Книга Спасите игру! Ведь жизнь – это не просто функция - читать онлайн бесплатно, автор Геральд Хютер. Cтраница 4
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Спасите игру! Ведь жизнь – это не просто функция
Спасите игру! Ведь жизнь – это не просто функция
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Спасите игру! Ведь жизнь – это не просто функция

Эта улыбка приговорённого к смерти Сократа – настоящий символ мудрого игрока. Столь же истинной остаётся эта мудрость и сейчас, по прошествии тысячелетий. Серьёзно-радостная беспечность смеющегося перед лицом смерти Сократа есть выражение истинного гуманизма, цветущей человечности, развитой души, исполненной добродетели и всего лучшего, что присуще человеку. Этот гуманизм взращён духом игры; это гуманизм, который за одну меру берёт смертность человека, прекрасно зная, что отведённое нам время ограничено, но правила игры устанавливает по другой – вечной и божественной мере: и эта мера – Гармония, Равновесие, Ритм.

Вот то, чему нам и сегодня можно учиться, глядя на игры древней Эллады: фундаментальная идея, заключающаяся в том, чтобы видеть в жизни игру, и жить, играя в разнообразные игры. Только так можно стать человеком и познать самые разнообразные аспекты человеческого бытия – эта идея нисколько не потеряла своей актуальности. Вопрос лишь в том, удастся ли нам не утратить связь Игры жизни и множества игр, в которые играют люди – с истиной, добром и красотой.

Если мы хотим спасти игру, это необходимо. А спасение игры в конечном итоге необходимо для того, чтобы у нас появилось место для мудрости и беспечности перед лицом смерти, пространство цветущей жизни и пылкой души. Будем честны сами с собой: нам бы оно не помешало.

Игры Нового времени

Когда Платон и другие великие философы античности вели речь о значении игры для всестороннего развития человека, они исходили из консервативных позиций: они желали обосновать и защитить ту культуру игры, которая, казалось, шатается и теряет свою естественность под просветительским натиском пятого века до нашей эры. В конце концов, она и вправду рухнула. Уже Аристотель, выдающийся ученик Платона и представитель следующего за ним поколения, уделяет игре гораздо меньше внимания. Он объясняет, что счастье – «проводить жизнь в серьёзной работе, а не в весёлой игре», а настоящим девизом для человека должно стать изречение «играй, чтобы работать», ведь игра – не что иное, как отдых[21].

Вот сколь далеко продвинулись сами греческие мыслители в деконструкции игровой культуры, когда в первом веке до нашей эры римляне разрушили священные города – Олимпию и Дельфы – и ей на самом деле пришёл конец. С триумфом христианства она окончательно отошла в область преданий, и была забыта до тех пор, пока эпоха Возрождения вновь не вызвала к жизни почитание античного искусства, а вместе с ним и радости игры.

Конечно, в культуре, сформированной христианством, уже не было места столь невинной игре, какой она была когда-то в древних Дельфах или в Олимпии. Не успела в эпоху Ренессанса, барокко и рококо расцвести в домах знати небывалая прежде игровая культура, как одновременно под влиянием Реформации стала набирать силу волна, враждебная всякой игре, которая нашла своё разрешение во Французской Революции. Ancién Regime с его игривой лёгкостью, те, кто с ним покончил, воспринимали как бессовестно заигравшийся и проигравшийся. Сами они были насквозь пропитаны новой, тяжкой серьёзностью работы, труда, хозяйства, индустрии и политики.

Фридрих Шиллер и игра искусства

Около 1800 года в среде мыслителей, близких к искусству, началось сопротивление натиску этой всепобеждающей серьёзности. Великие теоретики и Мастера игры Нового времени – это по большей части искусствоведы и критики, которые первыми выступили против этой серьёзности, враждебной, по их мнению, самой природе человека. Как видно, мы не первыми берёмся за спасение игры: задолго до нас были те, кто стремился к той же цели. Им приходилось догадываться о том, что мы сегодня точно знаем: играть человеку свойственно по природе. И вот перед нами первый и главный Magister Ludi Нового времени: Фридрих Шиллер. Ведь это он писал: «Человек играет там, где он в полном смысле слова человек; и он только тогда вполне человек, когда играет»[22].

О Шиллере известно, что играть он любил. Посетители его дома в Веймаре и сегодня восхищаются игральными картами, на которых сохранились пометки, сделанные рукой самого мастера. Мы знаем, что летом 1788 года, в восторге от своей будущей жены Шарлотты фон Ленгефельд и её сестры Каролины, в саду родительского дома он играет в слепую корову; вполне возможно, его привлекала скрытая эротика этой игры, во время которой можно было приблизиться к любимым созданиям, не внушая никаких подозрений.

В своём страстном увлечении играми Шиллер был не одинок. В предшествовавшую Революции эпоху рококо увлечение играми среди аристократии достигло таких размеров, какие сейчас нам трудно даже вообразить. Желающим составить впечатление о том, что представлял собой мир игры в благородных семействах Европы XVIII столетия, советуем прочесть дневник герцога де Круа, недавно опубликованный Гансом Плешински под заголовком «Жизнь никогда не была столь прекрасна»[23]. Там вам будут и игры всю ночь напролёт, и прогулки на Остров любви, и озорные шутки при посещении Развесёлой фермы в Шантийи, и охота, и скачки, и театр, и опера, и всё, что душе угодно. Проникнувшись воздействием этой книги, нетрудно понять, почему дипломат XVIII века Шарль-Морис де Талейран-Перигор написал: «Кто не жил до революции, тот никогда не поймёт, сколь сладкой может быть жизнь». И культура игры – не последняя из причин этой несказанной притягательности эпохи Старого режима.

В ретроспективе истории игры времен барокко и рококо видятся исключительными эпохами: это время, когда аристократия играет в аристократию – причём достигает в этой игре непревзойдённого мастерства. Этот придворный церемониал, этот протокол, эта королевская прихожая есть единственная в своём роде социальная игра. Бесконечные балы с их сложнейшими социальными телодвижениями – то же самое. И даже политика явственно отдаёт игрой. «Искусство управления государством: политика кабинетов, политические интриги и авантюры – воистину никогда ещё не были до такой степени игрой, как в XVIII столетии», – пишет Йохан Хёйзинга. «Всесильные министры или князья (…) самолично с любезной улыбкой и любезными словами на устах подвергают смертельному риску могущество и благосостояние своих стран, словно собираются жертвовать слона или коня в шахматной игре»[24] (Пер. В. В. Ошиса. Й. Хёйзинга Homo ludens – М.: Прогресс-Академия,1992, С.210).

Такое впечатление, что барочные дворцы и замки – это сплошные кукольные домики и залы для игры в карты. И потом, эта безумная мода! «Вряд ли в ранние эпохи европейской цивилизации можно найти другой элемент, который бы больше годился для демонстрации игрового импульса культуры, чем парик в том виде, как его носили в 17 и 18 веках»[25] (пер. В. В. Ошиса, С.207), совершенно справедливо замечает Хёйзинга. Ведь в самом деле, любой уважающий себя господин должен был напяливать пышнейший парик, а дама – надевать платье с глубочайшим декольте и делать изощрённейшую причёску. Пышные костюмы, в свою очередь, требовали соответствующего обрамления: архитектура превращалась в сплошную игру с перспективой; садовники создавали из лесов и лугов игровые площадки и фантастические миры, в которых галантные и фривольные господа могли бы назначать юным дамам пасторальные любовные свидания. Достаточно взглянуть на картины какого-нибудь Фрагонара, Буше или Ватто – и в глаза сразу бросится тот дух игры, что пышным цветом расцвёл в эпоху барокко и рококо.

Писатель Вольф фон Нибельшутц чудесно выразил этот дух, заметив: «Феномен эпохи барокко состоит в том, что она сознательно сделала из себя самой картинку-загадку, внешний облик которой не даёт разглядеть внутренние контуры. Глубины её неизведанны, а поверхность таинственно мерцает, её печаль завуалирована беспечной игрой, а боль прячется под маской иронической усмешки, и лишь иногда, в моменты истины, когда, например, прогремит Лиссабонское землетрясение, проступает, подобно МЕНЕ ТЕКЕЛ, затаённая мрачная догадка»[26]. Это блистательное прозрение: оно показывает, как много вернулось в ту эпоху от древней «серьёзно-радостной» мудрости.

И это касается не только дворянства. Было бы серьёзным упрощением думать, что в эпоху барокко игры и празднества были привилегией знати. Это далеко не так. Народ тоже играл и веселился вовсю – по крайней мере, католический народ. Сказать только, что в южных регионах Европы можно было радоваться и веселиться на 90 праздниках в году[27]. Из них 34 были высочайше установлены и обязательны – согласно папской булле 1642 года Universa per orbem. Но люди не забывали чтить и местных святых – песнями, плясками, играми и весельем. Совсем не то у протестантов: календарь церковных празднеств у кальвинистов скукожился до пяти или шести главных торжеств, а у лютеран праздников осталось пятнадцать, может быть, двадцать.

Вполне возможно, в этих числах кроется одна из причин, почему барокко и рококо так любят играть: это был акт Контрреформации, реакции на кальвинистскую мораль и постное лютеранское благочестие. Такая реакция распространилась по Европе из герцогских замков и из Ватикана, словно круги по воде, и пробудила интерес к игре и древнему язычеству. К вероисповеданию было решено не относиться слишком уж серьёзно: и вот языческие боги вернулись – и куда? – в епископские сады и монастырские дормитории. Уж такого-то Лютер и Кальвин точно не желали. Реформаторы заслужили скорее почётное место в пантеоне предателей игры, чем звание Magister ludi. Игровой дух гуманизма и Ренессанса с самого начала был им как кость в горле. Им и в голову не могло прийти взяться описывать жизнь христианина в виде игры, как это отважился сделать Николай Кузанский в трактате De ludo globi («О мировой игре» или «Игра в шар» – прим. пер.). «Духовная ситуация в целом в эпоху Ренессанса есть ситуация игры» (Пер. В. В. Ошиса) – пишет Й. Хёйзинга. Духовная ситуация Реформации, напротив, была игре враждебна. Она была вся пронизана серьёзностью: это серьёзность верующего, всерьёз заботящегося о спасении своей души. А забота – убийца игры.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Hermann Hesse: «Glück», in: Ders.: Glück. Betrachtungen und Gedichte, Frankfurt/Main: Suhrkamp 2000, S. 9–25, hier S. 17.

2

Johan Huizinga: Homo Ludens. Vom Ursprung der Kultur im Spiel, 22. Aufl., Reinbek/Hamburg: Rowohlt 2011.

3

Friedrich Schiller: «über die ästhetische Erziehung des Menschen in einer Reihe von Briefen» (1793), in: Ders.: Sämtliche Werke, Bd. 5, hrsg. v. Gerhard Fricke, 9., durchges. Aufl., München: Hanser 1993, S. 570–669, S. 618 (Brief 15).

4

Heraklit: Fragmente. Griechisch und deutsch, hrsg. u. übers. v. Bruno Snell, 2., verb. Aufl., München: Heimeran 1940, Fragment 52.

5

Friedrich Nietzsche: «Die Philosophie im tragischen Zeitalter der Griechen», in: Ders.: Sämtliche Werke, Kritische Studienausgabe [i. e. KSA], Bd. 1, hrsg. v. Giorgio Colli u. Mazzino Montinari, 2., durchges. Aufl., München: dtv 1988, S. 799–872, S. 830 f.

6

Eugen Fink: Spiel als Weltsymbol, Stuttgart: Kohlhammer 1960, S. 150.

7

Walter F. Otto: Die Götter Griechenlands. Das Bild des Göttlichen im Spiegel des griechischen Geistes, 8. Aufl., Frankfurt/Main: Klostermann 1987, S. 10.

8

Carl Gustav Jung/Karl Kerényi: Das göttliche Kind. In mythologischer und psychologischer Beleuchtung, Albae Vigiliae, H. VI/VII, Amsterdam: Pantheon 1940.

9

Otto Kern (Hrsg.): Orphicorum fragmenta, Berlin: Weidmann 1922, S. 110 f. (Nr. 34).

10

Hugo Rahner: Der spielende Mensch, 11. Aufl., Einsiedeln: Johannes 2008, S. 20 f.

11

Ebd., S. 25–27.

12

Friedrich Schlegel: «Gespräch über die Poesie» (1800), in: Ders.: Werke in zwei Bänden, Bd. 2, ausgew. v. Wolfgang Hecht, 2. Aufl., Berlin, Weimar: Aufbau 1988, S. 131–195, hier S. 168.

13

Friedrich Hölderlin: «Da ich ein Knabe war», in: Ders.: Sämtliche Werke und Briefe, Bd. 1, hrsg. v. Günter Mieth, München: Hanser 1970, S. 230.

14

Platon: Lg. 803c–804b. Die übersetzungen folgen: Platon: Werke in acht Bänden, hrsg. v. Gunther Eigler, 2. Aufl., Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft 1990.

15

Platon: Phl. 50b.

16

Xenophon: Memorab. I, 3, 8.

17

Xenophon: Symp. I. 1.

18

Platon: Lg. 647 d.

19

Platon: Phdr. 276 e.

20

Rahner: Der spielende Mensch, S. 29.

21

Aristoteles: Die Nikomachische Ethik, übers. v. Olof Gigon, 2., überarb. Aufl., München: Artemis 1967, 1177a2f.

22

Schiller: «über die ästhetische Erziehung des Menschen in einer Reihe von Briefen», S. 618.

23

Emmanuel de Croÿ: Nie war es herrlicher zu leben. Das geheime Tagebuch des Herzogs von Croÿ 1718–1784, übers. u. hrsg. v. Hans Pleschinski, München: dtv 2014.

24

Huizinga: Homo Ludens, S. 202.

25

Ebd., S. 199.

26

Wolf von Niebelschütz: «Der Barock. Deutung einer grossen Epoche» (1955), in: Ders.: über Barock und Rokoko, Frankfurt/Main: Suhrkamp 1981, S. 9–39, hier S. 35.

27

So Peter Hersche: Gelassenheit und Lebensfreude. Was wir vom Barock ler nen können, Freiburg/Breisgau: Herder 2001, S. 67.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги