Пьесы

ОНА. Наполеон…

ОН. Бля-адь! Наполеон, блядь! Наполеон, сука! Меня может быть, сегодня уволят, а она мне про Наполеона!

ОНА. Если будешь перебивать…

ОН. Я слушаю, слушаю. Давай, рассказывай, что там твой ебучий Наполеон?

ОНА. Поскольку Наполеон рассчитывал только на победу, он не подготовил отступление. В распоряжении всей его огромной армии оказалась только одна дорога – на Вайсенфельс. Король Саксонии Фридрих-Август I отправил к союзникам офицера с предложением сдать город без боя, если французским войскам будет гарантировано 4 часа на отступление. Император Александр I отклонил это предложение и приказал наступать. Когда войска союзников вошли в город, французская армия как через бутылочное горлышко пыталась протиснуться через Рандштадские ворота. Войдя в город, русские закричали «Ура». Услышав этот крик, французские саперы по ошибке взорвали мост Эльстербрюкке перед Рандштадскими воротами. В городе оставалось еще двадцать тысяч французов. Многие из них были убиты, остальные взяты в плен. По всему городу то там, то тут вспыхивали перестрелки. Александр запретил своим солдатам грабить город, но оставшиеся в городе французы продолжали отстреливаться. В одной из таких перестрелок французская пуля попала в грудь русскому поручику Петру Алферову, пройдя сквозь его тело на два пальца ниже сердца.

ОН. Все, конец твоей ебучей истории? Убили твоего Алферова? Теперь ты оставишь меня в покое?

ОНА. Нет. Алферов не был убит. Вместе с другими ранеными его отправили в полевой госпиталь, где врач извлек пулю и промыл рану. Дальнейшее его выздоровление было предоставлено на усмотрение всевышнего. Раненых, которые были слишком слабы, чтобы пережить дорогу на родину, оставили на попечение одного из местных монастырей. Семь месяцев Петр Алферов лежал в маленькой келье и смотрел на висящее над его кроватью распятие. Сначала он думал о том, что когда с его груди сорвали крест… в этот момент Бог перестал его защищать. Поэтому он и был ранен. Потом он вдруг осознал, что крест – это орудие пытки. Такое же, как виселица. Или дыба. Или плаха. Или гильотина. Почему же, когда мы видим виселицу, нас передергивает от ужаса, а когда мы видим крест – нас должно охватывать умиление? И тут Алферова осенило. Две тысячи лет назад люди ошиблись, использовав орудие пытки в качестве символа новой веры. С тех пор в каждом доме на самом видном месте висит орудие пытки с умирающим на нем человеком. Крест не может нести людям любовь, только боль и смерть. Поэтому моментами высшего торжества новой веры стали не всеобщая любовь, а костры инквизиции, крестовые походы и – смерть, боль, ненависть.

Человек всесилен, он ежесекундно усилием мысли создает вокруг себя целый мир. Человек создает прошлое и будущее.

Человек создает Бога по своему образу и подобию. Если человек хочет, чтобы его бог был миротворцем – он таким и будет. Если человеку нужен мстительный бог, бог – садист и убийца – его Бог будет убивать.

Бог предполагает, а человек располагает.

ОН. Получается, Алферов твой умный, а Иисус Христос – дурак?

ОНА. Сам ты дурак. Иисус Христос никогда не говорил о том, что символом веры должен быть крест. Он выбрал в качестве этого символа совсем другой предмет.

ОН. Какой?

ОНА. Камень.

ОН. Камень?

ОНА. Ты вообще «Библию» читал? Помнишь, «на камне сем воздвигну я свою церковь».

ОН. Камень.

ОНА. Да, камень. Алферов понял, что 18 октября 1813 года произошло второе пришествие Иисуса Христа на землю. Он пришел и был убит штыком русского поручика Петра Алферова. Перед смертью он успел сорвать с шеи своего убийцы нательный крест и дать ему взамен вот этот камень. Который и должен стать новым символом веры.

ОН. Красивая сказка.

ОНА. Это не сказка.

ОН. Почему тогда твой Алферов никому не рассказал об этом чудесном… втором пришествии?

ОНА. Он пытался. Вернувшись в Россию в июне 1814 года, он отправился в свою деревню, где в течение следующих шести лет написал книгу «Воспоминания о походе 1813 года». Цензор просмотрел книгу невнимательно, полагая, что имеет дело с обыкновенными военными мемуарами. Очевидно, то место, где Алферов излагает свою догадку относительно второго пришествия Христа, цензор просто перелистнул, не читая.

Книга была издана тиражом 200 экземпляров. Дальше видимо, ее прочитал кто-то из начальства и забил тревогу. Это было неслыханное событие – русский офицер посягал на святую православную веру. Какой-то умный человек из самого верхнего начальства мудро решил не предавать дело огласке, чтобы не дать заразе распространиться дальше. Все 200 экземпляров книги были уничтожены. Свинцовые типографские гранки расплавлены. Рукописи сожжены. Самого Алферова объявили сумасшедшим и отправили на лечение в Москву, где он и скончался несколько месяцев спустя при загадочных обстоятельствах – вроде бы пошел ночью в нужник, упал с лестницы и сломал себе шею. Сам ли он упал или ему кто-то помог – неизвестно.

ОН. Ты все это выдумала. Если книги и рукописи были уничтожены, как ты все это узнала?

ОНА. Алферов написал завещание. Оно было отправлено по почте в Лейпциг вместе с сотней рублей ассигнациями – огромные деньги по тем временам. На Алферова произвела большое впечатление добросовестность немцев и он был уверен, что немецкие юристы смогут выполнить его непростое поручение.

Он. Какое поручение?

ОНА. Завещание должно было храниться 200 лет и быть передано самому молодому из живущих на тот момент потомков Алферова.

ОН. У Алферова были потомки? Ты же сказала, что он умер в больнице…

ОНА. Шесть лет в деревне Алферов не только книгу писал. Он женился на девушке из соседней деревни. У них было трое детей. Несколько поколений немецких юристов внимательно отслеживали потомков этой семьи. В конце концов они нашли самого молодого на настоящий момент потомка, то есть меня, и передали завещание мне. Я тебя не обманываю. Я действительно пра-пра-пра-внучка Петра Алферова. Я получила посылку из Германии. Из Лейпцига. Там была рукопись книги и вот этот камень.

ОН. То есть это реально тот самый камень?

ОНА. Тот самый.

ОН. Зачем Алферов это сделал? Я имею в виду все эти заморочки с завещанием…

ОНА. Алферов понял, что люди не готовы принять его открытие. Он решил подождать 200 лет и попробовать обратиться к людям еще раз. Вот я и обратилась.

ОН. Ну, ты обратилась, так обратилась…

ОНА. Уж как умела. Пусть другие сделают лучше.

ОН. А я-то что должен с этим делать?

ОНА. Я не знаю. Я рассказала тебе все. Теперь, если ты не против, я пойду домой. Мне сегодня еще с папой ругаться. Это мой пропуск?

Она берет пропуск и идет к выходу.

ОН. Эй!

Она останавливается.

ОН. Мне-то теперь что делать?

ОНА. Делай что должен. Камень у тебя. Теперь ты – Петр, первый апостол. На камне сем воздвигну я церковь свою.

Она уходит. Он берет камень в руку, достает из стола пакет для улик, кладет в него камень. Убирает его в стол. Думает. Достает камень и бросает его в мусорную корзину. Думает. Достает камень из мусорной корзины и подбрасывает его в руке. Думает.

ОН (Напевает). Едет добрый молодец да во чисто поле,

И видит добрый молодец да белый камешек,

И от камешка бегут три дороги,

И на камешке том написано:

«Налево пойдешь – будешь женат,

Направо пойдешь – будешь богат,

А прямо пойдешь – будешь убит».

Он крепко сжимает камень в руке и выходит.

Конец.

27—30 мая 2013 года. Лейпциг