Волки на воле и взаперти

Глава третья

Загородный военный аэродром.

Вторник, 28 августа

Автобус «ПАЗ» с армейскими номерами и наглухо тонированными стеклами в 5.10 беспрепятственно миновал контрольно-пропускной пункт аэродрома и выехал к Центру управления полетами, напротив которого стоял самолет «Суперджет-100» МЧС России. К нему уже был подан трап. У трапа ожидал пилот.

Из «ПАЗа» вышли двадцать человек. Практически тут же за автобусом остановился представительский «Мерседес», из которого вышли советник президента Воронин и его помощник Орлов.

Из-за того что пассажиры были в штатской одежде, Воронин не сразу узнал заместителя главкома Сухопутных войск. Вельяминов же, как только Воронин оказался на бетонке, направился к нему:

– Здравия желаю, Алексей Петрович.

– Здравствуйте, Аркадий Анатольевич. Все члены миссии прибыли на аэродром?

– Так точно, все. У каждого – помощник и группа охранения во главе с майором Аксеновым.

– Хорошо. Вчера вечером у меня был разговор с президентом, он держит на контроле работу вашей миссии. Она очень важна для реализации соглашений между Россией и Турцией.

Вельяминов улыбнулся:

– Не надо напоминать мне о важности миссии, Алексей Петрович. Все прекрасно понимают задачу.

– Ну, тогда нет необходимости ее повторять.

– У меня вопрос.

– Вы насчет перемещения машин из Хмеймима в Гурад, где должна состояться встреча с турецкими коллегами и выработка конкретного плана нашего взаимодействия в районе провинции Идлиб?

– Не только. Но это в том числе.

– В Хмеймиме вас будет ждать вертолет «Ми-8» с опознавательными знаками сирийских ВВС, это необходимо для обеспечения секретности. Он доставит вас в город Гурад, вернее, к городу, на базу турецких войск.

Вельяминов кивнул:

– Второй вопрос. «Суперджет» вполне мог совершить беспересадочный перелет из Москвы в Хмеймим, но запланирована посадка в Анкаре. С чем это связано?

– Летящему с вами турецкому полковнику Селику в Анкаре будет передана секретная документация по взаимодействию с российской военной полицией, утвержденная президентом Турции. Ну и дозаправка самолета.

– Понятно. И третий вопрос: с кем я могу контактировать на нашей военной базе?

Воронин ответил категорично:

– Ни с кем! «Суперджет» подрулит к вертолету, миссия в полном составе перейдет на борт «Ми-8», и вы продолжите путь. Командующий группировкой российских войск в Сирии, а также руководство базы предупреждены по данному вопросу. Заминки в Хмеймим не будет. У вас все?

– Пожалуй, да.

– Тогда пройдемте к офицерам.

Советник в сопровождении Вельяминова подошли к группе генералов, старших и младших офицеров. Воронин каждого поприветствовал, пожал руку. Всем пожелал счастливого пути и удачи в работе.

После чего он сел в «Мерседес» и уехал.

К Вельяминову подошел пилот:

– Командир корабля, майор Ильин Вячеслав Никонович.

– Никонович? – переспросил заместитель главкома Сухопутных войск, – довольно редкое отчество.

– Да, моего отца зовут Никоном. В память о прадедушке, священнике, погибшем в 1918 году.

– Ясно. Что ж, очень рад, извините, что не могу полностью представиться сам. Называйте меня просто Аркадий Анатольевич, если в этом возникнет необходимость.

– Я понял. Салон самолета имеет отсеки бизнес-класса и экономкласса. Прошу вас дать команду подчиненным подняться на борт. Генералам и полковникам в бизнес-класс, остальным – в эконом. Бортпроводница вас проводит.

– Вы только не уходите, у меня к вам будет несколько вопросов.

– Есть, Аркадий Анатольевич.

Вельяминов подал команду:

– Прошу всех на борт. Члены миссии – в бизнес-класс, помощники и охрана с офицерами связи – в эконом. Бортпроводница покажет.

Генералы и офицеры, забрав личные дорожные сумки, направились к трапу, где с очаровательной улыбкой их встретила молодая бортпроводница.

Вельяминов повернулся к командиру корабля:

– Скажите, Вячеслав Никонович, и давно в МЧС «Суперджеты»?

– Год назад получили. Пока, насколько мне известно, в авиапарке два судна. Руководство планирует закупить еще пять лайнеров.

– И что, надежный самолет? Я как-то привык к «Ту-154», «Ил-76». Летали и на «Боингах» и на аэробусах, а вот на «Суперджете» полечу в первый раз.

– Машина надежная, Аркадий Анатольевич.

– Считаете, у самолета есть будущее?

– Несомненно.

– Хорошо. Сколько лететь до Анкары?

– С учетом взлета и посадки – три часа двадцать минут.

– Как долго будем там?

– По графику мы должны взлететь из Анкары в 11.00. Прибытие на базу «Хмеймим» в 11.40.

– Вы останетесь на базе?

– На этот счет будут дополнительные указания, но, скорее всего, забрав гражданский персонал и военнослужащих, вернемся домой.

– Вы в курсе, кто у вас на борту?

– Нет. Для отчетности – перевозка военнослужащих замены.

– Понятно. Надеюсь, полет пройдет без проблем.

И вновь пилот улыбнулся:

– Несомненно.

Вельяминов поднялся на борт. Бортпроводница указала ему место в первом ряду. Через отсек обслуживания прошел командир воздушного судна. Ровно в 6.00 «Суперджет» начал разгон по взлетно-посадочной полосе. Оторвался от бетонки.

Через какое время бортпроводница приятным голосом попросила пристегнуть ремни, сообщила информацию о полете и экипаже, довела до пассажиров все, что сообщает обычная стюардесса в обычном полете, кроме фамилии командира.

Самолет набрал высоту двенадцать тысяч метров.

Сидевший рядом с Вельяминовым заместитель главкома ВКС генерал-майор Кузнецов повернулся к коллеге:

– Высоко забрались, Аркадий Анатольевич.

– Как говорится, чем выше поднимешься, тем больнее падать.

– Что-то мысли у вас какие-то нехорошие.

– Знаете, Борис Семенович, хоть и убеждал командир корабля в надежности этого «Суперджета», я к этому отношусь скептически. Сколько уже случалось вынужденных посадок, аварий и даже катастроф! У МЧС сейчас два самолета, собираются купить еще пять, это опять-таки со слов командира корабля.

Заместитель главнокомандующего Воздушно-космическими силами вздохнул:

– Надо же поднимать свое авиастроение.

– Лишь бы поднимали с умом. Как в советское время. На «Ту-154» и «Ил-76» я летаю спокойно, не говоря уже об «иномарках», а вот «Суперджету» не доверяю.

Кузнецов улыбнулся:

– Теперь об этом говорить поздно. Мы в двенадцати километрах над землей. Не беспокойтесь, если будем падать, до земли долетят уже трупы.

– Спасибо, успокоили.

Вельяминов попросил у бортпроводницы легкий плед, накрылся им и уснул.

Проснулся от оповещения, что самолет начал снижение и всех просят пристегнуть ремни. Через несколько минут борт совершит посадку в аэропорту Анкары Эсенбога.

Самолет снижался быстро, и вскоре шасси коснулись бетонки ВПП. Громче загудели двигатели, завизжали тормоза. Пробежав по полосе, самолет вырулил к технической зоне. Никто не выходил, это было запрещено. Подали трап и одновременно с ним автомобиль «Лендровер».

Бортпроводница открыла дверь, на площадку трапа вышел турецкий полковник Хакан Селик. К нему подошел мужчина в штатском, передал кейс и тут же спустился вниз. По трапу на землю сошел второй пилот. Подъехали заправочные машины. «Лендровер» ушел, Селик вернулся на свое место.

Передав кейс, водитель внедорожника миновал контрольно-пропускной пункт аэропорта и выехал на трассу, ведущую в город. Аэропорт находился почти в тридцати километрах от столицы.

Остановился у придорожного кафе. Достал сотовый телефон, набрал номер. Ему ответили коротким:

– Да.

– Это я, Чочкар!

– Что?

– Селик принял кейс. Борт, на котором летит миссия, – российский «Суперджет», принадлежность – МЧС. От КПП видел, как к нему подошли топливозаправщики. Вышел с территории аэропорта, направляюсь в штаб.

– Хорошо. Занимайся своими делами, связь по необходимости в определенное время.

– Да, сэр!

Майор Чочкар Галлы выключил телефон, зашел за здание кафе. Нажал кнопку на тыльной стороне телефона и бросил его в урну. Трубка занялась огнем. Через секунды от нее остался пепел.

Майор выпил чашечку кофе и продолжил путь в Анкару, в штаб Сухопутных войск турецких вооруженных сил.

За российским самолетом внимательно смотрел еще один человек. Он находился в диспетчерской. Ушел, когда «Суперджет» поднялся в небо. Так же позвонил неизвестному абоненту и назвал время вылета самолета.

В 11.00 в кабинете Губанова пропищал сигналом вызова сотовый телефон чиновника. На экране показался незнакомый номер.

Губанов в растерянности ответил:

– Да?

– Привет, дорогой!

– Эльза? С какого телефона ты звонишь?

– Меньше слов, Веня. В 20.00 встретимся?

Сотрудник Администрации третьи сутки не ночевал дома.

– Мне приехать в клуб?

– Нет. Запоминай адрес.

– Подожди, запишу.

Катри перебила его:

– Нет, никаких записей, запомнишь.

– Говори.

Женщина назвала адрес.

Губанов воскликнул:

– Да это рядом с салоном моей дочери, заодно заскочу, узнаю, что творится дома.

И опять – возмущение Эльзы:

– Ни к кому ты не должен заходить! Приезжай прямо по адресу, у новостроек есть платная стоянка. Оставишь машину там. На квартиру придешь пешком.

– Ты меня интригуешь.

– Я не хочу, чтобы об этой встрече узнал наш общий друг.

– Это подразумевает деловой разговор?

– Нет, это подразумевает романтический ужин со всеми вытекающими последствиями.

– Мне надо белье сменить.

– Веня, я приму тебя любого – даже нищего, в лохмотьях.

– Ты это серьезно?

– Да. Все. В 20.00 жду. Ничего не покупай, у меня все есть.

– До встречи, дорогая.

– До встречи.

Он отключил телефон и удалил номер.

Настроение поднялось. Он думал, как ехать домой, где его ждал скандал. Маргарита не в меру обнаглела, стала предъявлять претензии. А ему хотелось покоя. И вот Эльза – она избавила его от скандала и разборок. К тому же ночь обещает быть сладостной… Все же Эльза умеет в постели больше, чем Оксана. И лучше. Не намного, но лучше…

Чиновник откинулся в кресле, взглянул на часы. Черт, как долго ждать окончания рабочего дня.

Через час он собрался в буфет, но объявилась Пестова:

– Привет, милый!

– Привет, – улыбнулся ей чиновник.

– Пойдем в столовую?

Губанов указал женщине на кресло напротив своего рабочего стола:

– Присядь.

– А что случилось?

– Присядь, пожалуйста.

Женщина подчинилась.

Губанов отложил в сторону сотовый телефон.

– Оксан, ты понимаешь, что для нас нежелательно часто быть вместе. Я же женат. Узнает начальник, вызовет на разговор. И с тобой проведут «беседу». Департамент-то серьезный. Это не фирма какая-нибудь, где можно в любое время на столе, не скрываясь от руководства, которое частенько само занимается этим в своих кабинетах. Здесь государственное учреждение самого высокого уровня.

– Понятно, – потупила взгляд Пестова, – ты боишься, что из-за того, что мы будем обедать вместе, у тебя возникнут проблемы с женой.

Губанов вспылил:

– Ну о чем ты, Оксана! Разве я это сказал?

– Все равно. Ладно, не будем встречаться в Администрации. Только знаешь, я тебе тоже не дрессированная собачонка: по первому зову ласкаться к хозяину.

Губанов сощурил глаза:

– Бунт на корабле?

– Нет. Просто мне надоело быть марионеткой в твоих руках. Исполнять желания, когда этого захочешь ты. Я хочу нормальной жизни, пусть и в качестве любовницы.

Она ушла, громко закрыв за собой дверь.

– И что сказала? – проговорил Губанов. – Она согласна быть любовницей и что сама будет решать, когда им встречаться? Она не желает быть марионеткой, значит, ею должен стать я? Да иди ты к черту, Оксана! Еще максимум пять лет, и ты не будешь нужна никому, разве что какому-нибудь соседу-алкашу за бутылку водки. Тоже мне фифа!

В кабинет заглянул охранник: видимо, он говорил слишком громко.

Посмотрел, удалился.

«Твою мать, – подумал чиновник, – и эти еще, как назойливые мухи, постоянно рядом. Нет, пора уходить. И в самое ближайшее время. Надо поднять этот вопрос при встрече с Эльзой, пусть передаст Джонсону, чтобы подготовил все необходимое. Осточертели эти разборки. Все осточертело».

Через полчаса полета, когда «Суперджет» начал снижение, из кабины пилотов вышел командир экипажа. Подошел к Вельяминову.

– Что-то случилось, командир?

– С земли передали, что на провинции Латакию и Идлиб надвигается мощная буря.

– Это значит, мы пойдем на запасной аэродром?

– Нет, сесть мы успеем, а вот ваши дальнейшие действия – под вопросом. Поэтому меня просили передать, чтобы вы связались с человеком из Москвы. Срочно связались.

– Хорошо. Идите на место, командир, будет обидно влепиться в землю в самом конце полета.

– Не беспокойтесь.

Спутниковая станция и другое оборудование на борту находилось в ведении специально включенного в состав миссии офицера связи.

Генерал-лейтенант подозвал старшего лейтенанта Маслова.

– Олег, по-моему?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

– Не надо званий – Аркадий Анатольевич.

– Так точно, Аркадий Анатольевич.

– Срочно связь с советником.

– Есть.

Самолет коснулся бетонки и начал торможение, когда офицер связи поднес Вельяминову спутниковый телефон:

– Советник на связи.

Генерал взял трубку:

– Это Вельяминов.

– Я понял. Погодная обстановка в провинциях Латакия и Идлиб изменилась. Со стороны Турции к северной части Ирака идет буря. Метеорологи передали, что продлиться она может до вечера. Офицеры службы, отслеживающей циклон, утверждают, что сильный ветер может затихнуть на какое-то время, затем снова усилиться до ураганного. Циклон продвигается очень медленно. В данных условиях применение вертолета «Ми-8» невозможно. По прибытии на базу Хмеймим всей миссии и группе охраны перейти из лайнера в специальный модуль, который покажет вам начальник штаба базы полковник Королев Олег Дмитриевич. Находиться в модуле до отдельного распоряжения, офицеру связи постоянно поддерживать контакт с метеорологической службой базы. Разрешение на вылет даст командир базы генерал-лейтенант Грубанов.

«Суперджет» остановился.

– Мы на месте, Алексей Петрович.

– Поздравляю, Аркадий Анатольевич. Вы поняли меня?

– Да.

– Ну и ладненько. Турецкая сторона предупреждена, да турки и сами видят, что прибытие российской миссии в срок невозможно. Но ничего, бывает и такое.

– Ничего страшного. Главное, что по пути к Хмеймиму не развалилась гордость нашего авиастроения «Суперджет-100».

– Я не понял вас!

– Ну и ладно. До связи, Алексей Петрович.

– Да, – ответил советник президента.

Вельяминов передал трубку телефона офицеру связи:

– Тебе, Олег, постоянно поддерживать связь с метеорологической службой базы.

– Понял, Аркадий Анатольевич.

Бортпроводница открыла дверь, подали трап, из кабины вышли члены экипажа.

– Полет окончен, Аркадий Анатольевич.

– Я заметил. Ну и работенка у вас.

– Нормальная работа.

– В принципе вы правы, кому-то и эта работа нормальная.

Он первым спустился по трапу на бетонку. Обратил внимание, что весь сектор восточного небосклона закрыт черной полосой.

У трапа стояли командирская машина и автобус. Окна последнего зашторены. Рядом с командирским «Тигром» – офицер в погонах полковника.

– Здравия желаю. Начальник штаба базы полковник Королев.

– Здравствуйте, полковник. Мне сообщили из Москвы, что вы должны доставить нашу группу в какой-то особый модуль?

– Ничего особого в нем нет, кроме того что используется он для временного проживания лиц, чье нахождение на базе засекречено.

– Ну и где этот модуль?

– Недалеко от Центра управления полетами. Прошу вас дать команду группе покинуть борт и занять места в автобусе. Вас я приглашаю в командирскую машину.

– Благодарю, я вместе со всеми.

Начальник штаба базы знал, что в миссию входят высокопоставленные генералы и старшие офицеры, с некоторыми он даже был знаком, но не подавал вида. Секретность есть секретность. Поэтому он не называл членов миссии по званию и фамилии. Точно так же, как бойцов боевых групп сил специальных операций, работавших в Сирии. Только имена. В данном случае еще и отчества.

Вельяминов распорядился – офицеры покинули борт, сели в автобус. Тут же колонна из внедорожника и автобуса пошла в объезд Центра управления полетами в жилую зону военного городка.

Доехали до места минут за пять. Водитель, прапорщик, не открывал двери, пока к автобусу не подошел начальник штаба. Он подал сигнал, и двери раскрылись. Автобус стоял в нескольких метрах от торцевого входа в модуль. Внешне – обычный офицерский жилой комплекс. Впрочем, и внутри он не отличался от модулей, что находились неподалеку у большой аллеи.

Начальник штаба показал отсеки отдельно для Вельяминова и других генералов, отдельно – для старших офицеров миссии, отдельно – для помощников и отдельно – для офицеров охраны.

Майор Аксенов сразу же заявил, что охранение базы не требуется. Его будут осуществлять офицеры его группы. Никто не спорил.

Начальник штаба, закончив с показом отсеков и боксов, сказал Вельяминову:

– Через полтора часа на базе обед, вам выходить из модуля запрещено распоряжением из Москвы, так что обед доставят прямо сюда. Передадут охранению, далее разберетесь.

– Разберемся, полковник, ты вот что скажи: что говорят твои специалисты метеорологической службы?

– Ничего утешительного. Буря еще только на подходе…

И в это время ураган обрушился на базу.

Начальник штаба проговорил:

– Верно говорят, не буди лихо, пока оно тихо.

– Это должно было произойти.

– Придется остаться с вами.

– Понятное дело, в ураган не пойдешь.

По алюминиевой конструкции дробью били мелкие камни и песок. Сразу потемнело.

Вельяминов пригласил Королева в отведенный ему отсек. Разместились в гостевом блоке. Присели на мягкие диваны у стола.

Ураган принес прохладу. Здесь в августе днем температура в тени поднималась до 26–28 градусов, ночью держалась в пределах 24–26. Модуль содрогался от порывов ветра.

Вельяминов спросил:

– У вас самолеты и вертолеты не сдует?

Полковник улыбнулся:

– Нет. Мы всегда готовы к любым капризам погоды, а также к вероятному нападению противника.

– Да, боевикам иногда удается наносить удары по базе.

– Сейчас уже гораздо меньше. И тактика сменилась. Если еще месяца три назад боевики использовали автомобили, перевозившие минометы, из которых бросали нам «подарки», то сейчас по большей части беспокоят беспилотники. Точнее, беспокоили. После того как мы сбили шесть летательных аппаратов и три посадили, беспилотников больше не было.

– Война.

– Что? – посмотрел на Вельяминова Королев.

– Война, говорю.

– Я бы назвал это по-другому, но воздержусь.

– Да понятно мне, полковник, все без слов. Похоже, и обеда не будет…

Королев отодвинул шторы, посмотрел на улицу:

– Обычно ураган здесь проходит быстро, этот что-то задержался. Но об этом предупреждали метеорологи. Если ветер не утихнет, придется переносить обед. Вы не взяли с собой специальные пайки?

– Нет.

– Ничего, в модуле в кладовой заложен суточный запас продовольствия на тридцать человек.

– Для чего?

– А вот для подобных случаев. Их, правда, за время моей службы здесь не было, но вот пригодились. Тот, кто строил базу, предусмотрел изменчивость погоды в Сирии. Хотя она не меняется практически месяцами.

Радиостанция малого радиуса действия начальника штаба базы сработала сигналом вызова:

– Слушаю! – ответил полковник, – так… так… до 16.00–17.00? Хорошо, я понял, да-да, понял.

Он отключил станцию.

– Что, Олег Дмитриевич?

– Старший офицер метеослужбы. По их данным, ураган плотно накрыл регион, но уже уходит на юг и юго-запад. По прогнозам службы, вся эта катавасия должна прекратиться к 16–17 часам.

– А когда темнеет?

– Где-то в 18.30. Придется отложить вылет.

– Почему?

– Потому что солдатам придется чистить базу до отбоя. Пыли нанесет по колено. Это хорошо, мы в новом модуле, в некоторых других сейчас щели не закрыты, пыль будет повсюду, пыль и песок.