Из Шумера с любовью!
– Дура! Я разве об этом спрашиваю? Важное что-нибудь говорил?
– Да вроде всё передала…
– Великий Ан! Что же мне, несчастному, делать? Ты ведь знаешь, на празднике Урожая главный жрец храма Анна выбрал нашу дочь для служения Иоанне.
– Так вроде её сама Великая богиня выбрала?
– Дура!! Не важно кто её выбрал! Главное, что эта никчемная девчонка стала Избранной! И даже твоя тупая голова должна понять, что будет со мной, если к первому месяцу Арбела не придёт в храмовую школу.
– Да, мой господин.
– Что «Да»! Что "Да, мой господин, мой господин"!! Лучше, как стемнеет, беги к старой колдунье. Попроси Обейду прийти и посмотреть девчонку. Если и у неё ничего не получится, значит Арбеле не суждено остаться в мире живых. Да охранят меня тогда боги! И смотри, чтоб тебя никто не видел!
Очень содержательная беседа. Оппа! Ведь Ан, Инанна – это, насколько помню, основные боги шумерского пантеона. А они говорят о них так, как наши верующие перед храмом. Легко и непринужденно. Так, пора открывать глаза, не то я или сойду с ума, или разнесу здесь всё вдребезги и пополам. Открыла. Ну что сказать? Я прочитала слишком много книг про попаданцев, чтобы не понять, что я тоже попала. Казалось бы, что в такое невозможно поверить, но как тут не поверишь, если вместо каменного зала я вижу крохотную комнатку со стенами, грубо побеленными обыкновенной извёсткой. Да и сумасшедшей я себя не чувствовала, ибо окружающая меня действительность нагло преподносила мне себя в данных мне острых ощущениях. А именно: кроме стен, я чувствовала подо мной нечто столь жёсткое и шершавое, что за мою кровать с ортопедическим матрасом – это принять невозможно. К тому же, спина явно осознала, что под ней глиняный или каменный топчан, покрытый грубым полотном. В завершении осмотра видно, что надо мной склонилась молодая голая миловидная женщина с ожерельем на шее, похоже медным. Она широко улыбнулась и нежно прошептала:
– Очнулась, моя красавица…
Дальше всё. Занавес.
Не знаю, когда я очнулась. В голове было пусто, думать совершенно не хотелось, хотя и надо бы. Факт своего попаданства я головой понимала, а сердцем – нет. Мысли с трудом ворочались, пытаясь поставить меня на путь истинный, но думать совершенно не хотелось. Не знаю, сколько я провалялась, игнорируя окружающую эту самую действительность. Но всё проходит, прошла и моя слабость. Решила, что неплохо было бы узнать подробности моего перелета. Огляделась.
Комнатка, повторюсь, была крайне мала и с очень низким потолком. Окон видно не было, дверь находилась в левой стене от меня. В ногах стояло что-то типа невысокого шкафчика. На нём глиняная плошка с горящим фитильком. Возле шкафчика, прямо на полу сидела, скрестив по-турецки ноги, женщина, которой я дала бы и 40, и 150 лет. Среднего роста, очень худая, но совершенно не костлявая, с длинным овальным, словно смазанным лицом и высокой шеей без единой морщинки. И мучительно старыми глазами. Руки тонкие, но мускулистые, с длинными, словно живыми пальцами. Не мигая она рассматривала меня, но я не ощущала в её взгляде ни зла, ни добра, ни сочувствия, ни волнения – одно внимание и вселенское спокойствие.
Заметив мой более-менее осмысленный взгляд, женщина мягко поинтересовалась:
– Как зовут тебя, гостья издалека?
– Дина.
Мне не показалось нужным скрывать своё имя, да и всё остальное тоже. Смех женщины прошелестел осенними листьями на лесной дороге.
– В нашей Стране нет таких имён.
– Ну и что. Я-то не из вашей страны. Я из России.
– Да? И где это?
– В Евразии.
– Не знаю такой страны.
– Это не страна. Это континент. И вообще, где это я?
– Это город Урук.
– Интересно. А год какой?
– Пятнадцатый перед появлением Нибиру, девочка.
– Я вам не девочка. ЧТО?!
– Конечно же дево…
– Я не об этом. О каком появлении Нибиру вы говорите?!!
– О том, которое происходит раз в 3600 лет. Правда, предсказатель, оракул, ведающий храма Ана, утверждает, что это будет последняя встреча и наступит конец жизни, но я надеюсь на лучшее. А ты ещё не взрослая, так что говори со мной почтительнее.
Приплыли. Выходит, что слова этой прекрасной незнакомки действительно прозвучали "Что это был не сон, а сон про не сон, который…" ну и так далее. Как в той сказке про Алладина. И мне не только придётся жить в это страшное время, но и выполнять, как там у этих компьютерных игроков «Квест»? А как я всё это буду делать? Я здесь действительно маленькая девчонка, по ощущениям лет десяти, не больше. Хорошо, что говорю на языке, который не только не изучала, но и не слышала никогда. Хотя на историческом факультете знакомство с древними языками имело место быть. Только на шумерском только несколько учёных в мире и читали-то с трудом, а уж разговорного не знали и вовсе, в связи с отсутствием не только носителей этого языка, но и их потомков. При этом, я не только всё понимала, но и говорила совершенно свободно, не задумываясь над подбором слов и выражений. Если сравнить со словами моей собеседницы, говорила я совершенно без акцента. При этом думала я на своём, великом и могучем. И думала вроде адекватно. Хотя, если моя некая чичероне по просторам Вселенной и смогла меня сюда закинуть, то вложить в голову древний язык – это для неё пара пустяков.
Не смотря на все эти логические выкладки мне было страшно. Очень страшно. Но согласитесь, обстановка всё-таки напрягала. Одна, без друзей и родных, в диком, примитивном мире. И принцы на белых жеребцах тут не водятся, ну вообще. Так что спасать меня будет некому. Господи, за что?! Я вспомнила все те видения и полусны, которые приходили ко мне во время сна в Мегалите. Возможно, всё то, что говорила мне старая-молодая волшебница произошло в действительности? Я решила узнать, как можно больше подробностей о моей новой жизни и окружающей среде обитания. Начала расспрашивать мою невольную собеседницу, раз больше некого:
– А в каком месте Шумера мы находимся?
– В городе-государстве Урук, я же тебе уже говорила, девочка.
– Девочка, м-да. А кто я, собственно?
– Звать тебя Арбела, тебе только две луны назад стало 9 лет, ты не пустила ещё свою первую кровь, живёшь в доме твоего отца. Твой отец, Акки, сын Натту – младший писец отряда сбора податей нашего энси. Энси – это правитель города, чтоб ты знала. Мать твоя, Урра, бывшая пленница, родом из города Арбелы, почему и тебя так назвала. Причем там она была в большой, богатой и уважаемой семье. Её как-то украли и как-то она попала к твоему отцу. Как понимаешь, что здесь, в Уруке, силы семьи и рода за ней нет. Может поэтому тебя ещё и не просватали, и ты живёшь в доме своего отца. Впрочем, это и к лучшему.
– Почему?
– На это я отвечу чуть позже. Лучше расскажи, как ты сюда попала.
Особых причин скрывать этого у меня не было, поэтому поведала обо всём искренно, правда без излишних подробностей. Во время рассказа попыталась поближе познакомиться с доставшимся мне телом. Поводила глазами по комнате в поисках зеркала, не нашла. Да и откуда ему тут быть, в это время! Тогда откинула прикрывающую меня холстину и принялась пристально разглядывать свое новое тело, вроде как мне принадлежащее. Ну что сказать? Маленькие, тонкие ножки, совершенно гладкий и чистый низ впалого живота, полное отсутствие бюста, крохотные ручки. По меркам ХХI века выглядела даже не девятилетнего, а семилетнего ребёнка. Судя по всему, старуха насчёт возраста меня не обманула. Закончив, вопросительно уставилась на свою визави:
– И что со мной произошло?
– С кем "с тобой"? – Неожиданно переспросила женщина, – с дочерью почтенного и очень уважаемого Акке или гостьей её тела?
– Что произошло со мной, я уже знаю. Ты обещала более подробно рассказать об Арбеле. Особенно мне интересно, почему надо радоваться, что её не просватали. Она что, такая уродина?
Нет, молодая девушка – это диагноз. Вот скажите, разве эта информация для меня самая важная на данный момент?! Мне что, больше узнавать ничего другого не надо?! Старуха улыбнулась. Всё понимает, зараза. Немудрено, с её-то жизненным опытом. Но смеяться не стала, спасибо ей. Но всё же меня она подколола.
– Да, твои слова на обычные глупые вопли дочери уважаемого Акке мало похожи. Ну что ж, расскажу, что знаю. Кто та, что перенесла твой дух и разум в это тело – я не знаю, хотя и буду спрашивать об этом богов. Но история самой девочки заставляет задуматься о многом. Месяц назад, на празднике Урожая, главный жрец храма Ана великий Лугаланда сказал уважаемому Акке, что его младшая дочь выбрана богиней Инанной к себе в услужение за великие достоинства девочки. Сказать, что уважаемый Акке был удивлён – значит, ничего не сказать. Он был поражён, сражён, потрясён. Ведь всему кварталу было известно, что его младшая дочь от северной рабыни была глупым, ленивым, капризным ребёнком, со вздорным характером. Совершенно не похожа на свою спокойную, тихую, трудолюбивую, милую мать. Правда, девочка была очень красива, и отец рассчитывал выгодно продать её замуж. Он ведь из деревни. Поэтому-то никто и не мог понять, за какие достоинства её выбрала богиня.
– А что, такое избрание часто происходит? – перебила я рассказчицу. Но та не обиделась:
– В том то и дело, что нет. Последний раз такое произошло 76 лет назад и это был поистине достойный выбор. Дочь горшечника Навиртум была необыкновенно красива, умна, добра, с великолепными магическими способностями.
– Вы сказали – магическими?
– Ну да. Наличие сильных магических способностей – одно из самых главных требований к жрице богини, а уж к Избранной – тем более.
– А у девочки, в тело которой я попала…
– Их не было вообще. – Теперь уже перебила меня рассказчица. – Более того, девочка при соприкосновении с малейшим магическим воздействием, впадала в исступление, начинала биться в припадке падучей и несколько часов приходила после этого в себя. Именно поэтому, её даже не приводили на смотрины, ежегодно проводимые в храме перед праздником Урожая.
– Так как же жрецы её заметили?
– Никто не знает. Просто великий Лугаланда, Верховный жрец храма Ана в конце праздника объявил с вершины зиккурата, что ночью ему в видении явилась сама богиня Инанна, и объявила эту свою волю.
– Всё чудесатее и чудесатее. Естественно, никто и не подумал оспаривать волю богини?
– Разумеется, такое никому и в голову не могло прийти. Просто, все приняли это, а отец девочки сиял от счастья и гордости, вообще не задумываясь ни о чём.
– И почему он сиял?
– Потому, что кроме великого почёта и вероятности стать отцом Верховной жрицы храма Инанны, отец избранного ребёнка получает в благодарность от храма огромные деньги. Например, сейчас уважаемому Акки обещано в день прихода его дочери в храмовую школу 300 мер пшеницы и 30 рабов. И много серебра. Сколько – мы не знаем.
– А на эти деньги, что можно купить, вы тоже не знаете?
Я с интересом посмотрела на свою собеседницу.
– Говорят, что Акки хвастался своим друзьям, что он собирается купить 1000 мер отборной пшеницы, или 100 рабов, или поместье на заливных землях. Рабы в Шумере очень дорого стоят.
– Ну, хорошо. – Покупка рабов меня интересовала меньше всего. – А что стало с девочкой дальше?
– Ровно через 12 дней после праздника Урожая наступило полнолуние. В это время люди обычно выходят на площади и ждут. А потом встречают Богиню. Так вот. Как только Луна достигла середины небосвода, с девочкой случился такой припадок, какого не припомнят даже самые старые целители. Из храма приехал сам Верховный жрец Лугаланда, но девочка ничего и никого не слышала, билась об землю и стены домов, сломала руку рабыни, пытавшейся её удержать. Так продолжалось всю ночь. Её еле смогли спеленать и отнести в дом. Но и там она орала. А на рассвете она наконец-то упала на землю и осталась недвижна. Откровенно говоря, все вздохнули с облегчением. Её перенесли в комнату, которую ей выделили как жрице Богини. Лежала не шевелясь, не ела, не пила, не открывала глаз. Её только часто обмывали и всё время давали воду по капелькам, чтоб сквозь зубы попадали в горло. Храмовые врачи ничего не могли сделать. Это продолжалось ровно 7 дней. Сегодня уважаемый Акки решился позвать меня.
Да, интересно девки пляшут – по четыре сразу в ряд. И что прикажете мне делать? Но продолжим собирать информацию, всё равно ничего другого я сделать сейчас не в состоянии. Да и моя собеседница легко идёт на контакт. Кстати, а почему? И вообще, кто она такая?
– Лучше скажи мне, кто ты? Что сделала со мной?
– Я всего лишь простая местная колдунья. И с тобой я ничего не делала. Я позвала душу девочки. Но отозвалась ты. Значит, её души в этом мире больше нет. И никогда не будет.
Женщина на удивление легко поднялась, подошла ко мне и присела на край лежанки. Тихонько провела рукой по моим волосам, потрогала лоб. Очень захотелось заплакать.
– Жара нет. Пить хочешь?
Тут я почувствовала такую жажду, что даже ответить не смогла, а только закивала головой, как китайский болванчик. Женщина поднесла к моим губам маленькую чашу из обожжённой глины, наполненную водой. Я пила, задыхаясь и захлёбываясь, и не было в мире ничего вкуснее этой воды. Чаша быстро опустела, женщина поставила её на шкафчик и снова повернулась ко мне:
– Есть тебе пока нельзя. Подожди с часок.
Села рядом со мной и снова продолжила разговор:
– И что ты собираешься делать, Дина?
Я задумалась. В голове, почему-то, сразу высветилась просьба неизвестной древней сущности о поисках гиперборейского артефакта, но вряд ли стоит об этом пока упоминать. Да и, положа руку на сердце, вряд ли девятилетняя девочка в незнакомом мире, в другом времени сможет что-либо сделать в этом направлении. Интересно, моё имя колдунья произнесла хоть и медленно, с трудом, но совершенно правильно. И вообще она производила очень неоднозначное впечатление. Слишком странные тут простые местные колдуньи. Приходу человека из другого времени не удивляются, манеру разговора и сленг будущего понимают, лечить умеют, анализировать события, судя по недомолвкам и гримасам – тоже. Разносторонне развитые личности. Нам бы в наше время таких простых представителей простого народа.
– А что бы вы посоветовали мне, тётенька?
Та восприняла мой нахальный вопрос совершенно спокойно, только где-то в глубине тёмных глаз вспыхнули и погасли весёлые искорки. Потом, немного подумав и очевидно приняв какое-то решение, начала говорить тихим, но очень серьёзным голосом:
– Зови меня Обейда, думаю, что могу разрешить тебе это. А что касается твоего вопроса, то ты и сама всё понимаешь. Рассказать людям о себе правду – значит признаться или в безумии, или в том, что твоей душой овладел демон. А у нас отношение к таким вещам крайне серьёзное. Тогда тебе придётся отдать себя на милость толпы или жрецов. И неизвестно, что хуже. Если толпа тебя просто убьёт, то жрецы попытаются или прогнать демона, или договориться с ним. А пройти через это, сохранив здоровье и рассудок, не сможет никто.
– Значит…
– Значит, ты спокойно выздоравливаешь, на радость отцу. Становишься тихой, молчаливой, послушной девочкой. Затем делаешь всё, что скажут тебе жрецы. Ничего особенного они тебе не сделают пока, ибо ты находишься под покровительством Богини.
– А мой припадок?
– А может она послала на тебя болезнь, чтоб исправить твой невыносимый характер?
– Да, это вариант.
– Вот именно. Дальше ты идёшь в храмовую школу и получаешь все знания о наше мире, какие сможешь получить.
– Как же я смогу учиться, если о вашем мире ничего не знаю! – заметила я с долей негодования.
– Ты на каком языке со мной говоришь? – будто не слыша моих довольно глупых возражений, спросила колдунья.
И в правду, что я дурью маюсь? Наверное, имеет место детская болезнь левизны, тьфу ты, господи, вспомнилось. Видимо, эта сама Арбела на меня всё-таки своей дурью влияет. Но, придется отвечать:
– Вроде, на шумерском.
– Раньше ты его знала?
– Нет, конечно. Откуда бы.
– Тогда могла бы сообразить, что и остальную память своего нового тела ты можешь использовать. Вот скажи, как зовут твоего нового отца, и кто он?
Немного подумав, я ответила:
– Уважаемый Акке, сын Натту, младший писец отряда по сбору податей энси Урукагины.
Вот ведь, и здесь налоги на первом месте, куда ж без них.
– Правильно. А про мать что скажешь?
Тут мне даже думать не пришлось, слова полились сами, видно девочка мать свою любила и уважала:
– Моя мама – старшая наложница уважаемого Акке, бывшая рабыня, купленная им в городе Эриду 10 лет назад, у египетских купцов, которые, в свою очередь, взяли её в городе Арбелы у её родственников, вроде как за долги. Её долго не покупали, почему-то. Ведь красивая. Отцу досталась довольно дешево, когда ей исполнилось 13. Мама рассказывала, что она была дочерью богатых и уважаемых родителей, но они умерли от болотной лихорадки и родственники забрали всё доставшееся ей в наследство имущество. Ей тогда было 11 лет. Она уже была просватана, но родственники подсунули им свою дочь. А парню сказали, что девочка умерла от горя. Он поверил. Хотя я думаю, что бросил её, когда узнал, что у неё всё имущество отобрали. К Акке попала в услужение. В ранг наложницы её перевели после моего рождения.
– Опять всё правильно. Теперь ты понимаешь, что, хотя Арбела была глупа и своенравна, но её знания об окружающем мире ничуть не меньше, чем у любого девятилетнего ребёнка. К тому же её матушка смогла вложить в её тупую башку некоторые знания о жизни, благо сама родилась в знатной семье и получила хорошее домашнее воспитание. Так что в храмовой школе ты учиться сможешь.
– А потом?
– Трудно сказать. Не знаю, какие планы строит на тебя Верховный жрец, но не думаю, что они направлены на твоё благо. Придётся тебе держать глаза и уши открытыми. Но учиться тебе надо, обязательно. К тому же, в любой момент, ты можешь уйти ко мне. Научу тебя стихийной магии, которой не обучают в Храме. Тогда, возможно, ты сможешь не только выжить в этом времени, но и выполнить свой долг. А теперь спи, тебе надо набираться сил.
Как только она это сказала, глаза стали слипаться, и несколько раз душераздирающе зевнув, я буквально провалилась в сон. Там на меня нахлынули волны мыслей и образов, большинство из которых я уже благополучно забыла. Но зато теперь всё вспомнила чётко. И даже во сне, меня постоянно одолевала мысль о том, что этот мир не просто далёк от моего по времени, он совершенно другой. Попади я в 17–19 век, даже в средние века или в период римского владычества – всё было б легче. Что-то мы об этих временах знали, о чём-то с большой долей вероятности догадывались. Судя по дошедшим до нас литературным памятникам, жили тогда практически такие же люди, как и в моё время. С теми же страстями, чувствами, даже похожими законами. Но вот здесь всё же что-то было не так. Ладно, я подумаю об этом позже.
О Шумере достоверно известно почти ничего. Найденные письменные произведения считаются легендами и мифами, если не сказками, потому как пропитаны мистикой, магией и чем-то внеземным, а такого в реальности не может быть, ибо говорят ученые, "потому что не может быть никогда". Правители Шумера, указанные в дошедшем до нас Царском списке, объявлены мифическими, потому что отсчёт времени правления первого из них начинается с 3000 г. до н. э. Но это цари. А люди здесь занимались сельским хозяйством и в 10-м тысячелетии до н. э. Но главное в том, что даже религия и представления о мире здесь, судя по всему, совершенно не похожи на то, во что верили другие народы. Так что, какие эти шумеры на самом деле – мне, возможно, и предстоит узнать.
Следующим утром меня разбудил мужской голос, который я уже слышала раньше сквозь сон. Громким и радостным шёпотом он спрашивал, правда ли, что я вчера приходила в себя, и как его любимая доченька сейчас себя чувствует, и когда она сможет встать и отправиться в Храм, ведь занятия начнутся уже через 6 дней. Ему отвечала мать девочки, что со мной всё в порядке, просто сплю и лучше меня не беспокоить. И такое счастье слышалось в её голосе, что и на мою душу её радость легла мягким, пушистым покрывалом. Но мужчина настаивал, и дверь стала приоткрываться с тихим, можно сказать деликатным, скрипом. На пороге возник мой как бы родитель, уважаемый Акке, сын Натту.
Мужчина лет сорока, невысокого роста даже по меркам древнего мира, с чёрной окладистой бородой, очень ухоженной – завитой и умащенной благовониями. Его бёдра прикрывала недлинная юбочка с вышитым орнаментом в виде каких-то цветочков, на ногах – кожаные открытые сандалии, на груди красовалось медное украшение в виде головы какой-то птицы. В общем, скромненько так одет, по-домашнему. За ним стояла милая молодая женщина лет 25–27, с тёмными вьющимися волосами, коротко остриженными, и совершенно нагая, если не считать мелких медных бус на шее.
Я знала, что здесь рабыни, наложницы, а в бедных семьях и жёны, дома ходят без одежды, дабы хозяина и повелителя в лишний разор не ввести. Поэтому её появление в нудистском виде встретила с некоторой иронией, но без особого ошеломления. Произнесла родителям соответствующие слова приветствия. Правда немного запинаясь и раздумывая над порядком слов. Но мои нестыковки, видно, списали на болезнь, да и радость уважаемого Акке, сына Натту, была столь велика, что на подобные мелочи внимания он не обратил. Родитель простёр руки ввысь и возопил:
– Благодарю тебя, великий Ан! И тебя благодарю, солнечная Инанна! И за спасение дочери обещаю принести в каждый из ваших храмов нашего города по мере зерна, баклагу мёда и 2 жирные птицы!
Да-а-а, батюшка оказался жук ещё тот! Это ж надо так хитро обещать жертву: ни вид зерна, ни вид птицы в своём обете он не упомянул, а цена пшеницы и проса, гуся и курицы весьма различна, да и баклага в отличие от кувшина вмещает в себя гораздо меньше. Что значит опыт работы в налоговой службе! Но тут уважаемый Акки отвлёкся от божественного и направил свой радостный взор на меня:
– Как ты себя чувствуешь, Арбела?
Я не стала разочаровывать родителя:
– Завтра уже попробую встать, мой господин. Но когда идти смогу в Храм – не знаю. Еще слабость большая.
Счастью уважаемого Акки не было предела. Он осыпал меня ворохом похвал и благословений и умчался в Храм Ана сообщить, что избранная очнулась. Чтоб, значит, они готовы были выразить отцу героини соответствующую благодарность. В этот момент я и увидела, что мама девочки смотрит на меня с каким-то напряжением. Не раздумывая, я протянула к ней свои ручонки, и женщина не выдержала. Она бросилась ко мне, обняла, и гладя по голове, принялась бормотать и приговаривать что-то ласково-успокаивающее. Но через некоторое время она отстранилась от меня и, глядя в глаза, спросила:
– Арбела, девочка моя, но ведь ты не хотела идти в школу. Ты мечтала через три года выйти замуж за сына уважаемого Ишби, начальника твоего отца. Почему ты передумала?
Ну что тут скажешь! Мать сразу заметила нестыковки в поведении родной дочери. Стараясь оттянуть время ответа, я прижалась к ней, спрятав голову подмышкой. Но отвечать всё равно пришлось:
– Мне видение было. Великая богиня гневалась на меня за плохое поведение, говорила, если не послушаюсь, не изменюсь – накажет ещё сильнее. Наверное, я и впрямь плохо себя вела. Я исправлюсь, мамочка.
Женщина долго всматривалась в мои глаза, потом притянула меня к себе, и мы долго сидели, молча наслаждаясь теплом друг друга. И вдруг до меня донеслось тихое:
– Может так оно и лучше…
На следующий день, первым ко мне пришёл Ур-Лугалединн, бару того главного Храма Ана, а также его заклинатель-ишибу. Надо отметить, что его осмотр и лечение, прямо скажем, было феерически нетрадиционным в понятиях реалий моего времени.
Для начала, он буквально вплыл в комнату, придерживая одной рукой край роскошного плаща, украшенного красными и зелёными шарфами и накидкой, отделанной мехом леопарда. Вторая длань ловко играла печатью, подвешенной на магическом двойном шнуре. Очень миленький каунакес[1], с длинными тканными волосами, напоминал гриву льва и цветом, и густотой. Длина его плаща, как я узнала позже, балансировала на грани государственной измены. Этот плащ был почти по самую щиколотку, почти достигал положенной длины одеяния лугаля! А его голова! Это же опера, «Кармен»! Длинные волосы парика, заплетённые в косички и украшенные бисерными нитями из сердолика, были закручены в конструкцию, напоминающую рога быка-производителя. Видимо, из-за отсутствия густоты волосяного покрова, борода была накладной, но зато длинной и украшенной серебряными бусинками. Но истинным украшением этого светила медицины были роскошнейшие бакенбарды. Они действительно были великолепны: длинные, пышные, густые, завитые, подкрашенные хной и опрысканные вроде как белой амброй. Всё это можно было бы простить, у каждого из нас есть свои маленькие слабости. Но его лечение! Такое прощать нельзя. Так что шоу продолжалось.