Ледяная дорога. Исторический роман

– В чем дело, Джузеппо? – закричала в тревоге Сара, когда наверху показался ее бледный муж, все еще пытающийся вырвать из рук осатаневшего Курта пистолет.

– Выведите этого сеньора во двор. Ему надо освежиться… – пыхтел в нелегкой борьбе хозяин виллы, вдавливая немца в стену и помогая себе резко коленом.

– Es ist ein guter Grund, dir ins Gesicht zu schießen, (О, это хороший довод выстрелить тебе в рожу!) – шипел от злости согнувшийся от боли немец. – Как можешь ты, потомственный ариец, защищать этого грязного еврея!

В зале раздались возгласы на немецком замешкавшихся офицеров, пытающихся успокоить дерущихся, но никто не спешил броситься к Джузеппо на помощь. Между тем, хотя и силы схватившихся были практически равны, итальянский инженер, не обладающей армейской выносливостью, начинал заметно сдавать, и неизвестно чем все могло бы кончиться, если бы Курту удалось завладеть оружием. Перепуганный до смерти доктор Когенман так и сидел на полу, вздыхая и охая, теребя разбитое пенсне, точно расстроившись именно из-за треснувшего стекла.

– Сеньоры, господа офицеры, что же вы… – шептал он, вздыхая и охая, не находя у последних никакого сочувствия. – Да-с, типичная белая горячка. Очень запущенный случай.

В этот миг Рудольф уловил умоляющий взгляд Сары, сомкнувшей свои ладони перед грудью, и отважно бросился наверх к дерущимся. Ни беспокойство за судьбу его родного брата, ни элементарный инстинкт безопасности побудил его к такому решительному действию, когда он в два-три прыжка оказался на лестнице. Им двигало, и он признавался себе потом в этом, только одно желание – угодить этой женщине. Он готов был разорвать всё и вся ради нее, и это его одновременно и удивляло, и настораживало. Когда третий оглушительный выстрел застал его где-то на середине лестницы и заставил инстинктивно пригнуться, он думал только о Саре, опасаясь шальной пули, направленной в зал. Именно тогда Сара вскрикнула и упала на паркет, и Рудольф на мгновение стал самым несчастным человеком на свете, испытав неописуемое горькое опустошение и боль. И только когда кто-то из залы прокричал «Воды! Это обморок!», он облегченно вздохнул и ринулся в самый разгар битвы и помог Джузеппо выкрутить из рук брата оружие.

Когда Сара очнулась у себя в комнате, то увидела, как доктор Когенман держит ее руку и пытается нащупать пульс. Со своим треснутым пенсне и примятым от недавнего падения с лестницы видом он выглядел комично. Окна были открыты настежь, и со двора слышалась бранная, на повышенных тонах речь офицеров и ответное ворчание мужа, который ни черта не смыслил в немецком и всеми возможными способами пытался втолковать, чтобы они как можно скорее проваливали отсюда. Но гости упрямились. Потом его терпение, очевидно, закончилось, и он завопил, гневно топая ногами.

– Tutti quanti. Forza, via di qua! (Все убирайтесь прочь, пошли вон!)

Этот истерический сорвавшийся тон, возможно, мог оскорбить любого, для кого он предназначался, и была большая вероятность никому ненужной толкучки, но подбежавшие на помощь многочисленные слуги морально поддержали своего хозяина и буквально заслонили его своими телами. Особенно в этом патриотичном порыве проявила себя толстушка Тереза.