От создателей Большой Игры

Глава 4. Максим

Оказавшись на улице, я столкнулся с тривиальной дилеммой трехмерного игрового мира, а именно: куда переместить своего героя в рамках дальнейшего развития сюжета. В связи с тем, что город мне знаком не был, никаких традиционно сложившихся способов впустую потратить здесь время в моем арсенале не имелось. Да и как с пользой здесь его провести – я тоже не совсем себе представлял. Можно было, конечно, вернуться в съемную квартиру и провести вторую половину дня в одиночестве за благородным чтением книг, но такого времяпрепровождения у меня было с избытком в последние пару десятков месяцев. Поэтому я решил воспользоваться декорациями большого города и провести вечер где-нибудь в общественных местах.

Есть некоторое количество универсальных типов мероприятий, которые могут дать интересный досуг практически в любой заселенной точке планеты. К ним относятся, во-первых, осмотр достопримечательностей, или, проще говоря, интересных мест, которые раньше не видел, и, во-вторых, поглощение пищи, которую раньше не пробовал. Огромные массы людей перемещаются по планете в свободное от продуктивной деятельности время в рамках именно этих мероприятий. Видимо, одна из основных функций Большой Игры – получать новые впечатления в той или иной форме. Не желая спорить с ее закономерностями, этим я и решил заняться.

Город, в котором я собрался жить, по какому-то всеобщему установлению славился своей архитектурой. Архитектура эта была относительно молодая, по европейским меркам даже, можно сказать, современная. Сделанная за раз по проекту и, на мой неискушенный взгляд, достаточно однообразно. Но в нашей большой стране было общепринятой традицией, несмотря ни на что, архитектурой этой восхищаться, причем до такой степени, которая позволяла местным жителям пренебрежительно относиться ко всем остальным городам своей родины.

Всего лишь двухчасовая прогулка позволила мне настолько привыкнуть к местному характерному стилю, что повторяющиеся без конца виды перестали приносить радость получения новой информации, что с учетом потраченной на передвижение энергии неуклонно привело меня в заведение общественного питания. Им стал ресторан на центральной улице, выбор на который пал исключительно на основе презентабельности его внешнего вида, специализации на приготовлении стейков, которая следовала из его названия, и моей приверженности к поглощению такого рода блюд. Вечер только начинался, поэтому заведение было полупустым, а ассортимент свободных столиков широк. Я выбрал место в углу, лицом к залу. Подошедший официант, не успев даже всучить меню, получил от меня заказ на большой стейк и бокал виски.

В соответствии с моим пожеланием напиток мне принесли сразу, поэтому к тому моменту, когда передо мной оказалось мясо, я находился уже в настолько приподнятом настроении и с таким сильным чувством голода, что первые его куски показались мне самым вкусным яством из тех, что я пробовал за всю свою жизнь. Возможно, это было и предвзятое суждение, тем не менее стейк был и впрямь отличным.

Пока я наслаждался простыми аспектами своей реальности, заведение заполнялось, и вскоре почти все места были заняты.

За соседним от меня столиком оказался парень примерно моего возраста, который так же, как и я, коротал вечер в одиночестве. Кроме этого факта мое внимание привлек неожиданный мысленный затык, с которым я столкнулся, когда назвал его про себя словом «парень». Дело в том, что, поскольку данный персонаж совпадал со мной по полу и возрасту, он как бы входил в тот подвид, к которому причислял себя и я, а следовательно, его определение автоматически становилось и определением моим собственным. А я как-то внутренне не был согласен с тем, чтобы меня называли «парень». Поэтому я мысленно начал примерять к нему, а вместе с ним и к себе, различные возрастно-гендерные определения и с удивлением обнаружил, что не могу найти такое, которое меня бы полностью устраивало. Если «парень» звучало слишком фамильярно и, на мой взгляд, все-таки не совсем соответствовало нашему возрасту, то «молодой человек» не подходило, поскольку такое к нам обращение звучало гармонично только из уст женщины за сорок, «мужчина» отдавало очередью в ЖЭКе или паспортном столе, а «мужик» было слишком алкогольно-пролетарским.

Оставив тщетные попытки получить удовлетворительное определение, я зацепился за другую мысль, а именно: почему определение «молодой человек» в нашем языке однозначно относится к человеку мужского пола? Ведь строго говоря, женщина тоже человек и, несомненно, может быть человеком молодым.

Пока мои мысли, слегка спутанные к тому моменту уже двумя порциями виски, бестолково слонялись по закоулкам таких вот случайных тем, взгляд мой, также случайным образом, был направлен на того самого персонажа за соседним столиком, которому я так и не смог дать приемлемое определение. Когда я это понял, оказалось, что персонаж так же пристально смотрит на меня.

На его лице мелькало выражение неуверенного узнавания. «Не дай бог какой-нибудь одноклассник», – мелькнула мысль. Социальные нормы совершенно четко говорят нам о том, что встреча с одноклассником в таких обстоятельствах обязана обернуться попойкой с человеком, который тебе совершенно неинтересен. Ведь тот факт, что в течение многих лет ты ни разу не пожелал с ним встретиться, бесспорно, свидетельствует о том, что он тебе безразличен.

– Я прошу прощения, – обратился ко мне сосед. – Это не вас я сегодня видел в переговорной вместе с кадровиком?

«Не одноклассник», – облегченно подумал я и ответил утвердительно.

– Ага, понятно, – произнес сосед и откинулся на стуле, изобразив задумчивость.

Спустя некоторое время пребывания в такой позе, когда я уже было решил, что на этом наше общение окончено, он снова наклонился в мою сторону и спросил:

– А вы уверены, что вам это нужно? Хотите, отговорю?

Поскольку в этот вечер, судя по моим малофункциональным размышлениям, которые предшествовали этому разговору, от пребывания в одиночестве уже вряд ли могло получиться что-нибудь полезное, при том что, напротив, общение с сотрудником компании, в которой я собрался работать, накануне финального собеседования было весьма кстати, я ответил:

– Интересно послушать! Меня Андрей зовут.

– Максим.

– Если вы больше никого не ждете, то предлагаю пересесть ко мне, – предложил я Максиму.

Тот неопределенно махнул рукой, то ли показывая, что ждал, да не дождался, то ли выражая в принципе безразличие к такой постановке вопроса, и пересел.

– Предлагаю перейти на «ты» и в рамках этого перехода, для начала, взять еще по одной, – выдвинул я идею.

Мой новый собеседник подтвердил свое согласие уверенным кивком и призывно махнул официанту.

Сделав заказ, я вопросительно уставился на нового собеседника, подталкивая его тем самым к началу воспроизведения того монолога, ради которого он не смог удержаться даже от обращения к незнакомому человеку.

Максим не заставил себя уговаривать и начал незамедлительно:

– Дай угадаю, ты думаешь, что идешь на работу в суперкрупную, а значит суперкрутую компанию, в которой работают крутые профессионалы. Потому что только такая крупная компания может позволить их себе нанять. И поэтому там ты увидишь настоящий суперсложный и эффективный бизнес?

– Ну, может, без такого количества приставок «супер», но в целом да, так и думаю, – ответил я честно.

– Вынужден тебя разочаровать. Думать так ты будешь недолго, а именно до тех пор, пока не столкнешься с необходимостью что-нибудь сделать и в конце получить результат. И тогда ты поймешь, что приставка «супер» подходит только к размеру, а все остальное в вышеупомянутом списке находится на уровне первых месяцев после Великой Октябрьской революции, когда к власти пришел пролетариат, то есть, извините, работяги. Но твоя судьба сложилась иначе, и в силу стечения обстоятельств я могу предотвратить потерю нескольких месяцев, а может, и лет твоей жизни, в зависимости от усидчивости, и расскажу все как есть прямо сейчас, – огласил преамбулу к своему повествованию Максим.

– Интересно, – только и нашел я что ответить.

– Как я и говорил, компания действительно большая, просто огромная, и конца и края ей нет. Вот только величина эта рождена не эффективностью бизнеса, основанной на грамотности ее руководства, а усилиями государства и доступом к полезным ископаемым, тем же государством обеспеченным. То есть внизу – нефть, сверху – господдержка, а вот что посередине – это отдельная песня.

Посередине просто куча людей, разбитая в соответствии со случайным образом созданной штатной структурой на должности, отделы, управления, департаменты и так далее. Люди эти только догадываются о том, что должны делать, в основном по названию своих должностей и подразделений. Практически они бессистемно тушат пожары рутинной работы, которая позволяет превращать нефть в бабло. Но это происходит настолько произвольным образом, что половина этой толпы почти ничего не делает, а вторая половина вкалывает с утра до ночи и по выходным. При этом опять же половина той работы, которая с таким надрывом и самопожертвованиями все-таки совершается, вообще никому не нужна, потому как не приносит никаких материальных результатов, поскольку образовалась опять-таки стихийно, то есть случайно.

Так вот, а сверху над всем этим – некоторое количество топ-менеджеров, нанятых за большие деньги благодаря имеющимся у них серьезным связям. Большинство из них тоже так себе специалисты и всего вышеописанного не понимают, а те, кто понимает, внимание на этом не акцентируют, поскольку получают такие бабки, которые им платить больше нигде не будут. Все вместе они сильно заняты процессом оправдания своего наличия за эти самые бабки в компании, поэтому, во-первых, жестко контролируют абсолютно все в ней процессы путем личного согласования всего того треша, что творится внизу, а во-вторых, спускают туда свое мудрое видение, как это все надо делать. В результате описанным выше бедолагам, помимо тушения своих операционных пожаров, приходится тушить идеи, которые спускаются сверху, причем при этом все действия с этим же верхом согласовывать. Результатом становятся колоссальные беспорядочные и бестолковые информационные потоки, которые транслируются сверху вниз и снизу вверх.

Это я тебе сейчас рассказал о крутости компании. Теперь – о «крутых» профессионалах, которые здесь должны, судя по твоей логике, работать. Так вот, их здесь нет и быть не может. Все по-настоящему грамотные специалисты знают то, что я тебе только что рассказал, поэтому в такую клоаку они не пойдут никогда и ни за какие деньги. Ну, это я про спецов среднего звена, не топов, конечно. Размер доходов последних находится совершенно в другом поле этических и мотивационных компромиссов. Судьба же обычных сотрудников, которые, по своей наивности, сюда попадают и не увольняются в течение первых месяцев, выглядит следующим образом. После короткого периода эйфории на тему работы в такой крупной компании наступает первый этап, когда человек осознает, куда попал. Этот этап знаменуется сильнейшим возбуждением вплоть до швыряния телефонных трубок об стену с криком «так работать невозможно». Связано это с тем, что работник осознает, что самое его элементарное действие на пути к самой простейшей цели требует такого колоссального количества бюрократических усилий и таких сложных коммуникаций внутри компании, что эффективность его работы находится на уровне погрешности оценки. То есть делает он что-то или не делает – результат примерно одинаковый. Здесь он понимает, что принципиально возможны три пути. Первый – это уволиться, пока не поздно. Второй – ничего не делать вообще, все равно результата нет. Третий – путь для отличников: пыхтеть-таки, продираясь к цели и достигая хоть какого-то, пусть мизерного, но результата.

Если сотрудник решает все-таки остаться в компании, то независимо от выбранного пути наступает второй этап – этап адаптации. Человек перестает так остро реагировать на окружающую действительность и приходит к выводу, что хотя это все и ядерный маразм, но адаптироваться и работать можно. На этом этапе еще не все пропало и человек для нормального мира еще не окончательно потерян. Но вот потом наступает самое страшное: привыкнув к такой вот извращенной действительности, специалист не просто начинает считать, что так жить хоть и сложно, но можно, а начинает верить, что так и надо работать. В таком случае его уже не спасти. Происходят необратимые изменения в мозгу. Больше его никуда работать не возьмут, потому что он нигде работать больше не сможет.

Вот именно поэтому я призываю тебя, Андрей, не ходить туда. А если все-таки пойдешь, то будь осторожен, есть вероятность, что это будет твой последний карьерный шаг, – с торжеством в голосе окончил Максим свою речь.

– Веселая перспектива, – признался я. – А ты на каком этапе?

– Я на втором. Честно говоря, есть все-таки один обнадеживающий момент. Те, кто остался, необязательно должны скатиться к приятию новой действительности как данности. Есть некоторая часть работников с высокой степенью осознанности и самоиронии, которые прикалываются над системой и могут существовать в ней неограниченное количество времени без риска быть испорченными. Этакие интеллектуальные панки. В общем, в нашем колхозе работают панки, роботы и те, кто еще не определился.

– Ну вот видишь, не все, значит, так уж плохо, – выразил свою надежду я.

– Странно, – удивился Максим. – Честно говоря, я ждал более бурной реакции на мои инсайдерские откровения.

Мой собеседник выглядел раздосадованным, воодушевление собственным ораторским искусством сменилось на разочарованную замкнутость, вызванную равнодушием неблагодарного слушателя, в данном случае меня. Максим даже не подозревал, насколько ему или любому другому человеку в этой огромной компании далеко до уровня осознанности и самоиронии, которые свойственны антивирусу, то есть мыслящей программе, то есть мне.

– Максим, ты не расстраивайся, что я не испугался, – начал успокаивать его я. – Ты очень все красиво и доходчиво рассказал. Но дело тут исключительно во мне. У меня особенность такая психологическая есть. Я, как бы это сказать, не очень верю в объективно существующий смысл вообще всего, что происходит в этом мире. Для меня это как бы все игра, и чем замороченнее, тем, наоборот, лучше. Да и на результат мне плевать, все равно результат у нас у всех в этой игре один.

– Ну так-то да, – согласился он. – Значит, не отговорил?

– Не, не отговорил.

– Ну ладно. Я, как говорится, сделал все, что мог, и умываю руки с чувством выполненного долга. Ты вроде дядька осознанный и пострадать сильно не должен. Так что давай, может, я тебе тогда советом каким подскажу. Ты с кем уже встречался?

– С кадровичками встречался: какой-то девушкой – не помню, как зовут, – и Аллой, – начал перечислять я.

– Ну, это понятно. От них ни толку, ни решений, но быть должны – суппорт как-никак. Девочку, которую ты не запомнил, кстати, Дарина зовут. Хорошая, но бестолковая.

– Еще с Сергеем.

– Ага, как прошло?

– Ну, судя по тому, что хотели повстречать еще и с директором по продажам, хорошо, – высказал я догадку.

– Это не факт! – осадил меня Максим. – Этот человек панически боится принимать решения, так что какое бы мнение у него ни было, он предпочтет свалить ответственность окончательного вердикта на кого-нибудь другого. При этом на этот вердикт он попробует повлиять только в том случае, если ты ему действительно понравился. Поэтому все-таки важно, как прошло. А вообще, что ты о нем думаешь? Ведь если с ним встречался, то он в начальниках у тебя потенциально ходить должен.

– Что я могу сказать? – я сделал паузу, будто только сейчас анализировал свои впечатления от обсуждаемого собеседования в попытке дать ему лаконичную характеристику.

На самом же деле я пытался проанализировать беседу текущую и понять, что за человек этот непонятно откуда взявшийся Максим. Чутье подсказывало, что он совсем не прост. В его общении со мной было что-то более значительное, чем просто желание подвыпившего офисного работника охаять родную компанию перед случайно подвернувшимся слушателем. Демонстрируя на лице глубокую задумчивость человека, не привычного к такому роду размышлений, которых ждал от меня собеседник, я тем временем анализировал свои подозрения на предмет их обоснованности. Нормально ли это, что незнакомый человек, который видел меня случайно в офисе, решил вдруг разоблачить передо мной своего работодателя? С учетом принятого им алкоголя и особенностей русской ментальности, которая ведет к непреодолимой тяге к уничижению всего окружающего, а через них и себя самого, – вполне может быть нормально. Но подозрительнее было другое. Максим не просто заметил меня в компании, но и запомнил, при этом я, несмотря на свою память бывшего модератора, его не помнил совершенно. А это значит, я его, скорее всего, не встречал. А каким образом могло получиться так, что он меня заметил, а я его нет? Он видел меня на самом деле на фото? Наблюдал за мной через видеокамеру? Ни тот ни другой вариант мне не нравился.

Кто же этот Максим? Сотрудник Агентства, который тянет время, чтобы дождаться подкрепления? Не похоже. Времени прошло достаточно. Возможно, засада меня ждет на выходе? Да вряд ли все так сложно, надо было бы – положили бы прямо здесь и сейчас. Значит, не контора? Может, он эсбэшник из компании, в которой я проходил собеседования? Говорят, некоторые нефтяные монстры, особенно государственные, сдвинуты на безопасности, у них там не только в СБ силовики сидят, но и кадровая служба наполовину состоит из фэсэошников.

Несмотря на то что ни к какому решению по поводу Максима я так и не пришел, я сделал для себя заключение, что, может, это, конечно, и паранойя, но пока я не сказал ничего особенно лишнего, общение неплохо было бы и закруглить.

Тем временем Максим ждал от меня характеристики моего потенциального начальника, и я решил ее дать с учетом предположения, что мой собеседник все-таки, как это ни дико звучало, сотрудник безопасности моего будущего работодателя.

– Сергей мне понравился. Грамотный специалист, конкретный в общении. Мне бы было комфортно с ним работать.

Максим второй раз за вечер принял обескураженный вид.

– Ты или совсем в людях не разбираешься, или зачем-то безбожно гонишь! – сделал он вывод. – Менеджерская импотенция этого персонажа настолько очевидна, что я не знаю ни одного человека, который не обнаружил бы ее в первые же пять минут общения.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Возможно, это на фоне высоких требований вашей компании? В любом случае его же назначили руководителем. Не может быть все так плохо, – парировал я.

– Про высокие требования нашей компании я тебе все уже подробно рассказал. Не делай вид, что уже забыл. Так что, значит, ты просто гонишь, – сделал вывод мой собеседник. – Ладно, предположим, что вы действительно друг другу понравились. Не могу знать, что там у вас получилось, но сердце твоего потенциального начальника можно завоевать железно совокупностью двух фактов. Во-первых, ты возьмешь на себя часть его проблем и ответственность за них – и чем больше, тем лучше, – и, во-вторых, ты дашь ему уверенность, что не подсидишь его. Если он в оба факта поверил, то, несмотря на свою трусость, будет бороться за то, чтобы тебя взяли.

То ли Максим хорошо знал Сергея, то ли он был весьма проницателен, поскольку его оценка совпадала с моей, а моя, как известно, была высокопрофессиональной. Подозрения в причастности Максима к подосланным от этого только укрепились.

– Я сделал все, чтобы убедить его в том, что работать я буду на совесть и человек я порядочный. И это вполне можно интерпретировать так, как ты обозначил выше, – сдержанно ответил я.

– Хорошо. Кто следующий? Дима? Директор по продажам?

– Да, он.

– Ну тогда слушай про него. У него свой бизнес по перепродаже всего того, что производит наша большая нефтяная компания. По большому счету ему совершенно до лампады, что в ней происходит. Главное, чтобы компания работала и ему никто не мешал на этом зарабатывать. Поэтому в плане твоего собеседования он может преследовать лишь две, причем диаметрально противоположные, цели. Первая, и это лучший для тебя вариант, – собеседование будет чисто формальным. Просто он по должности должен собеседовать всех продажников. С целью выполнить этот долг он задаст тебе пару вопросов и отпустит. И забудет про тебя навсегда. Вторая, и это худший для тебя вариант, – он тебя завернет. Просто ради того, чтобы продемонстрировать свое активное участие в управлении продажами компании. Причем сделано это будет вне зависимости от твоих профессиональных качеств, ведь в нашей стране чем неадекватнее и жестче решение, тем руководитель считается круче.

– И как бороться со вторым вариантом? – спросил я.

– Ну, если поймешь, что тебя заворачивают, – а если это будет происходить, то ты точно поймешь, потому как делаться это будет демонстративно, – надо показать, что ты ему можешь оказаться полезен и что завернуть другого, следовательно, будет ему выгоднее.

– И чем я могу быть ему полезен?

– Здесь, брат, я тебе не помощник. Чем ты можешь быть полезен такому человеку – это я за тебя придумать не смогу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.