Infernal

На вечеринке в полуподпольном клубе «Dzad» нам нужно было заболтать двух залетных голландцев – dj Svinch и dj Milena – девочку, черт возьми!

«Dzad» кишел кислотной молодежью как червями в навозной куче. Дым ходил сизым облаком, как в кобзоновском шлягере, и вызывал резь в глазах. Плутон отправился на поиски Свинча, а Милена должна появиться ближе к середине вечеринки.

В клубе часто слышалась немецкая речь. Наших было на удивление мало, почти никого, но даже знакомое матерное словцо на чужбине всегда приятно. Я сидел в уголке подальше от динамиков. Возле меня лежала папка с контрактами и список музыкантов с галочками напротив. Свинч нужен нам позарез, так как считался модным и шибко продвинутым ди-джеем, бывая гвоздем программы на любых денс-марафонах. Я же впервые слышал его имя, как и все другие имена вместе взятые, и я не отличал их ни по концепции сетов, ни по выдвигаемой танцевальной идеологии.

Несколько раз мне пришлось отогнать от себя парочку проституток в малиновых юбках и шиповатых браслетах на шеях. Девки попались липкие и не собирались сдаваться. Нутром чуя иностранца с недельным воздержанием, они зареклись срубить на мне бабла, но девочки были изрядно потасканные и обкуренные анашей. Выглядели они дохло и вызывали презрение, но не желание, посему я, изъясняясь красноречивыми жестами, послал их на три советские буквы. Девочки показали мне пестрые, проколотые кольцами язычки и смылись, обнажив в кулачке третий палец. Я предпочел не отвечать грубостью. Митюха и Гендальф успели где-то затеряться, так что я скучал один и ждал Плутона со Свинчом. Успел обозвать ди-джея Свинча – Свищом, что позабавило меня от души, отчего я даже забыл неприятный разговор с проститутками.

Будучи первый раз в цитаделе порока, я посчитал своим долгом посетить квартал Красных фонарей и воочию прочувствовать остроту этого легендарного места. Я не собирался пользоваться услугами путан (это было не по карману, да и времени не хватало). В другой раз, успокаивал я себя. Постоянной подружки на тот момент у меня не водилось. Тоскливо было и на душе, и физически, но как истинный «руссо туристо – облико морале» я сдерживал себя, обещая разрядиться по приезду в родные пенаты. Дома и стены помогают.

Прогуливаясь по оживленной улице, я глазел как блудливый кот в окна, за которыми в призывающих позах издевались надо мной кружевные бестии. Так и тянуло зайти внутрь или хотя бы прикоснуться к стеклу, провести по нему пальчиком и послать потусторонним дьяволицам воздушный поцелуй.

Длинная улица не собиралась кончаться. Куда ни глянь – бордель или секс – театр. Все креативно и со вкусом. Дивный пейзаж, причудливые строения, а памятники напоминали демонов. Где-то за углом отдается похоти Маркиз де Сад, а по крышам скачет Казанова. Старые привычки не дают ему осознать, что скакать по черепице здесь вовсе не обязательно. Убегать не от кого, разве что от самого себя. Но именно для этого сюда и съезжаются как в Мекку. Публичные дома поражают роскошью. Окупаемость стопроцентная. Только Берлин может конкурировать, но в него нужно еще попасть, а уезжать отсюда совершенно не возникнет желания. Вот настоящий рай для неверных мужей, холостяков и порнорежиссеров. Ловишь себя на мысли, что на слуху не появлялась голландская клубничка. И сам себе отвечаешь: здесь и так все в клубничке, поэтому клубничка на видео не пользуется спросом. Другое дело – Германия, где все сурово: и нравы, и законы.

За стеклами кружатся силиконовые бестии, привлекая туристов. Атмосфера в типичном ажуре – светят те самые красные фонари. Вверху красное небо, освещаемое красной луной. Только звезды не красные, что совершено неважно. Неважно. И все…

Мои отвлеченные размышления прервала тонкая тень, промелькнувшая мимо. Очнувшись, я уставился вперед. Спиной ко мне стояла симпатичная девушка в топике и чуть спущенных джинсах. Из-под них выделялся красивый нательный рисунок, привлекающий и останавливающий внимание.

Словно почуяв тяжелый взгляд, девушка обернулась. Я позволил себе не опускать глаз, и продолжал смотреть в одну точку, узрев ее проколотый пупок. Животик чуть выдавался вперед, но по бокам просматривались бугорки таза.

Неожиданно девушка сделала шаг вперед, затем второй, третий и остановилась напротив.

– Sorry, why do you watch to me? – спросила она с нехитрым акцентом, отчего я сразу распознал земляка.

– Не заставляйте себя напрягаться, – приветливо ответил я, надув скулы.

– Вы русский? Я так и думала.

– Почему?

– Только вы можете так пялиться на мой зад и нисколько не смущаться.

– Я смутился. Даже очень.

На моих щеках действительно появился румянец. Но девушка напротив не смущалась. На ее зад пялились многие, в том числе и на тату.

– Мне понравился ваш рисунок, – признался я.

– И только?

– И вы тоже.

– Еще показать? – предложила она, сразу повернувшись ко мне спиной.

Я разглядел тату, но все же остановил взгляд на сочных округлых ягодицах.

– Достаточно? – спросила она, не оборачиваясь.

– Сложно оторваться, – по-прежнему честно отвечал я.

– А вы мне нравитесь, – ответила незнакомка и присела рядом. – Лиза! – протянула она загорелую потную ручку. – Вы здесь какими судьбами?

– Герман, – пожал я ее невесомую ладонь. – Я по работе.

– Герман?! Странное имя.

– И вы необычная туристка. В Амстердаме одна и в столь злачном месте. Где ваш спутник или друзья? Неужели вы бродите по ночному городу без охраны? Говорят, здесь самый криминальный район. Нужно быть начеку.

Лиза ответила, что всерьез здесь одна. Я опешил и не поверил. Это казалось совершенно невозможным, и как она на меня наткнулась? Точнее, я наткнулся на ее попку. Очень приятное столкновение. Так часто родные души находят друг друга в толпе иноземцев.

– Я вообще девочка с причудами, – сообщила она, покрутив у виска.

Широкая улыбка отразилась на лице. Она реально оригинальная девушка. Я не ошибся.

Лиза сказала, что родом из Москвы. Я обрадовался, добавив, что мы ближе, чем думаем. Здесь она развлекается недавно. Сейчас каникулы, и они решили с подружками (по ее словам, такими же жесткими экстремалками) совершить европейское турне. Вместе оформили визы и пересекли границу, а дальше разбежались. Условились мчаться автостопом, кому как по кайфу, и встречаться в строго определенных местах для обмена впечатлениями. Выбрали внушительный список остановок, где им предстояло встретиться, и путешествуют так уже без малого две недели. Половина отпуска позади. Осталась вторая половина, и провести ее следует также задорно. Пока все идет по плану. Связь они поддерживают редко, действуя согласно заранее приготовленному сценарию. Чистой воды превосходная авантюра. Эмоций хоть отбавляй, и опасностей – пруд пруди.

В Праге одну из подруг посадили в участок за мелкое правонарушение. На венской трассе другую чуть не изнасиловал дальнобойщик. В результате подруга отделалась легким испугом, успев дать верзиле между ног. Как говорится, знай наших, и не протягивай лапы к недоступным русским барышням. Приключений море, и они только разгорались. Накануне в Амстердаме закончилась последняя сходка. Девочки демонстрировали фотки на экранах смартфонов, расположившись в уютной кафешке на Вармусерат, а затем отправились осматривать достопримечательности, чтоб с утра вновь рвануть по маршруту, и так до следующей остановки. Конечной целью должен стать Лиссабон, откуда девчонки, полные усталости и эндорфинов, вернутся в Россию.

– Кто это все придумал? – спрашиваю я, пораженный авантюрными выдумками.

– Как кто? Я! – радостно светилась Лиза.

Уже тогда я отметил всю сладость ее имени. Такое же сладкое имя, как она сама, как ее фамилия – сладкая Лиза Миндаль…

– Ты идейная вдохновительница?

– Ага!

– Круто! Я бы тысячу раз подумал, прежде чем соглашаться. Вам флаг в руки и ордена почета.

Так мы пропустили по шампански, и еще по одной, отметив знакомство и славное продолжение петровских традиций первооткрывателей. Девочки прорубили личное окно в Европу.

Чем больше я узнавал о Лизе, тем вернее привязывался к ней. Если верить в любовь с первого взгляда – это она. Без сомнения.

Удивительно, мы даже жили почти по соседству, в одном районе, и разница между нашими улицами сводилась к нескольким станциям метро. Угораздило же пересечься в Европе в самом одиозном клубе не менее одиозного города.

Fatum non invinient.

Дальше Лиза сообщила, что в мирное время трудится финансовым аналитиком в консалтинговой компании, подконтрольной большой корпорации, не называя имя. Я не настаивал, увлеченный ее острым умом и пленительной красотой. Она не гнушалась острых слов, сатирично пройдясь по достопримечательностям Амстердама, высмеяв его пафос, клубы и бордели, как будто сама прошла через них. Я поражался ее знанием местных нравов. Она же считала, что в этом нет ничего удивительного – просто она внимательна к людям и увлекается психологией. Я готов был преклониться перед ее талантом – так она запала в душу. С того момента Лиза стала моей.

Моей сладкой девочкой…

Лиза любила поговорить, и открыла мне многие привычки и пристрастия. Оказалось, она любит экстрим во всем: в отдыхе, в путешествиях и, конечно, в сексе. Как можно упустить и не затронуть сей вопрос в одноименной столице?! Лиза затронула его так легко и естественно, без единой тени смущения. Признаться, она чем-то напоминала путану из элитного дома терпимости. Но путану особенную, королевскую, которая лишь кажется ей и притягивает мужские взоры, но отдается достойному и обязательно по любви. По любви и согласию. Безвозмездно.

К другим ее пристрастиям относились слабость к молочным коктейлям, глинтвейну с корицей, шотландскому бренди, большому теннису и аналитическим компьютерным головоломкам. Она же финансовый аналитик, ей богу! Все бы были такими аналитиками, но чем черт не шутит?! Во многое не верилось. Во многое верилось еле-еле, в кое-что с натяжкой, но Лиза умела убеждать, и я сдавался под натиском ее воли и выбрасывал белый флаг. Лиза покорила меня, но мне предстояло добиться ее, что гораздо сложнее.

– А куда ты направляешься после? – спросила она, изучая мою ладонь.

Полчаса назад она зареклась, что прекрасно гадает по линиям жизни – фартовый ход, достойный восхищения. На самом деле ей не терпелось попробовать на ощупь мою кожу. Слава Господу, что я успел сделать маникюр, и не имел на ладонях бородавок (последнюю вывел зимой лазером) и мозолей (к ручному труду не склонен), поэтому мои ладони на ощупь лоснящиеся и ласковые. Их можно всласть тереть и наслаждаться, чем Лиза с моего позволения и занималась.

– Нам предстоит заскочить на Ибицу, – ответил я, сосредотачиваясь на ее шаловливых пальчиках.

– И я туда же! – вскочила она, выпустив ладонь.

Что же ты делаешь, Лиза?! Не останавливайся.

– Как? Вот это фантастика! Значит, это наша не последняя встреча.

Мне следовало сказать, что мы не расстанемся, но столь явная смелость смотрелась бы сейчас не к месту. Но я готов взять ее с собой и избавиться от двух педерастов, оставив их в этой клоаке, и рвануть с Лизой на остров любви. Стажеры вдоволь попрактикуются в Содоме, а я попрактикуюсь с Лизой в любви. Уже в тот момент я был влюблен и влюблен бесповоротно как младенец в мать.

Наивно и чисто. Вот так.

– Давай поиграем в игру?

– В какую?

Она собиралась играть со мной?! Я ей интересен. Я нужен ей. Во истину заманчивое предложение.

– Я беру тебя в команду. Встречаемся на Ибице. Даю подсказку: клуб с гигантской круглой вывеской в форме круга с разрезом посередине – он же вход. Запомнил? Второй этаж, пенная дискотека, барная стойка слева с оранжевым прожектором. Второй стул от бармена в синих панталонах и колпаком Санта Клауса на голове. Я буду там послезавтра ровно в полночь. Жду пятнадцать минут и растворяюсь в толпе. Запомнил? Если ты не придешь, то проиграл. Навсегда. Идет?

– Так… Подожди, подожди, – мысли путались, но я был не сильно пьян. – Послезавтра в полночь. В каком клубе? Блин, это же подсказка, да? Разберемся! – уже тогда я просчитывал все варианты и надеялся на помощь Плутона (тот наизусть знал все заведения кислотного острова) – Я согласен. Если найду тебя, мы уже не расстанемся до самой смерти – по пацански выпалил я взахлеб.

– Идет! – Лиза хлопнула меня по колену.

– По рукам?

– По рукам!

После заключения пари я попытался приобнять ее и чмокнуть в щечку. Прогулки по возбуждающему кварталу не прошли даром. Но Лиза ловко увернулась. Она испытывала меня. Я предложил добавит шампанского, а она остановилась в нерешительности.

– Ласт?! Вот и мы!

Как не вовремя приперся мудила Плутон. Он все испортил! Он еще заплатит за испорченный вечер!

Я обернулся, чтоб послать его на хер, но ослепленный мерцанием ламп никого не заметил. Обернувшись обратно, я обнаружил, как Лиза исчезла. Как призрак! Она и есть призрак. Призрак моих желаний… Кошмар…. настоящий кошмар… Как много я не успел сказать ей, но пари в действии.

Пари! И я зарекся победить во что бы то ни стало.

– Ласт! Познакомьтесь! – в мой бок врезался увесистый кулак.

Это Плутон привел Свища для подписания протокола. Ублюдок! Не мог чуть задержаться?!

– Hi! I am German Lastov, the promoter of Moscow city company.

– Не парься! Свищ хреново базарит. Он родом из провинции Бордо. Но гражданство имеет голландское.

Ди-джей Свищ показался славным малым. Ростом не отличался, и в башмаках на высокой подошве а ля Сергей Зверев достигал метра семидесяти. Синяя бородка освещала его проколотый подбородок. От него жутко пахло марихуаной, а сам он походил на конченого наркомана, если б не увесистые наушники по бокам и бейджик на груди с надписью: Svinch.

Паренек очень плохо изъяснялся. Как с ним нашел общий язык Плутон не понятно, но Свищ был смекалистый, и когда речь зашла о деньгах и гастролях, сразу отошел от кумара и прикинулся дельным человеком, показав, что не все мозги прокурил, и пока не надорвал барабанные перепонки.

Свищ кивал на вольный перевод Плутона и бегал широкими зрачками, довольно косясь то на меня, то на переводчика. Также он обронил несколько незначительных фраз, типа: «Я люблю вас!», «Москва – это круто!», и «Зажжем, как под Нормандией!». Забавный экземпляр, точно. На боку он держал специальную сумку с виниловыми пластинками. Свищ попытался вытащить из нее пару шедевров и принялся объяснять нам, что это его главные хиты, на которых он прославился. Как ярый фанат клубной культуры, Плутон с восхищением осматривал трофеи Свища, а я готовил бумаги на подпись.

После того как Плутон насмотрелся на виниловые архаизмы, я сунул Свищу под нос договор. Плутон перевел и вручил ему ручку. Тот пробежался по тексту, как будто знакомился с содержанием и, не глядя, поставил крестик (роспись без смеха походила на могильный знак).

Согласно подписанным формальностям он обязался, кровь из носа, принять участие в фестивале, а при нарушении контракта нарывался на штраф и аннулирование всех финансовых обязательств со стороны нашей компании. Вопрос закрыт, и я потерял к нему интерес, тактично поздравив с успешной сделкой, а Плутон обнял его по-братски и станцевал несколько вертушек, чуть не разбив голову о скользкий пол. Обошлось. Свищ посетовал на дефицит времени, и, подобно Лизе, растворился в сумраке.

Свищ на крючке, но как быть с Лизой? Я должен был выполнить пари.

– Когда мы будем на Ибице? – спросил я пьяного от общения с супер ди-джеем Плутона.

– Через два дня, – огорошил он. – Не раньше!

– Мне срочно нужно быть там послезавтра!

– Но у нас дела. Не успеем!

– Плевать! Там решается моя судьба!

– Чего?

Плутон не подозревал, что такое судьба, и не ведал настоящей любви. Он любил рейв, а я любил женщин, а точнее, одну женщину – Лизу. Я популярно объяснил ему суть моего приключения. Плутон почесал свой лысеющий от передозировки кислоты жбан и развел плечами.

– Езжай, а я догоню.

– И присмотри за стажерами.

– А где они?

– Понятия не имею.

Словно почуяв неладное, стажеры выплыли из дымовой завесы. Выглядели они почти так же, как Свищ, но еще более обкуренными и менее солидными, чем прославленный нидерландский король винила.

– Где вас носит? – рявкнул я на молокососов. – Вы пропустили подписание контракта. Как вас в штат брать, если вы ничему не научились?

Я был бы более жесток в оценках практики малолетних ублюдков, если б все мои мысли не думали об одном. Им повезло, но не так, как мне. Я находился на грани экстаза – послезавтра буду на Ибице.

– Извините, мы заблудились, – взял на себя ответственность Гендальф (актив, что и говорить) – зашли в чилаут, а выбраться не смогли.

– Бывает, – не серчал Плутон. – Опыт приходит с годами.

Совсем недавно Плутон был один из них, такой же зеленый и прыщавый шкет. И хоть сейчас он почти легенда кислотной молодежи двух столиц, имеет все причитающиеся регалии, уважуху, почет и славу, но к его чести он помнит молодость: косяки, закидоны и прочие глупости, поэтому списывает грешки практикантов на дурь и зашквары. Отныне они его должники. И мне не резон травить их. Давно следует ставить на придурках крест, такой же кривой, как поставил Свищ на бумаге, и выкидывать их из компании, ибо они ни хрена не умеют делать, а всего-навсего просирают казенные деньги. Отметив про себя желание сообщить про их поведение боссу, я сменил гнев на милость.

– Хорошо, что выбрались из чилаута. Нам бы теперь Милену обработать. Плутон?

– Ди-джей Милена будет через час. Скверная чика, но очень талантлива. Потрясные сеты крутит. Казантип умирал от ее выкрутасов. У меня до сих пор нет ее автографа и дарственной надписи на пластинке. Милена даже диск выпускает и планирует запустить собственный лейбл. Талантливая девочка, очень талантливая, но настаивает на увеличении гонорара. Иначе встанет в позу и откажется участвовать в марафоне. Ты бы, Ласт, пообещал ей премиальных? Может, позже забудет или проштрафится, но зато бумаги подпишет. Только так ее уломать. Она и языком владеет. Ее не проведешь, как Свинча. Будь уверен.

На правах партийного председателя я вальяжно сложил руки на поясе.

– Уговорил. Посмотрим, что за перечница. Ей в самый раз для раскрутки альбома даже бесплатно участвовать в гастролях. И не фига понтоваться.

– Да, Ласт! Мы ее сделаем! Мы ее еще чпокнем! Не фига понтоваться! – отозвался Митюха, проскулев, как борзый щенок.

В назначенный интервал появилась Милена. Плутон сообразил не вести ее в шумный зал, а она предложила встретиться в vip-кабинете на третьем этаже, что-то наподобие личной комнаты отдыха. Помещений в подвале на всех не хватало, и каждый уважающий себя музыкант требовал отдельные апартаменты.

Милена была недурна собой, но совсем не как Лиза, даже в подметки ей не годится, но практикантам понравилась. Молодчики кинулись брать автографы с заранее припасенными дисками (сукины дети привезли их из отчего дома).

На вид ей примерно тридцать пять. Не молода, согласитесь?! Милена жевала мятную жвачку, и голос ее не отличался звонкой тональностью. Наоборот – Милена хрипела, как Джо Кокер. Пустые пачки сигарет, раскиданные повсюду, объясняли причину ее незабываемого тембра (сам я тогда пересаживался на пластыри). У нее слегка пучились бедра, и живот выползал из ремня. Попа была, что надо, но грудь почти отсутствовала. Самый серьезный недостаток, но к пластическому хирургу Милена не собиралась – даже лифчика не носила. Вшивая красная маечка скрывала плоские соски, и если б не они, то грудь походила бы на гладильную доску. В остальном, в престарелой чике не было чего-то особенного.

Поздоровавшись на безупречном английском, она театрально выдавила изо рта жвачку и в том же духе приклеила ее на декорационный бордюр, словно нарочно оставляя себе про запас, чтобы по окончании переговоров отлепить и засунуть обратно. Неизвестно, что она еще любила класть в рот, но он у нее был большим как у Кракена, и каким-то полуразорванным, как у предпенсионных адвокатов от частого произношения защитных речей в оправдание подсудимых.

Получалась на редкость дивная картина – три мужика и одна женщина – рыба. Полотно, достойное Репина или Сальвадора Дали. Скорее Дали, потому как костюмы собравшихся, и отличительный внешний вид, за исключением моего, отдавал крамольным сюрреализмом.

Не мешкая, я развернул папку и подготовил бумаги.

– Hi, boys! – причмокивала Милена. – Wow! This men is my favorite. Cool boy! – и разряжалась старушечьим смехом.

– Ты не пожалеешь, что поедешь в Россию. Эта страна контрастов. Москва – столица клубного движения, – умело разводил Плутон. – Ты же не была в России?

– No.

– Вот. Уникальный шанс добраться, к примеру, до Сибири. Ты слышала о Сибири? Суровый край.

Милена не переставала хохотать. Плутон забавлял ее как маленькая лысая собачонка (он и в самом деле не мог похвастаться шевелюрой). Плутон не догадывался, что тур в перспективе планировался до Сахалина, иначе пополнил бы географические познания виниловой бестии.

Когда я протянул ей листок и ручку, Милена прекратила хохотать и приняла слишком серьезный вид. Внимательно вчитываясь в договор, напечатанный с примесью незначительных опечаток, она то прищуривалась, то выпучивала зенки, словно увидела мадагаскарского таракана.

Мы с Плутоном помалкивали, готовясь отражать удар и предлагать премиальные. Стажеры пялились на ее целюлитный зад, прикрытый шортиками с разрезом и не думали об общем деле. Гандоны! Их карьера давно накрылась медным тазом. Но расстраивать их до обратного приезда было бы слишком жестоко – пусть пока радуются жизни. Все же они будущее страны, молодая гвардия. Вступать в противоречие с политикой государства никто бы из нас не рискнул, даже Фридман.

Изучив договор вдоль и поперек, Милена, как мы и предполагали, стала намекать о бабле. Мы изобразили непонимающий вид, типа донт андестенд, чего эта старая грымза от нас добивается?! Милена популярно объяснила, потирая указательный и большой пальчики. Даже стажеры поняли, что дальнейшие перспективы плохи. Плутон перевел мне, чтоб я что-то предпринял. И я снова рискнул ее уговорить, но бесполезно. В итоге мы пошли на уступки. Милена потребовала другой договор, но составлять его в полевых условиях невозможно. Это даже она понимала, старая амстердамская грымза. Все мы позавидовали ее коммерческой жилке. Девочка знала себе цену. Слово «Money» – был ее любимым слоганом, и она не отвязалась от меня, пока я не всучил ей расписку, где обязался увеличить ее гонорар на кровные пятьдесят процентов. Короче, мы попали на бабки, точнее не я, а Фридман и наша контора. Мне не хотелось вычитать ее гонорар из своей зарплаты. Но риск – удел молодых. И я рискнул. Договор подписан. Довольный Плутон гладил себя по пузу. Не удивлюсь, если его вклинит сопровождать всех ди-джеев от начала тура до несчастного Сахалина. На таких фанатиках и держится рейв-культура в стране. Я же зарекся отныне не связываться с клабберами и решил перевестись в другое звено по организации корпоративов, что доходнее, не так муторно и никакой кислоты, а артисты гораздо круче. Иной раз сам автограф попросишь. Там на самом деле, звезды так звезды, а не дешевый колхозный ширпотреб.

– Без вас этот проект теряет смысл, – промычал Плутон, следя за тем, как Милена ставит подпись.

– Ok! – согласилась она.

Еще бы. Над ней мы торговались до упаду. Дорогая штучка, эта Милена, как все приличные женщины этого затхлого города грехов.

– Cool! – воскликнул я и выхватил листок, пока девка не передумала, но уже поздно. Листок в папке. Печать шлепнем после.

Вспомнив о профессиональных обязанностях, практиканты готовы были плясать перед ней вприсядку, как бы завлекая Милену на Русь-матушку. Даже я победоносно постучал по папке, думая, что и она отныне на крючке, а с ее-то образом жизни и пафосом обязательно наделяет косяков и потом скажет спасибо, что мы не оставим ее без гроша. Рашен шоу-бизнес, Милена! Ты еще будешь должна Фридману.