Snow Job: Большая Игра
«Что прикажешь делать с этими испачканными трусами и юбкой? Они стоят денег, ты понимаешь? Кто-то должен их зарабатывать. Деньги не растут на деревьях», – что есть мочи ворчала мать.
Я поспешно засовываю два пальца вовнутрь и быстро их вынимаю, рассматривая беловатую массу. Ни следа крови.
«Зрелый французский сыр, отлично сочетается с мерло…», – говорил Алекс на тусовке в пабе рядом с офисом. Он тогда опрокинул на меня бокал с красным вином.
– Катя, ну кто ж так делает. Вот из-за тебя разлил отборное пойло.
– Прости, Алекс.
– Надо бы тебя наказать… Хочешь немного кокса? Пошли в туалет.
Он кончил в меня тем вечером? Алекс сказал, это произошло, потому что слишком сильно сжимала мышцы внутри, и он не смог сдержаться… но он же сам на этом настаивал.
Пытаясь побороть внезапное головокружение и тошноту, я выползаю в коридор, натягиваю футболку и леггинсы из спортивной сумки, завязываю волосы в тугой пучок и бегу в ближайшую аптеку.
Покрытое тяжелыми облаками, небо предвещает дождь. Из-за сильного ветра я с трудом преодолеваю дорогу и, дойдя до аптеки, молча покупаю тест на беременность вместе с нарезанными яблоками за три фунта. Приходится заставлять себя их съесть, чтобы совсем не свалиться в голодный обморок.
Металлический привкус во рту беспокоит меня намного меньше, чем та серая туча над головой, которая всё-таки разразилась проливным дождем.
Впопыхах, я вбегаю в первый попавшийся полупустой паб и прохожу мимо пары хорошо одетых мужчин у бара, изо всех сил, перекрикивающих одну из песен Рианны, гремящей из динамиков. Они смотрят на меня оценивающим взглядом. Может улыбнуться им? Нет! Я буду им противна… неудачница.
Украдкой, я поднимаюсь в туалет по темным узким лестничным пролетам. Сквозняк пронизывает меня до костей.
В маленькой кабинке с полом в клеточку я оперативно писаю на белую палочку и выжидаю две минуты, втыкаясь взглядом в орнамент пола, но уже сейчас две беспощадные полоски на тесте отчетливо видны.
Черт!
Никто не возьмет на работу беременную женщину и не продлит рабочую визу…
Быстрый поиск в Гугл по запросу «аборт в Челси» показывает, что ближайшая клиника находится в Медицинском центре буквально пять автобусных остановок от моего дома. Недолго думая, я набираю их номер и назначаю срочный прием через два часа.
На улице льёт холодный дождь, заставляя меня скукожится в три погибели по дороге домой, где я, уговорив себя, что достойна, разрешаю себе принять горячий душ.
Какой ужас, у меня уже огромный живот!
Учитывая, сколько наркоты и бухла я употребила в последнее время, этот ребенок никак не может быть здоров. Какой к черту ребенок?
Я быстро сушу волосы и надеваю джинсы, кашемировый свитер, кожаный жакет и ботинки.
Дождь уже не идет. Снаружи слишком душно, и головокружение возвращается. В автобусе мне становится еще хуже. Внутри невыносимо жарко, как в бане…я потею под мягкой шерстью свитера. Маленькие шерстяные узелки прилипают к телу, а дорогой аромат духов вызывает желание вырвать.
Ещё пара остановок, лишь бы не потерять сознание…
Каким-то образом я нахожу силы и тащу себя через улицу в серое индустриальное здание. Желтый разъеденный линолеум, голубые пластмассовые стулья, детские рисунки, женщины, обмотанные в паранджу и едкий запах дешевого освежителя, смешанного бог знает с чем, вызывают желание как можно быстрее отсюда уйти.
– Я просто не готова сейчас заводить ребенка, – объясняю я внимательной индуске, которая только что сделала мне УЗИ и подтвердила мои наихудшие опасения.
– Вы бы хотели прервать беременность? – спрашивает она с доброй улыбкой.
– Да, пожалуйста.
– Учитывая ваш небольшой срок, мы рекомендуем без операционную процедуру, – говорит она доброжелательно.
– Хорошо, – я киваю головой, нервно скатывая кашемировые узелки потными ладонями.
– Вам нужно будет принять две таблетки с перерывом в сорок восемь часов, чтобы спровоцировать выкидыш. Могут возникнуть кровотечение и боль как во время месячных, – добродушно говорит медсестра, выписывая рецепт.
– Старайтесь отдыхать как можно больше и есть много свежих фруктов. Если возникнут проблемы, звоните в сервисный центр, – она отдает мне желтую бумажку и приглашает в кабинет следующую пациентку.
Страшный линолеумный пол все еще стоит перед глазами, даже лежа в кровати.
Холодная водка помогает. Она больше не обжигает горло, и пить без бокала стало вполне привычно.
Мне ужасно хочется спать. Но стоит закрыть глаза, как я снова вижу этот чертов пол.
Убийство – самое большое из всех преступлений. Преднамеренное самоубийство несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье. Тот, кого убивают разбойники, режут ночью в лесу, или как-нибудь, непременно еще надеется, что спасется, до самого последнего мгновения. Примеры бывали, что уж горло перерезано, а он еще надеется, или бежит, или просит. А тут, всю эту последнюю надежду, с которою умирать в десять раз легче, отнимают; тут приговор, и в том, что не избегнешь уже принятого решения… и сильнее этой муки нет на свете.
Айфон звонит где-то на периферии моего сознания.
– Катя, детка, это Алекс. Как ты заводила сделку с Ахмадом. Я никак не могу разобраться. Если я их не найду, потеряю пять миллионов долларов из своего бюджета и мне совсем этого не хочется, сама понимаешь. Ах, ты спишь? Э-э, окей… Я перезвоню позже.
Глава третья. Икра
Который сейчас час?
Какой сегодня день?
Ричард. Вечеринка. Долбанная икра… сама же вызвалась тащить её из Москвы. Вот дура.
Жмурясь от яркого экрана телефона, я мельком вижу, что сегодня пятница, 25 июля 2008 года, 19:12.
Вечеринка только началась. Раз обещала – значит надо.
Это всего лишь домашняя тусовка у коллеги Ричарда… миллионеров там точно не будет. Производить впечатление особо не на кого. Все такие же журналисты, как и он.
Сидя на краю кровати в тени надвигающихся сумерек, я пытаюсь нанести макияж, но руки меня не слушаются. В конечном итоге я бессильно роняю помаду и сижу, не двигаясь, как наркоман после дозы.
Вот только никакой дозы не было. Вообще ничего не было… только капли дождя, уныло стучащие по окнам.
Старая закалка собираться за пятнадцать минут на работу сейчас приходится очень кстати.
Я неохотно поднимаюсь, пытаясь втиснуть свой раздувшийся живот в джинсы, прикрывая его сверху свободной шелковой блузкой.
Что есть ад? Страдание о том, что нельзя уже более любить.
Не включая свет, я медленно иду на кухню, достаю наощупь черный мусорный пакет и засовываю туда зеленые консервы с икрой, лежащие в холодильнике.
Я быстро надеваю плащ и туфли на плоском ходу, и выхожу на холодную туманную улицу.
Черное такси моментально подъезжает – преимущество жизни в Челси, во всяком случае пока.
– Куда едем, дорогуша? – спрашивает меня лысый таксист.
– 334, Куинстоун Роуд, пожалуйста, – я читаю вслух адрес из сообщения на телефоне.
– Отлично, это как раз за мостом, – говорит он, и мы отъезжаем.
– Едете на пати? – спрашивает водитель, с явно не гламурным акцентом.
– Угу, – неохотно отвечаю я.
– Везете с собой что-то интересное? – спрашивает он, указывая на мой черный пакет.
– Ах, это… это – моя прошлая жизнь, – неохотно отвечаю я.
– Вы туда поместили голову вашего бывшего бойфренда? – смеется он.
– Что вы имеете в виду?
– Просто шучу, дорогуша. Приехали, – говорит он, останавливаясь у широкого подъезда.
– Можно чек? – спрашиваю я по привычке для отчетности. – Впрочем, не стоит, – я вспоминаю, что у меня больше нет корпоративной кредитки, – оставьте сдачу себе.
Пытаясь не намокнуть, я бегу под широкий козырек парадного лондонской новостройки. Холодная и мокрая стеклянная дверь открывается, как только я нажимаю кнопку с нужным номером квартиры.
Музыка и нетрезвые голоса ведут меня из лифта по просторному коридору в квартиру с низкими потолками и запахом растопленного сливочного масла, смешанного с дешевым вином.
Гостиная наполнена подвыпившими гостями, сосредоточившимися вокруг стола с напитками в пластиковых стаканчиках. От них разит алкоголем, фальшью и высокомерием.
Не слыша легкого французского акцента Ричарда, я направляюсь туда, где наиболее вероятно могу его увидеть – на кухню, где, по идее, он должен печь блины.
– …и потом я вставляю ногу в петлю на доске, резко разворачивая парус к волне. Ой-ля-ля! Он ломается надвое! – Ричард с чувством рассказывает очередную байку для нескольких благодарных слушательниц в коктейльных платьях.
Он с энтузиазмом демонстрирует свои мышцы и прекрасное телосложение, делая вид, что стоит на доске для серфинга, пытаясь ничего не раздолбать в душной кухоньке. Предсказуемая, обтягивающая его огромные бицепсы, белая футболка и темно-синие джинсы, укороченные под его невысокий рост, делают свое дело. А голубые выразительные глаза и темные зализанные волосы, как у молодого Леонардо Ди Каприо, окончательно добивают присутствующих.
– Он потратил шестьсот евро, чтобы починить парус, – бойко вставляю я, протискиваясь к нему.
– Катя! – восклицает Ричард, бросая ложку в тесто.
– Я уж думал ты не придешь. Ты окей? – он целует меня в обе щеки, как это принято в Лондоне.
– Я обещала принести икру, – тихо говорю, ловя на себе осуждающий взгляд безвкусно одетой низкорослой блондинки с неприлично глубоким декольте.
– Новому главе по новостям из России в Файненшал Таймс нужна настоящая русская вечеринка: икра, блины, водка, шампанское, цыгане… начать можем с икры, – я пытаюсь звучать, как обычно, беззаботно.
– Magnifique[6]! Спасибо. Не могу дождаться твоих бесшабашных историй и танцев на столе, – подмигивает мне Ричард.
– Не знаю… – я нерешительно мямлю в ответ.
– Она всегда так говорит, а потом ставит весь дом на уши, – Ричард улыбается рядом стоящей незнакомке, наливая мне бокал красного вина.
– Не сегодня точно, вряд ли…
– Кстати, это – наша милая хозяйка и моя новая коллега Софи, – Ричард представляет блондинку в платье такого же грязно-бежевого цвета, как и ковролин в этой квартире.
– Я так рада с тобой познакомиться, – наиграно щебечет она, вяло пожимая мне руку. – Ричард столько всего хорошего о тебе рассказывал.
Её шпильки должно быть сантиметров двадцать пять как минимум, но мне сверху хорошо видны её недавно-прокрашенные корни волос.
– Правда? – спрашиваю я с недоверием, опираясь на подоконник, чтобы лучше разглядеть хитрые темно-карие глазки Софи.
– Да, он рассказывал, как много ты работаешь и как ты предана своему делу, – говорит она, открывая дверцу на балкончик и зажигая тонкую сигаретку. – Так как вы познакомились?
– В самолете, по дороге в Москву, – отвечаю я, пытаясь не потерять сознание от смеси сигаретного дыма, вина и запаха свежих блинчиков, которые печет Ричард.
– В бизнес классе закончились места, поэтому Кате пришлось сидеть рядом со мной в среднем ряду в эконом, – радостно сообщает Ричард, разбивая яйца. – Естественно, она была не очень этому рада.
– Ага, а ты помнишь лицо этой несчастной стюардессы, когда она реально подумала, что ты хочешь, чтобы она раздобыла нам устриц и шампанского для празднования нашего знакомства? – тепло вспоминаю я.
– Да, в эконом классе экономят даже на словах. Там только два слова: рыба, мясо, – говорит Ричард с интонацией стенд ап комика.
– Ну да, в бизнес классе, конечно, повежливее – Доброе утро, добро пожаловать на борт. Что бы вы хотели на обед?
– А ты помнишь, как тогда достала того толстого чувака, сидящего у прохода, – вспоминает Ричард.
– А что мне оставалось делать – они забрала все мои вещи наверх, а мне были нужны то наушники, то книжка…
– Твоя сумка постоянно падала ему на голову, – Ричард стукнул себя ложкой по лбу, снова смеша меня.
– Нет, правда… Его тело распласталось на пол моего сидения. Мне же нужно было как-то уместиться… – я пытаюсь найти правильное слово в английском языке.
– Ага, – осуждающе кивает Софи, выдыхая сигаретный дым.
– Это так… нечестно. Мне пришлось доплатить пятьдесят фунтов за перевес багажа, а толстых просто так пускают без доплат, – говорю я, тут же жалея об этом, чувствуя, что Софи явно за это зацепится.
– Так ты что-то сказала этому бедолаге рядом с тобой? – спрашивает она тоном строгой учительницы.
– Нет, конечно, – оправдываюсь я, – У него на голове были огромные наушники.
– Интересно… – говорит Софи задумчиво.
– Так как же девушке с Украины удалось попасть в инвест банк, да еще в Лондоне?
– Вообще-то я получила магистерскую степень в университете Боккони, – гордо заявляю я.
– А мы с Ричардом тоже встретились в Италии, – бестактно вставляет Софи.
– Мы оба учились год в университете в Генуе по программе обмена студентами, – говорит Ричард, радостно водружая тарелку с блинами на стол, и я начинаю закручивать в них икру.
– Мы там были единственными британцами, точнее я была единственной британкой, – пафосно декларирует Софи. – Ричард все-таки наполовину француз.
– И как тебе Италия? Итальянцы? – спрашиваю я, пытаясь хоть немного растормошить эту снежную королеву.
– Ах, они очаровательны.
– А что тебе больше всего понравилось?
– Интересное чувство стиля… и такта. Их гастрономические обычаи впечатляют, хотя и длятся дольше, чем коронация королевы.
– Ну, в этом же весь цинус – это делает Италию Италией, – улыбаюсь, кладя первый блин комом на поднос.
– Я провела антропологическое исследование итальянцев, чтобы выявить их когнитивные поведенческие модели в современной инвестиционной деятельности, – тараторит, поправляя свою, чрезмерно затянутую в платье, грудь.
– Это как? – недоумеваю я.
– Например, эта их самоуверенность, чрезмерная эмоциональность, склонность к азарту… культурное и социальное взаимовлияние… – бубнит Софи голосом бездушного робота.
– Но ведь Италия намного интересней: это аперитиво, дежастиво, антипасти, эмоциональные обсуждения, ссоры из-за пересоленной пасты и громкие примирения во время обеда, комплименты «bella», «brava»… – я активно жестикулирую с итальянским акцентом.
– Ну, у нас там было несколько бесшабашных ночей, – смутно декларирует Ричард из-за плиты, – даже Софи не устояла перед итальянским шармом.
– Ради бога, Ричард, ты же не думаешь, что это было нечто серьезное! – восклицает она, хватая сыр и буженину из холодильника для фаршировки блинов.
– Итальянские мужчины – вообще отдельная история. Это – как водить Феррари: высокая скорость, отсутствие тормозов, нет времени перевести дух. Он весь твой без остатка, но только на одну ночь, ну или на пару недель, – вещаю я со знанием дела.
– Это отвратительно! Одноразовый перепихон – не мой стиль, – с осуждением говорит моя новая знакомая, кладя на поднос идеальный ролл.
– Я имею в виду, они знают, как вести себя с женщиной, – пытаюсь объясниться я. – Они приглашают тебя в лучшие рестораны, заваливают комплиментами, на закате признаются в вечной любви, вкушают твои губы… – говорю я театральным тоном, еще больше смущая Софи. – Ты-то знаешь, раз жила там.
– Конечно, нет! Но ты, очевидно, хорошо осведомлена, – язвительно замечает она.
– Вообще-то, у меня были серьезные отношения с юристом из Милана, – ответственно заявляю я.
– И что же случилось? – язвительно спрашивает британка.
– Я вынуждена была выбросить все его вещи из окна, когда узнала, что он мне изменил, – спокойно отвечаю, делая глоток вина.
– Классика! – восклицает Ричард, стоя за плитой. – Я даже могу представить, как ты при этом кричишь «basta» и «bastardo» прям как настоящая итальянка.
– Это было больше похоже на «pezzo di merda brutto figlio di troia bastardo[7]», – я по привычке транслирую образ уверенной в себе стервы, невольно провоцируя неловкую паузу.
– Ах, семейное поместье Ричарда на севере Франции просто очаровательно, – Софи тактично меняет тему разговора.
– Ты же вроде больше никогда не хотел туда возвращаться? – я туплю на Ричарда в изумлении.
– Мы проезжали мимо Биаррица перед тем как сесть на паром в Англию, – говорит Ричард, уставившись на сковородку.
– Атлантическое побережье просто невероятно! – восклицает Софи. – Дом, конечно, немного обветшалый и простоватый, но всегда же можно заплатить кому-то, чтобы его облагородили на продажу, – по-хозяйски говорит Софи.
– На продажу? – спрашиваю я с нескрываемым удивлением. – Я думала, что ты хотел сохранить его как воспоминание о своем отце… реставрировать его скульптуры?
– Они выглядят восхитительно! – вмешивается Софи, косясь на поднос с блинами. – Наши гости, должно быть, очень проголодались. Катя, ты бы не могла мне помочь отнести еду в гостиную?
– Иди, я сейчас, – съезжаю я, делая вид, что занята фаршировкой блинов.
– Что случилось? – Ричард подходит ко мне и внимательно смотрит в глаза.
– Меня… уволили, – всхлипываю я, делая глубокий вдох. – Алекс уволил.
– Вот, козел! – мой друг отставляет в сторонку сковородку и обнимает меня так, что непрошеные слезы заливают мне глаза, и я не могу их сдержать. – Но это же не конец света, Катюх. Жизнь продолжается.
– Он научил меня всему, что я знаю… помог получить рабочую визу… он был идеальным мужчиной, – я отворачиваюсь, сопя, стараясь не расклеиться окончательно.
– Катя, ты молодая и красивая. Вокруг тебя вьется куча мужиков. Ты обязательно кого-нибудь встретишь. Может быть даже сегодня!
– Угу, – отвечаю я, пытаясь улыбнуться.
– Давай, иди потусуйся. Познакомься там с кем-то. Может и мужчину своей мечты встретишь, – подмигивает мне Ричард.
Глава четвертая. Полуфранцуз
– Babushka… harasho… suka, – типичный рыжеволосый британец, очень похожий на друга Гарри Поттера, в таком же бархатном пиджаке, с завязанным поверх клетчатым шарфиком, пытается поразить меня своим знанием русского.
– Надо же, всего лишь десять вечера… – я, зевая, смотрю по сторонам.
– Ещё вина? – он берет у меня пустой пластиковый стаканчик и, шатаясь, идет к столику с напитками, продираясь сквозь стайку местных баб, всех до одной похожих на Софи.
– Русские девчонки – просто отпад! – он, перекрикивая музыку, радостный как кокер-спаниель, прибегает обратно.
– Прости, мне нужно… в ванную, – говорю я с полным отсутствием интереса.
– Катя! – Софи ловит меня на полпути со своей лицемерной улыбочкой. – Спасибо за икру. Я всем рассказала, что ты специально привезла её из Москвы.
– Я просто забежала в магазин, когда была там в командировке.
– Моему интерну Бену ты, похоже, очень нравишься, – она кивает в сторону рыжеволосого малолетки.
– Он очень милый, – я вежливо, по-британски, даю понять, что это совсем не мой тип.
– Ну, так что, Ричард когда-то приглашал тебя куда-нибудь? – выпаливает Софи, покачиваясь на каблуках в такт музыке.
– Мы часто куда-нибудь ходим вместе, – сухо отвечаю я.
– Я имею в виду… вы… это самое? – спрашивает она шепотом с особенно аристократическим произношением.
– Чего?
– У вас было это? – Софи с загадочным видом трет один указательный палец об другой.
– Это?
– Я имею в виду… секс, – шепчет она.
– Ах это… нет, мы просто друзья, – говорю и вижу, как при моих словах на её аристократичном лице отобразилось облегчение, – но он трахает практически всё, что движется, – цинично добавляю я.
– Как? – недоумевает она, хлопая ресницами. Её губы нервно подрагивают.
– Его философия: заниматься сексом как можно больше до того, как постареет и больше не сможет, – вещаю я, подспудно понимая, что Алекс закрутил интрижку со мной, возможно, по этой же причине.
– Вот как, – комментирует она озадаченно, начиная трезветь. – Где же он их всех находит?
– Да повсюду. Интернет, клубы… его студентки.
– Ах да, он же преподает, конечно. Мне как раз предложили преподавать, – говорит она, отхлебывая какого-то пойла из пластикового стаканчика.
– И где же? – спрашиваю я для поддержания беседы.
– Вроде бы Магдален Колледж в Оксфорде, – говорит Софи, вытаскивая откуда-то свой мобильник. – Они мне звонили во время королевских скачек – я толком не расслышала и теперь не могу найти их номер. Он был где-то тут! – покачиваясь, восклицает она, неумело пересматривая список входящих.
– Видно тебе это сильно надо, – бросаю я скептическую ремарочку.
– Мне твои ехидные замечания на фиг не нужны, – Софи неожиданно взрывается, – нельзя же всем быть такими идеальными как ты!
Я смотрю на нее, круглыми от удивления глазами, которые быстро наполняются слезами от несправедливости и гормональных изменений… Они все в этом городе ненавидят меня.
– Извини, – еле сдерживаясь говорю я и бегу подальше от этой сучки в ванную, в надежде умыться холодной водой и как-то успокоиться… Но ванна оказывается занятой и у двери толкучка из пьяного, так называемого высшего общества.
Сделав несколько глубоких вдохов и расправив плечи, я пробираюсь на кухню к Ричарду.
– Как блины? – спрашиваю я, как ни в чем не бывало.
– О, привет! Как вечеринка? – дружелюбно любопытствует он.
– Там по ходу народ набухался и скоро, по-видимому, будет валяться в блевотине.
– Типичные англики, – ухмыляется мой наполовину британский друг.
– Я лучше пойду домой…
– Подожди, – Ричард вдруг откладывает свои поварешки, – давай я тебя провожу.
– Это же твоя вечеринка, там твои новые коллеги. Я и сама могу добраться, не парься, – говорю я, надеясь побыстрее отсюда свалить.
– Они все равно завтра ничего не будут помнить, – улыбается он. – До твоей квартиры всего минут пятнадцать пешком. Я еще успею вернуться. Подожди пару минут. Я сейчас тут всё повыключаю, – говорит Ричард, отставляя сковородку.
– Ок, – невольно соглашаюсь я.
– Если хочешь, можешь подождать на балконе, – он открывает дверь на миниатюрную верандочку с видом на стройку, над которой возвышаются четыре мрачные трубы электростанции Баттерси.
Легкий дождик обволакивает моё лицо. В Биаррице, кажется, это называется «чиримири». Очень подходящее слово… эта изморозь поглощает мою душу…
Тусклый свет тонет во влажном воздухе. Точки света в лужах становятся тенями. Музыка звучит всё дальше и дальше.
Где-то там люди бездумно веселятся, но для меня тут только мрак. Мне здесь не место… Кто же и за что меня после этого будет судить?
Фиолетовые, желтые и красные цветы манят меня куда-то в бездну. Их насыщенный аромат зовет прилечь на их цветочном одеяле.
Если так ужасна смерть и так сильны законы природы, то как же одолеть их, когда не победил их теперь даже тот, который побеждал и природу при жизни своей, которому она подчинялась…
Больше не будет боли. Никакой боли… никогда.
– Ты уверена, что обойдешься без танцев на столе? – шутливо спрашивает Ричард, вваливаясь на балкон.
– Нее… – мямлю я, возвращаясь в реальность.
– Ну что, пойдем?
– Угу, – я смотрю на свои бледные, холодные ладони и снова на дьявольские рога электростанции – такие манящие своей чудовищностью.
– Мне, правда, жаль, что ты потеряла работу, – мягкий голос Ричарда звучит будто издалека, но каким-то образом достигает моего сознания, – когда умер мой отец, мне казалось, будто разверзлась огромная черная дыра и засосала туда все мои чувства. Моя жизнь остановилась. Она всегда будет поделена на две половины – до и после его смерти. Я не могу вернуть своего отца, но ты можешь найти новую работу. Легко. Ты умная, настойчивая, целеустремленная и уверенная, и ты – боец, даже если сейчас этого не осознаешь. – говорит он, опираясь своими мускулистыми, пахнущими сливочным маслом руками рядом со мной на перила балкона.
– Я – умная и настойчивая? – искренне недоумеваю я с отпавшей челюстью, и до меня тут же доходит, что весь мой рот темно-бордового цвета.
– Это нормально, что у людей от красного вина темнеют зубы, – Ричард говорит, как бы невзначай.
– Это же некрасиво как-то, – смущаюсь я.
– Ты всё равно останешься моим другом, даже если у тебя все лицо покроется крапинками, – дразнится он, направляясь к выходу, – хотя ты и знаешь, как я отношусь к алкоголю.
– Он разрушает столбовые клетки мозга, – бубню я, одевая по дороге свой плащ.
– Это как минимум, – говорит Ричард, выходя на мокрую улицу. Его волосы намокли под дождем, и теперь они выглядят как горшок вокруг его массивного лица.
– Как там твоя преподавательская деятельность? – спрашиваю его, проходя по ярко-освещенному мокрому мосту через Темзу.
– Господь с тобой, учебный год уже месяц как закончился. Ну, там были неплохие выпускные в наших обычных клубах типа «Мовида», «Чайна уайт»…
– Всё ещё ходишь по этим студенческим съемам? Чем там все закончилось с той сексапильной студенточкой? – спрашиваю я, и лицо Ричарда тут же озаряется довольной улыбкой, говоря об очередной медали на его накаченной груди. – Так с ней всё серьезно?