Боги Бамиана
– А стакан и закусь есть? – Спросил у Сафона Боб.
– Машина укомплектована. На закусон, пару яблок тоже найдётся. А про Гусара я знаю:
– Его отец, привёз из Киева, четыре ящика – «горилки з перьцем». Три дня бухал с начштаба и прямо перед самолётом, выиграл в карты желание. Гусар передаёт привет,– он потряс бутылкой,– и говорит, что он не причём. Говорит, что карточный долг и всё в таком духе.
– Ну, слава Богу. – Выдохнул Феликс:
– А то я думал особисты, за анекдот докапались.
– А я всё равно в Афган пойду, хоть кто пусть отмазывает.-
Сказал Сафон выпил и передал стакан мне.
– Я хочу выпить, пацаны, за то чтобы мы все после войны встретились. -
Начал говорить я.
– И вот так же, для начала, взяли пару бутылочек Горилки з перцем. -
Продолжил Сафон.
Что хотели, Феликс с Бобом услышать не удалось. По тому, что объявили построение. Быстро допив напиток, и обнявшись с Сафоном, мы побежали в строй. А Андрюха понёс документы к самолёту. Майор возле трапа стал называть фамилии. Когда назвали мою фамилию, то выйдя из строя, я увидел два трапа и, два майора с документами. Трезво раскинув мозгами, я решил, что наверняка пройду посередине и попал животом в поручень.
–Товарищ ефрейтор да вы же пьяны. –
Удивлённо сказал бравый майор.
Как будто, до этого всех трезвыми отправлял, подумал я и ответил:
– Так точно товарищ гвардии майор, пьян и чё?
– Какая рота? – Строго поинтересовался тот.
– Сапёрная. – С вызовом ответил я.
– Проходите.
Я, слегка покачиваясь, чинно, проследовал в салон и, занял место у иллюминатора.
Последнее, что запомнилось в самолёте:
– Если будите курить на борту, не получите воды.
Сказала красивая стюардесса. И я уснул под шум загудевшего мотора.
***
«Автоматная рожа».
Перстень проснулся от какого-то шума.
– Крыса! Лови! Сапогом его долби! –
Галдели зеки. Пытаясь ударить кто, чем крысу.
Со второго яруса было хорошо видно все, что происходит в секции. По проходу между двумя рядами двух ярусных кроватей, в сторону выхода из отряда, пытается проскочить, молодой паренёк.
– Загоняй на дальняк23, топить будем. – Крикнул кто – то из блатных.
– Нет, топить не вариант.– Ответили ему.
– Посчитают, и побег объявят, на ровном месте. Сам знаешь, нам сейчас шухер24 не нужен. – Ну что загнали? – Раздался вопрос из последнего проходняка25. -Да. – Двое присмотрите за ним. Остальные пошли в ПВР26на сходняк27. Кто там, в кишке из шнырей? – Заварите ведёрко чифиря из общего.
Блатные28 и мужики29 потянулись в ПВР, по пути обсуждая происшедшее. В девяностые годы, на чёрной зоне30, помещения для воспитательной работы, были, комфортно оборудованы, самими зэками. Завалившись на удобные диваны, стоявшие в несколько рядов напротив телевизора, зеки продолжили обсуждать случившееся. – Я слышу у меня, что то под шконкой31 шебуршит. – Начал уважаемый всеми Саня Крытник:– Сами знаете, я сплю в пол глаза. И, конечно же, сразу проснулся. У меня там запрета32– три литра – на курке33. Смотрю, эта крыса курок подламывает. Хотел его за шкибон поймать, а он мне, нехороший человек, пальцем в глаз тыкнул. Хорошо не выбил.-
Глаз Крытника был предъявлен обществу, и выглядел плохо.
– Он же до моего проходняка под пятью шконарями на брюхе прополз. Странно, что ни кто не рюхнулся?34 _ Красава. – Кто это такой, вообще? – Что-то я его раньше, не видел. – Это с последнего этапа.-
Смотрящий за отрядом Дучан подошёл к двери и, открыв её сказал.
– Давай крысу сюда. И, что там, с чаем?
–Через десять минут будет готов, уже засыпали. Вжик с Окунем принесут, если что надо, я здесь. – Старшина, подобострастно прогнувшись, заглядывал в глаза Дучана.
– Не трись здесь, иди в кишку, если позовут, тогда подходи. – И добавил:
– Козлам35, шнырям36 и прочей шерсти37, вход в ПВР закрыт.
– Я понял.– Сказал, исчезая старшина.
В помещение втолкнули крысу, и поставили лицом к обществу. Вид у него был плачевный. Из разбитого носа текла кровь и заплывший глаз с распухшим ухом и щекой дополняли картину. Попытавшись прилепить на место полу оторванный рукав робы, и осознав тщетность своих усилий, он, затравленно озираясь, встал напротив диванов. – Слушаем мнение порядочных сидельцев по этому вопросу. – Начал сходняк Дучан:
– Кто будет высказываться?
– Пусть расскажет, кто ему, про курок сказал. И дайте, я ему в глаз врежу. Это будет для начала, а то мне досадно и, глаз болит. – Сказал Крытник, слезая с дивана. Не спеша, мягкими, кошачьими движениями, он приблизился к крысе. Потом незаметным движением руки уронил его на пол. Затем молча развернулся и снова удобно устроился на диване рядом с зеком по кликухе Неряха.
–Уважаемый, а как вы с него первый вопрос спрашивать будете, он же не встаёт. – Поинтересовался Неряха. – Встанет. – Мрачно пообещал Крытник.
– А если не встанет, я ему сапожное шило в пятку загоню и пару раз там проверну. Придётся на одной ноге стоять.
После обещания Крытника, тело на полу зашевелилось, и медленно поднялось на ноги. – Ну что, болезный, поведай нам:– от кого ты узнал про курок и его содержимое. – Задал вопрос Дучан.
– Я в локалке38 услышал, что у кого – то сегодня днюха. И, что Крытник, наверняка, на это дело пару – тройку литров уже выгнал. А узнать где он живёт и, найти курок, дело техники. – Всхлипывая и вытирая разбитый нос, сказал болезный.
– Слышь, ты технарь, а знаешь, что у нас с такими животными делают?
– Знаю. – Потупив взгляд, ответил еле слышно виновник.
– Прощенья, прошу. Больше не повториться.
– А если знаешь – Зачем делаешь? Ладно. На первый раз в курятник не поедешь. Но отвечать всё равно придётся, чтобы другим неповадно было.
– Перстень, давай. – Сказал Дучан.
Перстень подошёл к крысе и перебил ножкой от стула руку. Потом без суеты перевернув упавшего, воющего технаря, перебил вторую и вернулся на диван.
– Возражения, предложения есть? Нет? – Оглядывая сидящих в ПВэре зеков спросил Дучан.
Возражений и предложений не было.
– Предлагаю это, от сюда убрать и, попить чаю. Шнырей позовите – пускай уведут, и чай несут.
Вжик с Окунем вывели подвывающую крысу, с болтающимися перебитыми конечностями и через минуту внесли ведро чифира. Народ одобрительно загудел и, стал передавать друг другу кружки, с живительным напитком.
– Уважаемые каторжане.– Снова заговорил Дучан.– Просьба не расходится, тут ещё вопрос назрел. Надо всем обществом по решать. От того как мы решим, зависит много. Наверняка все заметили, что ход, в нашем лагере – чёрный.
Общество одобрительно загудело.
– Но и мусора не дремлют. –
Продолжил смотрящий.– От них пришёл ультиматум. Если завтра мы берём пропуска на проход по зоне, то все дачки39 разрешат. И свиданки пройдут без проблем. В противном случае борода40. Все наши родные и близкие, которые приехали со всех концов страны, большинство на последние гроши, уедут не с чем. Не с чем останемся и мы. Так как доблестные вертухаи41 пообещали заморозить всю движуху и в хлам задолбать шмонами.
– Да и хрен с ними.– Начал зек с погремухой42 Старый, – Крепят нас, и мы крепчаем.
– Тебе-то хрен с ним.– Включился в обсуждение другой сиделец:
– К тебе никто не ездит. А мне жёнка любовь привезла. Три года длительную свиданку не давали. А тут выстрелила, и что? Что мне ей говорить? Прости родная, я весь такой на понятиях. И, по хер мне, что ты через пол страны припёрлась. Детей у соседки оставила, денег назанимала. Мне, растопыренные пальцы, через лакалку пройти, не дают. – Надо в отказ идти. – Стоял на своём Старый:
– Если этот проброс схаваем, через год зону не узнаем. Алее кумача будет.
Народ загалдел. Каждый, пропихивал, свою правду.
– Надо кипиш поднимать. – Предлагал Старый:
– А там видно будет, на поводу у мусоров идти не в масть.
– ОМОН в зоне!!! – шнырь Вжик с бешено вращающимися глазами заскочил в ПВР и, тут же выскочил обратно.
– А что на других отрядах решили?– Спросил у Дучана Перстень.
– Не знаю. Должны были вечером везде сходняки собрать, а потом на лагерном сходе принять решение. У нас раньше всех сходняк получился. Так, что пока расход, вечерком ещё погутарим.
– Выходи строиться с вещами в локальную зону.– Орал, не входя в отряд, из лакалки, отрядник:
– Через пять минут кого не будет в строю – поедет в шизо43. Не прошло и получаса, вся зона, кроме козьего отряда44, была загнана ротой ОМОНа в клуб. Шпроты в банке наверняка себя по вольготней чувствовали, чем эти люди, у которых сначала забрали работу, потом родину, потом свободу, а теперь и пространство. Больше тысячи человек стояли в помещении клуба. Большинство из этих бедолаг, навряд ли бы, узнали прелести лагерной жизни, не случись – перестройка. А по-народному – ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Разом, были закрыты сотни заводов. По всей стране, развалены тысячи колхозов. Партийные и комсомольские боссы, которые дружно дули в уши гегемонам, о светлом будущем. Так же дружно переобулись в коммерсантов. И, стали не по – детски щемить тех, кому это будущее они обещали. Но народ у нас быстро приспособился. При любой власти надо кормить семьи. И – понеслась душа в рай. Из недавних вояк и, спортсменов получились бандюки. Кто-то стал усиленно браконьерничать. Многочисленные, криминальные бригады, гастролёров, разной профессиональной направленности, колесило по стране. У кого не проявилось, ни какого криминального таланта, просто тихо спивались. Появилось множество барыг, специализирующихся на всём, что приносило хоть какой то доход.
Если те, у кого был доход, не делились с теми, у кого его не было, то через какое – то время его заменяли. На того, кто делился. А если те, с кем делились, не уделяли тем, кому следует, то их тоже быстренько меняли. А так как, все эти профессии, обычно связаны с правонарушениями, то чаще всего, эта деятельность, заканчивалась тюрьмой. Те счастливчики, которых не успели убрать, из профессии свои же коллеги, сейчас услышав свою фамилию, хватали свои немудрёные пожитки и, протиснувшись к выходу, растворялись в неизвестности.
Минут через сорок называть фамилии прекратили. И двери в клуб закрыли.
–Что это было?-
Молодой парнишка, со странной погремухой Чих – Пых подошел к Старому:
– Слышь, Старый. Ты, что-нибудь понимаешь? Почему называть прекратили? – А, что тут понимать, видишь, назвали в основном смотрил45 и приблатнённых. Их скорей всего на этап и, по другим зонам раскидают. А нас ломать будут. – Это как? – Поинтересовался Чих-Пых. – Я думаю больно.– Мрачно пошутил Старый.
Перстень закурил и огляделся вокруг. Действительно наблюдательный Старый не ошибся. В основном оставшиеся были первоходы46.
– Покурить оставь.
Коля-Коля, такая же автоматная рожа47, как и Перстень, присел рядом. – Держи брат Коля-Коля.
Коля-Коля, в прошлом старшина спецназа ГРУ. Он хорошо умел воевать. Но родина решила, что таких умельцев, у неё и так предостаточно. И доблестный старшина с небольшим выходным пособием был уволен из вооружённых сил страны. Попав на гражданку, Коля-Коля первым делом решил найти работу. Выйдя на улицу, он закурил и решил пройти в центр пообщаться с таксистами. В любом городе нашей огромной страны самый информированный народ таксисты. Где – куда и что – почём, они знают точно.
– Здорова Колян.-
Услышал он, пройдя несколько шагов. – Здорова.
Перед ним стоял бывший одноклассник. Саня боксёр, одетый не смотря на жару в потёртую кожаную куртку. – Когда дембельнулся? – Вчера, приехал. Вот решил пройтись, на учёт в военкомат стать, да насчёт работы по узнавать.
– А, что тут узнавать. В городе работы нормальной нет. Давай к нам. – А ты где?– Поинтересовался, местом работы одноклассника Коля – Коля.
– В бандитах. Дай закурить. – Я подумаю.– Доставая сигарету, сказал дембель. По пути до военкомата ему попалось еще пару знакомых. Стрельнули покурить и позвали в бандиты. Тогда Коля-Коля точно решил, что в бандосы не пойдёт. У них денег даже на сигареты нету. И на хер ему такая, не прибыльная специальность, нужна. Но судьба распорядилась иначе. Оглядевшись, старшина решил заняться торговлей. Как только пошла прибыль, к нему пришли.
Оповестив старшину, о размере ежемесячной дани, трое ребят спортивного телосложения, сразу же после разговора отправились в травматологию и, сняли побои. А через пару часиков Колю-Колю приняли48. Наш «справедливый и гуманный» отмерял орденоносцу три с половиной года колонии общего режима. И сейчас Перстень видел, что Коля-Коля очень хочет, у него, что – то спросить. – Давай спрашивай. – На хрена ты ему руки перебил? – Поинтересовался тот. – Днюха моя.– Ответил Перстень. – Поздравляю. Так, на хрена? – Может, пожалел. – Пожалел? – Удивился Коля – Коля. – Ну, да, так бы в курятник49 загнали. – Уверенно ответил Перстень. – Да ты брат гуманист. Он, с таким отношением, всё равно, скоро, туда уедет. – Да, но, не на мой, день рождения. – Слушай, ещё вопрос, если не хочешь не отвечай. Ты, почему на пальме50 кантуешся, по нижнему ярусу шконари свободные есть, и по жизни у тебя всё ровно?
– А, кто тебе сказал, что на нижнем ярусе мазёвее спать? И по жизни мы с тобой брат как минимум, автоматные рожи. Вроде и не западло, но в блат комитет по понятиям ход закрыт. А у пальмы, скажу я тебе, масса неоспоримых достоинств. Это я чётко ощутил в Алма-Атинском приёмнике распределители, в начале перестройки. Попали мы туда с приятелем в пятницу вечером. Небольшая хата карантина, где то три на пять метров, была совершенно пуста, и моей первой мыслью, было занять нижний угол нар. Подальше от параши и поближе к решке. На что, мой умудрённый опытом товарищ, на тот момент уже имеющий три ходки, сказал, что в основном я прав. Кроме одного. Угол занимать надо верхний и пару соседних досок снять, чтобы вши не одолевали.
К понедельнику в хату набили человек тридцать, всех мастей. Контингент разнообразием не отличался. Безработные, спившиеся, сколотые, освободившиеся, и другие, не успевшие отдуплиться, что происходит, в проданной стране. Ни кто из них, не имел, на кармане лаве, чтобы откупиться, от доблестной и не подкупной Фемиды.
– Пацаны, можно я к вам?-
Заехавший в камеру опрятный, и не зачуханный мужичок после кивка моего товарища присоседился к нам. Он вкратце рассказал, что после освобождения с пятилетки, приехал домой, а дома то и нет. Вернее сам дом на месте, только жена продала его, полгода назад, а сама с детьми и новым папой, куда – то стартанула. И, новоиспечённый, бич божий, покантовавшись неделю на воле, решил пересидеть, смутные времена, в охраняемом месте. А что, крыша над головой есть. Хоть и херово, но три раза в день кормят. Подмолаживают иногда, но это мелочи, по сравнению с мировой революцией и перестройкой.
В итоге, каких только персонажей, там не было. И двое торчков на ломках, которые друг за другом стояли в очередь на парашу, то блевать, то дристать. И спившийся профессор, который «за докурить» рассказывал интересные истории. Про то, как он, придумал лампочку Яблочкова. Или как посоветовал Менделееву уже, наконец, опубликовать свою таблицу в широких научных кругах. И перестать пудрить ему мозги на каждой пьянке, своими плюмбумами.
Под нарами тоже была своя движуха. Человек шесть по заезду, сразу нырнули туда и варились там по своему, не докучая остальным. Один дед или не дед, был такой грязный и, от него так воняло, что менты постремались его шманать. А он с собой завёз превосходный чуйский табачок, которым угостил всех желающих. Корче, сверху лучше видно. Ещё вопросы есть?-
Не дожидаясь ответа Коли – Коли, Перстень повернулся к Старому:
– Как думаешь, долго ещё мурыжить будут?
– Да хрен его знает, если больше двух часов продержат, значит, точно лагерёк разгружают. Продержали четыре часа и опять стали называть фамилии. Когда назвали Перстня, он взял свой баул и пошёл к двери. На выходе омоновец в маске сорвал с него бирку и, сунул её в руку. Затем сказал:
– Иди дальше. –
А дальше были неприятности.
– Где твоя бирка? –
Спросил омоновец, стоящий за дверями.
– Вот.-
Ответил Перстень, разжимая кулак.
– А почему он у тебя в руке, а не на одежде? –
Вежливо поинтересовался мент.
– Ваш сорвал. –
Честно ответил Перстень.
– Ты как разговариваешь?!
И тут сапёр ошибся.
– А ты как разговариваешь? –
Ляпнул он, не подумав. Не успел Перстень договорить фразу, как на него обрушился град ударов.
На расстояние сорок метров, до шизо, четверо омоновцев, допинали его, секунд за тридцать. Очнувшись в камере и оглядевшись, Перстень решил проверить, что из частей тела осталось не повреждённым. На удивление поломаны были только два ребра. Синяки и шишки, не в счёт. Хромая и кряхтя от боли, он доковылял до двери камеры.
–Здорова, кича.-
А, в ответ тишина.
– Это Перстень с третьего. Есть кто живой?
– Если пасть не закроешь, сейчас ты тоже умрешь. –
Послышался с продола голос вертухая. Решив не злить лишний раз охрану, и проанализировав ситуацию, именинник пришёл к не утешительным выводам. В свой тридцать второй день рождения он был на самом дне социума. Ни каких примет указывающих, на то, что ситуация изменится, в лучшую сторону не было. Зато была, не хилая перспектива, раскрутится ещё на пару – тройку годиков, за поломанные конечности крысы.
Через трое суток зайдя в полупустой барак, он узнал, что прогнозы Старого начали сбываться.
После отбоя Перстень забрал у Крытника килограмм подарка и решил прогуляться до знакомых. До текущих событий, пройти зону вдоль и, поперёк в любое время суток, не составляло, труда. Локалки были открыты круглосуточно. Контроля в зоне, со стороны администрации не было. Мент зашедший в отряд мог, запросто, получить по хребту, прилетевшим, неизвестно откуда, сапогом. Каждый проход между койками, был завешен парашютами*. Парашюты, это комплекты постельного белья с одним рисунком, которые вешались между шконарями и на выходе на продол между рядами. Этим создавалась иллюзия обособленного пространства. Сейчас же всего этого не было и в помине. Проходы между койками просматривались насквозь. Все прутья заборов локальных зон, были заварены, а на калитках висели амбарные замки.
– Ты как сюда добрался? Все локалки, закрыты.-
Поинтересовался Зендер.
– Да как – то так, получилось, красиво. Где пить будем? –
Спросил Перстень.
– Я смотрю у вас тоже парашюты по срывали.
Отряд, в который пришёл Перстень, просматривался из конца в конец, насквозь. Больше половины двух ярусных коек пустовало.
– Пошли в кишку, там вроде ни кого сейчас. Всех, кто после отбоя, более менее, шевелился, вывезли.
– Ну что, пацаны, вздрогнули. – Перстень поднял кружку с самогоном.
– С Днём рождения.
Сказал немногословный тост Лом. И выпив, продолжил.
– Стесняюсь спросить, ты как самогонку сберёг? Тут шмон такой был – всю зону вверх дном перевернули.
– Ну, это не моя заслуга. –
Ответил ему Перстень.
– Крытник курковал. Я до сих пор в ахере, как крыса его раскулачить решился.
– А он тебя, кстати, не сдал. –
Сказал Зендер.
– Так и я с ним не жестоко обошёлся.
– Шутник ты, однако. –
Улыбнулся Лом.
– Какие тут шутки? Что в зоне творится? Я не как не отдуплюсь.
– Тогда наливай.
Выпив налитый Перстнем самогон, Зендер продолжил.
– Слушай, что мы знаем:
Из лагеря вывезли всех смотрящих, блатных, и приблатнённых. Короче всех, кто может поднять кипишь51, погнали на этап. Говорят, что зону будут делать образцово показательной, чтобы показывать её всяким комиссиям и проверяющим. А это значит, что сейчас пойдут к нам козьи этапы. И наверняка придётся не сладко, когда зону с чёрного на красный перекрашивать начнут.-
Зендер налил в стакан самогон и протянул его Перстню.
– А пока с днём рождения тебя, здоровья, терпения, силы и мудрости. А так – же удачи и скорейшего освобождения тебе желаем. Вздрогнули.
– Что думаешь?– Спросил, закуривая Лом.
– Думаю, что очередная перестройка, мать её, много здоровья и сил отнимет. Так что спасибо за пожелания всё это пригодится. Вам тоже желаю всех благ. Почапал я на отряд, Бог даст, увидимся.
– Кстати, насчёт Бога. –
Лом встал, чтобы проводить Перстня:
– Ты в курсе, в лагере храм православный строим? Если, что приходи.
– Да я как то сам привык справляться, что Бога вмешивать. –
Ответил Перстень.
– Вот это «Сам» нас и доводит до ручки. Я конечно не настаиваю. Но если будет туго – приходи. С Божьей помощью всё намного лучше складывается.
– Там видно будет. –
Сказал Перстень, выпрыгивая в окно барака.
***
Прошёл год.
– Перстень к отряднику.
Проорал, шнырь, заглянув в секцию.
– Осужденный вас долго ждать?-
Дверь с табличкой «Начальник отряда» открылась и улыбающийся отрядник со словами: – Давай чай остывает.
Запустил Перстня в кабинет и закрыл дверь на ключ.
– Ну что, уважаемый, у меня две новости хорошая и плохая. – Начал он с противной улыбкой.
– Давай хорошую.– Хотя, что хорошего ждать от администрации было не понятно.
– С днём рождения тебя. – Сказал отрядник.
– Спасибо. А плохая?– Поинтересовался Перстень.
– А плохая состоит в том, что если ты не переселишься с последнего проходняка в любой другой, то поедешь в шизо на пятнашку52.
– С какого это? – Поинтересовался Перстень.
– Я вроде ни чего не нарушаю. Вон даже в ПТУ на сварщика отучился.
– Отучился, это, да. – Согласился отрядник.
– Только на промке ты почему – то не работаешь.
– Не работаю. – Согласился Перстень.
– А собираешься? – Полюбопытствовал начальник отряда.
– За три рубля, нет.– С уверенностью ответил Перстень.
– А за сколько? Если конечно не секрет. – Заранее зная ответ, спросил отрядник.
– Кончай базар начальник, хочешь закрыть – закрывай.– Не желая продолжать разговор, Перстень пошёл к двери.
– Смотри, пятнашка в шизо, в конце января, далеко не Гагры.
– Не пугай начальник.
– Да я не пугаю, знаю, «шурави» пугать только время зря тратить. Упрямые вы. А мне в отряде сейчас упрямцы не нужны. Да и честно сказать я сам пару годиков за речкой был. – Сказал он, достав из тумбочки бутылку коньяка и два гранённых стакана.
– Поэтому давай-ка мы с тобой, по стакану накатим. Не стрёмно с ментом пить?
Он налил два полных стакана и один подвинул в сторону Перстня.
– За тех, кто там остался.
– За это нет.
Перстень вернулся к столу и, выпив залпом вопросительно посмотрел, на отрядника.
– Иди, скатывай матрас. После обеда в подвал поедешь.
Выйдя после второй пятнашки, Перстень зашёл в проходняк, к смотрящему, на чай.
– Ну как тут, поживаете, господа сидельцы?– Поинтересовался он.
– Тоскливо, господин страдалец. Вроде всё есть, а её родимой, не хватает.-
Ответил смотрящий:
– Самогон будишь?
– Буду. Только сначала схожу, помоюсь, побреюсь.
– Давай, а я пойду, пообщаюсь. С карантина, нам пятерых на отряд подняли. Сейчас они у отрядника. Выйдут, надо таво – этово. Сам знаешь.
Помывшись, Перстень расположился, в проходняке у смотрящего Кима. От сюда, был хорошо виден, его пустующий шконарь, сиротливо стоявший в углу, без матраса.
– Ну, что дальше, поедешь страдать или переедешь всё-таки. Вон смотри, соседний проходняк пустой.-
Задал вопрос, вернувшийся со встречи этапа, смотрящий:
– Тебе сколько до звонка осталось?
– Пять месяцев.
– Смотри, со стороны общества, к тебе претензий нет ни каких. Досидишь спокойно и домой. Подумай.
– Опа. А это, что за кадр. Похоже с последнего этапа. Зырь Перстень, он на твой шконарь мостится. Сейчас приколемся.
Действительно, к койке Перстня, стоящей в дальнем углу подошёл новенький зек. И запихав под кровать спортивную сумку, стал раскатывать на ней свой матрас.
– Слышишь, неуважаемый, я так понимаю, ты на этот лежачок кости кинуть собираешься? – Спросил, смотрящий за отрядом, новенького.
– Не твоё дело. – Хамовато ответил спортивного вида чернявый зек. Видимо, он чётко придерживался инструкции, данной ему, каким-то, не доброжелателем.
– И почему я неуважаемый. – Осмыслив вопрос, спросил он.
– О, ты даже, этот момент уловил.– Обрадовался Ким:
– А то я думал, ты совсем, тугой. Я не люблю объяснять очевидные, вещи.
Сказал он, не выходя из проходняка:
– Но когда ты вошёл в хату, ни кто таки, не услышал, твоего «здравствуйте». Значит ты общество, не уважаешь. Ну а нам, тогда, с чего, тебя уважать? И ещё. Ты вообще в курсе, что за последний проходняк, у нас мусора крепят, не по детски. Ты как, готов?
– К чему? – Непонимающе, спросил зек. Похоже, инструктирующий первохода упустил, то ли по халатности, то ли специально тот момент, что последний проходняк, имеет, не только блага, но и обратную сторону.