Предатели долго не живут. Книга третья
– Такого не бывает, Серж! К тому же я Мартина знал лично, мы были даже близкими друзьями! Он и меня, как и всех своих других друзей, в чем-то подозревал! Уж очень он любил по крупицам собирать информацию и ее копить на всякий случай!
– Наш агент в ЦРУ только что сообщил, что ЦРУ всеми своими силами разыскивает какой-то ноутбук, принадлежавший Мартину! Они на его поиски бросили трех своих сыскных волкодавов.
– Ну, вот видишь, Серж, как нам следует очень внимательно относиться к любому сообщению, касающегося нас непосредственно! Перед тем, как навсегда покинуть свой пляжный бар, передай по сети – всем быть настороже, еще раз внимательно изучить все свои дела на возможность утечки какой-либо информации. Передав информацию, сразу же покидай этой свой пляжный бар. У меня в этой связи на душе кошки скребут, не такие уж израильтяне дураки, чтобы не заметить, как я частенько посещал твой бар. Их правоохранительные органы работают не хуже нашего НКВД в тридцатые годы! Так что ты, Серж, наверняка у них уже на заметке, они мимо тебя не пройдут!
– Пятница, я же тебе только что сказал, что через пару часов покидаю Израиль! Ну, а ты-то, как?
– Сразу же после твоего бара я на своем Феррари еду в аэропорт Бен-Гурион! Так что, Серж, пока и до новых встреч и не поминай меня лихом!
Выйдя из бара Сержа, я сладко потянулся, а потом подумал о том, в это время года никогда столько топтунов из израильских правоохранительных органов не загорало на этом городском бесплатном пляже! Чуть ли не каждый третий из числа загорающих имел очень загорелые руки и лица, ну а вот со своими телами они слегка подкачали. Очень многие израильтяне на этом пляже были бледнокожими по причине того, что они слишком много времени проводили в автомобилях, ведя наружное наблюдение за подозреваемыми лицами.
Потянувшись всем своим телом, я поначалу было направился к красному Феррари, стоявшему на набережной. Признаюсь, вам по секрету, что данный Феррари ко мне не имел ни малейшего отношения. Просто направляясь на встречу с Сержем, я его случайно заметил и его номер с тремя шестерками меня навели на мысль, использовать в своих целях даже его случайное появление в этих местах. Ведь все сотрудники израильских правоохранительных уже прослышали о моей любви к Феррари! Одну из своих машин это класса я в свое время даже подарил самой племяннице Йозефа Коэна, Либе Аппельбаум.
Однако, сделав пару шагов по направлению к Феррари, я раздумал автомобилем сразу же отправляться в Бен-Гурион, так как в последнюю минуту я решил напоследок искупаться в Средиземном море. Смыть с себя пот, выступивший из-за сорокоградусной жары! Едва ли не у самого среза воды, я начал раздеваться. Оставшись в одних плавках, перед самым входом в воду обернулся и посмотрел на берег. Краем глаза успел заметить, что Сержа под конвоем двоих полицейских выводили из бара. Я даже не удивился тому, почему Моссад или ШАБАК так торопится и не дождался того момента, когда я сам покину этот пляж. На деле эта их поспешность могло бы только означать, израильтяне не поверили моим словам, что я Израиль покину через Бен-Гурион! Так что они решили, что и я этот городской пляж не покину самостоятельно, они меня отсюда, как и Сержа, уведут под конвоем!
Честного говоря, мы с Сержем ожидали и были готовы к этому аресту, но нам во чтобы то ни стало требовалось по сети отправить сигнал общей тревоги после того, как выяснилось, что Мартин нас предал! Серж отправил этот сигнал, но уйти от ареста он так и не смог, не успел! Теперь ему придется месяца через два-три пойти на признание, что он работал с нами простым радистом и много попросту не знает. После чего теперь уже Моссад с нами затеет интеллигентную радиоигру. Ну, что ж в моей группе имеются опытнейшие специалисты по радиоиграм, так что не понятно, кто в той радиоигре действительно может стать кошкой или мышкой?!
К этому времени я уже брел по колено в воде. Средиземное море у израильских берегов очень мелкое, порой приходится проходить полкилометра, прежде чем достигнешь глубины с головой. Я окунулся в море с головой именно в тот момент, когда хамасовский катер из крупнокалиберного пулемета начал обстреливать этот городской пляж. Разумеется, береговая охрана Израиля моментально засекла этот катер и, естественно, объявила тревогу. Хотя израильтяне бывалые люди и в борьбе с палестинцами ко многому привыкли. Тем не менее на городском пляже началась небольшая паника. Загорающие похватали свою одежду и побежали спасаться подальше от воды, подальше от хамасовского катера. В этой панике никто из израильских топтунов не заметил, как один из загоравших совершенно случайно подхватил мою одежду и ее бросил в свой наспинный рюкзачок, а затем он бесследно исчез среди израильтян, побежавших к набережной. Шведская разведка всегда отличалась своей исполнительностью и умением не задавать лишних вопросов. Всем этим полковник Андерсен постоянно пользовалась даже и после многих лет своей отставки с поста одного из руководителей этой службы.
Я же просто последовал всем ее рекомендациям и советам. Когда я окунулся с головой, то меня нашел дайвер с запасной маской и аквалангом. Ни о чем меня не расспрашивая, в воде это было бы попросту невозможно, дайвер, натянув на мое лицо маску и проверив, что я в ней свободно дышу, взял меня за руку и под водой меня потянул куда-то в сторону. Под водой течение времени как бы исчезает, поэтому я не знаю, не могу сказать, как долго мы плыли, не всплывая на поверхность моря.
Все это время нахождения под водой я размышлял о том, появление хамасовцев у берегов Израиля оказалось случайным или Памела и этот катер палестинцев подключила к моему прикрытию. Задавать ей вопросы на подобную тему всегда было бесполезным делом, шведский полковник, да и к тому женщина, она мне никогда не говорила всей правды! Но, как аккуратный и педантичный акканутер, она всегда в конце каждого месяца мне направляла на подпись смету своих расходов по статье безопасность. Если в этой смете появятся расходы на аренду катера, то появление хамасовцев у берегов Израиля, наверняка, стало делом ее рук.
Мне так и не удалось прийти к какому-либо решению по хамасовцам, как дайвер прекратил меня тянуть на буксире. Он меня подтащил поближе к себе и с моего лица сорвал дыхательную маску, а затем пинком под зад меня направил к берегу. Как полковник Андерсен меня в этом заверяла, то этот пляж находился в частной собственности, наверняка, какого-либо шведа-миллионера. Когда я, наконец-то, добрел до этого берега, то там ни одного человека не было! Только на одном и на очень большом шезлонге лежала дама бальзаковского возраста, но поднебесных объемов. Только трое таких мужиков, как я, смогли бы ее обнять! Тем не менее она сумела одну из своих рук поднять кверху, чтобы меня поприветствовать.
– Господин шпион, хотя Памелка меня очень просила на тебя не обращать внимания, вы не могли бы остановиться и немного со мной поговорить! После ухода с поста главы шведской полиции и, не смотря на честно заработанные деньги, моя жизнь превратилась в такую скукотищу, что не пером описать! Только еда и сходить в туалет, со мной больше ничего интересного не происходит!
– Ну и что же вам такого обо мне полковник Андерсен рассказала? – Хмуро я поинтересовался, останавливаясь рядом с шезлонгом.
– Да ничего особенного, господин шпион! Она мне рассказала, что у вас плохо с головой, бывают небольшие психические заскоки и глюки, когда вы верите в то, что вы великий шпион нашей современности! В такие заскоки вам надо подыгрывать, а то вы по-настоящему сойдете с ума! Так что вы не беспокойтесь, у меня достаточно много денег, чтобы вам реально подыгрывать. Да, вы только что упомянули, что Памелка стала полковником, когда я с ней впервые встретилась, то она была всего лишь пигалицей-полисменом и моей напарницей. Ну, мы с ней вдвоем и натворили всяких приличных и неприличных дел. Очень жаль, что я не могу вернуться те наши прошлые времена!
Эта дама бальзаковского возраста, но, наверное, она была и чуть старше этого возраста, знала очень много интересного о руководителе службы безопасности моей корпорации. Так что следовало бы хотя бы с ней познакомиться, а вечерком и поговорить по душам за бутылочкой «Столичной». Я много раз слышал о том, что шведы очень уважают эту русскую водочку.
Мадам …! – Я тут же сделал паузу даме намекая на то, что не знаю ее имени.
– Сегодня вы меня можете называть фру Люси! –
– Мадам Люси, в данный момент я опаздываю на одну очень важную для меня встречу! Не могли бы наш разговор продолжить сегодня вечерком, скажем, за бутылочкой «Столичная»?!
– Господин шпион, но вы удивительно понимающий человек! Вы только что согласились вместе со мной провести вечерок, скрасить его своим присутствием. Вот только я думаю, что одной бутылочки водки нам на вечер не хватит?! Ну, да, ладно, я сама позабочусь о нашей выпивке и закуске! Ну, а вы что на свою встречу собираетесь отправиться в одних только плавках?!
На встречу к Грише я все-таки опоздал минут на сорок. Может быть, из-за своего опоздания я смог увидеть, как из кабинета управляющего представительством американской компании «Финикс Фармацевтикал Лабораториз» вышел Йозеф Коэн в сопровождении пяти амбалов из своей службы безопасности ШАБАК. Видимо, Йозеф очень надеялся со мной встретиться и поговорить. Но встреча не состоялась и не по моей вине, а из-за слишком уж говорливой шведки Люси. Но я его не остановил, не вернул обратно в Гришин кабинет, чтобы все же с ним обменяться мнением по некоторым нас обоих интересующим вопросам. Про себя я решил дождаться лучших времен и с ним встретиться на нейтральной территории, и лучше не в Израиле.
Когда я почти неслышно вошел в кабинет, то Гриша сидел в шикарном кресле спиной ко входу, поэтому он моего появления не заметил. Так как он был очень увлечен разговором с кем-то в Финиксе, с кем-то из штаб-квартиры моего концерна. Для любого мужчины нет ничего более увлекательного на свете вести разговоры об оружии или о деньгах. Гриша по своей натуре и по рождению был пацифистом, поэтому очень любил поговорить о деньгах. Разговаривая с кем-то в Финиксе, Гриша строгим голосом требовал оплатить все счета по аренде помещения, автотранспорта и на приобретении мебели для израильского офиса.
Я решил прекратить эту его ненужную болтовню с неизвестным лицом в Финиксе:
– Гриша, давай прекращай из себя корчить великого человека! Став моим представителем в Израиле, ты теперь несешь прямую ответственность только передо мной или, в крайнем случае, перед полковником Андерсеном. Она сейчас в Финиксе сидит на хозяйстве и контролирует все наши расходы! Только мы двое имеем право подтверждать или не подтверждать расходы твоего представительства. Помимо этого, ты мне обещал представить организационную структуру своего представительства. Принимая во внимание, что у меня мало времени на разговор с тобой, то давай мы его начнем с обсуждения организационной структуры.
С этими словами я подошел к столу Гриши, у него из рук забрал телефонную трубку и ее вернул на рычаги аппарата. Взглядом Гришу попросил освободить рабочее место за столом, и с удовольствием расположился в его кресле. Только после этого я свои глаза поднял на Гришу и ему сказал:
– Ну, чего ты фонарным столбом замер передо мной? Давай, беги за схемой, и мы ее обсудим!
– Но она еще не готова!
– Гриша, но ты уж меня извини, вчера в разговоре с Памелой ты ее заверил в том, что схема давно проработана, что в настоящий момент ты занимаешься наймом клерков?! Я не утвержу ни единого цента по твоим расходам, пока не увижу этой схемы и ты мне не представишь полный список нанятых людей
Гриша же продолжал стоять столб-столбом, не двигаясь с места, он явно не понимал всей сути происходящего. Главное, до него не доходило, откуда я вдруг появился в его кабинете? Ну, что ж в этом случае мне придется резать по живому и без наркоза! Я поднялся на ноги и подошел вплотную к своему старому грузинскому другу и, глядя в глаза Грише, я ему сказал:
– Сейчас, не сходя с этого места, ты, Гриша, должен принять окончательное решение, с кем ты?! Или продолжишь дружбу со мной, и тогда займешь пост руководителя представительства моей компании в Израиле и, возможно, в России. Или продолжишь свою службу в ШАБАК у Йозефа Коэна, но в этом случае, надеюсь, что ты и сам понимаешь, что нашей дружбе конец и мы навсегда расходимся! И тогда я буду вынужден заняться поисками другого руководителя своего представительства в Тель-Авиве!
2
Шведка Люси, подруга Памелы Андерсен, оказалась очень веселой и весьма разговорчивой женщиной, несмотря на свой неподвижный образ жизни. Весь вечер мы провели на открытой террасе ее дома, она его приобрела и переселилась в Израиль только из-за погодных условий. Швеция для нее оказалась слишком уж холодной странной, где зимой по вечерам ей делать было совсем нечего. Вот она и увлеклась кулинарией после выхода в отставку. Много готовила, много и сама ела, так что постоянного мужа у нее никогда не было.
– Понимаешь, господин шпион, как только я выходила замуж за какого-либо мужика, то он тут же бросал работу и садился мне на шею. И все они всегда требовали, то пива из холодильника достань и принеси, то утку запеки по-пекински. Одним словом, мне все это очень быстро надоедало, так что я всех своих мужей попросту выгоняла на улицу. Пусть там они сами о себе заботятся.
В беседах ни о чем мы провели два часа. За это времени прикончили две бутылки «Столичной». На закуску Люси приготовила три разной селедки – вяленой, малосоленой и в маринаде из укропа. К селедке она подала картушку пюре по-немецки и рассыпчатую картошку с луком по-русски. Мы ели, пили и просто разговаривали. Одним словом, замечательно проводили время. В конце концов, я не выдержал и у Люси поинтересовался:
– Люси, как ты вообще собираешься бороться со своим весом? Еще годик другой и другой, ты совсем перестанешь двигаться и тогда вес тебя задавит!
– Да я и сама все хорошо понимаю, что хорошим мое обжорство делом не закончится, но я сама с собой ничего не могу поделать! Деньги есть, самой нечем заняться! Вот себе дни напролет я и готовлю различные деликатесы и разносолы, по ночам со слезами на глазах сама же их пожираю. Десять лет я в отставке и восемь лет из них различными диетами борюсь со своим весом. Но он, зараза, меня почему-то всегда побеждает! Так что в настоящий момент я сложила руки и плыву по течению жизни!
К этому время я, видимо, хорошенько набрался «Столичной» и меня понесло. Да и Люси, как думающий человек, мне понравилось, мне ее стало жалко и захотелось ей помочь. Меня никто не тянул за язык, но в самом конце нашего разговора я возьми и ей брякни:
– Люси, как я понял, ты очень хочешь похудеть. Вернуть свой нормальный вес?!
– Конечно, это мечта моей жизни!
– Оружием ты владеешь, кашеварить ты умеешь! Скажи, Люси, сколько времени тебе потребуется, скажем, стать еще и радисткой?!
– Смотря, какой квалификации?! Скажем, от трех недель до трех месяцев!
– Тогда я могу тебе дать телефон одного человека из одной латиноамериканской республики. В ней он занимает должность главы республиканской службы безопасности, заодно он курирует партизанское движение в соседних республиках. Ему позарез нужны люди, умеющие стрелять, кашеварить и работать на рациях. Так что ты ему вполне подходишь. Если ты сумеешь с ним договориться, станешь партизанской радисткой, то через год от твоего перевеса не останется и следа. Будешь бегать, прыгать и скакать, как молодая овца!
– Но я не люблю убивать людей!
– В качестве радистки тебя об этом никто и не попросит. Если у тебя будет оружие, то только для самообороны. Но кашеварить тебе, Люси, придется очень много! Да, если ты пойдешь в партизанские радистки, то свои миллионы запрячь куда подальше! Не то люди, с кем тебе вместе придется вместе работать, узнав о твоих миллионах, тебя смогут убедить их передать в фонд борьбы за свободу, ты же тогда их попросту лишишься!
На этом разговоре наша волнующуюся вечерняя пьянка завершилась. Я отправился спать в одну из гостевых спален дома Люси. И кстати, очень неплохо выспался, но утром голова разрывалась от боли и уж очень сильно водочным перегаром несло из моего рта, как бы я не старался от него избавиться. Русская водочка после себя всегда оставляет заметные след, то никому ненужный скандал с мордобоем, то, как сегодня утром, сильный перегар, его можно почувствовать за версту! Ведь немногим позже этим же утром я должен был бы в компании неких палестинцев покинуть Тель-Авив и перебраться в палестинскую автономию. А оттуда одним из тоннелей под землей пробраться в Египет. Там в каирском аэропорту меня уже ждал корпоративный Гольфстрим, на нем я должен был бы отправиться в добрую и старую Британию, в Лондон. В последнем из разговоров Памела мне сообщила, что британская полиция без санкции и ордера арестовала Линду и всех сотрудников ее компании «Линда Секьюрити» и держит их всех в тюрьме. Так что сами понимаете, что с этим делом я должен был бы срочно разобраться.
То есть почти три дня я должен буду провести в компании с палестинцами, а они, как всем известно, верят в Аллаха и не пьют алкогольные напитки. Так, как же они ко мне будут относиться, если я к ним появлюсь со столь сильным ароматом водочного перегара?! Раз двадцать я почистил зубы пастой и рот промывал Фтородентом, после чего начал пахнуть фтором вместе с перегаром. Так никем не замеченным, шведка Люси спала в своей спальне, своей прислуге она из-за меня дала отгул, я покинул ее дом, уже переодетым палестинцем. Но на палестинца я был очень мало похож в основном из-за своего роста и фигурой. Ведь палестинцами в основном были люди мелкие или среднего роста. В одном из пошивочных мастерских, принадлежавшей палестинцу, я встретился со своими спутниками.
Их было двое, я должен был стать их третьим товарищем по дороге. Арабского я разумеется не знал, поэтому мог общаться только с Фаттахом, он немного понимал и говорил на английском языке. Абдулла будто бы не знал английского языка, но за трое суток нашей дороги пару раз случалось и такая ситуация, когда мне казалось, что он английский язык знает гораздо лучше своего друга Фаттаха.
Мой договор с ними обоими был очень простым, если они меня доведут до Египта, то каждый из них должен был бы получить по три тысячи долларов. Так что, сами понимаете, что меня ни в малейшей степени не интересовали их дела, чем они будут заниматься по дороге в Египет. Но ухо с этими друзьями я собирался держать востро на протяжении всего нашего пути, так как ни на йоту им не доверял. Поэтому в дорогу я не позабыл с собой прихватить своих обоих любимцев «Орлов пустыни» с четырьмя запасными обоймами к каждому из них. Один из пистолетов я спрятал за поясом своих джинсов за спину, а второй по арабской традиции изолентой прикрепил к внутренней поверхности бедра правой ноги. Первый день пути этот пистолетик мне здорово натирал бедро левой ноги, но на второй день я к этому привык и на него перестал обращать внимание.
Как только мы встретились, познакомились в пошивочной мастерской, то Фаттах у меня поинтересовался:
– Господин, вы не взяли ли с собой в дорогу какое-либо оружие?
На этот его вопрос я лишь отрицательно покачал головой. Затем Фаттах меня очень тщательно осмотрел, и сказал:
– Господин, ваши джинсы слишком уж новые, их нужно заменить!
Его приятель Абдулла ужом проскользнул куда в дальний угол мастерской, но вскоре вернулся с джинсами моего размера в руках, они были более поношенными и не стиранными, по крайней мере, неделю. Ни слова, не говоря в ответ, я взял эти грязные джинсы и ушел за занавеску, чтобы переодеться. Две вещи мне совершенно не понравились в обоих палестинцах. Абдулла ринулся в дальний угол мастерской, прибегнув к профессиональному скрытному шагу. Этому скрытному шагу обучают только бойцов специальных подразделений, они им пользуются при выполнении специальных заданий в тылу противника. А потом эти джинсы, в пору моей молодости Фомич мне всегда говорил:
– Малец, сколько раз я тебе говорил, если хочешь кого-либо обыскать, но не хочешь, чтобы подозреваемый догадался бы о проводимом тобой шмоне, то ты его вежливо попроси поменять трусы, штаны или рубашку под любым удобным предлогом. В результате, ты получишь хотя бы представление о том, что он на себе спрятал!
В кабинке для переодевания я встал таким образом, чтобы мои палестинские друзья не увидели хотя бы второй пистолет, приклеенный к бедру ноги. Когда я, переодевшись в новые джинсы вышел из кабинки, то ни Фаттах, ни Абдула не показали и вида, что узрели, как своего «Орла пустыни» я перепрятывал за пояс за спиной своих новых джинсов. На этот раз Фаттах куда-то сбегал и принес три вещмешка, похожие то ли на современный рюкзак, то ли на старинную торбу. Один из вещмешков он мне протянул и пояснил:
– Это на всякий случай, если нас остановит израильские полицейские или военный патруль. Тогда ты постарайся на своем ломанном английском языке израильтянам пояснить, что мы спешим на свадьбу нашего старшего брата. В мешках же у нас подарки для него и для его невесты!
В ответ мне ничего не оставалось делать, как лишь утвердительно кивнуть головой. Всего лишь час общения с этими двумя палестинцами, моими будущими спутниками, меня в гораздо большей степени превратили в араба-палестинца. По крайней мере я усек основное правило – никому, кроме самого себя, не доверяй!
Чуть позже мы отправились в дорогу, держа направление на Палестинскую автономию. В основном мы передвигались автомобилем, причем раз по десять день его меняли. Порой проехав всего лишь десять километров в сторону противоположную от автономии, мы бросали этот автомобиль, а у ближайшей палестинской семьи забирали другой автомобиль, чтобы в нужном направлении на нем проехать еще пятьдесят километров. И снова смена автомобиля, вся эта чересполосица с автомобилями все продолжалась и продолжалась до бесконечности. Я даже немного устал от этой кажущейся на первый взгляд неразберихи, на деле же мы с большой осторожностью, но все же приближались и приближались к границам Палестинской автономии. Фаттах, как и я, сидел вместе со мной на заднем сиденье, Абдулла много времени проводил за рулем того или иного автомобиля. Фаттах его порой подменял, но всего лишь на час или на полчаса, то ли для того, чтобы Абдулла немного отдохнул, то ли для того, чтобы самому сориентироваться на местности.
Так что для меня ничего особо интересного в ходе наших метаниях по хорошим израильским дорогам не происходило. Я постоянно занимал место на заднем сиденье того или иного автомобиля, сидя за спиной Абдуллы. Фаттах, как я уже рассказывал, большую часть своего времени меня сторожил, только очень немного времени проводил за рулем. Абдулла ни единого раза так не присаживался ко мне. Час проходил за часом, очень медленно, но верно мы приближались к границам Палестинской автономии. Я знал о том, что границы как таковой между Израилем и Палестинской автономии не существует, она охранялась передвижными израильскими патрулями и блокпостами на дорогах. Под вечер мы миновали один такой израильский блокпост, израильтяне нас даже не остановили, не досматривали. Скучающий постовой лишь головой кивнул Абдулле, словно его узнал, а рукой показал, что он может продолжать движение.
Подобное немного странноватое поведение израильского постового для меня явилось очередной неприятной новостью! Но я не подал вида, что это заметил, продолжал, сидя на заднем сиденье, скучающе зевать, свой рот прикрывая ладонью. Перегаром все еще продолжало нести из моего рта, но эти двое якобы правоверных араба этого аромата даже не заметили. К тому же они в разговорах между собой не так уж особенно часто вспоминали Аллаха и так уж часто его прославляли! Одним словом, я насторожился, более тщательно стал присматриваться к дороге, по которой мчался наш автомобиль. Но дорога проходила по совершенно пустынной местности, напоминающей Сахару. Бежать мне попросту было некуда, при попытке к бегству меня подстрелят с первого же выстрела!
На следующем блокпосту нас все-таки остановили, постовой потребовал предъявить наши документы. Предварительно он попросил нас всех покинуть автомобиль и ждать появления офицера, тот должен будет нами заниматься. Взяв документы, он начал их перелистывать, но почему-то перелистывал одни только мои документы. Абдулла вдруг зашел ко мне со спины и из-за пояса моих джинсов вытащил одного из моих любимцев – пистолет «Орел пустыни». Он выщелкнул обойму из моего пистолета и задумчиво произнес:
– Я-то думал, что ты настоящий ас в шпионаже! А ты нас даже не узнал!
– Никакой я ни ас шпионажа, а простой полковник американской армии! Что касается тебя, Варух, то ты сержант спецподразделения «Сайрет «Эгоэ», и я тебя и твоего товарища давно узнал! Мы с тобой однажды столкнулись в аэропорту Бен-Гурион, так что тот случай я никогда не забуду!
– Это потому, что я тебя нокаутировал?