Загадки семейных трагедий. Уральский криминальный роман
– Тебе, что, деньги лишние?
– Да нет, деньги нужны. Но… Я тебе не верю.
– Почему? – удивился Кротков.
– Провоцируешь ты меня, проверяешь. Потом «настучишь» начальству.
– Ерунда! Верь мне…
– Нет-нет, не впутывай меня. Не буду, не хочу. И отстань! Извини, я пойду отдыхать, поздно уже.
Павлов встал, и пошел было к выходу из вагона-ресторана. И вдруг…
– Павлов, стоять!
Тот удивленно повернулся. Из-за столика, за которым только что текла полупьяная беседа, с перекошенным лицом вставал Кротков.
– Ты чего кричишь? С ума сошел?
…О дальнейшем развитии событий лучше всего проследить по документам.
Из обвинительного заключения, подписанного следователем транспортной прокуратуры12:
«Кротков, имея при себе табельное оружие с полным боекомплектом, вытащил пистолет из оперативной кобуры, снял с предохранителя, передернул затвор. Убедившись, что патрон в патроннике, направил пистолет в область головы Павлова и с расстояния одного метра умышленно произвел выстрел».
Из показания потерпевшего Павлова в ходе предварительного следствия, когда тот смог чуть-чуть соображать:
«Кротков, прицелившись в меня, сказал: „Получай!“ Раздался выстрел. Я упал. Боли не почувствовал. Был в сознании. Кротков подошел ко мне и спросил: „Что, хватит тебе?“ Потом ушел от меня. Я стал звать на помощь, но никто не подходил».
Из показаний обвиняемого:
«В тот момент я был утомлен и пьян. Перед тем, как пойти отдыхать, по привычке решил убрать пистолет в сумку. Поэтому я вынул его из оперативной кобуры. Забыв вынуть магазин, передернул затвор, дослав патрон в патронник, произвел контрольный спуск. Произошел выстрел. Павлов, стоявший рядом, взмахнув руками, упал на пол. Выстрел произошел случайно. Моя вина лишь в том, что я неосторожно обращался с оружием».
Удобно все-таки быть обвиняемым, если до того Уголовный кодекс был твоей настольной книгой.
Знал Кротков: на его стороне некоторые обстоятельства. Во-первых, история происходила ночью, следовательно, свидетелей, как говорится, кот наплакал. Во-вторых, допущенные некоторые процедурные ошибки в ходе предварительного следствия позволили ему, Кроткову, чувствовать себя совершенно свободным. Сначала задержали, а потом отпустили, взяв подписку о невыезде.
И все же… Умысел или неосторожность? Единственный свидетель, а им оказался до смерти напуганный ночной сторож вагона-ресторана, показал:
«В момент инцидента я находился в буфете. После выстрела ко мне пришел Кротков и предложил мне выбросить с поезда Павлова. Я отказался. Тогда Кротков вновь вытащил пистолет из кобуры и направил на меня, приговаривая: „Сейчас и тебя прихлопну“. Я слышал, что Павлов зовет на помощь, но подойти боялся. Видел: Кротков готов на все. Он советовал, чтобы я, если не хочу неприятностей, дал показания, будто стрелял в Павлова какой-то неизвестный мужчина».
Из справки о результатах судебно-медицинской экспертизы:
«Павлову нанесено проникающее ранение в область шеи с повреждением трахеи, тела седьмого шейного и первого грудного позвонков, ушибом спинного мозга, сопровождавшемся травматическим шоком…»
Из заключения баллистической экспертизы:
«Представленные гильза и пуля выстреляны из пистолета ПМ-1036. Пистолет исправен. Выстрелы без нажатия на спусковой крючок произойти не могут».
Из справки начальника службы безопасности отдела внутренних дел:
«Кротков с матчастью ПМ знаком, право применения оружия знает».
В зале судебного заседания прозвучал и примерно такой диалог:
– Подсудимый, вы утверждаете, что выстрел произошел по неосторожности. Но тогда почему не оказали помощь пострадавшему?
– Я растерялся.
– Но вы не растерялись, чтобы предпринять шаги к склонению очевидцев и пострадавшего к лжесвидетельству?
– Этого не было.
– Вы полагаете, что у них есть причины оговаривать вас?
– Не знаю, почему они так говорят.
– Подсудимый, в деле есть показания сотрудников милиции, прибывших к месту происшествия, что вы уже тогда во всеуслышание спрашивали у пострадавшего, кто в него стрелял.
– Не помню такого.
– Но в данном случае ваши нарочито громкие вопросы слышали многие.
– Не знаю.
– Вы, что, в самом деле, не верили, что выстрел произведен вашей рукой и из вашего табельного оружия?
– Не верил…
…Яркая характеристика Кроткова, не правда ли? И получил свои три года (за лишение сослуживца здоровья и ставшего в результате инвалидом первой группы и навсегда прикованным к постели) заслуженно, не так ли? Отбыл давно. Конечно, на воле и в полном, в отличие от жертвы, здравии. И далее следы Михаила Кроткова в бурных водах современной России затеряны. Каков теперь его род занятий?.. Вопрос, понятно, весьма и весьма интересный. Будем думать, что исправительная колония его исправила, наставила на путь истинный, вразумила, что стрелять в себе подобных грешно.
Глава 5. Всё течет, но не всё при этом меняется
Увёртки
Он долго и мучительно, перепробовав многое в новой жизни, искал себя. Нашел-таки. Не без потерь, понятно: путь-то оказался чрезвычайно тернистым и ухабистым. Сейчас? Всё в прошлом и о нем, пережитом когда-то, старается забыть навсегда. Только вот иной раз сны тревожат. Проснется среди ночи весь в холодном поту и до рассвета приходит в себя. Хорошо, что подобного рода сновидения редки; паузы между ними становятся всё продолжительнее. Это утешает; вселяет надежды, что придет время и всё, как он любит говорить, устаканится, окончательно забудется…
12 октября. Суббота. Полдень. Солнечно. Непривычно для Среднего Урала тепло. Пожалуй, больше плюс двадцати.
К массивным металлическим воротам завода железобетонных изделий, что на окраине Екатеринбурга, подлетел внушительного вида кроссовер: не наш, а американский с угрожающим сверкающим на солнце трубчатым буфером впереди; не танк, конечно, но облагороженная танкетка – точно; столкнется с собратом, сделанным в России, и размозжит так, что и не собрать.
Тормозить водителю не пришлось; створки, скрежеща, заранее раздвинулись, а потом с тем же шумом и сомкнулись. Охрана знает, кто за рулем и чья иномарка. Давно приучена к порядку. Относится с почтением к хозяину, с руки которого кормится. Бабло не ахти, с жиру не забесишься, но и оно на дороге не валяется. Да, в мегаполисе, кажется, с работой попроще, чем в провинции, но тоже найти что-то подходящее непросто. Так что поневоле зауважаешь любого, кто с голодухи (спасибо и ему) помереть не дает. Думаю, что охрана про себя подумала, покрутив недовольно головами: «Какого лешего приперся в выходной?»
Царь-машина подъехала к двухэтажному зданию из красного кирпича, приткнулась у поребрика, напротив центрального входа в заводскую контору. Открылась левая передняя дверь, и показался высокий (метр девяносто – не меньше), стройный, довольно плечистый мужчина лет пятидесяти. Барственно породист, лицом свеж и, естественно, как говорит молодежь, упакован по первому разряду, то есть на нем одежда импортная и брендовая. Я бы сказал иначе: одет с иголочки.
Хозяин захлопнул за собой дверцу. Сигнализацию не включил. А зачем? Знает, что здесь оберегать будут не в одно око. Постоял несколько секунд, а потом в контору входить не стал, а повернул налево, обогнул здание и скрылся. Решил обойти основные цехи, лично осмотреть производственные площадки, посчитал необходимым убедиться, что цикл бесперебоен, что растворные и бетонные смеси уходят, несмотря на выходной, согласно заказам, что технология производства стеновых панелей, лестничных маршей, фундаментных блоков и плит перекрытий не нарушается. За всем этим следят диспетчерский пункт, опытные и грамотные инженеры-технологи, но он хозяин и его контроль должен присутствовать везде и создавать видимость, что и он что-то в этом деле соображает. Несмотря на скудость образования (всего два курса политеха и не по этому профилю), кое-чего за прошедшие годы нахватался. Сам, да, не ах, но зато помощники что надо. И в результате предприятие не только на плаву, но и приносит солидную чистую прибыль. Чья заслуга? Его, как считает хозяин, заслуга. Мэрия города и даже администрация региона всецело на его стороне, ведь он не только умелый и рачительный хозяйственник, но и меценат: днями публично дому, где обитают малютки, подарил упаковку подгузников. У коллектива мнение прямо противоположное, но им предпочитает вслух не делиться. Кому нужны приключения?
Близкая к власти пресса пишет с нескрываемым восторгом о «бизнесмене двадцать первого века» и не смеет затрагивать вопрос, как он стал собственником? Зато на кухнях муссируется слух, что бывшее госпредприятие стало частным при странных обстоятельствах. Якобы, наверху хозяин кому-то «позолотил ручку». Кому конкретно? Доподлинно никому неизвестно, однако весьма прозрачно намекают: позолоченной ручка, дескать, оказалась у вице-мэра Котова, того самого, который несколько лет назад неожиданно убыл в места не столь отдаленные, отчего екатеринбургская общественность долго была в шоке. Скорее всего, клевета. Конечно, надо быть богатым, чтобы выложить огромную сумму, но тут есть объяснение: после смерти отца получил хорошее наследство и его пустил в это дело. А ведь правда: отец был не бедным. К тому же единственный сын. Конечно, по закону наследницей стала и жена умершего, но она отказалась от своей доли в пользу любимца-сына. Всё так просто и понятно, что для злоречивости нет ни малейших оснований – так думают многие, но не все.
Убийственным аргументом для того, чтобы закрыть поганые рты сплетников-завистников, послужил фантастический случай.
Однажды в Екатеринбург прибыл с официальным визитом молодой, но подающий большие надежды (вскоре их оправдает на все сто) лидер основной в современной России политической силы. Губернатор решил похвастаться перед гостем, как блестяще развивается в регионе производство строительных материалов. Пример? А он всегда рядом – это тот самый завод ЖБИ. Столичный политик и начинающий государственный деятель приехал. Его провели по цехам. Посмотрел. От удовольствия языком поцокал. И сказал своё любимое кратко, но ёмко: «Круто!» Оценил, значит. Сердечно обнял успешного предпринимателя, снисходительно похлопал того по спине. Сюжет увидела вся Россия, ибо не пропустил сего события ни один телеканал – от центральных до региональных.
Это ли не высшее счастье для бизнесмена?!
Тут-то и всплывает в уме немецкая писательница Элизабет Вернер и ее роман «Заклятое золото», в котором один из литературных героев многозначительно произносит фразу, которую считаю уместным процитировать: «Кто счастлив и свободен, тому легко судить других, которые не смогли бороться потому, что у них были связаны руки».
Московский политик окончательно развязал руки моему герою, и теперь он на коне: из надежного и удобного седла его вряд ли кто-то вышибет.
М-да… Слышал утверждение, что счастье лишь тогда возможно, когда живешь в полной гармонии с самим собой. Это верно, но остается вопрос: каким путем можно достичь той самой заветной «гармонии» да к тому же «полной»? Не стану заморачиваться, отыскивая ответ на сей вопрос: пусть-ка философы, наделённые умом немереным, на досуге поломают головы…
Итак, в половине второго хозяин, закончив ревизию своего хозяйства и раздав соответствующе указания подчиненным, был в своем кабинете. Следом вошла белокурая секретарша, неся на подносе кофейник, всё ещё продолжающий бурлить, чашечку с блюдцем из немецкого фарфора, сахарницу и сливочник. Поставив, не сказав ни слова, вышла.
Хозяин наполнил на две трети чашечку своим любимым напитком, положил ложечку сахара, влил свежих сливок и медленно стал размешивать.
Он был полон дум, когда вновь появилась секретарша и с порога сказала:
– Извините… Один господин… Позвонил… Просит переключить на вас…
– Кто?
– Говорит, что ваш друг…
– Фамилия?
– Не назвался.
– Что ему надо?
– Не знаю.
– Это как?
– Собирается сказать вам только лично.
– Вот идиот!.. Дел у меня других нет!
– Переключить?
Он отставил чашечку с блюдцем в сторону.
– Валяй!.. Знаю я этих друзей… Опять будут что-нибудь выханживать… – Секретарша вышла. – Я слушаю… Да… Не помню… Не знаю… Провалами памяти не страдаю… И что?.. Не обязан всякому встречному назначать свидания… Не всякий встречный, а какой?.. Да?! Через Котова?… Передает оттуда привет?.. Ну, если только так… А не разводишь?.. Ну, хорошо. Когда и где?.. Понял, знаю, бывал не раз… И даже с ним… Он тоже любитель грузинской кухни… До встречи… Но прошу иметь в виду, что в двадцать один должен быть в семье… Не хочу тревожить… Ревнива сильно… Как и все бабы… Нет, не подкаблучник, но всё же… Повторяю: до встречи.
Положив трубку на стационарный аппарат, не обращая внимания на остывающий кофе, задумался. Первая же мысль, пришедшая в голову: не следовало соглашаться. Совершенно не знаком. Какая-нибудь пешка, наверное. Сослался на Котова, которого, похоже, знает? Его весь город знает. Зачем понадобился? О чем разговор? Может, помощь Котову нужна? Если так, не откажет. Как-никак, на добро должен ответить добром. Так не им заведено. То, что Котов там, – не повод, чтобы открещиваться. Старая, но мудрая поговорка: от тюрьмы да от сумы – не зарекайся. Надо иметь в виду, считает он, что здесь, на воле у Котова полно сочувствующих господ, по-прежнему могущественных. Не зря проходил по такой статье, а в итоге? Курам на смех! Год, другой и будет на воле. Наверняка, подведут под УДО13. Такие надолго там не засиживаются. Не дадут окончательно утонуть. Потому что всегда найдется тот, кто вытащит. И к тому же… Не Котову ли демонстрировать в колонии примерное поведение?!
Посмотрев в сторону остывшего содержимого кофейного прибора, хмыкнул. Встал. Наспех накинув на плечи легкую куртку, вышел в приемную.
– Уезжаю домой. До понедельника. Если что, пусть звонят на служебный сотовый. – Дошел до выходной двери, но остановился. Повернулся. – Да… Чуть не забыл… Недавний разговор с «другом» сохранен, не так ли?
– Да… А не надо было?
– Нет-нет, все правильно. Сохрани в файле и перебрось на мой личный е-майл… А у себя удали.
Секретарша кивнула.
– Понятно. Будет сделано.
– Только не забудь.
– Перебросить?
– Нет, у себя удалить.
– Забыть невозможно.
Стал вдруг оправдываться, что совсем ему было несвойственно: не тот характер.
– Понимаешь, дело личное… Не по работе… Зачем засорять?
Произнеся, вышел. Вскоре его кроссовер выехал за ворота. Его провожал пристальным взглядом, вышедший и еще с минуту стоявший охранник. Потом проверил, плотно ли сошлись створки ворот (скорее, для видимости), вернулся на пост охраны и со своего сотового стал звонить. Кому? Смешной вопрос: кому угодно. Например, собутыльнику или любовнице.
Жадина
Охранник, проводивший только что кроссовер, родился с работодателем в один год, однако детство и юность его протекла, в отличие от хозяина, не в барских условиях. Откуда и чему взяться в семье работяг, где отец грузчик и каждый божий вечер в стельку пьяный, а мать штукатур и также слыла любительницей заложить за воротник? В одном лишь повезло: единственный ребенок в семье. Впрочем, не совсем так: единственного внука по линии отца обожали и старались поддержать дедушка с бабушкой. Но… Какие, позвольте узнать, такие уж возможности у простых советских пенсионеров? Смешно! Однако ко дню рождения внука выкраивали на почти заправскую машину, игрушечную, понятное дело.
Мальчишка рос послушным, исполнительным, угодливым. Всегда был готов услужить любому. Особенно, если обещали дать пару звонких монет на карманные расходы. Учился средненько: иначе говоря, звезд с неба не хватал, да и, как заметили учителя, цели такой от природы не имел. Очевидно, интуитивно в генах уже было заложено жить по принципу: в еде – потей, а в работе – мёрзни.
Еще в детстве дали знать о своем присутствии в его характере пара изъянцев, можно сказать, червоточинок.
Первая – скупость: чтобы во дворе позволить поиграть той же машинкой кому-либо из детворы – черта с два, по этой причине в след ему обычно неслись детские голоса: «Жадина-говядина!» Пройдут годы и ему дадут меткую кликуху – «Жаба». Не в том смысле, что лицом не задался, а в смысле того, что человек, которого вечно жаба душит.
Вторая – вороватость. По мелочи, конечно. Например, у бабушки со стола стибрить тайком ватрушку лишнюю, заныкать в кармане, а потом втихаря, наедине с самим собой, чуть не лопая от наслаждения, навернуть.
Шло время. Мальчишка вырос, стал видным парнем. Девчонки липли, но с выбором подружки не спешил. А, собственно, куда спешить и, главное, зачем? Вся жизнь впереди и наслаждаться ею по полной программе, как считал Олежек, лучше всего без хомута на шее, без удил в пасти и без ременных вожжей.
При окончании школы и после получения аттестата зрелости во весь рост встал и перед ним вопрос, кем быть? Это были времена шальные, когда всем казалось: достаточно чуть-чуть подсуетиться, протянуть руку – и хлынет в твои карманы бабло. Слышал, что (если ты не без царя в голове) непыльное и прибыльное занятие – это служение Отечеству. Неужто собрался поступать в военное училище? Нет. С него обучения хватит, до чертиков за одиннадцать лет осточертело. Тогда в школу милиции, что ли, чтобы потом блюсти правопорядок? Нет и точка. Причина? Аналогична прежней. Зачем учиться, если к высотам не имеет стремления? А вот быть рядовым милиционером, ни за что не отвечать, иметь права, наделенными тем самым Отечеством, быть к тому же относительно свободным – это по нему. Оклад, верно, мизерный, но зато возможности…
Именно в ту пору услышал байку, которая ужасно ему понравилась, потому что била в точку, отвечала на его заветные мысли.
…Пришел в отдел внутренних дел парень. Хочу, с порога сказал, служить у вас. Начальник отвечает: «Да ради Бога! Хоть прямо сейчас: в ППС недокомплект. Получай форму, дубинку, пистолет – и вперед!» Всё, что положено, парень получил и ушел. Проходит месяц, другой, третий. К начальнику ОВД пришел начфин и докладывает: так, мол, и так, какой уже месяц новый сотрудник не появляется и не получает денежное содержание. Начальник отдела заподозрил неладное: не протест ли это? Позвонил руководителю подразделения, уточнил, выходит ли на патрулирование означенный гражданин. Последовал ответ: выходит, служит аккуратно, замечаний не имеет. Того больше начальник удивился. Вызвал парня к себе и в лоб вопрос: почему не получаешь денежное содержание? И стал стучать по столу: я тебе, дескать, покажу, как устраивать тут демонстрации!
Парень, ничего не понимая, уставился на грозное начальство, а потом, придя в себя, тихо спросил:
– Денежное содержание? Какое еще содержание?
– Полагается.
– А я подумал…
– Что ты мог подумать, осел этакий?
– Ну… Это… Как бы подумал… Форму получил? Да. Дубинка? В руках. Пистолет на боку? Тут он. Вот и крутись… Я и кручусь, как могу, товарищ начальник, без всякого вашего содержания. Кручусь и ни на что не жалуюсь.
…Вот и появился в одном из подразделении транспортной милиции Олег. Почему не в территориальной? Никто не задался этим вопросом, поэтому ответа нет. Зачислили охотно. Рядовым. Через год стал сержантом. Учли, видимо, радение по службе, а также наличие высокого уровня образования. Как тогда, так и сейчас аттестат весьма редко встречается у рядового состава, чаще – девять классов. Собирались направить в ближайшую школу милиции, подучить малость, чтобы создать парню перспективу. Отказался и даже решительно. Даже заявил, что этого добра, то есть образованности, на его век хватит. Отступили. Но прежде чем уйти, Олежек обратился с просьбой: нельзя ли его перевести на пост досмотра аэропорта «Кольцово»? Просьбу уважили.
Так-так-так… Непонятно. Как-то не вяжется тогдашняя служба в транспортной милиции и сегодняшняя охрана частного объекта. Времени прошло, да, много, а всё же… Не о том юноша мечтал, не те цели были, чтобы к пятидесяти годам открывать на въезде ворота и закрывать. Что могло случиться? Придется прояснить непростую ситуацию. Иначе автора читатель не поймет. Итак…
Подстава
Молодой, симпатичный паренек двадцати трех лет от роду нравился многим. Как свидетельствуют характеристики (своими глазами их видел), был и тактичен, и услужлив, и требователен, и обязателен, и дисциплинирован. Лицам, не уважающим закон, спуску не давал. Ух, как он этих ненавидел! Считал своим священным долгом отчаянно сражаться с теми, кого именуют преступниками, то есть преступившими закон.
Начальство, видя этакое рвение, всячески поощряло. И хотя успел прослужить в милиции менее трех лет, похвал заимел превеликое множество.
Понятно, были редкие и робкие голосишки:
– Может, рано, а? Не испортить бы парнишку…
В ответ звучало решительное:
– Доброе слово и кошке приятно.
Скептики умолкали. А парня в результате подстерегла беда.
Из рапорта начальнику ОБЭП главного управления внутренних дел области:
«Докладываю, что в ночь с 19 на 20 марта… проводились оперативно-розыскные мероприятия по выявлению фактов мошенничества среди работников линейного отдела внутренних дел аэропорта Кольцово…14»
Странно, очень странно. Для начала: наверное, всё-таки никаких фактов ни у кого не было, а была у оперативников информация стукача о неких подозрительных действиях, которые предполагалось оперативным путем, то есть негласно, подтвердить или опровергнуть. Ладно, это можно списать на безграмотность того, кто сочинял рапорт. Как говорится, топорно выразился. А вот другое неуклюжестью никак не оправдать. Потому что представители территориальной милиции залезли не в свою, так сказать, епархию, ибо они не могли не знать, что аэропорт – есть зона обслуживания транспортной милиции. По какой нужде оказались на чужой территории, даже не поставив ради приличия в известность хозяев? Непонятно. Впрочем, в какой-то мере можно объяснить, правда, вне правового поля. Дело в том, что тогда имела место ревность. Да-да, самая обычная ревность, толкающая зорко следить друг за другом, подмечать промахи соперников, при первой же возможности вставлять (ничуть не смущаясь тем, что принадлежат к одному и тому же ведомству) шпильки в задницы друг друга. У территориального органа внутренних дел к тому времени уже с месяц глаз горел на транспортников: обидели и еще как обидели! Чем же? Подло поступили по отношению к тому самому руководителю отдела, на имя которого был направлен указанный выше рапорт. В чем подлость? А вот: одним воскресным вечером тот возвращался с дачи; в электричке, будучи в дугу пьяным, стал сначала права качать одному из пассажиров, а потом и затеял драку с мордобоем. Прибыл наряд транспортной милиции. Дебошира доставили по назначению. В дежурной части составили протокол по факту пока что административного правонарушения. При составлении протокола выяснилось, что задержан высокий чин из конкурирующей фирмы. Могли бы укорить (всё-таки коллега) и отпустить восвояси, в худшем случае, брякнуть товарищам по службе и передать с рук на руки. Но нет же! Начали дознание, тем самым затеяв скандал, который просочился на страницы газет. Скандал вскоре сошел на нет, но неприятный осадок остался. Как и обида, застрявшая занозой.
Тут сигнал стукача пришелся, как нельзя, к месту. Недавний дебошир, продолжающий нести службу в том же учреждении и в той же должности, тайком решил нанести ответный удар по имиджу транспортной милиции. И нанес. Под раздачу попал Олег Исхаков, старший инспектор пункта досмотра пассажиров и их багажа аэропорта Кольцово.
…Половина четвертого. Глубокая ночь. По громкой связи объявили о начале регистрации пассажиров, улетающих рейсом Екатеринбург – Москва – Ереван. У стойки досмотра толчея. Тут же налегке некие мужички в штатском шустрят: ко всем и ко всему приглядываются, к каждому слову прислушиваются. Какая-то заминка. Пассажиры, имеющие большой багаж (баулы буквально трещат от натуги по швам), особенно лица определенной национальности, волнуясь, шуршат денежными купюрами и между собой полушепотом переговариваются.
Стоп! Как говорят в подобных случаях киношники, снято! Не в том смысле, что кинокадр удачно снят на пленку, а в том смысле, что шустрящие мужички зафиксировали факт дачи взятки одним из пассажиров и факт получения этой взятки старшим инспектором пункта досмотра, то есть Исхаковым Олегом Борисовичем.
Под рукой оказалась опергруппа, которая сначала задержала (уже у трапа самолета) взяткодателей, а потом и взяткополучателя. Первые тут же стали каяться, молить о помиловании, оправдывая тем, что у них имелся перегруз, что они не хотели опоздать на рейс, поэтому решили откупиться. Исхаков же, бойчясь, уверенно стал отпираться; утверждать, что никаких денег в глаза не видел, что ни в какую сделку с господами из соседнего государства не вступал.