Наш край. Литературно-краеведческий альманах. Выпуск 17

22 июня 1941 года гитлеровская Германия внезапно и вероломно, без объявления войны напала на Советский Союз.

Вторжение гитлеровских полчищ в Советскую страну коренным образом изменило обстановку. Мирный труд советских людей, направленный на выполнение плана третьей пятилетки, был прерван. Началась Великая Отечественная война, самая тяжёлая из всех войн, когда-либо пережитых нашей Родиной.

Ход войны сложился вначале неблагоприятно для Советской страны. Под давлением превосходящих сил противника советские войска вынуждены были отступать.

Уже в начале июля бои развернулись на Псковском направлении. Враг всё ближе и ближе подходил к границам нашего района.

Районный комитет партии начал создавать истребительные батальоны и группы. Из коммунистов, комсомольцев и советского актива были созданы два истребительных отряда. Одним командовал пограничник капитан Терехов, вторым отрядом – заведующий райзо Чайкин.

Бойцы истребительных отрядов занимались уничтожением диверсантов, сигнальщиков, парашютистов и в то же время готовили себя к боям на случай оккупации района.

10 июля все отряды и группы выехали в разные концы района, а 12 июля в райцентр Струги Красные вошли первые части врага.

Сразу же гитлеровцы приступили к установлению своего «нового порядка». Везде и всюду были развешаны приказы: немедленно всем сдать огнестрельное и холодное оружие и радиоприёмники. За неисполнение – расстрел. Кто будет иметь связь с партизанами – расстрел. Кто будет ходить по улицам позже 8 часов вечера – тоже расстрел.

Немцы создали комендатуру гестапо и гражданскую комендатуру с бургомистром, гражданскую полицию. Сразу же было расширено помещение тюрьмы.

С первых дней прихода фашистов начались массовые расстрелы партийных, комсомольских активистов. Были расстреляны оставленные для подпольной работы А. И. Ямщиков, И. А. Срезневский, Кривошеин, многие активисты Страшевского сельсовета, десятки преданных Советской власти рядовых граждан.

Невинно пролитая кровь советских людей всколыхнула народ на борьбу с оккупантами. Люди в одиночку и целыми семьями уходили в леса, в партизанские отряды. Партизанские группы возглавили бывшие работники районных организаций: В. Красотин, А. Дубков, Д. Никитин, В. Тихомиров и другие. Группы совершали диверсии на железной дороге и на шоссе, уничтожали автомашины и склады захватчиков, карали предателей Родины.

Местные партизаны проводили среди населения работу по саботированию выполнения распоряжений немецких властей, рассказывали народу правду о положении на фронтах.

В мае 1943 года в район прибыла Вторая Ленинградская партизанская бригада. Это была обученная, дисциплинированная и хорошо вооружённая бригада, уже имевшая большой опыт партизанской войны.

Владимир Петрович Некрасов

Под сенью Сорокового бора

Это было в начале апреля 1943 года. В просторной крестьянской избе деревни Загорье Пожеревицкого района собрались командиры и политработники 2-й Ленинградской партизанской бригады. Оживлённо обсуждались итоги последних операций, проведённых бригадой по разгрому вражеских гарнизонов в Выборе и Крутцах. Однако большинство из присутствующих было недовольно этим районом действия. В самом деле, железная дорога Орша – Ленинград в большинстве мест контролировалась или была парализована другими бригадами, а шоссейных дорог, имеющих стратегическое значение, не было.

– Да, скучновато живём, – заметил сидевший в стороне командир отряда В. П. Объедков. – Мне в отряде ребята просто не дают покоя, требуют: дайте нам работу. Ну что мне делать? Посылать рать бездействующую железную дорогу – просто совестно, а гарнизонов поблизости нет.

И действительно, немцы, чувствуя, что советские войска готовятся к наступлению под Ленинградом, стянули все мелкие гарнизоны в крупные посёлки и города.

– Надо просить штаб Ленинградского партизанского движения дать нам другой район действия, где больше коммуникаций врага, – высказал своё мнение командир отряда Н. И. Синельников.

Об этом уже давно поговаривали в отрядах, и поэтому все присутствующие с этим предложением согласились.

Дверь с шумом отворилась, и в комнату вбежал запыхавшийся старший радист бригады Михаил Козодой.

– Радиограмма из штаба, – почти крикнул он.

Комбриг, прочитав телеграмму, сообщил, что штаб партизанского движения приказывает 2-й бригаде передислоцироваться в район Струг Красных и Гдова и направить своё внимание и все действия на подрыв коммуникаций, уничтожение живой силы и техники врага на железной и шоссейной дорогах Псков – Ленинград.

С большой радостью встретили эту весть и командиры, и бойцы. Во всех отрядах были проведены митинги и поставлены конкретные задачи по подготовке к большому и трудному переходу по тылам врага.

Стояли тёплые апрельские дни. Реки освободились от льда и стали естественной преградой для нашего почти 300-километрового перехода. А рек на пути было много. Неприглядно выглядели «партизанские проспекты» – болота. Весеннее солнце и на них делало своё дело – появились большие опасные проталины.

После непродолжительной подготовки бригада двинулась в путь. Три отряда во главе со штабом и политотделом бригады пошли из деревни Мачково Порховского района по направлению к Радиловскому озеру. Без боя перешли железную дорогу Дно—Псков и утром добрались до леса около Никандровой пустыни. Здесь отряды были преобразованы в партизанские полки.

Ближе к Ленинграду вражеских гарнизонов становилось всё больше и больше. Уже 8 апреля мы вступили в бой с превосходящими силами врага. Бои были жаркие. Вот, например, что было в полку Объедкова. За 8 апреля полк отбил 12 атак, и, когда патроны были на исходе, партизаны, переправившись по пояс в воде через речку, вступили в рукопашную схватку. Немцы особенно старались захватить партизана в расстёгнутом полушубке со сверкающим орденом Ленина на груди – командира Объедкова, который всё время находился в первых рядах сражающихся. Положение становилось исключительно тяжёлым. В это время подошёл полк Синельникова, и немцы отступили. Бой вели три дня. Противник нёс потери, но всё же лез вперёд. Из-за недостатка боеприпасов и продовольствия мы вынуждены были вернуться в прежний район действия.

В двадцатых числах апреля в деревне Гусино приняли долгожданные самолёты, которые доставили нам боеприпасы, письма и газеты.

В эти дни политотдел бригады провёл совещание с комиссарами полков и политруками рот по вопросу о предстоящем задании. Здесь же, в деревне Гусино, выпустили очередной номер партизанской газеты «Народный мститель». Редактор газеты И. А. Шматов рассказал в газете о зверствах, которые учинили немцы в деревне Ровняк Порховского района. Расправившись с оставшимся населением, фашисты сожгли все до единой постройки деревни. В Гусино наша редакция и походная партизанская типография приступили к набору первомайского четырёхполосного номера газеты. На первой странице газеты – лозунг «Да здравствует Первое мая – праздник труда и борьбы против озверелого фашизма!»

И сейчас, когда перебираешь пожелтевшие от времени листки-странички партизанской газеты, всплывают в памяти ратные подвиги простых советских людей, полных жгучей ненависти к врагам. В том же первомайском номере «Народный мститель» в короткой заметке сообщил: «Кто не знает партизана Александра С.! Им гордится отряд, на его счету 167 уничтоженных фашистов, спущенный под откос вражеский эшелон. Грудь отважного партизана украшает орден Красного Знамени. Друг Александра, Василий С. Недавно поймал на мушку 101 фашиста».

22 апреля из деревни Репшино пошли по новому маршруту. Войдя в Гомулинский лес, мы оказались в кольце вражеских гарнизонов. 27 апреля после неоднократных стычек с противником вернулись в Гусино. Здесь было принято решение, что полки пойдут каждый своим маршрутом. Командование бригады разбилось по полкам. Первый полк впоследствии был преобразован в 6-ю бригаду. Комбригом был назначен Виктор Павлович Объедков.

Командиром нашей бригады был назначен бывший директор Дедовичской конторы «Главмолоко» Никифор Иванович Синельников, уже имевший опыт партизанской войны. Начальником штаба стал майор Красной армии Тимофей Антонович Ключник, который примкнул к партизанам в 1941 году, выйдя из окружения под Демянском. Этот человек хорошо знал оружие армии, прекрасно разбирался в трофейном оружии, чехословацких, немецких, венгерских, французских и других пулемётах. Особенно ценными для нас были его познания в топографии, потому что мы всё время находились в походах, а карт у нас было недостаточно. Майор Ключник учил партизан ходить по азимуту, читать топографическую карту. Впоследствии партизаны уже могли читать и захваченные у врага карты и без ошибок ходили по хорошо составленным Тимофеем Антоновичем маршрутам.

Накануне 1 мая мы прибыли в деревню Доброе Поле, чтобы запастись продовольствием на большой переход. В восьми населённых пунктах провели беседы о великом народном празднике, в отрядах устроили торжественные собрания и дали концерты художественной самодеятельности.

1 Мая выпустили боевые листки, призывающие партизан усилить борьбу с врагом и любой ценой выполнить приказ фронта перейти в новый район действий. К исходу дня отряды из деревни Великое Село, пополнив свои запасы, направились в поход. В хорошем снабжении партизан свои организаторские способности показал Яков Антонович Пакостин.

Наступило прекрасное майское утро. Сквозь высокие стройные ели просвечивали лучи восходящего солнца и озаряли лица уставших за ночной переход крепко спавших партизан. Вдруг на дороге раздалась короткая автоматная очередь. Боевая тревога! В чём дело? Оказалось, что, находясь в засаде с группой бойцов, политрук 83-го отряда Краснов подбил двух вражеских мотоциклистов. Они не ожидали, что на этой делянке, где немцы заготовляли лес для своих сооружений под Ленинградом, окажутся партизаны. Этот маленький бой не дал нам отдохнуть, и мы вынуждены были идти дальше.

Разведка тщательно исследовала путь до железной дороги Псков—Дно, и мы, перейдя реку Кебь, без боя пересекли магистраль. За железной дорогой начались мелкие, но частые бои с гарнизонами полицейских и карателей, их в этих местах было очень много. Но все, которые попадались на нашем пути, были уничтожены.

5 мая на утренней зорьке вдали послышался паровозный гудок.

– Вот слышите, – сказал начальник штаба Ключник. – Это вражеские эшелоны идут к нашему родному Ленинграду.

– Надо спешить, – откликнулся командир 31-го отряда Михаил Иванович Андреев.

– Нет, – заметил командир разведки Семён Максимов, – придётся подождать до вечера. Сейчас очень сильное движение по шоссейной дороге Псков—Луга. Поспешив, мы можем испортить дело.

На том и порешили. С наступлением темноты все отряды были готовы к походу. В районе между станциями Новоселье и Лапино к железной дороге прилегают болота. Решено было идти прямо по просёлочной дороге, ведущей к железнодорожной будке, у которой, по данным разведки, расположился сильный вражеский гарнизон.

Мы бесшумно двинулись в путь. Без всяких происшествий перешли шоссе. И вот она, «тяжёлая» дорога, по которой сейчас проходят вражеские эшелоны.

– Что ж, шутили партизаны, – будем вежливы, постучимся прежде чем войти.

Передовые группы уже почти достигли полотна дороги, как вдруг над нами взвилась ракета. По команде мы бросились вперёд, и в коротком бою будка была разгромлена. «Постучались» мы неплохо. Несмотря на близость гарнизона, нашлись смельчаки подсчитать нашу работу. В будке оказались убитыми 27 фашистов, уничтожено 3 миномёта, подрывники групп Кабанова и Боровского с обеих сторон взорвали полотно. И когда со стороны Новоселья подошёл бронепоезд, путь ему был преграждён, и он вслепую начал обстрел местности. А в это время мы уже находились километрах в трёх от дороги в районе деревни Меленка и переправлялись через реку Люту.

Переправившись через реку Люту, мы сделали привал у местечка Кингисепп.

Комбриг Рачков приказал выстроить бригаду на поляне. Он говорил коротко: «Товарищи! По приказу штаба фронта мы благополучно прибыли в новый район действия. Здесь мы можем очень многим помочь Ленинграду. Не посрамим чести нашей бригады. Поле деятельности для нас широкое. Смерть фашистским захватчикам!»

Поле деятельности для нас было, действительно, широкое. Сразу же с марша мы начали вступать в бои с противником. В деревне Березник разгромили гарнизон полицейских. Когда пришли в Сороковой бор, то у деревни Акатьево вели три дня бои с большой группировкой противника.

Дело было так. После выхода мы расположились юго-западнее Акатьево. Бойцы отдыхали, чистили оружие, чинили одежду, обувь. Политруки рот начали выпускать боевые листки.

В 31-м отряде секретарь Полновского райкома партии Е. М. Петрова – председатель оргтройки, этой своеобразной организации советской власти совместно с представителями партийных органов в тылу врага, проводила очередное занятие по Краткому курсу истории КПСС.

Неожиданно в деревне послышалась ожесточённая перестрелка. Подняв отряды в ружьё, мы быстро вошли в деревню и начали занимать оборону. Противник, в основном, конники, развернулся и пошёл в атаку, но был встречен организованным уничтожающим огнём и отступил. Захлебнулась и вторая атака. Так враг пытался выбить нас из деревни в течение трёх дней, но, понеся большие потери, отступил в деревню Творожково. Мы захватили двух пленных, радиостанцию, 3 миномёта, 5 пулемётов, много автоматов, винтовок, лошадей и амуниции.

Готовясь к крупным операциям, мы делали мелкие набеги на гарнизоны врага и в коротких перестрелках уничтожали противника из засад на дорогах и в деревнях.

Возвратившись из одной операции, наша разведка доложила, что в деревне Могутово расположился карательный отряд. Начальник политотдела, который возглавлял группу партизан, приказал подготовиться к уничтожению карателей.

Наступила ночь. Партизаны 30-го и 31-го отрядов начали окружать гарнизон. Сигнал к атаке, мощное «Ура!», и мы уже в деревне, у домов, где расположились фашисты. За один час боя мы уничтожили 25 фашистов, сожгли два гаража, захватили 350 свиней, 300 овец, много коров и лошадей. Кто участвовал в этой операции, тот видел, как жители деревни сами поджигали скотные дворы, конюшни и другие здания, где каратели сосредотачивали своё имущество и скот для отправки в Германию. Двухэтажное здание Дома культуры, в котором расположились основные силы карателей, было блокировано со всех сторон. Не многим карателям удалось убежать, да и те бежали в нательном белье. Враги в перехваченном партизанами письме признавали, что те, которым удалось спастись из отряда, застигнутого в Могутове, прибежали в Новоселье босыми.

Начальник стругокрасненской полиции в это время писал всем старостам деревень, что «нет необходимости тревожиться за боевые действия партизан. Они уничтожены, а остатки их уже доколачиваются в Шкваренских лесах». Да, в Шкваренских лесах! Есть о чём вспомнить о днях, проведённых в лесах Шкваренской дачи.

28 мая мы встретили спецгруппы Шумилина и Финашина, которые пустили под откос два вражеских эшелона с техникой и живой силой врага. Это разозлило немцев, и они бросили большие силы против нас.

31 мая от нас сбежал задержанный кириковский староста-предатель и вскоре привёл к лагерю немцев. В коротком, но жарком бою мы уничтожили 54 фашиста, захватили 7 велосипедов, 5 пулемётов, много автоматов и пистолетов. Был взят в плен молодой эсэсовец-каратель, который рассказал, что получен приказ направить все силы карательных, полицейских и фронтовых частей, расположенных в Стругах Красных, Новоселье и Гдове, на уничтожение появившейся в районе большой группировки партизан.

Надо было подготовиться к предстоящим боям, запастись продовольствием, боеприпасами. Переправившись через реку Люта в районе деревни Бараново, мы зашли вглубь лесов Шкваренской дачи. Высокие стройные сосны и ели надёжно укрывали нас сверху. Сразу же были сообщены новые координаты в Ленинградский штаб партизанского движения.

На второй день разведка сообщила, что ею обнаружены протянутые в трёх местах с юга на север телефонные линии, и что немцы расположились в Шкварно, Мошнино, Рошелёво, Кириково, Сафроновой Горе, совхозе «Вперёд» и на всех хуторах вокруг леса.

Мы сообщили об этой обстановке на «большую землю» и просили ускорить высылку самолётов. Самолётов не было, а мы вели по пять-шесть раз в день бои с отрядами противника, начавшего прочёсывать лес. Засады были кругом. Число раненых всё увеличивалось. Надо идти на прорыв – требовали командиры отрядов и рот.

Враг предлагал свой «план». Вражеские самолёты кружились над лесом, но они не бомбили, а сбрасывали листовки. В них призывали сдаваться – выходить из леса не больше как по 3—4 человека, без оружия. Мы понимали, что они боятся партизан и не знают наших сил.

Было решено идти на прорыв. Создали ударную бригаду человек из 35—40. Собрали ото всех партизан патроны и гранаты, оставили только по одному диску к автоматам. Перед ударной группой стояла задача прорвать оборону, создать коридор и этим дать возможность быстро выйти основной силе партизан из кольца. И вот в светлую июльскую ночь мы двинулись в сторону деревни Рошелёво, но наткнулись на закопанные в землю танки и сильный артиллерийский огонь. Пришлось вернуться. Оставаться в лесу стало невозможно. Комиссар полка П. В. Власов предложил идти прямо на штаб фашистской группировки, который был расположен в совхозе «Вперёд».

– Я полагаю так, – говорил он, – что все их силы разбросаны кругом леса, и они, видимо думают, что партизаны на главный их штаб не пойдут.

Это предложение понравилось. Быстро составили план и бесшумно двинулись в путь.

Ударная группа подошла к окопам противника. Была слышна немецкая речь, доходил запах дыма сигарет. Подползли и по сигналу сразу же бросили десяток гранат. Эти взрывы, страшная пулемётная и автоматная стрельба напугали немцев. Из них кто остался навек в окопах, а кто удрал, не понимая в чём дело.

Мы все бросились в образовавшийся коридор. Но через 20—30 метров наткнулись на вторую линию окопов. Здесь нам оказали мало сопротивления. А метров через 20 – третья линия окопов, но немцев уже не было. Они сбежали, испугавшись страшной, как говорили потом в деревне, артиллерийской канонады. И действительно, мы израсходовали почти весь свой запас гранат.

Вражеское кольцо было прорвано рядом со штабом, который занял оборону, думая, что мы наступаем на совхоз. В бою был смертельно ранен комиссар полка П. В. Власов – краснознаменец, до войны работавший директором типографии. Все тяжело переживали потерю этого чуткого товарища и друга. Мы пронесли его десять километров и похоронили вблизи деревни Записенье. Сейчас его останки покоятся на братском кладбище в деревне Творожково.

Стояла тихая светлая ночь на 22 июня. Укрывшись с головой от назойливых комаров, партизаны отдыхали после ночного марша из деревни Домкино и остановились на опушке лена у хутора Пустыньки. Спали не все: на дорогу, которая ведёт из Пустыньки к Высокову был поставлен усиленный пост. Но, видно, усталые люди не успели вовремя заметить опасность: на заре разведка противника численностью около 20 человек незаметно подкралась к посту и забросала его гранатами. По тревоге были подняты отряды, и мы бросились к месту завязавшейся перестрелки. Вражеская разведка начала отходить, но уцелело только 2—3 гитлеровца, остальных настигли меткие пули партизан.

Весёлые, увешанные трофейным оружием, мы возвращались в лагерь. Но что такое? Там, где ранее размещались командир и политрук 2-й роты 31-го отряда, сидят немцы с радиостанцией и пеленгатором и что-то передают ключом, а где над затухавшими кострами ещё несколько часов назад висели многочисленные котелки с готовящимся партизанским завтраком, за деревьями лежали цепи немцев.

Мы сразу же бросились в бой, стремясь разгромить непрошенного раннего гостя и спасти наше и так небогатое партизанское имущество.

Жестокий, переходящий в рукопашный бой длился около двух часов. Во многих местах, схватившись не на жизнь, а на смерть, катались клубком враг нашей Родины и её доблестный защитник. Момент был сложный. Но дело поправил первый отряд автоматчиков под командованием Сергея Шумилина и комиссара Финашина, который зашёл с тыла и своим мощным огнём ударил в спину врага. Поднявшиеся цепи партизан быстро согнали немцев в низину и начали их преследовать. Немногим гитлеровцам удалось скрыться. Мы забрали богатые трофеи, в том числе гранатомёты, пулемёты, автоматы, радиостанцию и другое имущество.

В том бою мне неожиданно довелось быть пулемётчиком и гранатомётчиком. Получилось это так. На поле боя я подобрал пулемёт незнакомой системы. Оказалось, это скорострельный авиационный немецкий пулемёт. Разобравшись, раз и второй прошёлся очередью по убегающим гитлеровцам. Но лента кончилась. Уничтожив двух фашистов, я завладел гранатомётом с полусотней гранат к нему. Правда, выстрелить пришлось всего три раза – наши ребята уже добивали остатки карательного отряда. Но трофейный гранатомёт впоследствии нам очень пригодился. За этот бой я позднее я был награждён орденом Красного Знамени.

Эшелоны летят под откос

Вытянувшись по-военному, Михаил стоял перед командиром и комиссаром бригады. На нём неизменная, прокоптевшая у костров фуфайка, крепко затянутая армейским ремнём с портупеей через плечо. Прямо на фуфайке привинчены ордена Ленина, Красного Знамени, которыми был награждён Кабанов1 за свои боевые дела.

Рядом стояли товарищи-подрывники, с которыми он провёл не одну опасную операцию на железной дороге.

Показывая на карту, лежащую под целлулоидом планшета, командир бригады говорил:

– Вам с группой, Кабанов, необходимо незамеченными пробраться в район станций Лапино и Владимирский Лагерь и в 8 часов вечера, когда будет проходить специальный вражеский эшелон подорвать его. Обязательно.

– Есть подорвать, – ответили партизаны. – Будет сделано.

– Вопросы будут?

– Нет.

– Тогда, как говорится, ни пуха, ни пера. Желаю успеха.

Комбриг Н. И. Синельников и комиссар В. И. Ефремов по-отцовски попрощались с бойцами.

Миша со своей группой ушёл на очередную операцию, как всегда, весёлый, подобранный, быстрый в движениях. Его товарищи, да и все в бригаде, оставшиеся в лагере в лесу, были спокойны за него и за исход операции. Но спокойствие было, конечно, относительное.

Разве были спокойны наши боевые друзья, если знали, что товарищи пошли на железную дорогу, где не только каждый километр, а каждый метр охранялся солдатами и полицейскими, что на всех дорогах и тропах враг устроил засады или минные заграждения.

По лесам и болотам группа шла к цели. Сила ненависти к врагу и железная воля к выполнению полученного задания подзадоривала их. И вот вдали послышался паровозный гудок.

Тихо, бесшумно группа подошла к линии железнодорожного полотна. Покуривая сигареты, от страха горланя во всю мочь песни, по путям прошли немецкие патрульные.

Вот шпалы и рельсы. Бесшумно прикладывая все свои силы, партизаны руками вырыли яму, аккуратно сложили туда большой заряд тола с взрывателями. Шнур от цепи капсюля потянулся в укрытие.

В лагере стали беспокоиться. Час проходит за часом, а Кабанова всё нет. И вдруг оставшихся в лесу долетел глухой гул сильного взрыва.

Время шло, а группы с задания всё не было. Комиссар бригады В. И. Ефремов, беспокоясь о судьбе людей, настаивал:

– Давай, Никифор Иванович, пошлём людей на поиски.

Но Кабанов явился сам, сверкая своей белозубой улыбкой, как-то неожиданно вывернувшись из-за мохнатой вековой ели.

– Разрешите обратиться, товарищ комбриг?

Комбриг и комиссар без слов обняли и расцеловали партизан.

– Молодцы, ребята!

– Служим Советскому Союзу! – с гордой улыбкой, по-военному ответили подрывники.

А через полчаса, в кругу друзей Михаил рассказывал:

– Ну, ничего особенного, честное слово. Дело было так. Положили «гостинец», сидим, ждём. Слышим – пыхтит. Ну, наконец-то, думаем, а то пальцы от мороза стали коченеть. Глянули: паровоз уже у места закладки. Левой рукой за шнур и… – Рассказчик покрепче затянулся махоркой, продолжал.

– Правда, в этот раз мы головы попрятали – слишком уж громко было. Паровоз набок, вагоны один на другой, пушки на дыбы, таки с платформ вверх тормашками, крики, стоны, взрывы, пламя огня… Обыкновенная, в общем, картина…