Шербурские улики

Довольно скоро Купцов понял причину своих страданий. Он вспомнил, как посреди ночи в холодном поту примчался домой и, догадываясь, что не уснет без хорошей дозы успокоительного, в два приема осушил полбутылки коньяка. В тот момент он не думал о последствиях, иначе вряд ли поступил бы так неосмотрительно. Эвита всегда говорила, что с коньяком нужно быть осторожней: вроде бы он облегчает существование и окрашивает жизнь в праздничные тона, но на самом деле это только иллюзия.

– На вкус он как раскаяние, – однажды глубокомысленно заявила она, чередуя короткие глотки коньяка с длинными затяжками сигаретного дыма, – однако именно раскаяние он и развеивает в первую очередь.

Купцов не знал наверняка, принадлежат ли эти слова Эвите или это одна из экранных цитат: она их знала наизусть в огромном количестве. Кино было их общей страстью, но обычно только Эвита украшала разговоры фразами из просмотренных вместе картин. Она делала это всегда к месту, непринужденно и естественно – ее трудно было уличить в плагиате. Если же цитировать принимался Антон, у него это выходило крайне неуклюже. Чужая фраза в его устах звучала нелепо и в живой беседе воспринималась инородным телом. Эвита тут же могла со смехом назвать фильм, из которого Антон выудил фразу, и обязательно добавляла, что взятые напрокат слова необходимо изменять, прилаживать к контексту, окрашивать собственной интонацией – только в этом случае цитата произведет хорошее впечатление…

Совершив долгое движение одеревенелой шеей, Купцов осторожно перенес голову на противоположный край дивана и прижался к подушке другой щекой. Антон окинул полусонным взглядом комнату – она была в полном беспорядке. Увидев на полу части маскарадного костюма, Антон вспомнил, по какому поводу решил напиться на ночь глядя: конечно же, чтобы не сойти с ума после всех ужасов вчерашнего карнавала. Купцов припомнил, как Пьеро с Арлекином выманили у него всю наличность и вогнали в долг своей карточной игрой. И как потом его преследовало страшилище с птичьим клювом. Благо, Антону посчастливилось быстро найти выход из лабиринта. Он стремглав выбежал из клуба и благодаря черному плащу слился с ночным мраком. Но все равно умирал от страха, когда стрелой мчался по улицам, лишь бы унести от «доктора» ноги.

От пережитых потрясений Антон забыл о том, что позорно оставил на вечеринке свою даму и даже не подумал отыскать ее. Впрочем, черт побери, дама это заслужила: не ей ли взбрело в голову, что она-де непременно попадет в клип к Киркорову, если явится вся разодетая на этот бал-маскарад? Не она ли почти силой вынудила Антона составить ей компанию, вырядив его в идиотский карнавальный костюм? Купцов пытался убедить Эвиту, что вся шумиха вокруг «звезды» – чистой воды фикция, рекламный способ вытрясти из народа деньги. Шутка ли, вход в этот балаган стоил двадцать тысяч. Ну ладно завсегдатаи клуба, у них бабла немерено. А каково было ему, студенту, сначала выкинуть двадцатку на билет, а потом махом проиграть семьдесят тысяч? И в придачу не во сне, а наяву стать невольным героем какого-то второсортного триллера. Ладно, он всё выскажет даме по поводу венецианского кошмара, в который умудрился попасть по ее прихоти!

Однако, судя по всему, Эвита так и не возвращалась с карнавала, иначе квартиру уже давно заполнил бы всепроникающий аромат вьетнамского кофе: она обычно пила его по утрам. А что если певцу и вправду понравился образ Коломбины, и она весь остаток ночи снималась в пресловутом клипе? Да нет же, бред все это: не было в клубе никакого Киркорова, ясно ведь как божий день. Наверное, Эвита просто заночевала у одной из приятельниц, столь же таинственных, как она сама.

Антон попытался себе представить реакцию Эвиты, когда она поняла, что кавалер безнадежно исчез с вечеринки – «растаял», как она давеча пошутила. Наверное, пришла в ярость из-за того, что он оставил ее посреди ночи одну в этом странном месте? Или же до утра грустно философствовала у подруги на прокуренной кухне, доказывая сквозь зевоту, что «все мужики – сволочи» и Антон Купцов в их числе. Нет, конечно, это совсем не в ее характере. Эмоциональные бури, как и поверхностная бытовая философия, были уделом обычных женщин. А Эвита была женщиной исключительной, само ее имя свидетельствовало об этом.

– Эвита в переводе с испанского означает «маленькая Ева», – в первый же день их знакомства сообщила она Антону, разрезая на две половинки яблоко – единственное, что он обнаружил из съестного у себя в холодильнике. – Имя с самого начала определило мое главное предназначение – заманивать мужчин в райские кущи, потом изгонять их оттуда и заниматься прочим мелким разрушительством.

– Звучит неплохо, – одобрил Антон, надкусывая свою половину яблока. – Что планируешь разрушить в ближайшее время?

– Тебя.

– Тоже интересно, – усмехнулся Антон. – Только у тебя не получится, я слишком здравомыслящий человек. Да и ты на маньячку не похожа – выглядишь вполне нормальной девушкой.

– Ну, много чего кажется нормальным до поры до времени. А потом – бац! – и нормальное превращается в нечто странное. – Эвита элегантно прилегла на диван и легонько похлопала ладонью по свободному месту рядом с собой. – Come, husband, lie by me… 3

2

Мощные струи холодного душа медленно возвращали Антона к жизни. Мысль о том, что на кухне его ожидает свежезаваренный зеленый чай, делала постпохмельное существование вполне сносным. Сейчас, когда от событий безумного карнавала его отделяла целая ночь; когда его надежно защищали стены квартиры – сейчас Антон уже готов был весело посмеяться над своими вчерашними страхами. Ну надо же, как ловко он купился на этот розыгрыш с карточным долгом! А «Доктор чумы» – надо отдать должное его актерскому таланту – сумел напугать Антона до полусмерти, хотя наверняка под той чудовищной маской скрывался милейший человек. Если бы Антон внимательнее слушал Эвиту, то вряд ли попался бы на удочку этих мистификаторов. Ведь она с самого начала предупреждала, что все происходящее вокруг – лишь игра. Не более чем жизнеподобная иллюзия.

Кстати, не пришло ли время немного потревожить Эвиту, мелькнуло у Купцова в голове, когда он растирал полотенцем кожу, горевшую от ледяной воды. Напомнить о себе телефонным звонком и поблагодарить за обилие острых ощущений. Антон вернулся в комнату, отыскал под одной из подушек сотовый телефон и взглянул на экран, надеясь увидеть новое сообщение или же уведомление о пропущенном звонке. Ничем подобным мобильник его не порадовал, поэтому он сам набрал номер Эвиты. Оператор вежливо сказал, что телефон абонента «выключен или находится вне зоны доступа», а потом заискивающим голосом добавил, что надеется на понимание Антона. Разумеется, Антон все понимал: если Эвита до рассвета болтала с подругой, да еще под аккомпанемент винных бокалов, то теперь она проснется не раньше полудня.

Не успел Купцов сделать несколько глотков чая, как из комнаты послышалась бодрая мелодия звонка. Подосадовав на себя за то, что не захватил мобильник на кухню, Антон подбежал к дивану и схватил телефон.

– Алло? – жизнерадостно сказал он, ожидая услышать голос Эвиты.

– Доброе утро, Антон, – раздался в трубке незнакомый мужской голос. – Есть ли у вас несколько минут для разговора?

– В общем-то, да, – с сомнением ответил Купцов, подозревая, что звонит один из назойливых рекламных агентов. – С кем имею честь беседовать?

– Если вам необходимо как-то обращаться ко мне, можете называть меня «господин Никто», – самым серьезным тоном предложил мужчина, – но мы можем обойтись и без этих формальностей.

– Что за шутки? – холодно поинтересовался Антон. – Я не люблю говорить по телефону с неопознанными объектами.

– Тогда я буду максимально краток, – великодушно пообещал собеседник. – Я звоню, чтобы напомнить о карточном долге в шестьсот восемьдесят тысяч рублей и вашем любезном согласии вернуть деньги до тридцать первого октября сего года.

– Может, уже хватит меня разыгрывать? – с нарастающим раздражением произнес Антон. – Веселый маскарад закончился, товарищи клоуны, и началась обычная скучная жизнь.

– Боюсь, вы меня не совсем поняли, господин Купцов, – вкрадчиво сказал голос из трубки. – Никакого розыгрыша не было. Были четко оговоренные условия игры, и вы их добровольно приняли. Передо мной лежит расписка с вашей подписью. Вы пишете, что обязываетесь вернуть денежный долг или же пожертвовать одной почкой для трансплантации. Все максимально прозрачно и честно.

– Вы что, издеваетесь? – рявкнул Антон. – За полоумного меня держите? Все, поиграли – и достаточно.

– Нет, это, скорее, вы нас принимаете за деревенских дурачков, господин Купцов, – почти ласково возразил мужчина. – Вы, вероятно, подумали вчера, что, надев маску, сможете безнаказанно играть с нами в кошки-мышки? Что мы никогда не сумеем вас разыскать? И поэтому вы можете злоупотреблять нашим временем и доверием? Боюсь вас разочаровать, Антон, но вы ошибаетесь. Мы знаем, кто вы, где учитесь и работаете, мы знаем ваш адрес и номер телефона – в последнем вы наверняка уже убедились. И мы знаем вас в лицо. Поэтому вам придется отдать нам деньги.

– Это блеф, – как можно тверже попытался произнести Антон, но внутри у него все оборвалось. – Вы ничего от меня не получите. Вам ясно?

– Не торопитесь нарушать данное слово, – дружелюбно сказал «господин Никто», – иначе мы сильно усложним вам жизнь. Тогда никто не сможет поручиться ни за вашу безопасность, ни за ваше здоровье.

– Я подам на вас заявление в полицию, – сквозь зубы процедил Купцов.

– На кого? На Пьеро и Арлекина? – с едва различимой насмешкой в голосе поинтересовался его собеседник. – В любом случае, не рекомендую вам связываться с правоохранительными органами. Иначе еще до того, как ваше заявление будет зарегистрировано, вы можете попасть в очень неприятную ситуацию. Подумайте о тех, кто вас любит и хотел бы всегда видеть живым и здоровым. И о том, как поскорее найти деньги. До встречи, господин Купцов!

Связь прервалась прежде, чем Антон успел произнести еще хоть слово. Дрожащими пальцами Купцов добрался до папки входящих звонков – узнать номер вымогателя. Но выяснил только, что номер был не определен или подавлен. Что ж, вполне предсказуемый поступок со стороны мошенников, с горькой усмешкой подумал Антон. Получается, что отныне он будет постоянно находиться на прицеле у людей-невидимок.

Словно подтверждая мысли Купцова, тут же с неопознанного номера поступило mms-сообщение: вымогатели прислали Антону его собственную фотографию, что была сделана во время прошлогоднего автобусного тура по Европе. На снимке он стоял, широко улыбаясь, перед памятником Хичкоку. Антон не мог найти разумного объяснения тому, как эти негодяи раздобыли фото. Он никогда не выставлял его в соцсетях и хранил не в компьютере, а на съемном диске, в архиве путешествий. Впервые Купцова посетила неприятная мысль, что стены его дома – не такая уж надежная крепость.

3

Настроение у него было безнадежно испорчено. Отпустившая было головная боль вернулась и заново впилась стальными пальцами в виски. Антон возвратился на кухню, боязливо прислушиваясь к шагам на лестничной площадке. Без всякого удовольствия залпом допил остывший чай, мрачно посидел несколько минут у стола, затем подошел к бару и достал из него спасительную бутылку коньяка. К счастью, она была еще на треть полна. На этот раз Купцов поступил осмотрительнее: он не стал заглатывать коньяк прямо из горлышка, а плеснул янтарную жидкость в пузатый бокал и стал отпивать маленькими глоточками. Просто чтобы привести в порядок мысли и чувства.

Силой воли (но и не без магии спиртного) уняв внутреннюю дрожь, Антон попытался хладнокровно проанализировать ситуацию. Прежде всего, Купцов хотел понять, откуда клубные «игроки» узнали, кто он такой. Во-первых, он никогда раньше не был в этом заведении. Во-вторых, даже если предположить, что мошенники все же знали его, встает вопрос: как они догадались, кто скрывается под маской? Ведь на вечеринке он ни на секунду не приоткрыл лица. Вычислили по голосу? Вряд ли: маска настолько искажала природный тембр, что Антон сам себя никогда не опознал бы. Его настоящее имя во время игры ни разу не прозвучало, паспортные данные на входе никто не требовал, расписка тоже не содержала никаких биографических сведений. Мимо столика Арлекина они с Эвитой прошли совершенно случайно, и вообще в игру Антон ввязался лишь благодаря секундному порыву. Однако, несмотря на все это, факт остается фактом: каким-то загадочным образом преступники были заранее осведомлены о его личности. Либо навели о нем справки сразу же после того, как он сбежал из клуба. Если последнее предположение верно, то тогда кто был их осведомителем?

Разгоряченная алкоголем фантазия Купцова тут же нарисовала ему возможную версию ответа: а что если в дело замешан «Доктор чумы», который так назойливо попадался ему на глаза? Если это так, становится ясно, с какой целью он ошивался возле карточного столика, почему пристально смотрел на Антона, пока тот играл, и зачем потом пытался его преследовать. Вполне вероятно, что человек с клювом постоянно держал Купцова в поле зрения, сам при этом оставаясь невидимым – ведь он тоже был одет в черный костюм, неразличимый в ночи. Он мог «проводить» Антона прямо до подъезда, а то и до квартиры, а уж раздобыть сведения о жильце было делом техники. Что ж, эта версия имела право на существование, хотя и не объясняла, каким образом мошенники завладели фотографией Купцова…

Антон прервал размышления и вновь наполнил бокал. Коньяк постепенно делал свое дело: приятно расслаблял изнутри и возвращал бытию если не радужные, то вполне терпимые краски. Головная боль понемногу сдавала позиции, и попутно из души Купцова уходило раскаяние в ночном пьянстве. Словом, всё, как говорила Эвита (или тот, кого она цитировала).

Антон потянулся к телефону и еще раз набрал ее номер. Услышав, что сотовый Эвиты снова находится в сети, он улыбнулся: девушка наконец-то проснулась. Слушая мерные гудки, Купцов мысленно ее подбадривал: ну же, сестра Коломбина, давай, возьми трубку. Однако Эвита на звонок так и не ответила. Антон решил, что теперь она, наверное, принимает душ или чем еще там может заниматься женщина по утрам.

Он взял с собой в комнату бутылку с остатками коньяка, поставил на пол возле дивана и прилег, бросив в изголовье несколько разноцветных подушек-«думочек». Одну из них, в виде обнаженных женских грудей, собственноручно сшила Эвита. Именно на эту подушку – между двух пышных розовых холмов с яркими сосками-вишенками – возложил Антон свою многострадальную голову.

– Стоп, – внезапно сам себе сказал Купцов, сделав очередной глоток, – как я только что назвал Эвиту? Сестра Коломбина? С чего бы это?

Антон нахмурился и максимально сосредоточился, чтобы вспомнить, откуда он взял эти слова. Купцов не сомневался, что слышал их совсем недавно, но никак не мог сообразить, кто их произносил и по какому поводу. Однако через нескольких минут на Антона снизошло озарение: ну конечно же, так обращался к Эвите Арлекин! Причем не один раз, а несколько – поэтому словосочетание ему и запомнилось. Еще не вполне осознавая, почему его так взволновало это открытие, Антон резко принял вертикальное положение. Ему необходимо было понять, случайно ли Арлекин называл Эвиту в образе Коломбины сестрой или же в этом присутствовал некий потаенный смысл.

4

По запросу Купцова, Яндекс вывалил перед ним тысячи изображений, на которых красовалась карнавальная парочка – Коломбина и Арлекин. Сюжетов с их участием было невообразимое количество: они весело танцевали, пили вино в харчевне, обнимались, шептались при луне, катались в гондоле, дрались, при свечах плели дворцовые интриги, музицировали, украдкой целовались в сдвинутых набок масках и даже совсем не по-братски занимались любовью, разбросав повсюду свою мгновенно узнаваемую одежду.

Антон сразу заметил, что костюмы обоих героев итальянского театра были удивительно схожи благодаря характерному узору из цветных или черно-белых ромбов. Иногда узор покрывал их с головы до пят, а порой проскальзывал лишь в маске или какой-то детали нарядов. Бывало, что ромбы превращались в шахматные квадратики, но в том или ином виде эти фигуры неизменно присутствовали в костюмах Арлекина и Коломбины. Возможно, стилистическая схожесть одежды свидетельствовала об их тайном родстве.

Купцов зашел на сайт Википедии, чтобы получше ознакомиться с этими любопытными персонажами. Собрав воедино разрозненные сведения из разных источников, он узнал примерно следующее:

Коломбина и Арлекин, влюбленные друг в друга, были слугами других героев национального театра: девушка состояла при некоем Докторе, а парень батрачил на кого придется. Поначалу Коломбина была одета в красивое пышное платье и лишь в более позднем театре, начиная с восемнадцатого века, стала частенько появляться на публике в платье из заплат, разительно похожем на костюм Арлекина. С этих пор она сделалась как бы зеркальным отражением своего спутника, его постоянной подругой и женой. Она уверенно манипулировала Арлекином, который был весел и жизнерадостен, но далеко не так умен, ловок и изворотлив, как его подруга, а потому легко совершал глупости. Часто Коломбина оказывалась единственным «интеллектуальным» персонажем на сцене. Обладательница острого и живого ума, она охотно принимала участие в интригах своего хозяина. Для того чтобы помочь ему достичь той или иной цели, Коломбина могла вместе с природным обаянием пустить в ход хитрость и коварство, ибо хорошо знала, что для выживания в обществе необходимо уметь лицемерить и лгать. Время от времени Коломбина строила контр-заговоры и против самого Доктора, а параллельно служила связующим звеном между молодой женой хозяина и ее возлюбленным, способствуя их тайным встречам на стороне.

Ссутулившись перед монитором, Антон нервно постукивал пальцами по клавиатуре и задумчиво глядел в окно. Он пытался осмыслить полученные сведения, а заодно соотнести их с конкретной жизненной ситуацией, в которую так глупо попал. Купцов боялся предстать в собственных глазах параноиком, но почему-то в его сознание упорно вклинивалась одна гадкая мысль: а что если во всей этой темной истории замешана девушка в маске Коломбины? Иными словами, Эвита, дама его сердца. Если предположить, что она действовала в паре со своим «братцем» Арлекином (которого, конечно же, знала еще до маскарада), то тогда многое становилось понятным. Например, кто снабдил его фотографией Антона и всеми приватными сведениями о нем; кто как бы случайно привел простодушного юношу к столику с картами и ненавязчиво поспособствовал тому, чтобы он проигрался в пух и прах. Но зачем, спрашивается, она все это сделала? Разумеется, ради немалых денег: Купцов теперь вынужден отдавать их этой троице негодяев – Арлекину, Коломбине и Пьеро. Если, конечно, они не работали на кого-нибудь еще. Ведь согласно театральной традиции, хитрая девушка прислуживала некоему Доктору. Тогда почему бы не допустить, что боссом криминальной шайки был «Доктор чумы»? Возможно, так оно и есть, ведь на карнавале он обменивался с Эвитой загадочными фразами. Это могло быть шифрованное сообщение о готовности к «операции», иными словами, выколачиванию денег из бедного студента…

– Все, кончай строить домыслы! – сам себе приказал Антон, отрываясь наконец от компьютера. – Надо выпить и трезво оценить ситуацию. Хватит проводить бредовые параллели между интригами театральных масок и кознями реальных людей. Так и в психушку угодить недолго.

5

Купцов снова улегся на диванные подушки с бокалом в руках и в очередной раз попытался дозвониться до Эвиты. Безуспешно: ее телефон по-прежнему находился вне зоны доступа. Не было даже длинных гудков, которые создавали бы иллюзию, что она находится где-то рядом и вот-вот возьмет трубку. В этом была вся Эвита – вечно ускользающая красота, что вносила в его упорядоченное существование ноту хаоса и неопределенности. С Эвитой невозможно было планировать ни будущее, ни даже настоящее, поэтому каждый день, прожитый с ней, был свеж в своей непредсказуемости.

О своем прошлом Эвита рассказывала лишь то немногое, что считала нужным, но и не требовала откровений от Антона. С самого начала между ними существовал негласный договор – не лезть в жизнь друг друга и не омрачать радость их свободных отношений излишним любопытством. Поэтому, несмотря на месяцы, проведенные вместе, Эвита оставалась для Антона таинственной незнакомкой. Он понятия не имел, чем девушка заполняла свою жизнь, когда они на время расставались. Уезжала ли из города, встречалась ли с кем-то еще, изменяла ли ему – все это было для Купцова полнейшей загадкой.

Однажды Антон пришел домой и до смерти перепугался, увидев, что Эвита – с неподвижным взором широко распахнутых глаз, обнаженная, немая и парализованная – лежит на диване. Он кинулся к ней и лишь тогда понял, что это всего лишь манекен – он как две капли воды походил на оригинал. Эвита принесла его для работы на дому. Так Купцов узнал, что она зарабатывает на жизнь моделированием и шитьем стильной женской одежды.

– Почему ты выбрала именно это занятие? – поинтересовался Антон.

– Видишь ли, все тела до ужаса одинаковые, я же одеваю их в кожаные одежды и тем самым создаю различия, – ответила Эвита, оглядывая висевшие на манекене зачатки куртки. – Я наделяю людей индивидуальностью и этим как бы преображаю реальность, придаю ей черты искусства. Обидно ведь думать, что жизнь и искусство шагают рука об руку, но редко когда пересекаются.

Еще Эвита создавала маленькие шедевры прикладной живописи: она расписывала в абстрактной манере скучные однотонные зонты. Произведения, рожденные ее рукой, поражали цветовой необузданностью и причудливостью форм. Они словно брызгались весельем и заряжали оптимизмом. Невозможно было удержаться, чтобы не купить один из таких жизнерадостных зонтиков. Их покупали десятками. Иногда Эвита просиживала ночи напролет, выполняя сразу несколько срочных заказов. Вот и к завтрашнему дню ей нужно расписать три или четыре зонта. Если она, по своему обыкновению, начнет работать ближе к полуночи, то ляжет спать лишь под утро. А Антон, как всегда, вообще не сможет уснуть из-за сигаретного дыма: во время работы Эвита курила без перерыва – прямо в комнате, не выходя на балкон…

Кстати, о зонтиках – а где же они? – внезапно спохватился Антон. Он только сейчас заметил, что в комнате нет ни одного зонта. Обычно они валялись на полу, в креслах либо были небрежно свалены в кучу на подоконнике. Купцов вскочил с дивана и внимательно оглядел всю комнату. Не обнаружив «болванок» для расписывания, Антон заглянул в спальню, потом на кухню, в коридор и даже в туалет – зонтиков не было нигде, хотя еще вчера перед карнавалом он их видел не меньше дюжины.

Охваченный недобрым предчувствием, Антон подбежал к окну и отдернул плотную занавеску у стены. Там обычно стоял манекен, но сейчас угол пустовал, и вряд ли имело смысл искать «двойника» Эвиты в других местах. В последней надежде Антон раздвинул дверцы платяного шкафа-купе, где девушка держала одежду, однако обнаружил в нем лишь несколько собственных рубашек да ряд внезапно опустевших плечиков.

Чувствуя, как земля уходит у него из-под ног, Купцов кинулся к входной двери и увидел, что в замочной скважине торчит ключ, который накануне он, вероятно, забыл вытащить. Это могло говорить лишь об одном: Эвита забрала все свои вещи до того, как Антон пришел домой с вечеринки. Она заранее знала, что никогда больше сюда не вернется. Понимала, что Антон догадается о ее участии в преступном сговоре против него.

Что ж, «маленькая Ева» выполнила свое предназначение: она привела его в Эдемский сад, но тут же изгнала обратно в тоскливый мир, заодно столкнув лицом к лицу с неразрешимой проблемой. И вот теперь он стоит один, потерянный, у закрытых райских врат, и не ведает, куда идти дальше…