Ралли Родина. Остров каторги

– Здравствуйте, товарищи!

– Здравствуйте, – нестройным хором ответили мужчины.

– Как настроение? – спросил Тимофеев с улыбкой.

– Отличное, товарищ секретарь! – за всех ответил Хлоповских.

– Рад слышать, – еще шире улыбнулся Тимофеев. – Товарищ Лазарев, давайте проверим, все ли пришли?

Зампредседателя горисполкома охотно закивал и, раскрыв папку, стал поочередно называть фамилии. Тимофеев тем временем прохаживался вдоль первого ряда кресел, сложив пухлые руки за спиной.

– Все на месте, Аркадий Петрович! – сообщил Лазарев, закончив перекличку.

– Спасибо, Михаил Валерьевич, – кивнул Тимофеев.

Кашлянув в кулак, он снова обратился к собравшимся в зале мужчинам:

– Товарищи! Наверняка всех вас мучает вопрос: зачем вас всех здесь собрали, и с какой целью из столицы, города-героя Москвы, в Южно-Сахалинск пожаловал секретарь Центрального Совета по спорту? Само собой разумеется, что два эти события непосредственно связаны одно с другим…

Он шумно втянул воздух ноздрями и торжественно объявил:

– Позвольте вас поздравить, товарищи: коллегиальным решением первых лиц Центрального Совета и заместителя председателя Южно-сахалинского горисполкома вы были выбраны для участия во всесоюзном автомоторалли «Родина», посвященном пятидесятилетию Советской власти!

Привезенцев и Косарев недоуменно переглянулись. Лазарев, снова сунув папку под мышку, захлопал в ладоши, незнакомец, стоящий рядом с ним, последовал его примеру.

Все эти детали Привезенцев отмечал мимоходом, поскольку никак не мог переварить заявление второго секретаря.

«Автомоторалли? Всесоюзное? О чем он вообще?»

– По плану, разработанному Центральным Советом, – продолжил Тимофеев, – вы должны будете пройти пятнадцать тысяч километров, стартовав с площади Ленина вашего чудесного города и финишировав в самом Ленинграде…

Ульянов, сидящий справа от Привезенцева, тихо присвистнул.

«Ленинград? Пятнадцать тысяч километров? – подумал кинооператор. – Добрая половина из которых – по дальневосточному бездорожью? Это такая шутка?»

– А на чем поедем хоть, товарищ секретарь? – поинтересовался Светличный.

Василий единственный не выглядел удивленным – он и, пожалуй, еще Хлоповских: для них все эти автомотопробеги были родной стихией.

Собственно, Привезенцев тоже любил мототуризм. Но пятнадцать тысяч километров казались ему уж больно страшной цифрой.

– По случаю столь значительной даты обком ДОСААФ и обком ВЛКСМ предоставят участникам лучшие экземпляры продукции советской промышленности – один автомобиль марки «ГАЗ-21», два мотоцикла «М-63» и два «М-72», – отчеканил Тимофеев.

«Волга» и «Уралы», стало быть…»

Лазарев и стоящий рядом с ним незнакомец снова захлопали, но Светличный, Хлоповских и Ульянов, судя по всему, их восторга не разделяли. Впрочем, выражать свое недовольство Тимофееву никто из них не решился, а потому секретарь со спокойной душой продолжил:

– Руководителем пробега будет всем вам хорошо известный Владимир Андреевич Привезенцев, журналист, кинооператор и режиссер…

«Чего и следовало ожидать».

Взгляды Тимофеева и Привезенцева встретились. Кроме того, Владимир почувствовал на себе взоры других собравшихся, включая Лазарева и его безымянного спутника.

«Но, наверное, это даже и к лучшему, – подумал Привезенцев, делая вид, что ничуть не растерян. – По крайней мере, смогу спокойно заниматься съемкой… Она же им, уверен, в первую очередь нужна…»

Словно прочтя его мысли, Тимофеев сказал:

– Мы очень надеемся, что товарищ Привезенцев сможет не только достойно возглавлять пробег, но и снимет его на кинопленку, поскольку Центральным Советом по спорту было принято решение сделать фильм, посвященный грядущему ралли…

«Кто бы сомневался!..»

– Товарищ Косарев на время мотопробега назначается замполитом и первым заместителем руководителя. Товарищ Пеньковский – механиком, товарищ Ульянов – слесарем, товарищ Светличный – медиком, а товарищ Хлоповских будет отвечать за ведение путевого дневника…

– Позволите вопрос? – нахмурившись, подал голос инструктор автомотоклуба.

Тимофеев скривился, но не стал выговаривать Хлоповских за то, что перебил, и милостиво разрешил:

– Задавайте!

– А почему за ведение дневника отвечает инструктор автомотоклуба, а не завотделом «Молодой гвардии»?

– Потому что это коллегиальное решение, принятое в Центральном Совете по спорту, – просто ответил Тимофеев.

Хлоповских выгнул бровь и открыл было рот, чтобы задать новый вопрос, но Светличный толкнул товарища в бок локтем и скорчил злобную мину – мол, не спорь, правды ты все равно не добьешься: раз есть решение, никто его менять не будет.

«Легче потом с Косаревым договориться обменяться обязанностями. Неофициально. Надо думать, Альберт охотно поможет – ему со словом возиться нравится…».

– Можем продолжать, товарищ Хлоповских? – с нажимом произнес Тимофеев.

– Да, конечно… – нехотя буркнул инструктор. – Извините…

– Замечательно, – победно улыбнулся Тимофеев. – Так вот, на чем я там остановился? Ах да… Завхозом вашей группы туристов будет товарищ Рожков.

Мужчина, стоявший рядом с Лазаревым, сделал шаг вперед и, робко улыбнувшись, представился:

– Геннадий Степанович Рожков, старший инструктор облспортсоюза. Очень рад знакомству.

Сказав это, он снова попятился и замер на прежнем месте, рядом с Лазаревым, который буквально сиял.

«Такое ощущение, что он от Тимофеева заряд какой-то получает – горит, словно стоваттная лампочка», – усмехнулся про себя Привезенцев.

Иногда ему казалось, что в этом заключается смысл жизни любого мелкого чиновника – давить на нижестоящих, чтобы угодить вышестоящим и тем самым максимально отдалиться от первых и приблизиться ко вторым. Сам Привезенцев до ужимок в духе Лазарева никогда не опускался – брал талантом и организованностью. За это его и ценили.

«И ставили руководителем подобных мероприятий – чтоб более-менее грамотно расхлебывал ту кашу, которую они время от времени заваривают».

– Каждому из вас будет выдана копия постановления, в которой изложены ваши задачи, подлежащие выполнению в ходе ралли «Родина», – сказал Тимофеев, снова отвлекая внимание публики на себя. – Основная – это, разумеется, пропаганда советской власти среди молодежи, с которой вы будете встречаться по ходу вашего путешествия. Важно, чтобы подрастающее поколение понимало, насколько значительна эта дата – пятьдесят лет Октябрю. Помимо того, что ваш пробег зафиксирует на кинопленку товарищ Привезенцев, вы примете участие в ряде телепередач в тех городах, через которые будет пролегать ваш маршрут…

Он говорил что-то еще, но Привезенцев не особо вслушивался в его слова.

«И как сказать обо всем жене? Как объяснить, куда я еду и на сколько? Месяц меня не будет? Два? Сколько времени надо, чтоб проехать пятнадцать тысяч километров? Одна переправа с Сахалина на материк чего стоит… и там до Байкала как-то добираться… Словом, одни вопросы».

Привезенцев не боялся ответственности, но терпеть не мог пресловутое «надо» ради «надо». К счастью, спутники в этот раз ему достались хорошие, иначе было бы совсем грустно.

«Ладно, разберемся как-нибудь… не впервой… Коллектив вроде неплохой. Разве что по Рожкову есть вопросы, но их будем решать уже по ходу дела»

– Что ж, можете быть свободны, – сказал Тимофеев, хлопнув в ладоши. – Датой старта выбрано десятое июня, датой финиша – двадцать пятое июля… Готовьтесь, товарищи, разбирайтесь с текущими делами, чтобы подойти к старту, так сказать, во всеоружии. Вопросы есть?

Вопросов не было. Точней, были, но после ответа, который второй секретарь дал Хлоповских, задавать их остерегались.

– В таком случае все могут быть свободны, кроме товарища Привезенцева, – с улыбкой произнес Тимофеев.

Мужчины стали подниматься из кресел. Альберт на прощанье коснулся плеча кинооператора, и тот вымученно улыбнулся другу самым углом рта – мол, ценю твою поддержку, спасибо.

Когда из новоиспеченных участников ралли в зале остались только Рожков и Привезенцев, Тимофеев сказал:

– Знаю вас, Владимир Андреевич, как человека честного и порядочного, настоящего коммуниста. В партии состоите, трудитесь на ее благо…

Лазарев за его спиной кивал, точно китайский болванчик.

– Но все равно считаю не лишним обратить ваше внимание на следующее…

Он взял паузу – видимо, собирался с мыслью – а потом продолжил, слегка понизив голос, словно боялся, что ушедшие подслушивают у двери:

– Важно понимать, что ралли, посвященное пятидесятилетию Октября – это ни в коем разе не увеселительная прогулка. Это – полноценное мероприятие, необходимое для поддержания в обществе патриотических настроений. Проще говоря, нам совершенно не нужен негатив.

– Негатив не нужен, – из-за спины секретаря подтвердил Лазарев.

– Сформулирую персональную задачу для вас и для господина Рожкова, – сделав вид, что ничего не заметил, произнес Тимофеев. – Необходимо, чтобы ваше путешествие обошлось без происшествий.

– В каком смысле – без происшествий? – спросил Привезенцев. – Мотоциклы так или иначе будут ломаться, вы же сами понимаете – такое расстояние…

– Пусть ломаются. Но важно, что поломка мотоцикла или, допустим, мелкая бытовая ссора в коллективе не должна испортить настроение тем, кто посмотрит ваш фильм… или прочтет дневник вашей команды, – пояснил Тимофеев.

Говоря это, он пристально смотрел Привезенцеву в глаза.

– Надеюсь, я ясно выражаюсь? – с приторной улыбкой уточнил второй секретарь.

– Куда уж ясней, – помедлив, ответил режиссер.

Тимофеев улыбнулся еще шире, потом шагнул вперед и протянул собеседнику руку.

– В таком случае желаю вам удачи, Владимир Андреевич. Дополнительные инструкции получите от товарища Лазарева непосредственно перед стартом.

Привезенцев поднялся и пожал руку второго секретаря. Она была пухлая и неприятная на ощупь – что, впрочем, вполне соответствовало образу этого человека.

– Товарищи, – сказал на прощание Тимофеев, повернувшись к Рожкову и Лазареву.

Пожав им руки, второй секретарь устремился к выходу.

– Можете идти, Владимир Андреевич, – выждав паузу, негромко, но со всей надлежащей важностью сказал Лазарев. – Завтра вам позвонят и сообщат, когда я вас буду ждать. Пойдемте, Геннадий Степанович.

Распрощавшись с Привезенцевым, чиновники следом за Тимофеевым покинули актовый зал.

«Ну и денек… – подумал Владимир Андреевич, провожая их взглядом. – И ралли это…»

Звук шагов, доносившийся из коридора, вскоре смолк, и Дом культуры снова погрузился в тишину – столь привычную для летнего полдня.

* * *

2015

– Москва – Воронеж, дальше знаешь! – воскликнул Денис Амурский, проезжая мимо меня.

Я невольно расплылся в улыбке, наблюдая, как «рыжий» мотоцикл уносит нашего режиссера вперед. Подо мной был зеленый «М-72», надо мной – чистое синее небо, а вокруг – друзья, такие же свободные, как я сам… А что еще нужно мужчине для счастья?

«Разве что хорошая сигара и на два пальца виски… но то будет, когда до Воронежа доедем, там нас все это уже ждет…»

По моему плану перед отправкой на остров Сахалин нашей команде из шести человек предстояло совершить пробную вылазку в Воронеж – нечто вроде репетиции будущего путешествия, куда более длинного и трудного. Мы – по вполне понятным причинам – очень сомневались в качестве нынешних мотоциклов «Урал» и потому хотели предусмотреть любые возможные поломки. С этой же целью уже были опрошены десятки людей в Интернете, а также верхушка Ирбитского завода, до сих пор производящего легендарную ретро-модель «М-72» – на таких же в шестьдесят седьмом мой дед и его товарищи преодолели путь от Южно-Сахалинска до Ленинграда. Как и следовало ожидать, результаты опроса оказались неоднозначными. Люди на тематических форумах если не плевались, то не хвалили точно, а директор завода, напротив, утверждал, что мотоцикл на самом деле хороший, по крайней мере, последняя партия – точно… Осмыслив все полученные мнения, я решил готовиться к худшему, но верить в лучшее.

С таким настроем и поехали.

И, надо признать, пока что «М-72» вели себя вполне достойно – если не считать нескольких проколов, которые я списал на качество дорог. Они, как известно, в нашей стране – едва ли не главная проблема.

«Кроме дураков, которые их делают».

Машин на трассе нам встречалось немного, и потому я успевал даже пейзажами любоваться. Не сказать чтобы они как-то особенно вдохновляли, но приближение лета уже чувствовалось, несмотря на то, что была только середина апреля: зеленый травяной ковер украшал покатые склоны холмов, темно-коричневые стволы деревьев, воздев к небу ветвистые руки, приветливо шуршали первой листвой. Однажды мне даже почудилось, что среди дубов, кленов и лип мелькают силуэты туристов.

«Не одни мы, значит, в эту глухомань забрались ради приключений…» – с неким воодушевлением подумал я, наблюдая за игрой теней в чаще.

Мы остановились выкурить по сигаре практически сразу после того, как проехали мимо синей таблички с названием города. Я понимал, что наша команда сильно опаздывает к намеченному времени, но короткая передышка была нам жизненно нужна – хотя бы из-за нервотрепки, связанной с заменой шин.

«Тем более что десять-пятнадцать минут ничего не изменят».

– Ехать на них, конечно, так себе, – сквозь сизые клубы дыма заметил Иван Камов. – Вся пятая точка в шишках…

Лысый крепкий байкер двадцати пяти лет с густой черной бородой, он был в нашей команде единственным новичком. Я давно дружил с двумя Сашами – Нахмановичем и Никифоровым – и Борей Кацем; режиссера Дениса Амурского знал чуть хуже, но и с ним не раз ездил, а потому вполне доверял. Ваня же появился недавно и, можно сказать, из ниоткуда: обо мне он узнал от общего знакомого тату-мастера, который во время очередного сеанса проговорился, что некий байкер по фамилии Привезенцев собирается в мотопробег по России. А поскольку Иван не первый день мотоциклами интересовался, он, конечно же, слышал, что этот же самый Привезенцев несколько лет назад совершил кругосветку на «Харлее». Идея поучаствовать в подобном путешествии в итоге привела Камова ко мне, и после нескольких встреч – со мной и другими членами команды – я решил, что Ваня вполне нам подходит.

«Хотя утром сегодня он, конечно, начудил…» – подумал я, хмуро глядя на бородача исподлобья.

Мы условились встретиться на одной из заправок ровно в восемь, залить полные баки и отправиться к нашей цели – Воронежу. Все прибыли вовремя… и только Иван опоздал на целый час. Сказать, что я был вне себя от гнева, значило ничего не сказать. Мало что я вообще не терплю людей не пунктуальных, так мне еще пришлось краснеть перед другими товарищами, поскольку именно я предложил включить Камова в команду.

Приехав, Ваня, конечно, начал пенять на московские пробки и незнакомый район, но я этим отговоркам не поверил – скорей, наш новый товарищ просто проспал и теперь банально отмазывался.

«Ошибка номер раз, – подумал я тогда. – Еще две, и можно ставить диагноз».

Справедливости ради стоит заметить, что новых ошибок Камов пока не допускал – ехал в колонне спокойно, не лихачил и вообще вел себя вполне адекватно – и я, видя это, начал понемногу успокаиваться.

«Посмотрим, как себя дальше покажет. Но, может, это правда была досадная случайность?..»

– Ну да, не «Харлей Дэвидсон», – ухмыльнулся Ребе. – Мягко говоря…

Его тезка, Саша Никифоров, тоже расплылся в улыбке.

– Поддерживаем отечественного производителя, ага… Особенно того, который шины делает. Этих вообще поддержали – во! – Он поднял вверх большой палец. – Сколько шин уже поставили и сколько еще поставим…

– Ну да, давайте повторим ралли «Родина», только не на «Уралах», а на «Харлеях», – саркастически произнес я. – И не с Сахалина до Питера поедем, а из Бутово в Балашиху. Чтоб сильно не утруждаться.

– И не мужским коллективом, а с бабами, – вставил Денис.

– Тогда все закончится очень быстро, – прищурившись, с хитрой улыбкой сказал Нахманович и, нарочно коверкая голос, добавил:

– Ой, ребята, разворачиваемся, я ноготь сломала…

Мы с Иваном и Сашей Никифоровым захохотали, Денис тоже обнажил белые ровные зубы. Боря Кац с мобильником у уха стоял чуть в стороне, но, заслышав смех, обернулся и тоже неуверенно улыбнулся, наблюдая за нашим весельем.

Настроение у всех было приподнятое: пятьсот километров прошли без особых помех (исключая надоевшие проколы), да и команда вроде бы подобрался вполне себе.

– Главное – все учесть, – отсмеявшись, сказал я. – Запчасти взять – те, что чаще всего ломаются. Инструмент нужен, чтобы починиться смогли в дороге. Плюс надо с гостиницами заранее разобраться – выписать адреса и номера…

– Места там, наверное, дикие, – веско заметил Денис. – Так что надо быть готовым, что мобильный Интернет отвалится. Поэтому телефоны мастерских и эвакуаторщиков должны быть в трубках, а не в «гугле».

– Верно подмечено, – кивнул я. – Карты нужны обычные тоже, распечатанные, в нормальном масштабе, чтобы глаза не ломать. Маршрут на них отметим еще до вылета, и у каждого должно быть по экземпляру.

– Я буду запасные аккумуляторы брать для камер и ноута, – снова заговорил режиссер. – Для телефонов тоже возьмем, да и для машины не повредит резервный.

– Блин, до сих пор не верится, что мы аж оттуда поедем, с самого Сахалина, – признался Ваня. – Я вообще родом с Перми, но настолько далеко никогда не забирался, если честно.

Оператор с камерой, который снимал пейзажи вечернего Воронежа неподалеку от места нашей временной стоянки, теперь повернулся к нам. Я буквально спиной почувствовал его взгляд, устремленный на меня через окошко камеры. Денис, похоже, тоже заметил, что нас снимают – расправив плечи, он с видом опытного «рыцаря дорог» сказал:

– Ничего, Вань, справимся. Главное – взаимовыручка. Командой же едем.

– Единственное, что интересно – успеем на фестиваль в Суздали или нет? – пробормотал Саша Никифоров.

– Должны, – уверенно заявил я. – Если все предусмотрим – обязательно успеем.

– Блин, я, наверное, устану напоминать, Макс, – хмыкнул Нахманович. – Мы едем не на «Харлеях». На «Уралах». Отечественные моты. Так сломается – фиг починишь. И никак ты это не предусмотришь.

– Да ну тебя, Ребе, с такими пророчествами! – воскликнул Никифоров, шутливо отмахиваясь от друга. – Тоже мне, Нострадамус! Давай, если встрянем где-нибудь из-за поломки, сам будешь чинить?

– Сам? Э, нет! Сказали ж – нас спасет только взаимовыручка! – Ребе мотнул головой в сторону Дениса.

– А ты разве не согласен? – прищурился режиссер.

– Заканчивайте вы уже, – махнул рукой Никифоров.

– Да мы и не начинали, – хмыкнул Ребе. – А вообще, Макс, ты не думай: к твоему плану у меня претензий нет, но вот сроки ты выбрал действительно крутые. Это по сколько нам в день надо покрывать, чтобы в срок уложиться?

– Пятьсот кэмэ, – отозвался я.

– А всего надо пройти двенадцать тысяч? – припомнил Ваня.

– Двенадцать с половиной. Примерно.

– Короче, двадцать четыре раза съездить в Воронеж, – с улыбкой сказал Ребе.

– И один раз обратно, – вставил Денис.

Я хмыкнул и, откинувшись назад, снова запыхтел сигарой. Сизый дым поднимался в темное небо. Луна, застывшая в вышине, заставила меня вспомнить о времени.

«Надо в бар, к Вите, он уже, наверное, заждался. Вечер плавно перетек в ночь, а впереди еще столько виски и сигар… Что ж, будем считать это фуршетом в честь грядущего старта возрожденного «Ралли Родина».

– Чего вы тут ржете? – спросил Борис.

Договорив по телефону, он спрятал его в карман джинсов и подошел к нам.

– Тебе с самого начала рассказать, Лама? – ухмыльнулся Саша Нахманович.

Я невольно расплылся в улыбке. Ребе был из числа людей с удивительным чувством юмора; такие за словом в карман не лезут и могут сообразить остроту буквально из ничего. При этом он совершено не был язвителен. Да что там – более отзывчивого и дружелюбного человека я в жизни не встречал, а его умениям сохранять холодную голову и гасить любые конфликты внутри коллектива совершенно искренне завидовал. Сам я куда более резкий и на корню отсекаю любые неадекватные предложения, нередко – вместе с тем, кто их озвучивал.

Боря Кац, наш Лама, любил повторять, что мне нужно научиться искусству медитации, но я постоянно откладывал постижение этой науки на потом.

– Ладно тебе, человек просто спросил, – смеясь, сказал Никифоров.

Тезка Нахмановича, он был очень похож на него – такие же добрые глаза и вполне здоровое чувство юмора. Другое дело, что вопросы деловые Никифоров решал скорее в моем стиле – с ходу отказываясь от любых чрезмерно сумасбродных идей и не тратя время на объяснения, кто в чем не прав.

– Да ну вас обоих, – беззлобно проворчал Лама. – Потом на пленке посмотрю, что у вас тут за фестиваль юмора.

– Боря, опомнись, какая пленка? – хохотнул Ребе. – Сейчас две тысячи пятнадцатый!

– Вот ты зануда! Ну на флэшке!

– Дашь пейджер погонять?

Боря шутливо замахнулся на шутника и отвернулся ко мне, а Саши, переглянувшись, рассмеялись.

– Ну вот как дети малые порой, скажи? – спросил Кац с улыбкой.

– Как и все мы, – ответил я.

– Что есть, то есть, – хмыкнул Лама.

Я затушил сигару, поднялся и громко сказал:

– Ну что, народ? Поехали дальше, а то к фуршету опаздываем!

«Народ» поддержал одобрительным гулом. Снова оседлав наши моты, мы продолжили путь. Фонари «Уралов» освещали серые дома на окраине Воронежа, и ночной город отвечал нам своими огнями – вспыхивали и гасли окна, разноцветные лампы привлекали внимание к аляповатым билбордам, а луна служила этаким ярким прожектором, который на несколько часов заменил уставшее солнце, чтобы оно смогло малость передохнуть перед завтрашним днем. Вдыхая ночную прохладу и любуясь очертаниями далеких многоэтажек, я подумал: «Как же классно жить».

Я знал, что подобные мелочи быстро приедаются – такова специфика любого путешествия. Сначала ты наслаждаешься ветром, обдувающим твое лицо, потом тебя начинают раздражать слезящиеся глаза, тебя донимает простуда, и ты уже готов послать все к черту… и важно все эти моменты перетерпеть, напомнив себе, что туристам прошлого было еще сложней. Что эти двенадцать с половиной тысяч километров, которые ты преодолеешь на байке за условный месяц, в прежние времена отняли бы минимум полтора, а то и два-три.

«Проехать через всю Россию, с востока на запад… на «Уралах»… Что за авантюра? Ладно – мы, с нашими мобильниками-интернетами. А дедушка – как? Еще тогда, в шестьдесят седьмом?»

С такими мыслями я ложился спать и вставал последние полгода – именно за шесть месяцев до нашего путешествия дневники дедушки впервые попали ко мне в руки.

«Интересно, он их кому-то показывал, кроме самых близких?..»

Вопрос в никуда, без адреса, не имеющий ответа.

Наконец впереди показалась вывеска с нужным нам названием – бар мерцал множеством светодиодных ламп, манил к себе громкой музыкой, доносящейся из-за приоткрытой двери. Рядом находилась платная стоянка, куда мы и загнали свои мотоциклы.

– Спорим, ты выбрал этот бар только потому, что тут рядом – охраняемая парковка? – хитро сощурившись, спросил Ребе.

– Ну не только поэтому, – ответил я. – Но из тех, которые находятся рядом с платной парковкой, этот – лучший. Плюс тут и гостиница совсем рядом – вон, видишь ту трехэтажку?

– Вообще отлично! – сказал Никифоров, проследив за тем, куда я указываю. – Вот это я понимаю – отдых с комфортом!

– Главное, помнить, что это – не конец путешествия, а только самое начало, – наставительно изрек Лама. – И впереди еще черт-те сколько километров по непонятным русским дорогам…

– Да помним мы все, Боря, – рассмеялся Ребе. – Просто смысл об этом думать сейчас? Сейчас надо гулять, праздновать старт грядущего ралли, а потом уже, собравшись с духом, отправляться на Сахалин… Правильно я говорю, Макс?

– Правильно, конечно, – кивнул я. – Не забивай себе голову этим всем, Борь. Мы все продумали, теперь осталось воплотить в жизнь.

Я похлопал друга по плечу, и он сдался:

– Ну убедили, убедили. Давайте праздновать!

Ваня шел рядом, с улыбкой наблюдая за нашей дружеской перепалкой. Ему, как новичку команды, было интересно все, от самого путешествия до подобных предстартовых фуршетов. А нам казалось, что никакие неудобства – ни трущее седло, ни холодный сахалинский ветер – не заставят нас отступиться от намеченной цели – добраться до Санкт-Петербурга.

«Хотя путешествие по России – это даже сложней кругосветки, – думал я, вместе с друзьями шагая ко входу в бар. – Там все как-то по уму, транспорт, дороги, а тут кто его знает, что нас ждет? Судя по записям деда, в его время тоже было не очень здорово… интересно, изменилось ли что-то теперь?»