нибудь из своего штата для услужения? В качестве прислуги я предпочитаю женщин. Они более внимательные и чуткие. Надеюсь, вы учтете мои пожелания, лорд Бажир, – и едва заметное движение капюшона в мою сторону. Или мне все мерещится от усталости и голода? – А теперь, прошу проводить меня в покои. Я слишком устал. И не тяните с прислугой очень долго. Я хотел бы поскорее освежиться.

– Конечно, хайлорд Андера, – лорд Бажир склоняется в подобострастном поклоне, после чего распрямляется и, не скрывая злости, смотрит на меня. – Гарет, проводи его светлейшество в королевские покои. И новенькую служанку прихвати. Она будет прислуживать хайлорду.

– Но, мой лорд… – начинает Гарет, крепче стиснув мою руку.

– Ты меня не услышал? – высокомерно вскинув голову, цедит лорд Бажир. – Эта девушка будет прислуживать его светлейшеству. Проводи их.

– Как вам будет угодно, – Гарет склоняется перед лордом, а потом поворачивается и еще ниже кланяется хайлорду. – Прошу вас, – указывает на высокие окованные металлом двери в обращенном к нам угле треугольника.

При нашем появлении в просторном холле сразу же вспыхивают прикрепленные к стенам факелы и множат на каменном полу наши тени. Гигантские вепри из красного камня огромными клыками подпирают сводчатый потолок. Его центр, выложенный, как мозаикой, кроваво-красными и молочно-белыми стеклышками рассеивает бледный солнечный свет и создает ощущение, что потки крови льются на расположенную прямо под ним величественную статую того же вепря. Он выглядит так, будто вот-вот бросится. Может, если гость не желанный, то и бросится…

Жуткое зрелище.

Я невольно пячусь, не хочу приближаться к скалящейся зверюге, и натыкаюсь на хайлорда, следующего чуть позади Гарета. Плечо незамедлительно отзывается болью, словно ударилась об одну их каменных скульптур, и чувствую, как меня подхватывают такие же твердые и прохладные руки.

– Аккуратнее, – раздается над ухом и колкими иголками прокатывается по шее.

– Знай свое место, – Гарет дергает за руку так сильно, что едва не отрывает ее. Его голос тих, но в нем столько подавляемой злости, что уверена, если еще раз оступлюсь и посмею коснуться хайлорда, то руку мне все-таки оторвут.

Опускаю голову и стараюсь смотреть под ноги, чтобы больше не давать повода делать мне больно… да и скатывающиеся по щекам слезы в таком положении никто не увидит.

Слишком круто и слишком быстро изменилась моя жизнь от степенной размеренности храма до безумной скачки на лошади и побоев. Мне до сих пор не верится, что все происходит именно со мной. Кажется, что это дурной сон, и стоит проснуться, как рядом снова будет верховная жрица, укоряющая за опоздание на ритуальный танец встречи солнца.

Порывистый вздох нарушает стройный ритм чеканных шагов. Пропыленные бордовые сапоги перед моими глазами на миг замирают. Замираю и я, ожидая расплату за неуместное проявление тоски.

– Сюда, хайлорд, – сапоги со скрипом разворачиваются и снова шагают.

Спиной чувствую близость стужи. Ощущение странное – я знаю, что она есть, она близко, и при желании мужчины в капюшоне может наброситься в любой момент, но сейчас не чувствую ее касаний, будто ее что-то сдерживает или отгораживает от меня.

Сначала не понимаю, куда мы идем – впереди одна сплошная стена, но при нашем приближении она рассеивается туманом и показывается арочный проход, украшенный лепниной в виде тех же клыков вепрей.

В просторном коридоре тоже зябко, шаги глушит толстый ковер, но я его почти не чувствую заледеневшими ступнями. Почему здесь так холодно?

Решаюсь поднять голову и осмотреться.

Здесь нет факелов, а вместо них каменные головы вепрей, и в их оскаленных пастях пляшет красно-оранжевое пламя, отчего клыки кажутся еще более острыми, и глаза светятся точно угли.

Страшно. Кажется, все ни смотрят на тебя, выжидая удобного момента, чтобы напасть. С трудом сдерживаю зябкую дрожь. Кошусь на Гарета – его лицо тоже напоминает каменную маску, а скользящие тени каждый раз меняют его выражение от отстраненного до убийственно-злого.

Я все-таки вздрагиваю, и жесткие пальцы еще сильнее стискивают мое запястье. Кажется, оно вот-вот сломается.

Неужели так боится, что я убегу? Но как это возможно? Здесь даже окон нет. Торопливо окидываю взглядом стены.

Хищно и опасно поблескивают лезвия развешанных мечей, топоров, секир. Под переменчивым светом пламени батальные сцены на гобеленах словно оживают. Я почти слышу звон, с которым скрещивается сталь, свист стрел, крики людей, чувствую соленый вкус крови на губах и… подступающий промозглый холод. Хочется сжаться, зажмуриться, зажать уши, чтобы ничего не видеть и не слышать, но боюсь возвышающегося надо мной Гарета.

Признаться, вначале у меня была мысль сбежать, вернуться в храм, к жрице, но, после того, как за спиной захлопнулись тяжелые ворота крепости, я понимаю, что выйти отсюда смогу только, если на то будет желание лорда.

Если…

За что Ашта уготовила мне такую судьбу? Чем я перед ней провинилась?

Мысли уносятся на несколько дней назад. Туда, когда я еще была счастлива и беззаботна, когда танцевала в озере, собирала цветы и… подслушивала разговор жрицы с незнакомцем. Именно в тот день Ашта приняла решение о моей дальнейшей жизни. Вот такой жизни.

– Сюда, ваше светлейшество, – Гарет прерывает мои воспоминания и снова показывает на совершенно ровную стену.

На этот раз за ней оказывается не проход, а дверь.

Гарет отводит полу дублета и достает небольшую связку ключей – наверное, только от самых важных комнат. Может, еще от главных ворот.

Я с жадностью слежу, как он отцепляет от общей связки связку поменьше, а заметив мой взгляд, усмехается.

– Не сможешь улететь, птичка. Не выпустим, – делая вид, что дает рассмотреть ключи, он наклоняется и шепчет мне на ухо, а потом уже громко, чтобы слышал хайлорд: – Смотри, служанка, и запоминай. Это ключ от апартаментов, – показав самый большой, Гарет вставляет его в замок, проворачивает и открывает дверь. За ней оказывается что-то вроде небольшого холла с несколькими дверями. – Это от гардеробной. Ты будешь следить за одеждой хайлорда. От комнаты личной прислуги, – он показывает два ключа поменьше. – Тебе повезло, девочка, обычно здесь живет сразу несколько человек.

Гарет лично открывает дверь в покои хайлорда, после чего сует связку мне в руки.

– Хорошего отдыха, ваше светлейшество, – кланяется он.

– Стой, – окликает хайлорд. – Распорядись, чтобы принесли больше свежих полотенец и хороший обед. Я проголодался, – перехватывает брошенный на меня Гаретом короткий взгляд. – Девушка понадобится мне. Ей некогда будет бегать по крепости. К тому же она все равно не знакома с планировкой. И пусть принесут мои вещи.

– Будет сделано, – еще ниже кланяется Гарет, но мне кажется, что хочет скрыть злую ухмылку.

– Вода здесь подается магически? – уточняет хайлорд, прежде чем Гарет окончательно скрывается за дверью.

– Да, ваше светлейшество. Какая вам будет угодна. Масла и притирки уже есть.

Хайлорд благосклонно кивает, и дверь наконец закрывается.

Мы остаемся один на один…

Мягко разгораются свечи в канделябрах, освещая роскошное убранство, но я могу смотреть только на закутанную в плащ фигуру. Какие еще испытания приготовила мне Ашта? Что еще придется вытерпеть во имя ее?

Неожиданно хайлорд оказывается рядом. Только что стоял в отдалении, но один плавный шаг, и мы уже лицом к лицу, если можно так сказать.

От неожиданности я вздрагиваю, хочу отступить, но он перехватывает мою руку и протягивает ладонью вверх свободную.

– Дай.

Тихий голос окутывает невидимым покрывалом.

– Что? – шепчу онемевшими губами и стараюсь всмотреться в темноту под капюшоном.

– Ключи.

Новая волна странных ощущений прокатывается по телу, покалывая крошечными иголками, а хайлорд перехватывает вторую мою руку и, с силой разгибая стиснутые пальцы, отнимает связку.

Подходит к двери, вставляет и проворачивает ключ.

– Не хочу, чтобы нам мешали.

О чем он?

Вскидываю голову и растерянно всматриваюсь в темноту.

Шаг, второй – хайлорд приближается, я испуганно отступаю.

Знаю, что могу его разозлить, что надо оставаться на месте и с достоинством принять все испытания, но ничего не могу с собой поделать.

Хайлорд идет ко мне, а я – от него. Так мы пересекаем всю комнату, пока я не упираюсь спиной в стену – дальше отступать некуда.

Дрожь сотрясает все тело, пока я наблюдаю за приближением темной фигуры.

Он совсем рядом. Я чувствую его холодящее кожу дыхание, давление ауры. Почти задыхаюсь.

Хайлорд поднимает руку и подносит к моему лицу.

Невольно дергаюсь, вскидываю ладонь, стараясь прикрыться от новых побоев, жмурюсь, чтобы не видеть, как приближается страшная рука, от одного удара которой может оторваться моя голова.

Но вместо удара чувствую осторожное прикосновение к израненной щеке. В тот же миг по ней разливается холод онемения.

– Теперь не больно? – тихий голос струится как сама тьма. Точно такое же прикосновение к разбитой губе, но на ней пальцы задерживаются чуть дольше, будто желая согреться от моего дыхания, но я почти не дышу – распахнув глаза, наблюдаю за странными действиями хайлорда. – Ненадолго поможет, пока не принесут исцеляющую мазь. – Кто тебя так?

Я молчу, но взгляд сам собой стреляет на дверь.

– Лорд Бажир?

Холод вокруг нас заметно уплотняется.

– Наверняка, сам. Вряд ли позволил бы бить девушку своим слугам, – в голосе хайлорда прорываются хриплые рычащие интонации. Затем он выдыхает, словно пытается успокоиться, и осторожно берет прядь моих волос.

Скользит по ним подушечками, пропускает между пальцев, гладит?..

– Ты ведь из храма Ашты? – темнота из-под капюшона заглядывает мне в глаза, пронзает насквозь. Все, что могу сделать, это кивнуть. – Я видел тебя. Ты сидела улице и что-то делала с травой.

Воспоминания ослепляют вспышкой – да, незнакомец появился в храме именно тогда, когда я, все еще облепленная мокрым платьем после ритуального танца, из любопытства осталась перебирать стебли, а не пошла с сестрами в комнаты. Значит, я не ошиблась. Именно этот мужчина стоит сейчас передо мной… Пугает. Только, почему жрица называла его «сиятельный»?

Капюшон вздрагивает, будто хайлорд осматривает меня с головы до ног.

– Я тебя не смущаю? – интересуется он.

– Нет, ваше светлейшество. Чем вы можете меня смутить? – оцепеневшие губы плохо слушаются, но я стараюсь говорить ровно и четко, как и полагается дочери Ашты.

– Я видел тебя почти голой.

– Такими мы приходим в этот мир. Наготы не стоит стыдиться, – отвечаю, как учила верховная жрица.

Из-под капюшона раздается тихий вздох. Хайлорд приближается еще на полшага, оказывается прямо передо мной и опирается руками о стену. Нависает, подавляя своей мощью.

– Тогда почему во дворе крепости ты пыталась прикрыть оголенное плечо?

Неужели бездарная дочь Ашты удостоилась внимания самого хайлорда?

– Это другое, – вздыхаю я. – Свадебный наряд, – взмахом руки указываю на порядком потрепанное платье. – имеет право снимать только муж.

Хайлод молчит. Тишина сгущается, давит на плечи, сжимает горло. Становится трудно дышать. Грудь разрывается от недостатка воздуха. Я чем-то разозлила хайлорда, и сейчас он меня наказывает? А, может, и убивает. Говорить не могу, поэтому только мысленно молюсь Аште и прошу прощения за собственное бессилие.

– Извини, немного не сдержался, – раздается прохладный голос, и давление ослабевает. – Ты собиралась замуж?

– Да.

Снова молчание, но на это раз не такое давящее, оно даже будто бы искрится. Колебание капюшона, словно хайлорд встряхивает головой

– А если не жених, то сама можешь снять?

– Да.

– То есть, если я попрошу тебя раздеться, ты разденешься? – спрашивает хайлорд с чуть усилившейся хрипотцой.

– Если вам будет угодно, но это ничего не даст, – грустно отвечаю я.

– Ты о чем?

– Я не получила силу Ашты. Я ничего не могу.

Руки, а потом плечи хайлорда вздрагивают. Он отталкивается от стены, отступает, и из-под капюшона раздаются хриплые рваные звуки. Я не сразу понимаю, что это смех.

– То есть ты… Ты готова раздеться прямо сейчас для ритуального танца и печалишься только о том, что не обрела силу? Правда?

Я растерянно моргаю. Что может быть веселого в отсутствии силы? Я же недостойная дочь Ашты. Наверное, поэтому она меня и наказывает.

Хайлорд буквально задыхается от смеха.

– Правда, думаешь, что раздеваться можно только для ритуального танца?

Он снова подходит и опирается о стену одной рукой, а его прохладное дыхание скользит по моему лицу. Кончики ресниц покрываются инеем, тяжелеют, слипаются.

Заметив это, хайлорд снова отступает.

Я киваю и под взглядом тьмы медленно спускаю с плеча и без того разорванное платье.

Хайлорд вскидывает руку, давая понять, чтобы я остановилась.

– Ты такая наивная. Неужели тебя забрали прямо из храма? Они же неприкасаемые и не подчиняются даже императорской власти – тяжелые кулаки страшно сжимаются.

– Нет, конечно, – отвечаю я, стараясь избегать взглядом темного провала капюшона. – Никто не посмеет ступить на землю Ашты с дурными намерениями.

– Блажен, кто верует.

Судя по звуку, хайлорд усмехается.

– Меня забрали со свадьбы. Правом первой ночи, – спокойно поясняю я. – Но зачем? Меня никто не просил ничего возродить. Даже не узнали, что сила не проснулась. Сразу начали бить. За что? – подношу дрожащие пальцы к онемевшей разбитой губе.

Я сама не понимаю, почему разоткровенничалась с незнакомым человеком. Слова льются, как ручей, и я никак не могу их остановить:

– Забрали сразу из храма Рассвета, от мужа, от новой семьи, не позволили возродить долину. И сказали, что не выпустят отсюда. Почему? Хоть вы можете объяснить?

Моего порыва почти хватает, чтобы взять хайлорда за руку, но вовремя спохватываюсь и, склонив голову, отступаю – какое дело выскородном дворянину до незнакомой девушки, лишенной силы дочери Ашты?

– Право первой ночи?! – хрипло бросает он. – Кажется, кто-то совсем плюет на императорские указы. Пора научить уму-разуму, – снова скользит по мне взглядом. – Но не сейчас. Забери, – вихрем взмывает плащ и опускается на мои подставленные руки.

Голова сама вскидывается, чтобы посмотреть – что же скрывала тьма капюшона.

Взгляд скользит по точеному лицу: высоким скулам, прямому носу, упрямым губам, волевому подбородку. Во рту пересыхает, и я невольно сглатываю. Смуглые губы подрагивают в намеке на улыбку, я прихожу в себя и отшатываюсь. Только тогда замечаю, что лицо хайлорда обрамляют крупные волны черных волос, словно клубящаяся тьма, и сердце сковывает холодом.

– Насмотрелась? – слышу тихий голос и поспешно опускаю глаза.

– Простите.

– Ничего, я ведь тоже смотрю, и мне открыто намного больше, – роняет он, осматривая меня с ног до головы, а вокруг закручивается прохладный вихрь.

Не знаю, куда деться из-под внимательного взгляда, мну плотный шелковистый плащ.

– Повесь на спинку кресла, – хайлорд кивает в угол. – Думаю, что выходить отсюда не самое лучшее для тебя.

– А как же? Где я спать буду? – растерянно осматриваю комнату, в которой только одна кровать, кресло и короткая кушетка.

– С этим после разберемся. Сначала тебе надо вымыться. Не забыла, что прислуживаешь мне? А я не люблю грязнуль.

Вздрагиваю. Взгляд мечется по комнате и застывает на узорчатой деревянной ширме, за которой просматривается купель.

– Здесь? При вас?

Я еле выталкиваю слова из сдавленного невидимым обручем горла.

– Тебя это смущает? – черная бровь взлетает крылом ворона. – Буквально только что ты готова была раздеться.

– Так ведь эт-то для ри-туала, – заикаюсь я. – А мыться… эт-то очень личное.

– Личное, значит, – хайлорд хмыкает. – Не бойся, я не подсматриваю тайком за голыми девицами. Подожду в кресле, пока ты закончишь. Только не затягивай. Я тоже хотел бы принять ванну.

Я украдкой бросаю взгляд на кресло. Оно стоит так, что, если сидеть, то прекрасно просматривается вся купель.

Заметив это, хайлорд снова хмыкает, подходит к креслу и со скрежетом тащит его в другой угол.

Вздрагивая и оглядываясь на сидящего в кресле хайлорда, я опускаюсь в каменную чашу, которая сразу же начинает наполняться теплой водой, расслабляя напряженное тело.

Так соблазнительно полежать немного в тепле, понежиться, но я помню, что нахожусь в покоях аристократа и он тоже хочет принять ванну. Торопливо обмываю кожу, стараясь не задевать воспаленную щеку и губу, споласкиваю волосы. Хочу уже подняться из воды, когда понимаю, что, кроме свадебного платья, изрядно испачканного в дороге, мне больше нечего надеть.

– Я тут подумал, – из-за ширмы показывается хайлорд, я сразу же плюхаюсь в воду и стараюсь погрузиться как можно глубже, но белоснежные шапки пены едва прикрывают грудь.

– Вы обещали, что не станете смотреть, – с легким укором замечаю я.

– Я обещал не смотреть только за ширмой и могу закрыть глаза, а если ты выйдешь в таком виде, – он взмахивает рукой, очерчивая ванну, – то мне ничто не помешает рассматривать тебя.

Именно этим он и занимается, присев на покатый бортик.

– Мне кажется, ты ошибаешься, считая, что сила в тебе не проснулась, – он указывает на воду. Даже под шапкой пены заметно, что по ней прокатываются мелкие волны. – Тогда что это такое?