Наследство старого аптекаря

Он потянулся и зевнул, под его телом хрустнула ветка. На звук проснулся Антонов.

– Доброе утро! – протер он глаза и поднялся.

– Пока не знаю. Доброе ли оно? – поднялся на ноги Рябинин и стал разминать затекшее тело.

– Раз живы и здоровы, значит доброе, – подбодрил того Антонов, он тоже встал и начал тянуться в разные стороны. – Что-то находился я за вчерашний день, до сих пор ноги гудят…

– Чего озорничаете в моем лесу? Диким криком кричите, олухи!

Антонов от неожиданности вздрогнул и повернул голову в сторону откуда разносился старческий скрипучий голос. – Кто ты? – вырвалось у него.

– Я-то! Ты, что смерд ничтожный, – завизжал старикашка с всклокоченной бородой, – господина не признаешь? Да я тебя, – выкатились его глаза из –под кудлатых бровей, – на одну ладошку положу, другой прихлопну, ногой притопну! За одну ногу схвачу, пополам разорву, – топал и визжал старикашка трясясь от злости.

– Да, кто ты такой? Что тебе от меня надо? – стал раздражаться Антонов.

– Молчи! Не разговаривай с этим плюгавым старикашкой! – зажимал свой рот обеими руками Рябинин.

– Это кто тут плюгавый старикашка?! – перекинулся тот на Рябинина. – Это ты меня самого требытника Переругова, плюгавым старикашкой обозвал?! Да я тебя худоносого таракашку в порошок сотру. По ветру развею, на все четыре стороны прокляну! Тьфу!

– Иди старик, куда шел! – указал рукой Антонов в сторону дороги. – Мы тебя не трогаем, и ты нас не трогай! Ступай, а то я чувствую, что из последних сил я себя сдерживаю, рука так и просится за шиворот тебя схватить и душу твою вытрясти.

– Это на кого ты свой поганый рот раскрываешь? – подбоченился, сжал кулаки старикашка, и стал угощать Антонова отборными словосочетаниями:

– Тухляк болотный! Прыщ бородавчатый! Головастик жабий! Змеёныш облезлый! – трясся он весь, и выщипывал и без того облезшую бороденку.

– Антонов! – сквозь пальцы зажатого рта, кричал Рябинин, – дай ему что-нибудь из еды, а то он не отвяжется! Это такая погань, – мычал он, – что до смерти нас тут уморит!

– Этому маленькому поганцу, я еще и еды должен дать? – удивился Антонов, – не лопнет ли он от такой щедрости?

От куда не возьмись появился рыжий кот, и тоже стал шипеть и кидаться на всех по очереди. Антонов и Рябинин откидывали его от себя как прилипший репей, а он распушив хвост и идя как-то боком норовил вцепиться в них снова.

Словесная перепалка продолжалась бы еще долго, если бы Антонов все-таки превозмогая все отвращение и ненависть к старикашке не достал из-за пазухи картофелину и не кинул ее в лоб своему оппоненту. Картофелина отскочила ото лба старикашки, тот поскреб по нему своими длинными грязными кривыми ногтями, подобрал картофелину и погрозив друзьям своим маленьким кулачком скрылся в чаще леса.

– Повернись вокруг себя три раза! – наконец-то разжав свой рот сказал Рябинин, – а то эта зараза вернется.

На этот раз Антонов сразу исполнил просьбу Рябинина, и после того как ритуал был исполнен без сил рухнул на землю.

– Кто это такой? – спросил Антонов, громко дыша, словно только что пробежал марафон на длинную дистанцию.

– Михей, требытник Переругов. Я с ним уже встречался, – Рябинин по взгляду Антонова понял, что тому имя злодея ни о чем не говорит, и продолжил более подробно. – Ну, типа тот, кто охраняет владенья Черной Берегини. Он ко всем пристает и всех ссорит между собой. А чтобы он отстал, ему надо дать что-нибудь, а то не отвяжется, и три раза вокруг себя обернуться, а то съест угощение и вернется.

– А-а-а! – Протянул Антонов. Как ты с ними живешь? Я бы, наверное, с ума сошел.

– С кем? – не понял Рябинин.

– Ну, с этими, – обвел глазами пространство вокруг себя, Антонов, – с Лешими, Кикиморами, Недолями.

– А, с этими, – кивнул куда-то себе за плечо, Рябинин, – с этими у меня полный ажур. Последнее время, как-то их поубавилось. Я даже скучаю по ним.

– У-у-у! – Многозначительно промычал Антонов. – А кот тут откуда взялся? – перевел он тему разговора.

– Да со мной пришел, – пояснил Рябинин. – Только где он всю ночь был не знаю.

– Значит кто-то замышляет что-то плохое, – констатировал Антонов.

– Да, кстати, забыл тебе сказать, Даша Кондратьева пропала, – поникшим голосом объявил Рябинин. – Я вел расследование по этому поводу, и не знаю зачем поехал в Латуринск. Мне казалось, что я там должен обязательно побывать. Какая-то непреодолимая сила тянула меня туда. Не могу объяснить, но я почему-то уверен, что так надо.

– Тебе не казалось, это я тебя звал, – спокойно объяснил Антонов. – Ты мне здесь был очень нужен. В этой Полтавской губернии видимо завелся какой-то маньяк. За весну пропали четыре девушки. И никто ничего не видел, трупов не находил. В одном случае есть подозрение на цыган, но опять же это только предположение.

– Странно… – почесал заострившийся нос Рябинин. – Там в нашем времени тоже пропали три девушки, при загадочных обстоятельствах. И тоже никаких следов, ни каких зацепок… Если я тут, возможно эти пропажи как-то связаны между собой, – стал он размышлять вслух. – Или если я возможно найду причину их исчезновения тут, то потом раскрою эти преступления там? – Рисовал оперативник какие-то одному ему понятные схемы пальцем в воздухе.

– Все идем! – скомандовал он Антонову и коту, который вылизывал и причесывал свою взъерошенную шерсть после встречи с Михеем.

– Рассказывай, все что знаешь по этому поводу, – впился он своими задумчивыми глазами в лицо Антонова. – Кто пропал? Когда? При каких обстоятельствах?

Шли уже несколько часов, нещадно палило солнце, очень хотелось есть, но еды не у кого не было.

– Толи дело теперь, – начал разговор Рябинин, после того как Антонов рассказал ему все что знал, в подробностях о пропавших девушках. – На каждом углу кафе, пирожковая, закусочная, бистро, ресторан, кофейня. Голодным не останешься. А раньше, – ни тебе транспорта, ни тебе Макдональдса. Как здесь люди живут?

– Зато едят здоровую пищу, и дышат чистым воздухом, их не волнуют проблемы транспортного коллапса и экологии. Они никуда не торопятся, ведут размеренный образ жизни и по-своему счастливы, – сделал свой вывод Антонов.

Позади стал слышен скрип телеги. Друзья остановились и подождали, когда та подъедет ближе.

В телеге было двое мужчин. Один управлял белой кобылой, это был пожилой седовласый крестьянин, второй – в полицейском мундире, неопределенного возраста (на вскидку Рябинин ему давал от 35 до 50 лет), он был пьян и неопрятен.

– Здорово, мужики! До Каменки подвезете? – обратился Рябинин к ним.

– От чего ж не подвести добрых людей. Коли они добрые, а не какие-нибудь тати11. – Стал вглядываться в лица попутчиков крестьянин. – Я их Благородие как раз туда и везу. Там говорят девицы пропадают, так энто Благородие, – мужик кивнул в сторону тела с осоловелыми глазами, – едет их искать. Мы уже неделю едем. По гостям все, да по старостам живем. Везде угощают-с, а Благородие на энто дело слабое. Отказать не может.

– Кто такие?! – наконец-то поймал в фокус полицейский, попутчиков.

– Да путники мы, в Каменку идем, – ответил ему Рябинин. – А вы, ваше благородие, кем будите? Документики у вас имеются?

– Да как ты смеешь мне не верить? Кто ты такой? – поднял тот «стеклянные» блеклые глаза на Рябинина. – Я становой пристав! – стал рыться в нагрудном кармане полицейский чиновник. – Вот! – ткнул он в бумагу с печатью своим кривым, тонким пальцем.

Рябинин прочитал: «Солово Николай Игнатьевич, становой пристав Полтавской губернии».

– Очень приятно! – улыбнулся вежливой и хитрой улыбкой он. – Разрешите вас препроводить до Каменки, а то такое важное лицо и без охраны. Мало-ли что в дороге случиться может? – явно подшучивал над пьяным приставом Рябинин.

Но тот шутки не понял и на полном серьезе ответил:

– Раз-реша-йю! Я лицо, выс-коко-пс-ставлен-ное, – еле выговорил Солово, заплетающимся языком, – и мне ВСЕ! – выделил он, – должны оказывать уваженье-с и честь, – обвел он высокомерным взглядом окружающих и снова сфокусировал его на Рябинине. – Приса-жи-й-тесь, – икнул он, – указывая Рябинину на место рядом с собой.

Проехав несколько метров, Рябинин как хитрый лис, стал петь приставу дифирамбы:

– Такого высокопоставленного господина вряд ли бы прислали по пустяку в такую глушь. Дело, наверное, особой важности?

– Да, дело пустяк… – махнул Солово рукой. – Ну, пропали девицы на выданье. Обычное дело. Сбежали с женихами, да и делу конец. А я занятой человек, должен ехать за сто верст, чтобы рас-сле-д-вать, – снова икнул он, – это дурацкое дело, – вздохнул он.

– А у вас дела неотложные в городе? – сделал такое серьезное сочувствующее лицо Рябинин, что Антонов еле сдержал себя, чтобы не расхохотаться.

– В воскресенье на ипподроме скачки-с, – шепнул в самое ухо Рябинину, пристав. – Я поставил пять рублей на Комету. Это новая лошадка, резвая…

Не успел договорить он, как был перебит крестьянином:

– Ваше Благородие, кому вы поверили, Фильке? Он же чистой воды мошенник. И лошадь эта, никакая ни Комета, а Белка. Крашенная она. Гриву подстригли, хвост заплели, на ноги белые повязки одели.

– Сгинь! Не с тобой я старый дурак разговариваю, а с человеком, – прикрикнул Солово на извозчика.

– Токмо зря пять рублев потратили, – покачал головой крестьянин.

– Не твоего ума дело! Ты что, еще деньги мои считать будешь? – ткнул кулаком в бок крестьянину пристав. – Твое дело за дорогой смотреть! А что мне делать, не указывай!

– Видал, как распоясались? – обратился Солово к Рябинину. – Они уже мне высоко-бла-родию, – икнул он, – замечания делать будут. К чему катимся?..

– К революции, – шепотом, ответил ему Антонов.

Рябинин с укоризной взглянул на него, чтобы тот лишнего не наговорил, и продолжил беседу с приставом:

– Ваше высокоблагородие, – специально выделил интонацией обращение к самовлюбленному приставу, Рябинин – Николай Игнатьевич, голубчик, а давайте я вам буду помогать вести это расследование. Это должно быть так интересно? Я готов выполнять все ваши поручения, собирать улики, опрашивать потерпевших и свидетелей, а вы отдохните. На вас прям лица нет. Зачем вам вся эта суета?

– А, вы молодой человек не промах-с, – погрозил он своим тонким пальчиком Рябинину. – Вы что в сыскном деле разбираетесь?

– Что, вы! – замахал игриво Рябинин на него руками, – я лицо не официальное, скажем любитель детективов. Знаете ли начитался Конан Дойла, о Шерлоке Холмсе и его дедуктивном методе, и так мне захотелось попробовать. Разрешите принять участие в вашем расследовании, да еще и под вашим руководством. Это такая честь для меня, – явно льстил оперативник приставу.

– Ну, хорошо! – согласился польщенный Солово, – так и быть, участвуйте. Только позвольте спросить вас, как вас-с зовут, какого вы роду, племени? Кем служите? И кто такой этот господин Койнан Холс?

– Мое имя вам вряд ли что-нибудь скажет, мой отец из разорившихся дворян Рябинин Александр, когда-то был приближен ко двору самого…, – Егор указал пальцем в небо, – но к сожалению, времена нынче сами понимаете какие… – специально не заканчивал начатые фразы оперативник, чтобы Солово сам догадывался до нужной и понятной ему информации.

Когда Рябинин дошел до Конан Дойла, Солово крепко спал, привалившись на спинку сиденья оборудованного в телеге.

– «Сатирикон» отдыхает, а МХАТ, плачет, по тебе, – улыбнулся Антонов. – Станиславский бы рыдал со словами: ВЕРЮ! БРАВО!

– Да заткнись ты, – упрекнул того Рябинин, – самому противно. Только дело превыше всего!

Рябинин хотел сделать серьезное лицо, но взглянув на Антонова, который еле сдерживал себя чтобы не засмеяться, тоже прыснул:

– Антонов, это зависть! – состроил он ему гримасу.

– Нет! Это талант! Его не пропьешь! – кивнул тот в сторону спящего пристава.

Когда стемнело приехали в Каменку. Солово дал распоряжение своему извозчику и направился в дом старосты. Тот с распростёртыми объятьями и поклонами встретил чиновника, старался услужить во всем, параллельно давая распоряжения своим домочадцам и работникам.

Заходя в дом старосты, Солово лениво повернул голову в сторону Рябинина и как бы про между прочим распорядился:

– Голубчик, поди отдохни, а завтра с утра часиков этак в десять-одиннадцать приходи за поручениями.

– Слушаюсь, ваше благородие! – включился снова в игру Рябинин. – Как скажите!

– Ступай! – махнул пристав рукой в сторону калитки.

– Я устал сегодня. Столько дел, столько дел… – взял он под ручку старосту и переключился на того. – Прямо и не знаю за что схватиться… – Стал в свою очередь играть роль занятого начальника Солово.

Антонов с Рябининым пошли к Василию Бурову, который им искренне обрадовался:

– Роман Иванович! Ну, наконец-то. Я уж не знал, что и подумать. Как же ты долго. Я просто места себе не находил. Ругал себя, зачем тебя отпустил.

– Да, не убивайся ты так. Видишь жив, здоров, да еще и не один. Прими на постой моего товарища, Егора Рябинина, он будет искать твою дочь и других пропавших девушек, – пожал он протянутую Буровым руку.

В это время из рюкзака Рябинина вылез рыжий кот и стал обнюхивать вокруг себя воздух.

– Ну, и этого, – кивнул в сторону кота он, – тоже не прогоняй.

– Милости просим! Проходите в дом, – открыл перед ними дверь Буров.

– Катерина! Подь сюды! – крикнул он в конец двора. – Роман Иваныч вернулся, да не один. Принимай гостей!

Из сарая вышла жена Бурова, вытирая об передник руки.

– Проходите, гости дорогие! – Улыбнулась она приветливой улыбкой. – Сейчас ужинать будем. Я прям как чувствовала пирогов напекла, да борща наварила. Ой, какой красивый котик, – взяла она на руки смирно сидящего животного. Прижала его к груди и нежно погладила по голове. Рябинину на секунду показалось, что кот сделал ехидную гримасу и показал ему язык, как бы наглядно демонстрируя, кто из них главнее.

Пока ужинали, выяснилось, что в селе за время отсутствия Антонова пропали еще две девушки.

– Одна за другой, – рассказывал Буров, оперативнику. – Давеча, недели две назад, в аккурат, как Роман Иваныч отехали-с, так на следующий день Танька Свиридова и пропала, а в конце прошлой недели – Зинка Фищенко. И опять никаких следов, ни тебе цыганского табора поблизости, ни тела живого или мертвого.

– И что никто ничего не видел? – Спросил Рябинин.

– Видали, как Танька в обед ходила на луг корову доить. Передала молоко брату, чтобы тот отнес матери, сказала, что возвернется скоро. Но не возвернулась. А Зинка белье на реку ходила полоскать. Белье в корзине в кустах прополосканное лежало, а Зинки и след простыл.

– Может быть утонула? – Предположил Буров.

– Спрятала белье в кусты и пошла тонуть? Нет, тут что-то не так, – покачал головой Рябинин.

– Может сама утопилась? – Снова предположил Буров.

– Зачем тогда белье полоскать? Мол посмотри мама, какая я хорошая. Белье я тебе на прощанье выполоскала, не поминай лихом. Так что ли? – Снова не согласился с ним Рябинин.

– Хотя зачем ей топиться? – стал размышлять Василий. – Она девка красивая, из зажиточных. Жених у ней имеется, засватанная она. Жених ейный, Славка Корзун из соседнего села, хороший, работящий парень. На войне нынче. Скоро прийти должен. Свадьбу осенью сыграть собирались. Не зачем ей топиться! – подытожил Буров.

– Ладно давайте ложиться спать, а завтра с утра прогуляемся по селу. Покажешь мне все ваши достопримечательности, – зевнул уставший Рябинин. – А то я уже плохо соображаю.

Первый раз в жизни Рябинин спал на чердаке в сеновале, где ему постелили хозяева. Антонов напросился с ним. Сквозь открытые двери чердака и худую крышу были видны звезды. Они подмигивали холодным голубым светом, как светлячки в темном лесу. Где-то по соседству с друзьями ночевали сверчки. Им не спалось, у них был вечерний концерт. Сверчки пели, перекрикивая друг друга, потом словно вступали в перепалку, упрекая друг друга что кто-то не попадает в ритм и начинает раньше остальных. Потом они трещали в унисон, хором, потом замолкали на несколько секунд и начинали заново. Пахло луговым разнотравьем: мятой, лимонником, чабрецом, душицей. На душе был покой и комфорт, рядом посапывал Антонов, который уснул раньше, чем его голова коснулась мягкой подушки. Рябинин закрыл глаза и увидел уже знакомый ему хоровод в лесу…

Глава 14

«В поисках истины»

С самой зари начали кричать не переставая петухи. Затем стали им подпевать индюки, протяжно замычали коровы, заблеяли овцы. Послышался на окраине села рожок пастуха, залаяли собаки. У Рябинина под ухом затрещал трактор, защекотало в носу. Он открыл глаза и чихнул. Рядом на подушке лежало рыжее шерстяное тело и нервно размахивало хвостом целясь попасть в лица спящим.

– Задолбал! – выругался Рябинин и повернулся на другой бок.

– Тр-р-р, мыр-рр-рр! – затрещало снова под ухом.

– Вставай, все равно он не даст нам выспаться. – Услышал Рябинин недовольный голос Антонова. Который зевал и тянулся рядом.

Егор открыл глаза и стал любоваться зарёй. Небо окрасилось в пастельные тона от бежевого до темно алого. Первые лучи восходящего солнца гладили крыши домов и макушки деревьев. Просыпались птицы и насекомые: трещали сороки, где-то застучал дятел, кукушка заунывно начала считать кому-то годы, под самой крышей зажужжало осиное гнездо.

– Только под утро перестал видеть этот хоровод в лесу, – бурчал разбуженный Рябинин.

– Какой хоровод? – не понял Антонов.

– Да сниться практически каждую ночь один и тот же сон, – повернулся лицом к Антонову Рябинин. – Будто я в лесу, а там девчата хоровод водят, смеются, песни поют. В венках на голове и сарафанах ярких. Я подхожу к ним, а они разбегаются кто куда и прячутся от меня. Я знаю, что мне необходимо их найти, но не могу. Захожу в глубь леса, а там венок за кустом, и никого. И в этот момент мне становится так жутко, что я просыпаюсь в холодном поту.

– Тише, ты! Вдруг Роман Иванович еще спит…

Услышал Антонов шепот доносившийся с низу.

– Не спит уже, – отозвался он.

– Роман Иванович, а друг ваш, что девиц пропавших приехал искать, спит? – опять шепотом спросили его с низу.

– Нет, проснулся уже, – ответил Антонов и стал спускаться с сеновала.

– Егор Лександрович, тута к вам пожаловали, говорят сельский староста прислал, – уже в полный голос сказал Буров.

– Иду! – потянулся и стал спускаться вслед за Антоновым тот.

Пока гости не умылись и не позавтракали на скорую руку, Буров не допустил к ним просителя.

– Егор Лександрович! Беда! – начал седой мужчина с загорелым лицом испещренный глубокими морщинами. – Я из деревни Ракитовка приехал. Мужики да бабы меня отправили. Прослышали мы, что к вам по поводу пропавших девиц из города становой пристав приехал. Ну мы к нему, а там староста, велел к вам идти, так как их высокоблагородие ещё спят-с. И якобы велели вам этим делом заниматься, а ему токмо докладывать. – Поскреб затылок мужик.

– Проходите, присаживайтесь. Пригласил Рябинин того в дом к столу, с которого уже смела крошки после нехитрого завтрака жена Бурова, Катерина. – Как вас зовут? С каким делом вы ко мне пришли?

– Зовут меня Игнатом Забродиным, – удивился такому почтению мужчина и присел на край лавки.

– Какая у вас беда Игнат… Простите как ваше отчество? – стал разглядывать натруженные руки Забродина Рябинин.

– Фёдорович я… – растеряно проследил он взгляд оперативника и убрал руки под стол.

– Ну, так какая беда вас привела ко мне Игнат Федорович? – стал смотреть ему в глаза Рябинин.

– Так вот и у нас за прошлый месяц две девицы пропали. Племянница моя Верка, двадцати лет от роду и подруга ее Аксинья Потехина, девятнадцати лет, – тяжело вздохнул Забродин.

– При каких обстоятельствах пропали девушки? – достал свой блокнот из рюкзака Рябинин.

– Кто такие обстоятельства? – снова поскреб затылок Забродин.

– Ну, когда пропали девушки? Что делали, до того, как пропасть? Кто видел их последним? Где? – спокойно объяснил ему Рябинин.

– А-а-а! – облегченно выдохнул тот. – Верка в пятницу пропала, 15 числа, стало быть. Баню натопила. Мы мужики: я, брат мой – отец Верки, и два моих племянника, Веркиных братьев, да зять мой Петро первыми пошли париться. А бабы значит после нас должны были пойти. Так вот Верка матери сказала, что пойдет мяты, да душицы нарвет для духу. И ежели она малость задержится, то путь бабы без нее идут мыться, а она потом с Аксинькой Потехиной сходит, – снова положил свои большие руки на стол Забродин.

– Так вот мы помылись, потом бабы значит: жена моя, сноха моя – Веркина мать, дочери мои три, и внучка с внучком, – стал загибать пальцы на своей руке Игнат. – Ужо темно было, а ее все нет. Мать к Аксиньке сбегала, ее и там нет. И та не говорит ничего: «мол ничего не знаю, не ведаю», сама мол жду в баню идти, а Верки нет и нет. Наутро пошли искать. Мать Веркина даже на дальний хутор бегала, но и там ее не было. А на следующий день 17 числа, пропала и Аксинька. Мать ту на ярмарку послала, в соседнее село за иголками для машинки швейной, а сама с мужем и сыном Степкой на луг траву косить пошла. Аксиньке наказала ужин приготовить, да корову подоить, когда с ярмарки вернется. Больше ее никто не видел, ни живой, ни мертвой. Корова орала до вечера, как оглашенная, ужина не было. Опять всю деревню оббежали, никто ничего не знает. Как по дороге на ярмарку шла видели, в голубой кофте и черной юбке, и все на том.

– А далеко от вашей деревни до ярмарки? – спросил Рябинин.

– Да нет, недалече, версты три не боле, – вытер пот рукавом со лба Забродин.

– А ярмарка каждый день бывает? – стал что-то записывать в блокнот оперативник.

– Три дня на неделе. В пятницу, субботу и в воскресенье, – ответил тот, и снова спрятал руки под стол.

– Женихи у этих девушек были? – не отрывая глаз от блокнота, спросил Рябинин.

– Какие там женихи, все на войне, – махнул рукой Игнат. – Верка с Артёмкой Никитиным женихалась. Письма ему на фронт писала. Она одна на всю деревню церковно-приходскую школу закончила. Грамотная была. Всем читала, да писала. А Аксинька вроде бы не сватанная была, и чтобы женихалась с кем не упомню, – пожал он плечами.

– Ну, может быть нравился ей кто-нибудь из парней? – Оторвал глаза от блокнота Рябинин.

– Да мой Аркашка ей и нравился. Глаз бывало с него не спускала. Да разве бы ее отец отдал бы за моего Аркашку ее? Нет конечно, – размышлял вслух Забродин. – Он ей жениха побогаче хотел. Да и сам за нее приданное неплохое давал. Хвалился как-то на пашне, что бычка даст, поросят пару, да денег две сотни. Опять же бабка у них старая одна в избе на краю деревни живет. Помрет – дом Аксиньке достанется. Она единственная ее внучка.

Больше часа, допрашивал Рябинин Забродина. Выяснял всякие мелочи, подробности, не оставил без внимания и слухи. У Антонова заболела голова от этих вопросов-ответов, и он вышел на улицу подышать воздухом.

«Какая все-таки нудная работа у Рябинина», – размышлял он сидя на скамейке у калитки. «Только в кино бывает быстро и интересно, а в жизни скучно и долго. И как вообще можно по каким-то мелочам раскрыть преступление не выходя из дома, как делал Шерлок Холмс».

После выяснения всех обстоятельств, Рябинин вышел проводить Забродина. Чему тот был искренне удивлен и растроган.

– Я обязательно постараюсь найти пропавших девушек, – заверил Рябинин, садившегося в телегу Игната. – Живых или… – выдержал паузу оперативник, и почти шепотом добавил – мертвых…

Забродин понимающе кивнул, а когда Рябинин протянул ему руку для рукопожатия, и вовсе проникся к молодому следователю уважением и любовью.

– Дай Бог Вам здоровья Егор Лександрович, – поклонился он ему в пояс.

– Я сделаю все что от меня зависит, Игнат Федорович – пообещал Рябинин.

Когда телега отъехала, Антонов спросил:

– Ну что сыщик выяснил что-нибудь полезное?

– Угу,– кивнул тот, и стал просматривать свои записи в блокноте.

– А слабо тебе сказать чем занимается этот мужик? – решил подшутить над оперативником Антонов. – С помощью дедуктивного метода Шерлока Холмса.

– А тебе? – принял вызов Рябинин.

– Ну, я думаю, что это простой крестьянин, – пожал плечами Антонов.

– А вот и нет, – засунул блокнот во внутренний карман оперативник. – Он кузнец. Ты видел его руки? Они черные от въевшейся копоти, у него сильно выражен плечевой пояс, большие сильные руки, волосы на них опаленные. Кожа на ладонях жесткая, толстая и обожжённая. Он не богат, у него нет своей лошади, та, на которой он приехал лошадь его брата, она его плохо слушалась. Значит в поле он на ней не пашет. И рубаха на нем хоть и чистая, а кое-где в мелких прожжённых дырочках.