Огненные реки

Глава 8. Приказ № 227 «Ни шагу назад»

После весенних неудачных сражений, а по сути катастрофы, в которую попала Красная Армия из-за амбиций как Тимошенко, так и самого Сталина, а также слабой роли Генерального штаба в подготовке и проведении операций в Крыму и районе Харькова, пришлось принимать решение о дальнейших действиях.

Последствия разгрома наших войск на этих участках фронта моментально стали сказываться на боеспособности группы армий Юго-Западного направления. В частях стала падать дисциплина, появился и стал распространяться миф о том, что отступать еще есть куда, Россия огромна! И войска во многих случаях стали оставлять передовую даже без боестолкновений с врагом, попросту говоря, побежали!

Вот тогда, 28 июля 1942 года, Ставкой Верховного Главнокомандования был издан приказ № 227, но ему предшествовало совещание, когда вождь в своем кабинете собрал заместителя председателя Совета Народных Комиссаров Молотова, члена Государственного комитета обороны, заместителя председателя Совета Народных Комиссаров, Генерального комиссара государственной безопасности Берию, члена Государственного комитета обороны Маленкова, представителя Ставки по формированию войск маршала Ворошилова, члена Военного Совета Сталинградского фронта Хрущева, командующего Сталинградским фронтом маршала Тимошенко, члена Ставки Верховного Главнокомандования генерала армии Жукова, начальника Генерального штаба генерал-полковника Василевского, начальника артиллерии Красной Армии генерал-полковника Воронова, заместителя наркома по авиации генерал-лейтенанта Новикова, начальника бронетанкового управления генерал-лейтенанта Федоренко, начальника оперативного управления генерал-лейтенанта Бодина, начальника штаба первой танковой армии Юго-Западного фронта полковника Иванова.

Сталин поздоровался со всеми еле заметным кивком головы и устало присел на стоящий немного боком стул во главе стола. Посмотрев на присутствующих, медленно начал говорить:

– Товарищи, – вождь на мгновение замолчал, что-то, обдумывая, и после паузы продолжил: – Мы – и Политбюро, и военные, – можно сказать, обосрались перед своим народом и страной с весенним наступлением. – И вождь бросил из-под бровей злой взгляд на Тимошенко. – Потерять столько войск! Сожалею, что не послушался Бориса Михайловича и товарища Жукова, говоривших о нужности на том весеннем этапе военных действий активной обороны без каких-либо масштабных наступлений. В результате этой беды войска Юго-Западной армии больше не верят своим командирам и комиссарам. Самовольно покидают боевые позиции, откатываясь все дальше вглубь страны. Это немедленно надо прекратить и восстановить строгую дисциплину в целом по всей Красной Армии. Товарищ Василевский подготовил проект приказа, я его переделал, сделал более жестким и доходчивым для любого солдата и генерала. – Сталин поднялся и тяжело, почти шаркая своими мягкими сапогами, подошел к столику с телефонами, взял папку и, обращаясь к Василевскому, попросил того:

– Прочитайте приказ, я очень устал, да и к тому же послушаю его, как говорится, со стороны. Может, что-то добавлю или исправлю. – И вновь устало сел на стул.

Александр Михайлович взял папку, поднялся и стал читать текст.

«Приказ № 227, г. Москва.

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население.

Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге – у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта, идя за паникерами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток. Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам. Каждый командир, красноармеец и политработник должен понять, что наши средства не безграничны.

Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год.

У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

Из этого следует, что пора закончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности.

Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев – это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов. Чего же у нас не хватает? Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.

Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допускают, чтобы несколько паникеров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования. Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо, как с предателями Родины. Таков призыв нашей Родины. Выполнить этот призыв – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага».

Василевский закончил читать текст, вождь кивком головы показал, что тот может сесть, а сам, прохаживаясь вдоль стола, стал размышлять вслух:

– После своего зимнего отступления под напором Красной Армии, когда в немецких войсках расшаталась дисциплина, немцы для восстановления дисциплины приняли некоторые суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, далее, около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен. Как известно, эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них нет возвышенной цели защиты своей родины, а есть лишь одна грабительская цель – покорить чужую страну, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение. Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились в прошлом наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу? Я думаю, что следует. Мы здесь с товарищами разработали еще один приказ.

Сталин подошел к своему рабочему столу, достал из папки несколько листов и стал читать

«Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:

1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтов: а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда; б) безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа Ставки; в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальона (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

2. Военным советам армий и прежде всего командующим армиями: а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду; б) сформировать в пределах армии 3–5 хорошо вооруженных заградительных отряда (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной; в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.

3. Командирам и комиссарам корпусов и дивизий: а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военные советы фронта для предания военному суду; б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях.

Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.

Народный комиссар обороны СССР И. Сталин».

– Ну что думаете, товарищи, нужно что-то добавить или убрать?

– Товарищ Сталин, – встал Маленков, – я так думаю, что все изложено в приказе доходчиво и понятно, красной нитью проходит мысль-приказ: « Ни шагу назад!» – Георгий Максимилианович посмотрел на остальных присутствующих и продолжил: – Уверен, что остальные товарищи такого же мнения!

Незамедлительно, сразу после этого заседания, был издано еще одно распоряжение ставки.

«ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 170542

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ СТАЛИНГРАДСКОГО ФРОНТА О СОЗДАНИИ ЗАГРАДИТЕЛЬНЫХ ОТРЯДОВ

31 июля 1942 г., 19 ч. 40 мин.

Отход без приказа частей 192-й и 184-й стр. дивизий 62-й армии 30 июля с оборонительных позиций в районе Майоровского в район Верхне-Голубой говорит о неустойчивости молодых дивизий 62-й и 64-й армий, а также и о том, что приказ НКО за № 227 до войск фронта не доведен.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Немедленно донести Ставке, какие меры в соответствии с приказом НКО за № 227 предприняты Военным советом фронта и военными советами армий по отношению к виновникам отхода, к паникерам и трусам, как в указанных дивизиях, так и в частях 21-й армии, оставивших без приказа Клетскую.

2. В двухдневный срок сформировать за счет лучшего состава прибывших во фронт дальневосточных дивизий заградительные отряды до 200 человек в каждом, которые поставить в непосредственном тылу и, прежде всего, за дивизиями 62-й и 64-й армий. Заградительные отряды подчинить военным советам армий через их особые отделы. Во главе заградительных отрядов поставить наиболее опытных в боевом отношении особистов.

3. Об исполнении донести не позднее 3 августа 1942 г.

Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН, А. ВАСИЛЕВСКИЙ

Глава 9. Проблема ленд-лиза

В конце июля, вдобавок к безостановочному наступлению немецких войск на Кавказ и Сталинград, когда каждый танк, самолет, орудие ценились в Красной Армии буквально на вес золота, точнее, они были равны свободе страны от нацистского ига, Великобритания, а точнее сэр Черчилль, неожиданно заявил о том, что в условиях, когда на Севере круглые сутки стоит «день», правительство его величества отказывается посылать корабли, сгруппированные в так называемые конвои, с необходимой Советскому Союзу военной техникой и материалами, поставляемой Америкой через Великобританию по «ленд-лизу».

Причина такого удара в спину России от союзников была в том, что вышедший 27 июня из Англии конвой под индексом PQ-17 в составе тридцати трех транспортов, был разгромлен, к 22 июля в порты Мурманска и Архангельска добрались всего одиннадцать транспортов. Двадцать два судна с грузом практически для целой армии были потоплены немецкой авиацией и подводными лодками. На дно Атлантического и Северного ледовитого океана ушло четыре тысячи автомобилей, пятьсот девяносто четыре танка, двести девяносто семь самолетов и разные грузы весом сто пятьдесят шесть тысяч четыреста девяносто тонн.

Надо отметить, что так называемые «арктические конвои» с военной техникой для Красной Армии начали курсировать между Англией и Советском Союзом еще в 1941 году. Так, с сентября по декабрь было проведено семь конвоев без единой потери как военных кораблей охраны, так и грузовых транспортов. В порт Мурманска было доставлено семьсот пятьдесят танков, восемьсот самолетов, две тысячи триста автомобилей и сто тысяч тонн грузов.

Что же произошло с конвоем PQ-17 и почему погибло столько транспортов с грузом, так необходимым фронту?

Реакция Сталина на отказ англичан доставлять грузы, необходимые Красной Армии, была крайне негативной. Вдобавок ему сообщили, что в этот же день руководители Великобритании и Соединенных Штатов договорились о переносе открытия второго фронта в Европе на следующий год. А в сорок втором решили начать только операцию под кодовым названием «Торч» против немцев и итальянцев на севере Африканского континента.

– Вячеслав, я не понимаю Черчилля, – обратился вождь к своему ближайшему соратнику, – он пишет в этом послании нам буквально следующее: «Мои военно-морские советники сообщают мне, что если бы они располагали такими же военными силами в районах, где проходят наши конвои, как немцы, то они гарантировали бы полное уничтожение любого конвоя, направляющегося в Россию по Северному пути». Вот так, Вячеслав, Черчилль уже за немцев начинает думать и вот что далее пишет: «Нет никакой надежды, что следующим конвоям, которые попытаются пройти этим путем при дневном свете, повезет больше чем PQ-17». Да, этот конвой по пути в Мурманск потерял довольно много транспортов с так необходимыми нам военными грузами. Но сейчас каждый танк, автомобиль, тонна боеприпасов ох как требуется на фронте! Эвакуированные заводы только начинают работать в полную силу. А «семнадцатый» все-таки доставил нам автомобилей восемьсот тридцать девять, танков сто шестьдесят четыре, да из них можно сформировать две дивизии! Самолетов на несколько эскадрилий – восемьдесят семь. Пятьдесят семь тысяч тонн грузов, все это так необходимо для борьбы с немцами именно сейчас

Сталин помолчал, посмотрел в окно, а затем на Молотова и продолжил:

– Вот, Вячеслав, что он пишет в конце депеши: «Поэтому с очень большим сожалением мы пришли к заключению, что попытка направить следующий коновой PQ-18 не принесла бы Вам пользы и нанесла бы невозместимый ущерб общему делу». И предлагает конвои посылать через Персидский залив и далее посуху через Иран и Баку, но этот путь намного длиннее по расстоянию, а значит и времени потребуется намного больше. А сейчас на Сталинградском направлении каждая минута дорога, патрон на счету. – Сталин помолчал и продолжил: – А когда придет тот «персидский коновой», может, он и не нужен будет! Для России все кончится, немцы захватят Царицын, а затем Москву. Тогда, вероятно, и для Черчилля война тоже плачевно закончится. Завоюет Гитлер после нас и Англию, если этот негодяй сумеет одолеть Советский Союз. Вот такие дела, Вячеслав, – с горечью в голосе еле слышно проговорил Сталин.

Молотов, до этого находившийся напротив вождя, поднялся, подошел к нему, сел рядом. Положив тому руку на плечо и смотря в глаза, заикаясь сильнее обычного, проговорил:

– Коба, да, положение на Волге, можно сказать, аховское, но под Москвой и Ленинградом более-менее стабильное. Выстоим, Коба, вспомни гражданскую, казалось – все! Деникин взял Орел и со дня на день въедет в Кремль на белом коне, да не вышло у него ничего! Отстояли мы тогда, как и сейчас, Москву! Разобьем и Гитлера на Волге, как тогда под твоим руководством Красная Армия разгромили белых и отстояла Царицын.

Молотов задумался на несколько секунд и затем продолжил:

– Будешь отвечать господину из Туманного Альбиона на его нынешнее послание, напомни ему, что когда я вел с ним переговоры в Лондоне, было подписано коммюнике о том, что между нашими странами достигнута полная договоренность в отношении создания второго фронта в Европе. Черчилль твердо обещал открыть его в нынешнем году. – Молотов встал, подошел к карте мира, висевшей на стене и, показывая на нее, с возмущением произнес: – Но вместо этого он с американцами затеял открытие фронта не во Франции, а в Северо-Западной Африке. А с «ленд-лизовскими» поставками вообще непонятно! Идет война, и ясно, что будут потери. Вспомни, Коба, в сороковом году коновой SС-42, шедший в Англию из Штатов, потерял из шестидесяти пяти судов двадцать, то есть практически такое же количество пароходов, как и PQ-17, и ничего, не остановили они тогда проводку конвоев.

Молотов замолчал, а вождь достал из папки, лежавшей на столе, лист и стал не спеша зачитывать:

– Господину премьер-министру Черчиллю. Получил ваше послание от 18 июля. Из него видно, что, во-первых, Правительство Великобритании отказывается продолжать снабжение Советского Союза военными материалами по северному пути и, во-вторых, откладывает открытие второго фронта на 1943 год. Наши военно-морские специалисты считают доводы английских военно-морских специалистов о прекращении подвоза военных материалов в северные порты СССР несостоятельными. Они убеждены, что при доброй воле и готовности выполнять взятые на себя обязательства подвоз мог бы осуществляться регулярно и с большими потерями для немцев. Приказ английского Адмиралтейства кораблям охранения покинуть конвой PQ-17 и вернуться в Англию, а транспортным судам добираться в одиночку до советских портов без эскорта военными кораблями наши специалисты считают непонятным и необъяснимым, позволившим немцам потопить такое большое количество транспортов. Я, конечно, не считаю, что регулярный подвоз в северные советские порты возможен без риска и потерь. Но в обстановке войны ни одно большое дело не может быть осуществлено без риска и потерь. Вам, конечно, известно, что Советский Союз несет несравненно более серьезные потери. Во всяком случае, я никак не мог предположить, что Правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов в момент серьезного напряжения на советско-германском фронте. Что касается вопроса открытия второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Я должен заявить самым категорическим образом, что Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год. Надеюсь, что Вы не будете в обиде на то, что я счел нужным откровенно и честно высказать свое мнение и мнение моих коллег по вопросам, затронутым в вашем послании».

Сталин закончил читать и достал еще один лист.

– Вячеслав, вот что он мне ответил на это мое послание. «Премьер-министру Сталину. 1. Мы принимаем меры для отправки большого конвоя в Архангельск в первой неделе сентября. Второе: я хотел бы, чтобы вы пригласили меня встретиться с вами лично. Мы могли бы совместно обсудить вопросы, связанные с войной, и в дружеском контакте принять совместные решения. Я мог бы сообщить Вам планы наступательных операций в 1942 году, согласованные мною с Президентом Рузвельтом. 31 июля, 1942 год». Так что, Вячеслав, давай его приглашать. Поговорим с ним, выясним, как говорится, лицом к лицу. Выясним его настоящие намерения о совместной борьбе против фашизма. Ну а ты его встретишь по прилете и привезешь в Кремль.

Глава 10. Черчилль в Москве