Философский калейдоскоп повседневности
Бриссендсон тоже пишет и, читая произведения Мартина Идена, отмечает, что они очень талантливы (единственный человек, который его поддерживает), но предупреждает Мартина о славе: «Человек, последняя из эфемерид. Так на что вам, последнему из эфемерид, слава? Если она придет к вам, она вас отравит. Верьте мне, вы слишком настоящий, слишком искренний, слишком мыслящий, не вам довольствоваться этой манной кашкой!»[27]. И мы понимаем, что его слова были пророческими. Но, обретя друга, Мартин его теряет – Бриссендсон умирает от болезни. Он совсем один, его не печатают, любимая женщина отвернулась от него, но «в тот самый час, когда он перестал бороться, судьба ему улыбнулась. Но улыбка запоздала»[28].
Его начинают печатать, он быстро становится популярным, он обретает славу, деньги, к нему пытается вернуться Руфь, но его отравляет нахлынувшая на него слава, она становится токсичной для него, Бриссендсон был прав. «[…] сейчас он нужен им не сам по себе, не ради того, что он написал, но ради его славы, оттого, что он стал знаменитостью, а еще – почему бы и нет – оттого, что у него есть примерно сотня тысяч долларов. Именно так буржуазное общество и оценивает человека, и чего иного от этой публики ждать? Но он горд. Он презирает подобную оценку. Пусть его ценят за него самого или за его книги, в конце концов, они есть выражение его самого»[29]. Он негодует от того, что все его признают за то, что он сделал уже давно, он давал им читать эти произведения, а они говорили, что это слабо или бездарно, а сейчас нахваливают его за ту работу, которую он сделал давно. Он же больше совсем не пишет, имя работает на него. Он посылает в редакции свои первые, действительно, неотесанные опусы, и его публикуют, ему платят за это большие деньги, к нему пытается вернуться Руфь…«Он любил Руфь, своей мечты, небесное создание, которое сам же сотворил, светлую, сияющую музу своих стихов о любви. Подлинную Руфь, маленькую буржуазку, со всеми присущими ее среде недостатками и с безнадежно ограниченной истинно буржуазной психологией, он никогда не любил»[30].
Для Мартина Идена честность стоит на первом месте в его жизни, поэтому на слова Руфь о том, что она любила его и была предана ему всегда, он пытается отвечать максимально искренне и откровенно: «Боюсь, я расчетливый купец, глаз не спускаю с весов, стараюсь взвесить твою любовь и понять, что она такое»[31]. Так главный герой разочаровывается в главном, в своей любви, в результате он делает для себя вывод, что ему все опостылело в этой жизни, он больше не может находится ни с ней, ни в этом обществе. Размышляя о своем будущем, он рисует для него лишь картину уединения на острове, к которому непременно решил отправиться. Но в пути он понимает, что бежит от себя, от Руфи Морз, своей мечты, которую нарисовал для себя, высшего общества, о котором так мечтал, в конце концов от Бриссендсона, которого уже не вернуть. Он уже не тот Мартин Иден, его никто не принимал настоящим, а тот суррогат, который он создал, для буржуа востребован вполне, но это не он и для него – это является решающим фактом, он решил покончит с собой. Но как может покончить с собой герой? Только определенным образом, он решает выпрыгнуть за борт и устремиться в пучину, погубив себя, но его сила воли мешает ему в этом его последнем акте: «Воля к жизни, с презрением подумал он, напрасно силясь не вдыхать воздух в разрывающиеся легкие. Что ж, придется попробовать по-другому»[32].
Так его воля не дает ему разрушить себя, но он формирует другую установку – создать точку невозврата на глубине, когда его воли и его организму не хватит больше сил для того, чтобы подняться на воздух, так он и поступает, погружается настолько глубоко, что подняться наверх даже у него, человека скалы, воли, Мартина Идена, не хватает сил. На этом заканчивается роман…
Вы спросите, для чего я написал, и представил обзор по роману Джека Лондона «Мартин Иден». Я считаю, что современному российскому обществу и его социальному пространству вещей и сети Интернет необходим герой, настоящий, харизматичный, волевой. Человек, который ради своей цели будет готов на поступки, он будет осуществлять не вербальную революцию, а подлинную делания. Я думаю, вы согласитесь со мной, что герой такого плана мог бы осуществить любую поставленную для себя цель: стать, допустим, не талантливым писателем, а общественным деятелем, гениальным инженером, ученым, преподавателем, то есть мог достигнуть успеха в любой сфере общественной деятельности. Сегодня Мартин Иден стал бы мерилом честности, моральности, геройства. Такого героя сейчас нет, но его необходимо создать, пусть даже сфабриковать, так как современный человек нуждается в конкретном выражении идеала и носителя моральных и волевых ценностей. Самоубийство героя в конце является частью его самого, его ощущения мира. Он ушел в воду, в природу, и даже его воля не смогла вынести его наверх, он устал, и больше нет сил у него бороться с искусственным образом общества буржуа, так как он потерял точку опоры – любовь, а без любви в его жизни теряется ощущение прекрасного. Вспомним фильм «Рок-н-рольщик» Гая Ричи, в котором Джон, главный герой, говорит со своем приятелем Питтом о картине, которую они украли из дома Ленни:
«– Пора забарыжать картину;
– Она приросла ко мне, настоящее искусство гипнотизирует;
– За нее можно нормально поднять;
– Тебе не понять.
– Почему?
– Потому что ты уличная шпана Питт, тебе не хватает образования, нормального!!!»[33]. Так и Мартин Иден благодаря своей воле и целеустремлённости приобрел больше – понимание, так как образование сегодня, к сожалению, не всегда может выступать мерилом действительной образованности, интеллигентности и служить показателем достойного члена общества. Не образование формирует тягу к прекрасному, а сам человек в своей целостности и в стремлении к лучшему, к природе, любви. Сегодняшний человек слишком загипнотизирован технофикацией современности, но никакие достижения науки и техники, развитие коммуникации с помощью интернет-пространства не смогут его пробудить от сна. Необходимо начинать не с общества, а с самого себя, менять себя и осуществлять свое собственное самообразование и целеполагание, а лучшим способом для осуществления такой деятельности должна стать фигура героя, а лучше целого поколения, к которым мы можем обращаться.
Так стоит ли отменять героя сегодня, настолько ли мы уникальны и самодостаточны, настолько нам кажется, кто из современных мужчин выйдет на честный кулачный бой против Мартина Идена (Клерк, Яппи, Менеджер), а потом за чашкой кофе подискутирует с ним о взглядах Герберта Спенсера (или Ф. Ницше) остались такие???
Гулаг
«Лагерь – отрицательный опыт для человека – с первого до последнего часа. Человек не должен знать, не должен даже слышать о нем. Ни один человек не становится ни лучше, ни сильнее после лагеря. Лагерь – отрицательный опыт, отрицательная школа, растление для всех – для начальников и заключенных, конвоиров и зрителей, прохожих и читателей беллетристики»
В. Т. Шаламов[34]Отправная точка описания Гулага – ад. В российской литературе существует две точки отсчета этому явлению советского времени: творчество А. Солженицына и В. Т. Шаламова. Безусловно, данная тематика была введена в литературу Ф. М. Достоевским, но каторга времен царской России не может быть сравнима с ужасами советского Гулага. А. Солженицын, по моему мнению, незаслуженно носит звание главного писателя, лагерной тематики так как он воспевает в «Архипелаге ГУЛАГ» русскую душу, но опирается не на собственный опыт, а на художественное осмысление действительности того времени, так как сам никогда не находился в Гулаге[35]. Но его творчество признано мировым сообществом, в 1970-м году ему присудили Нобелевскую премию в области литературы со следующей формулировкой: «За нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы».
Тем самым личность А. Солженицына и значение его произведений являются если не мифом, то, как минимум, дискуссионной тематикой. В этом ключе я не хочу, и не буду анализировать творчество А. Солженицына, а хочу в этой статье воздать должное именно В. Т. Шаламову, который по праву заслужил звание выдающегося поэта и писателя XX века. Стиль его рассказов – это «не проза документа, а проза, выстраданная как документ»[36].
В данном очерке я предлагаю рассмотреть не столько героя, сколько действующих лиц, их определенный, собирательный образ, который рисует нам В. Т. Шаламов в главном произведении своей жизни – цикле «Колымские рассказы»[37]. Действующих лиц много, практически в каждом рассказе они новые, причем возможно, в конце повествования именно этот герой совершит самоубийство или будет насмерть забит кирзовыми сапогами, либо будет зарезан. Сам Шаламов в разных ролях: рассказчик, наблюдатель либо участник некоторых сюжетов. Вследствие короткого объема эссе, я бы хотел выделить и обозначить в тезисном порядке основные жизненные ситуации, лишение и боль лагерной жизни, о которых писал В. Т. Шаламов.
Голод – первое, чему автор уделяет пристальнейшее внимание. Именно из-за недостатка: витаминов, белков, жиров, углеводов голодающие люди готовы потерять себя окончательно и бесповоротно. Постоянная борьба с собой при недостатке питания не только сказывается удручающе на человеческом духе, физическом здоровье, но и затормаживает мозговую активность. Хлеб – это главное достояние арестанта, его сила, тепло, и надежда. «Хлеб все едят сразу – так никто не украдет и никто не отнимет, да и сил нет его уберечь»[38]. Голод толкает людей на самые подлые, низкие и унизительные поступки.
Далее – противопоставление тюрьмы и лагеря. В рассказе «Тифозный карантин» автор пишет: «Здесь были еще люди – Андреев был представителем мертвецов. И его знания, знания мертвого человека, не могли им, еще живым, пригодиться»[39]. Андреев был представителем мертвецов, так как он находился в транзите после лагеря, золотые прииски выплюнули его, как отработанный механизм. Лагерь, уже далекий, останется в нем навсегда с его голодом, холодом и лишениями; тюрьма после лагеря для героев В. Шаламова кажется неким раем обетованным, как это не парадоксально звучит: «Светлая, чистая, теплая следственная тюрьма, которую так недавно и так бесконечно давно они покинули, всем, неукоснительно всем казалась отсюда лучшим местом на земле»[40].
Нет, В. Шаламов даже не нужно полемизировать с Ф. М. Достоевским по поводу преимущества каторги и «свежего воздуха» над тюремным бездельем, он наглядно показывает, что лагеря XX века и XIX – это совершенно разные механизмы. Ф. М. Достоевский в «Записках из мертвого дома» пишет: «Без своего особого, собственного занятия, которому бы он предан был всем своим умом, всем расчетом своим, человек в остроге не мог бы жить»[41]. Контраргументом звучит у Шаламова описание лагерного заключенного, который отработав шестнадцать часов в день, после гудка следует на вечернюю поверку, заготовку дров и т. д. В результате на сон ему отводится лишь четыре часа, а выходные дни случаются лишь при морозе в минус шестьдесят градусов. В таких условиях остается лишь одно – существовать.
Но каждый, и это третий тезис данного эссе, нес в себе некий огонь, который давал ему жить, у кого-то была действительная опора там, за колючей проволокой, надежда. Но лишь в одном описание героев Шаламова и Достоевского действительно похоже, в том что свобода – «[…]для арестанта находящегося в остроге как-то свободнее настоящей свободы, то есть той, которая есть в самом деле, в действительности»[42]. Мишель Фуко пишет: «[…] дисциплина производит подчиненные и упражняемые тела, «послушные» тела. Дисциплина увеличивает силы тела (с точки зрения экономической полезности) и уменьшает те же силы (с точки зрения политического послушания)»[43]. Так, золото – это смерть (для арестантов): золотые забои истощают, истребляют человека; север выступает великой пробой. Но герой Шаламова не умирает и не собирается умирать, ведь: «[…]жизнь, даже самая плохая, состоит из смены радостей и горя, удач и неудач, и не надо бояться, что неудач больше, чем удач»[44].
Воля к жизни, как ни странно это может показаться, способна сыграть с человеком злую шутку, именно она может помешать выжить, и наоборот, определенный момент безразличия к себе, смиренность с голодом, унижениями, тяжелой работой дает бо́льшую возможность остаться в живых. Несомненно, человек физически крепче, сильнее и выносливее животных, но поставив свое духовное начало служить физическому, он способен преодолевать бесконечные превратности лагерной жизни.
Альбер Камю в своей работе «Миф о Сизифе» пишет: «Необходимо знать, можно ли жить абсурдом, или эта логика требует смерти. Меня интересует не философское самоубийство, а самоубийство как таковое. Я намерен очистить этот акт от его эмоционального содержания, оценить его искренность и логику»[45].
Четвертый тезис – тема самоубийства. Альбер Камю в вопросах самоубийства и смерти лишь теоретик, безусловно, это не лишает его звания одного из лучших экзистенциалистов и писателей XX века. Его рассуждения об абсурдном человеке в конексте самоубийства и выживаемости близки к рассуждениям Шаламова, повествующего через своих героев о многочисленных самоубийствах и смертях, свидетелем которых ему пришлось стать: «много я видел человеческих смертей на Севере – пожалуй даже слишком много для одного человека […]»[46]. По Камю, у абсурдного человека есть определенные цели и стимулы, сообразно которым он живет, но именно эти иллюзии в известном смысле ему мешают, мешают его свободе, его выживаемости в этом мире. «Абсурд развеял мои иллюзии: завтрашнего дня нет. И отныне это стало основанием моей свободы»[47]. Как и у Шаламова, так и у Камю в вопросе самоубийства, жизни и смерти, индивид, который уверился в конечности своей свободы, осознавший отсутствие будущности, готов продолжить свою жизнь, свои деяния в том времени, которое отпустила ему жизнь. Нет суда над таким человеком, есть лишь его собственный выбор, так как с надеждами покончено, человек не восхищается игрой, а вступает в нее и его прыжок под вагонетку, целенаправленный бег под пули автоматчиков, перерезанные вены, на все это предоставляется ему право. Кто-то выполняет суд над собой решительно, либо «[…]иногда человеку надо спешить, чтобы не потерять воли на смерть»[48].
И за всеми этими тезисами рассказов Шаламова: 1) голод, 2) лагерные лишения, которые гораздо сильнее тюремного заключения, 3) воля или смирение с жизнью, 4) вопрос о самоубийстве – есть то немногое, за которым стоит собирательный образ героя Шаламова, за всеми этими лишениями стоит человек. Измождённый, больной цингой, сходящий с ума от голода и холода, со вшами и гнидами под своей оборванной рубахой, безразличный к своей судьбе. Большинство героев именно такие – уставшие от постоянных издевательств, смирившиеся с роком, потерявшие семью, близких, самих себя и свою прежнюю жизнь. Но далеко не все выбирают себе путь самоубийства, конечно, кому-то не хватает сил, кто-то безразличен, другие потеряли все, и, как ни странно, именно этот факт и является их главной опорой, потеряв все, они не бояться расстаться с самым ценным, со своей жизнью. Несомненно, герой Шаламова есть не только тот, кто покидает места лишения свободы, но и тот, кто обретает в них свой последний приют.
Таким образом, можно утверждать, что если Э. Хэмингуей писал о море, а Антуан де Сент-Экзюпери – о небе, то в лагерной прозе первенство должно принадлежать Варламу Тихоновичу Шаламову, так как его опыт несравнимо больше опыта Солженицына. Семнадцать лет ГУЛАГА сформировали жуткую и правдивую прозу разоблачения проблемы свободы и выживания в режиме расчеловечивания ужасов ГУЛАГА, а имя В. Т. Шаламова в русской литературе должно находится рядом с именем Ф. М. Достоевского, пути которых на Колыме во многом пересекались…
Дудь
Сеть Интернет вплетена в повседневную жизнь индивида настолько всеобъемлюще, что вопросы работы, досуга, общения, творчества все больше осуществляются именно внутри и с помощью ее возможностей. Идеальное общество требует всеобъемлющей свободы передачи данных и информации. Предыдущий главный адепт медиа, в качестве которого мы с уверенностью можем обозначить телевидение, не удовлетворяет данной возможности. Телевидение лишь навязывает, сообщает нам, мы дешифруем его сообщения, но оно не подразумевает возможности общения между пользователями, оно лишь транслирует. Нельзя не согласиться с Н. Постманом, что «интеллектуальная значимость культуры определяется ее важнейшими формами коммуникации»[49]. Таким образом, сеть Интернет формулирует определенный смысл понимания и формирует современное информационное общество, как интеллектуально, так и духовно.
Формирование современной журналистики также соответствует данной установке. Мы можем наблюдать ее развитие от печатного слова, репортажей и интервью, транслируемых по радио и телевидению до относительно нового для современной России жанра – это интервью, на первый взгляд, классического типа, но происходящие не на телевидении, а в интернет-пространстве и транслируемые на определенных видео-хостингах. К фигуре журналиста Юрия Дудя, который во многом стал феноменом современной журналистики.
Журналист Юрий Дудь, который стал популярен в 2017 году, стал феноменом интернет-пространства России. До него формат журналистского интервью ограничивался аудиторией, которая была прикована к телевизору. Он своим проектом подтвердил поворот современного общества от телевидения к Интернету. «Сова Минервы вылетает в полночь», как сказал бы об этом Г.В.Ф. Гегель. Сегодня мы уже можем судить о том, что его популярность сегодня актуальна, его претенциозность не является пустой, так как подкреплена миллионной аудиторией пользователей Российского интернет-пространства. Не будем разбирать его биографию, а представим аллюзию критически настроенного человека на интервью Юрия Дудя.
За недолгое время своего существования в качестве авторитетного журналиста Юрий Дудь создал много программ-интервью с самыми разными известными людьми современной России, среди которых бизнесмены, политики, певцы, актеры, режиссеры, медийные личности, проще сказать о том, какие известные лица современной России еще не были интервьюированы Юрием Дудем. В связи с этим, можно привести, к примеру, слова одного из спикеров (его программы, а также одной из самых узнаваемых медийных фигур в России Дмитрия Нагиева: «Ваше шоу, Юрий, изживает себя, и после меня вы можете пригласить лишь нашего президента, чтобы Ваше шоу было и далее интересным»[50]. Но об этом далее, а сейчас я прошу запомнить данное высказывание.
Главной преамбулой хорошего интервью является интервью в прямом эфире, тем самым Юрий Дудь показывает, что все его интервью являются постановочными. Понятно, что редакторы работают великолепно: вставляют рекламу, там где надо, сглаживают явную неподготовленность Дудя по ряду вопросов, его необразованность (о которой он сам всегда не без удовольствия говорит), которая подчеркнута очень вычурно, специально подобранный стиль одежды ведущего, его сленг.
Давайте разберем с Вами саму концепцию программы Дудя. На первый взгляд, она абсолютно классическая – это интервью со спикером, но главным отличием от телевизионного формата является пренебрежение цензурой, вместо которой в передаче выступают не действительно острые вопросы либо провокации, а хамство, сдобренное порцией мата. Здесь речь идет не о том, что большинство аудитории Дудя – это школьники, к сожалению, в этом и состоит главный минус интернет-пространства. На первый взгляд, программа Дудя очень просматриваема и известна, но возникают вопросы: какова ее аудитория, каков возрастной ценз, тех кто ее смотрит? Конвертируется ли его популярность в популярность в реальном пространстве? Например, у лейбла «Блэк стар» миллионы подписчиков, но они не скрывают, что большинство из них – это лица от 12 до 17 лет… Тем самым невежество и мещанство выступают главными рычагами воздействия Дудя на аудиторию. Людям по своей сущности нравится смотреть на то, как интервьюер ставит спикера в неудобное положение. Наблюдение за насилием и издевательством есть перманентное свойство человеческой природы, но главным условием этого наслаждения является отдаленность от точки разворачивания событий, человек укрывается за экраном и ощущает себя в безопасности, что позволяет ему испытывать наслаждение от происходящего. «Собственная безопасность и сознание нереальности как раз являются условием наслаждения от ужасного»[51]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Капустин Д.Ф. Амбивалентность интернет-пространства: риски отчуждения и феномены телесности. дис… канд. филос. наук: 09.00.11 / Капустин Дмитрий Федорович. – Саратов, 2018. – 134с
2
Барт, Р. Мифологии/Ролан Барт. М., Академический проект, 2014. С. 86.
3
Достоевский, Ф.М. Игрок/Федор Достоевский. М., Эксмо, 2011. С. 31.
4
NEWS. Русская служба. Капитализация Apple – триллион долларов. Ни одна американская компания столько никогда не стоила. От 02.08.2018. https://www.bbc.com/russian/news-45036094
5
Сент-Экзюпери, А. де. Маленький принц/А. де Сент-Экзюпери. М., Эксмо, 2010. С. 75–76.
6
Мосс, М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии / Марсель Мосс. М., КДУ, 2011. С. 311.
7
Замятин, Е. Мы/Евгений Замятин СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. С. 127.
8
Уэльбек, М. Мир как супермаркет/Мишель Уэльбек. М., Ad Marginem, 2004. С. 136.
9
См. Чеснов, Я.В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание/Ян Вениаминович Чеснов. М., ИФ РАН, 2007. С. 15–18.
10
Барт Р. Мифологии/Ролан Барт. М., Академический проект, 2014. С. 86–87.
11
Чеснов, Я.В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание/Ян Вениаминович Чеснов. М., ИФ РАН, 2007. С. 27
12
Нанси, Ж.Л. Corpus/Жан Люк Нанси. М., «Ad Marginem», 1999. C. 201
13
См.: Степин, В.С. Философия науки. Общие проблемы: учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук/ Вячеслав Семенович Степин. М., Гардарики, 2006. С. 374–380.
14
Там же 380.
15
Фуко, М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы/Мишель Фуко. М., «Ad Marginem», 1999. С. 54.
16
Михель, Д. Власть, знание и мертвое тело. Историко-антропологический анализ анатомических практик на западе в эпоху ранней современности Дмитрий Михель // Логос. № 4–5(39). С. 232.
17
См.: Шаламов, В. Колымские рассказы/Варлам Шаламов. СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. 384 с.
18
Анчел, Е. Мифы потрясенного сознания/Ева Анчел. М., Политиздат,1979. С. 69.
19
Вдохновленный романом Джека Лондона: «Мартин Иден». См.: Лондон, Дж. Мартин Иден/Джек Лондон. СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2018.-448 с.
20
Пикуль, В. 15 встреч в Останкине/Валентин Пикуль. М., Издательство политической литературы, 1989. С. 207.
21
Гегель, Г.В.Ф. О веке героев/Георг Вильгельм Фридрих Гегель. Эстетика: В 2 томах. Т. I. СПб., Наука, 2007. С. 192–256
22
См., Маркс, К. Капитал: критика политической экономии/Карл Маркс. Т.I. М., Манн, Иванов и Фербер. 2013. С. 321: «Но как актер принадлежит сцене в течении всего спектакля, так рабочие принадлежали теперь фабрике в течении всех 15 часов, не считая времени на дорогу до фабрики и обратно. Таким образом, часы отдыха превращались в часы вынужденной праздности, которые гнали подростков в кабак, а молодых работниц в публичный дом».
23
Лондон, Дж. Мартин Иден / Джек Лондон. СПб., Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. С. 262.
24
Там же. С. 197.
25
Там же. С. 281.
26
Там же. С. 315.
27
Там же. С. 314.
28
Там же. С. 382.
29
Там же. С. 409.
30
Там же. С. 428.
31
Там же. С. 425.
32
Там же. С. 444.