Синие брызги

Кроме того самого первого вопроса, он спрашивал меня только по теме разговора – я рассказала, что тоже учусь и что у меня сейчас период подготовки и защиты диплома. Никаких подробностей про семью и про то, откуда я. Он не задавал мне этих вопросов, и я была благодарна ему за это.

Мы прошли уже достаточно много, почти окончательно стемнело, и, дойдя до большого перекрестка, Дима предложил свернуть в сторону старого города.

Старый город – так называлась еще дореволюционная часть города, где сохранилась мощеная кладка вместо вездесущего асфальта, католическая ратуша и паутинки узких улочек, которые разбегались в разные стороны прямо за центральной площадью. Со своими подругами я часто там бывала, но последний раз это было три года назад, и поэтому я с удивлением обнаруживала для себя новые здания, которые ушлые градостроители втиснули между старинными постройками. Дома строили так близко, что часть отдельных ответвлений улиц стали совсем перекрыты для пешеходов. Это было очень грустное зрелище.

– Я давно тут не была, надо же, как тут все застроили, – мы понемногу поднимались наверх, вслед за чередой желтых фонарей и я стала искать глазами кофейню, в которой раньше, в прошлый период моего студенчества, готовили прекрасный восточный кофе в турках.

Как будто прочитав мои мысли, Дима указал на следующий поворот.

– Тут, буквально за углом варят отличный кофе, зайдем?

Посетителей, кроме нас и еще одной пары не было, поэтому нас очень быстро обслужили, и мы устроились за столиком у окна друг напротив друга.

Дима, отложил чашку, наклонился немного вперед и, внимательно глядя мне в лицо, спросил:

– Готова к небольшому приключению?

– Приключению? – я увидела в его глазах какие-то темные, почти черные и желтые точки, почти рядом со зрачками и в данный момент решала дилемму – может это за счет них цвет глаз кажется не голубым, а именно синим, глубоким синим.

– Помнишь, я обещал тебе сюрприз?

– Ну, я думала, что это он и есть – я обвела взглядом кофейню.

– Шутишь? – он рассмеялся, – нет, конечно. Это как бы не тянет на сюрприз.

Я посмотрела на дно чашки, покрутила ее, чтобы посмотреть, как крупинки зерен на самом ее дне чертят свои волнистые дорожки, и подняла глаза.

– Ну, пойдем. Это далеко?

– Нет, совсем рядом.

– Надеюсь, мне ничего не грозит, – я нервно поерзала на стуле.

– Пойдем, сейчас сама все увидишь, – он поднялся и протянул мне руку.

От кофейни мы прошли еще метров сто – сто пятьдесят и остановились возле какого-то забора. Вернее, в глубине стояло какое-то полуразрушенное здание из красного кирпича, небрежно прикрытое разрисованной тканью, а забор плотно, от стены до стены соседних домов, загораживал эти руины.

– Что это? – я кивнула в сторону постройки.

– Насколько я знаю раньше здесь стоял дом какого-то то ли купца, то ли помещика. Это он построил здесь все эти купола, как в готическом замке. Видишь, один сохранился? Сейчас эти развалины собираются сносить и построить что-то другое.

– А отреставрировать?

– Вряд ли. Скорее всего, просто снесут и все. Возможно, вместо него влепят что-то современное.

– Ну и почему мы сюда пришли? – я огляделась по сторонам. Людей практически не было и мне стало как-то неуютно.

– Я хочу тебе показать кое-что. Тебе точно понравится, тем более ты художница. Только ты должна мне довериться. Ладно?

Я почти не видела его лица – он стоял в густой тени, и прочитать его выражение не могла. Несмотря на явный абсурд происходящего – я его совсем не знаю, первый, ну ладно, второй раз вижу, во мне зашевелились какие-то авантюрные жилки, граничащие с идиотизмом. Почему-то вспомнилось воровство соседских яблок с бандой таких же, как я, восьмилеток на даче. Нас тогда здорово наказали, но, тем не менее, тот щенячий восторг от собственной безумной крутости запомнился на всю жизнь.

Я согласно кивнула.

– Сейчас я перелезу через забор, а потом ты следом, видишь – эти выступы, вот на них нужно ставить ноги, а я тебя потом поймаю, на той стороне. Хорошо? Справишься?

– Не учи меня лазить по заборам. Но если что – будешь должен мне новые джинсы, – адреналин однозначно ударил мне в голову.

Дима практически перепорхнул через забор и застыл с другой стороны. Его зрачки (наконец на него теперь падал свет) были по пять копеек.

– Давай теперь ты, не бойся, я поймаю.

Только я собралась поднять ногу, как на улице показался какой-то мужчина. Я сделала вид, что просто копаюсь в своей сумке.

Когда он скрылся из виду, я глупо хихикнула, и обеими руками ухватилась за прутья. Поднявшись за забор, мне оставалось только спрыгнуть. Дима подошел вплотную и вытянул руки.

– Дай мне сначала одну руку, потом вторую. Аккуратно, не торопись.

Я протянула руку. Наверное, от усердия он настолько сильно ее сжал, что мне стало больно.

– Не так сильно. Я сама. Я держусь.

Потом я оторвалась от перекладины, вскинула вторую руку и приземлилась на землю.

Он довольно засмеялся.

– Теперь иди за мной и не отставай.

Я просто кивнула головой. А вот сейчас я чувствовала, что я – глупый агнец, которого ведут на заклание. Но деваться было уже некуда.

7.

Мы пошли по тропинке, Дима шел впереди – я за ним, стараясь смотреть себе под ноги. Мы почти вплотную подошли к зданию, как тропинка сделала неожиданный крюк и стала спускаться к каким-то кустам, трава стала выше, и идти стало сложнее. В темноте я совсем не разбирала дороги, опираясь только на свои ощущения и периодически спрашивала – долго еще?

– Сейчас. Еще немного. Давай руку.

«Да, сейчас он меня тут задушит и закопает, и буду я вечно гнить в этой земле, и никто никогда меня не найдет. И даже искать не будет. Может когда-нибудь, лет через триста, мои косточки отроют и поставят здесь даже не памятник, а так, отметину – вечный символ вселенской глупости».

Я по—прежнему смотрела вниз, ругая себя и свое безрассудство последними словами, как услышала впереди его голос:

– Все, мы пришли, смотри.

Я поравнялась с ним, подняла глаза и ошарашенно выдохнула:

– Какая красота!

За кустами находилась небольшая площадка, видимо это место также было частью этой то ли галереи, то ли заднего дворика старого дома.

В центре этой площадки росла кряжистая огромная ива, корни которой частично были на поверхности, переплетясь в странную конструкцию в виде природной, пологой скамейки с самой настоящей спинкой и подлокотниками. Такое вот чудо природы. Но этого всего мы бы никогда не разглядели в темноте, если бы не потрясающий вид, который открывался сразу же за площадкой, где росло дерево.

Почти сразу за ивой был обрыв, резкий спуск к реке, которая широкой извилистой лентой тянулась к горизонту. Черная, отполированная гладь водной артерии. А берег напротив был накрыт большой кружевной шалью из нитей-дорог и бусинок-домов, которые были сплетены в сложные городские узоры. И всю эту ошеломительную красоту обрамляла плеяда огоньков – фонарей вдоль реки, которая прочертила по воде белые полосы-отражения.

– Это так красиво, – я пыталась запомнить то, что увидела. Возможно, для будущей работы в пастели. Возможно.

Дима, похоже, наслаждался произведенным эффектом.

– Я же говорил, тебе понравится. Такой вид открывается только здесь. В детстве я сюда приходил, никаких заборов тут тогда не было, ну и запомнил. Всегда хотел вернуться. Смотри, я тут пару бутербродов захватил и попить. Что будешь – кофе, вино? – он расположился на чудо-скамейке, достав из рюкзака плед, термос и продукты.

– О, так ты продуманный? – все еще под впечатлением, я присела на толстую ветку ивы рядом с импровизированным столом.

– А ты идти не хотела. Это была вообще-то программа первой прогулки, когда ты не пришла. Так может все-таки вино? – он достал из рюкзака небольшую бутылку и два обычных стакана.

Я смотрела на реку и поймала себя на мысли, что знаю его если не всю жизнь, то очень давно. В нем удивительным образом соединилось все то, что меня так привлекало в мальчиках во всех моих детских влюбленностях. Как будто, именно с ним мы жили где-то по-соседству и росли друг у друга на глазах. Чтобы убегать из дома, пугая родителей. И измерять глубину луж голыми ногами, купаться в дождь, прыгать с зонтиком-парашютом с крыши сарая и делать еще кучу разных глупых вещей, вызывающих гневные крики и повышенное давление взрослых. В каждом из нас в детстве обязательно живет такой вот персонаж, который хочет приключений, мнит себя героем, ну или как минимум – первопроходцем. И в такие походы нам всегда нужен был тот, кто не испугается, не дрогнет и пойдет до конца. Странно, но именно с Димой это чувство мальчишеского ребячества опять подогревало кровь, помогало вернуться в детство. И дело даже не в этой поздней прогулке по каким-то заброшенным местам, а в целом. Само настроение, простота, какая-то щедрая открытость.

Я посмотрела на него. Мы сидели рядом, разделяемые только нашим мини-столом. Пара бутербродов, обтянутых пленкой, термос и сложенный плед. Дима возился с бутылкой, пытаясь ее открыть – она была запечатана обычной пластмассовой пробкой, которая никак не хотела выходить.

– Это домашнее вино, двоюродная сестра привезла из Грузии, попробуешь? – пробка, наконец, поддалась, и он протянул мне стакан с темной жидкостью.

– Хорошо пахнет – я вдохнула терпкий аромат. Слива? Виноград?

– Ну, я не знаток, но в целом мне нравится, – он посмотрел на то, как я осторожно сделала первый глоток.

Свет от дальних огоньков поделил его лицо пополам – одна часть была почти белой, а вторая – полностью черной. Чем-то это мне напоминало работы кубистов – четкие грани рубили изображения прямыми линиями – свет-тьма, явное и тайное. Да, в человеке все так. Нет идеальных, мы все и плохие и хорошие, добрые и злые, ленивые и упрямые. Главное знать, под каким углом смотреть. Практически любой наш поступок имеет свою точку зрения, свое, если хотите, оправдание. Поступки, поведение – для всего есть свои отправные точки и запятые.

– Мне тоже нравится, – вино стала понемногу согревать желудок. Вкус был сочным, насыщенным, в общем, довольно приятным.

– Видишь ту звезду? Вон там, совсем низко? Она там самая яркая, – он показал куда-то в сторону. Чтобы я поняла, о чем речь, Дима придвинулся ближе, переставив продукты с другой стороны, наклонился, и, взяв мою руку в свою, вытянул ее в нужном направлении – теперь видишь?

Такая близость заставила мое сердце биться чуть быстрее, но я сосредоточилась на звездах.

– Это Венера. Она единственная из планет, что иногда отбрасывает тень на Землю. В свое время я увлекался всем, что связано с космосом, – он сидел совсем рядом, наши колени теперь иногда встречались.

– Ну, я в общих чертах немного знаю о планетах, такой обязательный минимум. Меня больше мифология интересовала, поэтому я…

И тут он меня поцеловал. Мои руки сложились в попытке оттолкнуть. Но на этом все, моя показная иллюзия защиты больше не работала. Ладони уперлись в ткань майки, под которой чувствовались тепло и барабанная дробь сердца, а куча рваных мыслей в моей голове смешалась в один плотный шар, который мозг, без зазрения совести, выкинул за пределы моего сознания.

Надо сказать, целовался он хорошо. Это не были робкие прикосновения губ по чуть-чуть, только боязливым касанием, как будто дотрагиваешься до чего-то очень-очень хрупкого. Нет. Но это и не был тот неумелый открытый напор, который представляется почему-то образцом дикой страсти ошалелым подросткам.

Это было и нежно и страстно одновременно. Такая золотая середина. Ее хватило, чтобы голова поехала кругом, горизонты поплыли, а очумелые соловьи, которые до этого момента пытались составить нам музыкальное сопровождение, окончательно смолкли.

Когда дело начало принимать более серьезный оборот – он начал судорожно пытаться расстегнуть мой лифчик, я сдала назад.

– Подожди, остановись. Фух. – отстранившись, я пыталась справиться с дыханием.

– Что не так? – он тоже тяжело дышал, но руки опустил.

– Ничего. Все так. Мне пора домой. Хватит на сегодня. (Или вообще хватит?) – я резко вскочила и стала отряхивать одежду.

Дима тоже поднялся. Поднял упавшую на траву бутылку, стаканы, термос, завернул остатки еды в пакет для мусора, и сложил в рюкзак. Молча.

– Извини, если что не так, – он повернулся ко мне, – пойдем?

Обратно мы шли молча. Ну, практически молча. Что-то изменилось. Его взгляд и даже походка стали какими-то другими. Более спокойными, что ли. Теперь мы шли медленнее, чем четыре часа назад, периодически он дотрагивался рукой до моей ладони, вскользь, немного перебирал и гладил пальцы. И это было до-невозможности нежно.

Впереди показался мой дом.

– Увидимся завтра? – мы стояли очень близко, в тени козырька подъезда, он держал меня за руки, и смотрел в глаза.

– Не знаю. Посмотрим. Созвонимся.

Дима приподнял брови:

– И ты мне позвонишь?

Я улыбнулась, и, подтянувшись к уху, прошептала:

– Я сейчас скажу тебе свой номер, позвони мне сам.

На прощание он чмокнул меня в щеку.

Когда я зашла в подъезд, отрезвляющая мысль жирным текстом прошибла мне лоб: «Какого черта ты делаешь?»

8.

На следующий день, чувствуя за собой, целую Марианскую впадину вины, я позвонила всем своим родным. Сначала маме, потом, после того, как Тема, сын, подошел к телефону, я долго обсуждала с ним варианты выращивания в домашних условиях лягушек из головастиков, и возможность построения настоящих космических кораблей из остатков Лего. Следующий звонок был мужу. Марк очень обрадовался (ну и дрянь же я), говорил много о работе, о том, что скучает и ждет-не дождется, когда у меня, наконец, все закончится.

Соседка Катя была бодра, весела и атаковала меня подробностями своего свидания. Ей все очень понравилось, это был чудесный ресторан и много-много разговоров буквально обо всем на свете. И да, он ее, как никто, понимает, и у них много общего, и ему нравится такая же музыка, как и ей, и, в целом, она чувствует, что это ее человек.

– А ты как? Расскажиии, – подруга уселась напротив, подперев руками подбородок.

Глядя в ее счастливые глаза было бы преступлением начать перетягивать одеяло на себя, в смысле – стоило ли вообще о чем-то говорить?

– Прогулялись немного. Кофе выпили. Ничего особенного.

– Ну а кто он, чем занимается, что ты про него узнала?

– Все обычно. Студент, живет, вроде бы, с родителями, я не уточняла, так, из разговора поняла, друзья имеются и все. Ну, и музыкой еще увлекается.

– Играет на чем-то?

– Да, гитара, играет. Как и все мы, наверное. Немного музыканты. Хотя на самом деле не знаю. Просто по рассказам.

– Ясно, значит, денег особых нет.

Я усмехнулась:

– Скорее всего. Студент же.

– А про девушку? Что-то говорил? Ну, ту, которая с ним шла тогда.

– Ты думаешь, я призналась бы, что видела его? Нет, конечно. Этой темы мы не касались. Он ничего не говорил, ну и я не спрашивала.

Легкая тень разочарования мелькнула в Катькиных глазах. У меня было все банально и скучно.

– Еще увидитесь?

– Возможно. Не уверена. Может быть.

Пелена романтики подтаяла вместе с первыми лучами солнца, поэтому я не была уверена, что соглашусь еще на одну такую встречу. К тому же, заноза собственного запоздалого раскаяния, после утренних телефонных разговоров, засела еще глубже.

Я сделала свои обычные дела – прибралась, написала пару листов диплома, сходила в магазин и часа в четыре уселась на кровать, прихватив несколько листов бумаги для набросков. Была пару идей и мне захотелось их накидать.

В коридоре зазвонил телефон, и Катька пулей понеслась к нему.

– Саааш, тебя, – протяжные нотки в голосе подруги выдавали ее досаду.

– Кто там? – мне не хотелось вставать, т.к. именно сейчас я поймала вдохновение.

– Не знаю, по-моему, это твой Дима.

«Твой Дима». Я автоматически кинула взгляд на часы – почти пять. Пока я шла к телефону, в голове опять началась каша. Я все утро говорила себе, какая я беспросветная дура, и клялась, что подобное вчерашнему никогда больше не повториться, но ноги сами привели меня в прихожую.

– Алло, да, привет!

– Что с голосом? Все нормально?

– Да, пойдет.

– Отлично. Я через полчаса зайду, собирайся.

– Куда?

– Небольшой выезд на природу. На этот раз никаких заборов и заброшек. Обещаю. Мы с друзьями едем на шашлыки, хочу, чтобы ты пошла со мной.

– Дим, может перерыв? У меня куча работы, скоро сдавать, и я понятия не имею, когда все закончу, – я тянула время, в надежде, что мой ответ ему не понравится, и он передумает звать меня куда-бы то ни было.

– Нет. Я сейчас за тобой захожу. Не парься, если что, я тебе помогу. Попишу чего-нибудь, или рамки почерчу.

– Перестань. Я правда не могу.

– Я ведь тоже студент, все нормально будет. Ты погоду видела? Пошлиии, сегодня суббота. Обещаю, что завтра не буду тебе звонить. И приходить. Если ты не захочешь, конечно.

Я вздохнула. Если бы он знал, что я вложила в этот вдох.

– Ладно, я пойду. Это далеко?

– Нет, не очень. Километров двадцать от города.

– Ого. Прилично. Мы на машине?

– Да. Скоро буду. Пока. Целую.

Ну, вот и все. Приехали. Я погрязла в своей лжи по самое не хочу. Со всех сторон.

– Уходишь? – Катя вышла в коридор из своей комнаты.

Я развела в стороны руки.

– По-моему, я влюбилась.

Как и обещал, через полчаса Дима заехал ко мне. Когда мы уходили, Катя скорчила жалостливую гримасу, которая говорила: «Держись, мать. Расслабься и получи удовольствие».

9.

В машине, кроме нас с Димой, были еще водитель-друг Сергей, и его подружка, Лена. Остальная компания, как я поняла, ждала нас уже на месте.

Судя по тому, как они себя вели, эта пара – Сергей и Лена, встречалась уже давно, они много шутили, смеялись, и из их слов я узнала, что они очень рады, что их Димон сегодня не один. Вскользь были упоминания о том, что такому повороту событий предшествовал какой-то печальный опыт, но это были замечания действительно мимоходом, поэтому, что-либо поточнее узнать не удалось, да и не сильно этого хотелось. Что было, то было.

Нас ждала еще одна пара – Виталик и Наташа, шашлыки уже были замаринованы, огурцы с петрушкой блестели каплями воды, и нам всем оставалось только подготовить произвольную поляну для основного блюда и нарезать овощи.

Место действительно было красивым. Река, со всех сторон окруженная кустарниками и высокими деревьями, небольшая возвышенность, где образовалась наша стоянка и картинный противоположный берег с разно уровневыми полями и заливными лугами. Идеальная картинка. Как раз для съемок или написания пейзажей на пленэре. Видимо, выбирать живописные места было у Димы и его друзей в крови, поэтому на данный момент я была очень благодарна им всем за новые впечатления. Несмотря ни на что.

Я включилась в работу по нарезке овощей и сервировке стола. Девочки иногда переговаривались один на один, но, в основном, вели себя корректно – принимали участие в общем разговоре и, естественно, поинтересовались моей жизнью. Я лепетала что-то про учебу и про сложности создания моделей и еще всякую чушь, пока одна из них не спросила:

– Ой, ты же, наверное, учишься вместе с моей подругой?

– Возможно, на каком она курсе?

– На последнем. Сейчас защита. Ты начала говорить про эскизы, и я вспомнила. Ее фамилия – Леговая. Таня Леговая. Знаешь ее?

Мысленно «поблагодарив» себя за разговорчивость, я ответила:

– Да, конечно, мы вместе учимся. (Вот черт!) Так, общаемся изредка. У всех сейчас свое. Каждый занимается своим планом индивидуально. Но я только в этом году с ними. Раньше училась с другой группой. У меня был академический – два года перерыва.

– О, а связи с чем?

– По семейным обстоятельствам… Ооо, первая партия уже подошла!

Я была очень рада, что Сергей уже шел в нашу сторону с готовыми шашлыками, и мне не пришлось отвечать на какие-то дополнительные вопросы по поводу моего академического отпуска. Если бы такие возникли.

Все собрались за столом и начали шумно хвалить вкуснейшее мясо. Выяснилось, что мариновкой занимался Виталик и многочисленные дифирамбы полетели в его сторону.

Дима активно принимал участие во всеобщем ажиотаже, разжигал костер, следил за готовкой и периодически кидал на меня заинтересованные взгляды. Я видела, что он о чем-то говорил со своими друзьями и, вполне возможно, речь шла обо мне, но в целом, все было относительно спокойно. Ощущение замечательного дружеского отдыха в лучах мягкого солнца, дурманящих запахов травы, вкусной еды и общей расслабляющей атмосферы действовали на меня успокаивающе. Я знала, конечно, знала, что поступаю плохо, неправильно, скрывая ото всех свой семейный статус, но чувствовала я себя при этом превосходно. Настолько хорошо, что все потуги моей совести указать мне на мою неправедную жизнь перестали меня на какое-то время волновать.

Немного нервничать я начала только после того, когда ребята стали устанавливать палатки.

– Мы здесь остаемся на ночь? – я подошла к Диме за разъяснениями.

Он отложил в сторону колышек и разогнулся во весь рост:

– Поедем завтра утром. Все равно, за руль сейчас никто не сядет.

– А Наташа? – Они ведь были здесь до нашего приезда? – я посмотрела в сторону пары, которые оказались здесь первыми.

– Виталик живет здесь недалеко, их друзья привезли до нас. Они тоже уедут завтра утром.

– Это нечестно. Почему ты меня не предупредил? (Кто бы говорил о честности)

– Тогда ты бы точно не поехала, – он взял меня за плечи и подтянул к себе, – ну, не злись. Завтра все вместе поедем.

А ты не промах – подумалось мне. Но, в конце концов, назвался груздем – полезай в кузов. Выхода все равно не было – не бежать же мне отсюда.

Полозья повозки какого-то небесного волшебника прочертили на небе лиловые полосы. Солнце начинало разыгрывать свою главную партию на вечернем небе. Запахи земли стали жестче, прянее, и мне захотелось спуститься ближе к реке. Именно рядом с водой закаты, почему-то всегда более живые. Вода как – будто умножает их, делает более сочными и блестящими.

Минут через пять, после того, как я уселась прямо на траве, вытянув вперед ноги, подошел Дима.

– Красиво! – он присел рядом.

– Да. Как же мне это нравится. Смотри, видишь, на той стороне верхушки стали сиреневыми? Да, вон там, а там – золотые – я указала на череду ив и тополей на противоположном берегу.

– Конечно, – он наклонился ко мне и дотронулся губами до виска.

Сто пятьдесят тысяч мурашек разбежались по телу, подгоняемые бесцеремонными эндорфинами. Мы долго целовались, и моя кровь окончательно превратилась в термоядерный коктейль из сложных химических реакций, мешающих мыслить трезво и рассудительно.

– Подожди, – я немного отстранилась, – расскажи мне об этих людях. Кто они?

– Виталя мой однокурсник, Наташа – его девушка, где-то примерно полгода или около того вместе.

– Ясно, а Сергей с Леной?

– Серега – мой сосед по дому, вообще-то мы не часто видимся, хотя давно его знаю. Лена – его подружка.

Мне показалось, что при имени Лена он немного скривил рот.

– Тоже давно уже встречаются?

Дима сменил позу, подтянув к себе ноги и свободно положив на них руки.

– С Леной, вообще-то, он не так давно. Насколько я знаю.

– Странно, мне показалось, что они пара со стажем.

Дима усмехнулся.

– У него есть жена. Это просто подружка.

– Правда? – это был интересный поворот.

– Да, жена – Катя. Он женат уже года четыре, если не больше.

– Ммм, а почему?

– Почему не с женой? Понятия не имею. Если честно, я его не понимаю.

– У них дети есть?

– Нет, детей нет. Давай не будем о них?

Наш разговор подействовал на меня отрезвляюще. Мне стало не по себе. В его голосе, даже не в словах, было столько осуждения, когда он говорил об измене, что все мои прежние мысли о том, что я ему обязательно все сегодня расскажу, таяли на глазах. Просто немного позже. Еще чуть-чуть. Пусть не сегодня, может быть завтра или послезавтра, если мы еще будем видеться. Или потом. Или никогда. После того, как ко мне пришло осознание последствий моего молчания, я прекрасно понимала, что просто тяну время. Мне НРАВИЛОСЬ с ним. С этим парнем. Мне нравилось чувствовать себя в состоянии первой влюбленности, именно такой, легкой и пушистой, азартной и ни к чему не обязывающей. Ощущение ложной свободы?

После заката опустилась безлунная и черная, как смола ночь, вся – на ощупь. Мы сидели у костра и напевали под гитару какие-то песни. Их было много, этих песен, и каждый из нас пытался выжать из себя максимум, попадая и не попадая в такт и в ноты. Сверчки всех мастей вторили нашей музыке. Я смотрела на теплые, разогретые огнем, лица нашей компании и на Диму. Именно он держал в руках гитару. Его руки легко скользила по грифу и струнам, вызывая во мне желание научиться, наконец, тоже играть на гитаре.