За дверями Стамбула

На улице было холодно и серо. Миновав всего один квартал, она попала под мощный холодный ливень, внезапно обрушившийся на город. От него не спасал никакой зонтик, волосы и вся одежда вмиг промокли насквозь, однако девушка настойчиво продолжала идти к офису: мощь природных стихий ее скорее восхищала, нежели пугала, и она всегда немного радовалась, когда оказывалась застигнута врасплох неожиданной выходкой погоды. Даже в детстве Анна бесстрашно и восторженно встречала такие сюрпризы стихий в полном одиночестве.

Офис встретил ее непривычной пустотой и тишиной: видимо, после вчерашних посиделок в баре еще никто не очнулся; только повариха гремела посудой на кухне. Увидев девушку, она громко ахнула: пальто Анны промокло насквозь, а теплый бабушкин шарф висел на плечах тяжелой мокрой тряпкой.

Заставив ее переодеться в запасной комплект одежды, оставленный в офисе на случай внезапных деловых встреч и важных совещаний, Айше-абла10 укутала Анну в плед, сунула в руки огромную кружку горячего кофе, усадила за стол рядом с батареей, а спустя несколько минут поставила перед ней тарелку чечевичного супа, приправленного огромным количеством лимона и имбиря.

– В нем много витамина С, – сказала добрая Айше тоном, не допускающим возражений. – Съешь все, и не заболеешь.

Она работала в этом офисе уже десятый год, и, несмотря на ее заботу и милый домашний вид, все сотрудники ее уважали и боялись едва ли не больше, чем директора. Поначалу это было для Анны загадкой, и, не зная местных обычаев, она держалась с поварихой очень вежливо, послушно выполняя все указания с ее стороны. Потом она заметила, что большинство молодых людей в офисе ведет себя точно так же, и поняла, что все дело в привязанности турецкой молодежи к родному дому и семье. Местная культура требовала поддерживать крепкие родственные узы, и большинству из них тяжело давалась одинокая жизнь в чужом городе, а Стамбул, к тому же, был еще и мегаполисом, населенным куда более жесткими и закаленными людьми, чем те, к кому они с детства привыкли. Пожилая турчанка была этакой своеобразной зоной комфорта, утолявшей зудящее чувство ностальгии по родным и близким.

– Хорошо, Айше-абла, – послушно кивнула Анна, берясь за тарелку с супом, – спасибо. Здоровья твоим рукам.

Услышав это, добрая женщина засияла улыбкой и, смешно переваливаясь с боку на бок, быстрыми шажками поспешила к плите. Несмотря на некоторую неуклюжесть, Айше-абла была полна чисто женского, материнского начала, выражавшегося в необыкновенной любви к своей работе, к которой она требовала заслуженного уважения; ее присутствие создавало в офисе особую, почти семейную атмосферу.

Надо сказать, что кроме Анны в компании было много иностранцев, и каждый из них старался привнести в рабочее пространство свой собственный домашний уют. Многие современные офис-менеджеры сочли бы это неприемлемым, но уже долгое время процесс шел без малейших проблем. Возможно, дело было в том, что мало кто из сотрудников имел семью и детей, и поэтому большинство могло всецело отдавать себя работе без каких-либо ограничений. Однако и те сотрудники, у кого были дети и семьи, поступали точно так же, трепетно поддерживая рабочую идиллию.

От заботы Айше и горячего питья Анна согрелась, в голове у нее прояснилось, и работа пошла намного легче и приятнее. Дождик, барабанивший по стеклу, напоминал о детстве, о времени, проведенном на веранде в компании книг и друзей, о заботе матери и бабушки, о собаке, которая занимала в жизни Анны особое место… Да, в ее детстве было много счастливых дней, нельзя забывать этого. Оно ласкало воспоминания пробежками по высокой траве, обвивавшей голые щиколотки, наперегонки с двоюродными сестрами и братьями; обжигающей свежестью воды в недолгие купальные сезоны; теплым ветром, от которого шелестели листья на деревьях, воздухом, прогретым летним солнцем, наполненным ароматом свежескошенных трав, клубники и душицы, – или, в городе, ароматом мокрого после асфальта дождя. Согревало душу бескорыстной заботой родителей и близких.

В детстве Анна часто бывала счастлива; была она счастлива и сейчас, занятая любимой работой, окруженная уютом, созданным натруженными руками старой Айше, и теплом, исходящим от офисной батареи. Не последнюю роль в ее умиротворенном настроении играло наличие хорошей зарплаты – всегда приятно, когда у тебя есть деньги на разные милые сердцу мелочи.

Обычно Анна сидела лицом к окну, но сегодня повернулась спиной к нему, поэтому сразу увидела вошедшего в кабинет директора и вежливо его поприветствовала:

– Здравствуйте, Мехмет-бей.

– Здравствуй, Анна. Как у тебя дела? – спросил он скорее для приличия, нежели из искреннего любопытства.

– Спасибо, все хорошо. Извините, Ходжа по субботам не работает…

– А я не к нему, я к тебе. Хотел сказать, что над проектом арабской версииАйя Софии с ним будешь работать ты! – сообщил директор с таким выражением, словно случайно выдал очень важный секрет.

Круглыми от ужаса глазами она уставилась на своего босса.

«Что? О боже! Да у меня же куча работы! – мигом пронеслось у нее в голове. – И я на практике мало знаю о мечетях и минаретах! И вообще я никогда не работала ни с историческими архитектурными памятниками, ни с их копиями!»

– Это точно? – спросила она вслух слегка дрожащим голосом. – Вы уверены, что я подхожу для такой работы?

– Ну конечно! Этот проект – твой шанс! Я узнал, что ты интересуешься историей и много читаешь про Айя Софию, а также про то, что когда-то ты хотела там работать! – В уверенном голосе директора явственно прозвучало: «Я все знаю; в этот офис без моего ведома ни одна муха не проскользнет!»

«Ни черта ты не знаешь! – мысленно ответила ему Анна. – Откуда у тебя вообще взялась такая информация? Может, ты хочешь от меня избавиться, и это такой хитрый план? Но почему бы тогда просто не уволить?»

После ухода директора она начала отчаянно вспоминать, где и когда он мог получить столько правильной и неправильной информации одновременно.

Да, Анна интересовалась и даже изучала турецкую архитектуру мечетей, но недолго. В особенности тогда, когда удавалось узнать от Ходжа строительные и архитектурные принципы, которые лежали в основе Айя Софии и других турецких мечетей. Профессор очень любил рассказывать и рассуждать вслух, а она очень любила слушать его и учиться. И, конечно же, такой великолепный, полный тайн и загадочных историй, памятник архитектуры, как Софийский собор, не мог не привлечь ее внимания. Айя Софии было больше полутора тысяч лет, и он был одним из самых древних и необычных архитектурных памятников Стамбула.

Но ее разговоры с Ходжа могли слышать только те, кто присутствовал в их рабочем кабинете: Мерьем-ханым и Джерен, но они вряд ли стали бы намеренно сообщать такую незначительную информацию боссу. Мерьем так и вовсе было невыгодно, чтобы Анну перевели в другой проект. А вот Джерен… Насчет нее полной уверенности не было. Она вполне могла решить, что это хороший способ избавиться от конкурентки.

«Что ж, – подумала Анна, – если Джерен и вправду это подстроила, наговорив всякой ерунды Мехмет-бею, и теперь ждет, что я провалю проект, то она ошибается, даю слово!»

Вообще говоря, если совсем по-честному, от проделки Джерен больше всех суждено было пострадать Мерьем, которая по возвращении из отпуска лишится помощницы. И если забыть про обиду и незаконченные проекты, можно сказать, что Анне действительно повезло, потому что ей и правда было бы очень интересно поработать над великой Айя Софией, да еще вместе с Ходжа. Так что, конечно, опасения не справиться с такой большой ответственностью было, но любопытство и желание поставить на место зарвавшуюся коллегу ее порядком раззадорило.

В воскресенье Анна усердно занялась уборкой квартиры. Перемыв все, до чего только достали руки, она занялась своими комнатными растениями, которые никак не желали приживаться в ее доме – с каждым днем они выглядели все хуже, несмотря на климат-контроль и хорошее освещение.

«Ну чего еще они от меня хотят? – спрашивала себя Анна. – И брала ведь самые неприхотливые, чтобы только выглядели симпатично и создавали уют».

Она вспомнила, как перед самым отъездом в Стамбул, еще в России, ездила в «Икею» со своей подругой, Майей, просто ради прогулки и за компанию. Там, останавливаясь возле каждой секции, Анна мечтательно описывала, как обустроит свое новое жилище в Стамбуле. Она разглядывала вазочки, прикидывая про себя, как они будут смотреться в различных сочетаниях, мысленно собирала в комплекты столы и стулья, представляла, какие какие картины напишет, чтобы развесить в гостиной, какие фотографии вставит в рамки, каким будет ее первый сервиз, белье, подушки…

– А диван непременно будет мягким и коричневым, – увлеченно говорила она подруге, – вот, например, как этот. И на нем будут разноцветные подушки. Кровать обязательно будет огромная, и я буду спать на ней одна, словно королева.

Майя хмыкнула.

– Знаешь, я не думаю, что в Турции ты так уж долго пробудешь одна…

Очнувшись от приятных воспоминаний, Анна посмотрела на свой бордовый, совершенно не мягкий диван с однотонными полосатыми подушками и подумала, как же так получилось, что он оказался у нее дома.

Кажется, ее покорили высокие деревянные ножки, а точнее их реклама, которая сообщала, что уборка с ними будет быстрой и легкой. Теперь же она думала, что если бы не эти ножки, ей бы вообще не пришлось убирать под диваном.

Картин, написанных собственноручно, и рамок с любимыми фотографиями тоже пока не было, зато было необычайно вычурное произведение современного искусства из проволоки, висевшее на стене в гостиной, которое она купила в интерьерном бутике, когда шла домой с работы – при взгляде на него Анну каждый раз обдавало волной эмоционального холода.

А еще был книжный шкаф, полок в котором пока было занято совсем немного по причине дефицита русскоязычной литературы в Стамбуле.

Кровать, увы, тоже не дотягивала до огромной; она даже не была двуспальной, говоря строго, пусть ей и не хватало для этого всего каких-то двадцати сантиметров. Кроме того, с одной стороны она всегда была завалена одеждой, книгами, электронными гаджетами и прочим хламом, так что спать, как королева, пока тоже не получалось.

«И вазу я так и не купила, – подумала Анна растроенно. – А ведь это не так уж сложно, купить вазу и каждый день ставить в нее свежие цветы. Если бы у меня был ежедневник, я бы сделала в нем пометку, чтобы не забыть об этом. Нужно будет обязательно купить ежедневник. А еще – маленький столик в гостиную и журналы».

Она понимала, что нужно что-то менять в своей жизни, и начинать это делать надо прямо сейчас, не оправдываясь затянувшейся адаптацией.

Например, начать бегать по утрам – Анна живо представила, как бежит по улочкам Стамбула в кроссовках и красивом тренировочном костюме, а по пятам за ней гонится свора собак, и ужаснулась.

«Кажется, Назлы тоже хотела заняться спортом, надо будет поговорить с ней. Запишемся куда-нибудь вместе, или можно бегать вдвоем в парке», – решила она.

Еще нужно было как-то наладить культурно-познавательную составляющую жизни: сходить в местный театр, филармонию, на балет или музыкальное шоу.

Кроме того, возможно, ей следовало познакомиться с кем-нибудь из русскоговорящих жителей Стамбула – частенько турецкие знакомые и коллеги упоминали о русских невестах друга двоюродного брата или брата знакомого друга и так далее.

Закончив уборку, Анна собрала мусор в большой мешок и вынесла за дверь, чтобы его оттуда вечером забрал смотрящий11, после чего привела себя в порядок, оделась и отправилась за обязательными еже

Сегодня ей нужно было купить продуктов на воскресном базаре и съездить в супермаркет.

Базар находился недалеко от дома и до вечера был открыт, поэтому для начала она поехала в супермаркет, воспользовавшись для этого бесплатным сервисным автобусом. Его последний рейс был в четыре часа, значит, у нее оставалось почти два часа на покупки. Затем она вернется домой, оставит там тяжелые сумки и налегке отправится за свежими овощами, фруктами, рыбой, грибами и зеленью.

Подумав об этом, Анна улыбнулась: оказывается, и в большом городе можно устроиться с комфортом, если все хорошенько спланировать.

Довольная и усталая, она вернулась домой уже вечером. Сердце грела мысль, что все свои планы на сегодня ей удалось успешно выполнить. Выпив чашку чая на балконе, она умылась и легла в кровать. Груда вещей, лежавшая на второй половине ее почти королевского ложа намекала, что одного успешного похода по магазинам для начала новой жизни слишком мало.

«С завтрашнего начну меняться, – снова пообещала Анна сама себе, а потом добавила: – Не начну, а уже начала. Уже».

С этими мыслями она погрузилась в сон; вместе с другом детства они бежали среди высокой травы, и впереди был виден только его затылок, мелькавший в зарослях, словно поплавок. Трава была мокрой и холодной; от нее исходил приятный аромат, который смешивался с утренней свежестью. Полевые цветы раскрывались навстречу солнцу, вполне довольные непритязательным уходом дикой природы.

«Эти растения ни за что не прижились бы у меня дома, – подумала Анна во сне, – потому что им нужны свежий воздух, ветер, дождь и свобода. И общество таких же, как они».

Запись в новом ежедневнике:

1.Начать занятия спортом. Например, пробежки. Нужно спросить девочек, может, кто-нибудь согласится бегать со мной по утрам в парке «Мачка».

2.Купить вазу три вазы.

3.Сходить в любой театр, кроме КИНОтеатра.

4.Завести новых друзей (русскоговорящих).

5.Чаще гулять по старым районам Стамбула.

6.Раз в неделю гулять по набережной Босфора.

7.Попробовать завести парня начать новые отношения.

8.Если не получится с отношениями, то завести животное, например, собаку. С ней можно будет бегать в парке!

Глава 3. Стамбул, я твоя квартирантка

Долгожданная новая жизнь постучала в двери утром понедельника, когда на ее рабочий стол принесли стопку бумаг и жесткий диск с данными по проекту современной копии Айя Софиидля арабских заказчиков, чтобы она успела со всем ознакомиться до того, как в офис придет Ходжа.

Джерен, старательно изображая удивление, сначала молча наблюдала за происходящим, а затем заявила, что в шоке от перевода Анны на другой проект, и что Мерьем, когда вернется, будет этому совсем не рада.

– Но я думаю, что ты обязательно справишься, – с сочувствием на лице добавила она. – В любом случае, даже если не справишься, не думаю, что Мехмет-бей тебя уволит, так что не переживай. Он знает, что ты очень важна для нашей команды.

Сказав это, Джерен радостно приветствовала свою подругу Эсру, появившуюся на пороге кабинета: похоже, она переходила к ним в отдел, чтобы заниматься проектами, на которые у Анны больше не будет времени. За новой соседкой шел айтишник с помощниками, которые несли компьютер и другую необходимую для работы технику.

Ну вот, теперь в их отделе будет больше шума, женских разговоров и сплетен.

– Джерен, ты ведь помнишь, что я должна была отчитаться по своим прежним проектам к концу этой недели? Теперь вам вдвоем с Эсрой нужно будет все успеть. Меня временно от них отстранили, чтобы ничто не отвлекало от арабской Айя Софии, так что я больше не отвечаю за результат, – сказала Анна, с удовольствием наблюдая, как озабоченность сменяет радостные улыбки на лицах девушек. – Ничего, я уверена, что вы со всем прекрасно справитесь, – добавила она, копируя недавний монолог Джерен.

Наградив Анну двумя недовольными взглядами, подруги поспешно удалились под предлогом, что хотят выпить чаю.

«Наверняка будут перемывать мне косточки», – подумала она, глядя им вслед, и тут же забыла о неприятном эпизоде, с головой ушла в изучение материалов по своему новому проекту, так что даже суета на другом конце рабочего стола, вызванная установкой техники, не могла ее отвлечь.

Анна увлеченно листала страницы, вспоминая свои походы в Софийский собор, уроки по истории архитектуры в российском университете, совместную подготовку материалов, чертежи и наставления Ходжа, сопровождающиеся мягкой улыбкой и живыми примерами.

В далеком православном прошлом у Айя Софии уже появились «младшие сестры» в Новгороде и Пскове, а теперь они должны были создать ее мусульманское подобие, да еще в современном видении – похоже, под очарование знаменитого собора попала не только Анна, Айя Софии не оставлял равнодушным никого. На протяжении полутора тысяч лет он поражал воображение людей своей мощной красотой, своей величавой грандиозностью.

Собор Святой Софии пережил несколько землетрясений; в разное время на его фасадах воздвигали опорные стены чуждых форм, причем вовсе не ради красоты, а исключительно для поддержки конструкции; и, наконец, перевоплотившись в мечеть, он обзавелся четырьмя высокими минаретами. Кроме того, за долгую жизнь собор многократно реконструировали по самым разным причинам. Таким образом, если вспомнить историю, станет ясно, что бесполезно даже пытаться создать его копию где бы то ни было. Однако можно попробовать создать что-то новое и по-своему грандиозное, вдохновившись его видом. Подумав об этом, Анна занервничала: ее пугала такая огромная ответственность перед историей и общественным мнением.

Обеденный перерыв Анна решила провести в своем любимом ресторанчике за мечетью Тешвикие.

Погода была отвратительной: с неба падали косые струи холодного дождя, подгоняемые не менее холодным ветром. Постоянно меняя направление, он проникал под одежду, леденил запястья и щиколотки. Идя по узкой улочке, она мокрыми руками попыталась прикрыть лицо, но капли все равно попадали внутрь капюшона и умудрились намочить даже волосы. Почти ничего не видя кругом, пробираясь к нужному месту скорее по памяти и на ощупь, она периодически натыкалась на таких же бедолаг-прохожих, тоже пытавшихся хоть как-то защититься от всепроникающего дождя. Быстро извинившись, они следовали дальше, продолжая свой торопливый бег к неизвестным целям.

В России подобная погода зимой, в январе, удивила бы разве что жителей северных регионов, да и то неожиданным потеплением. Приученные к снежным буранам и длительным морозам люди какой-то дождик просто не заметили бы. Но жители Турции были изнежены постоянным теплом и осенью, которая длилась по шесть месяцев, сейчас старались пореже выходить на улицу, а если уж приходилось это делать, то закутывались в шарфы и надевали непромокаемые теплые сапоги, опасаясь простудиться.

Добравшись наконец до ресторанчика, Анна с облегчением открыла дверь. Помещение было совсем небольшим, но очень уютным, а главное – теплым. Хотя дождь загнал под крышу куда больше посетителей, чем обычно, в углу нашелся свободный маленький столик, где девушка устроилась вместе с компьютером. Попивая ароматный капучино, она принялась искать в Интернете русскоязычные сообщества Стамбула. Самое большое обнаружилось в фейсбуке; еще одно, поменьше, разместилось в вконтакте. Быстро разместив посты о желании познакомиться и обзавестись русскоговорящими подругами, чтобы вместе проводить время, она стала ждать ответа.

В это время входная дверь открылась и в ресторан зашла та самая парочка, которую она встретила в кафе рядом с офисом. Анна на миг растерялась, ей было трудно поверить в такое совпадение, но так же внутри нее очнулись: любопытство, радость и волнение. Молодой человек с необычной внешностью и его черноволосая подруга все так же весело смеялись, хотя довольно сильно промокли, потому что зонтиков у них не было. Они сели за освободившийся столик; девушка стянула с головы пропитавшуюся влагой шаль, которую официантка любезно забрала, чтобы где-то повесить. Волосы парня тоже были полны воды, и он непрерывно ерошил их руками в надежде поскорее высушить. Его болотного цвета пальто потемнело от дождя, но весь его вид был таким по-мальчишески жизнерадостным, что лицо казалось еще симпатичнее, чем в прошлую встречу.

Наконец устроившись, молодые люди начали о чем-то оживленно беседовать; Анна, скрывая лицо за экраном лэптопа, старательно пыталась уловить обрывки фраз и слов. У парня оказался приятный, не слишком низкий баритон, говорил он выразительно и эмоционально; к сожалению, по тому, что до нее доносилось, было не понять, что именно обсуждает парочка.

Она: «…Ну что я могу поделать, такая я…»

Он: «Знаешь, он мне нравился… необычным».

Она: «Тебе все нравятся… но влюбленность – это что-то новенькое».

Он (смеясь): «Возможно… просто… образ… настроение…»

После этих слов он долго что-то ей рассказывал, но, видимо, это было совсем личное, так как говорил он очень негромко.

Она: «Ха! Ты влюбился! Ты?! Влюбился?!»

Он: «Дэфне, замолчи!..»

Эти два последний восклицания услышали почти все посетители ресторанчика; многие стали оглядываться на них, улыбаясь, на что парочка засмеялась в ответ.

Тут раздался звонок мобильника, и парень, перед тем как ответить на вызов, сказал своей спутнице:

– О, это Кемаль-бей! Мне нужно идти. Что ж, пока! Увидимся.

Он нагнулся, чтобы обнять Дэфне и расцеловать в обе щеки.

– Давай, Эндер, беги! Не упусти свой шанс, – сказала она и полушутя, полусерьезно его оттолкнула.

Парень махнул рукой и быстрыми шагами направился к выходу. Несмотря на крупное телосложение, передвигался молодой человек довольно легко. Его движения были быстрыми и красивыми, в них проглядывала уверенность и четкость, какую дают упорные и регулярные занятия спортом.

Проводив взглядом Эндера, Анна наконец обратила внимание на экран компьютера и увидела, что ей пришло сообщение от русской девушки Маши: она предлагала как-нибудь встретиться, познакомиться и прогуляться. Анна ответила; завязался диалог, и вскоре они, обменявшись телефонами, продолжили общаться уже через Ватсап.

Оказалось, что Маша в Стамбуле уже три года; она была замужем за турком, жила в довольно симпатичном районе Джехангир, занималась дизайном интерьеров и получала неплохие деньги, но, как и у Анны, с друзьями у нее не складывалось, так как работала она в основном удаленно, и она уже довольно давно пыталась с кем-нибудь познакомиться через Интернет.

В профиле Маши была размещена фотография высокой голубоглазой блондинки с крупными, но очень красивыми чертами лица. Родом новая знакомая была из Мурманска. Узнав об этом, Анна сразу же спросила, сколько у них длится полярная ночь, и с удивлением узнала, что, оказывается, всего полтора месяца, а вовсе не полгода, как она почему-то считала.

«У нас не настолько северный город», – написала ей Маша и добавила смеющийся смайлик.

У них оказалось много общего – образование, интересы, круг общения, поэтому они решили встретиться уже в ближайшую субботу, чтобы прогуляться по набережной; а если будет плохая погода, то вместо прогулки можно посидеть в ресторане на Истикляль.

Вернувшись в офис, Анна застала профессора Ходжа за обеденным столом на кухне. Он мирно попивал турецкий кофе и задумчиво кивал – видимо, соглашаясь с какими-то своими мыслями. Рядом с ним лежал айфон последнего выпуска, синхронизированный со всей домашней и офисной техникой фирмы «Эппл».

«Контрастный архитектор, живущий в контрастном городе, – подумала девушка. – А кто же я?»

– О, моя прекрасная султанша, – отечески улыбнулся ей этот прекрасный человек, – очень рад тебя видеть! – Глаза его сияли.

– Вы очень добры, Ходжа. Как поживаете? – ответила Анна несколько хмуро.

– У меня все великолепно, а вот ты, кажется, где-то позабыла свое хорошее настроение, – засмеялся профессор, и в уголках его глаз заиграли веселые морщинки.

– Ну… Вы ведь наверняка уже знаете, что меня выбрали вашей помощницей для работы над арабской копией Айя Софии. – «Копия! Господи, как же раздражает это слово!» – подумала она про себя. – Простите, я думаю, что совершенно не подхожу для этой работы. У меня нет опыта проектирования зданий такого масштаба, и я никогда не принимала участие в создании собора, мечети или церкви. Боюсь, я не смогу взять на себя такую общественную, историческую и культурную ответственность. Да и Мерьем все еще нет.

– Да, ты не сможешь сделать копию Айя Софии, – согласился с ней Ходжа. – Но ты можешь спроектировать концепцию нового собора, основываясь на ее архитектурных особенностях. И ты не будешь моей помощницей, напротив, это я буду тебе помогать, консультировать, поддерживать, наставлять. А потом вернется Мерьем и продолжит нашу работу, только, я уверен, учитывая масштаб проекта, основная нагрузка в любом случае ляжет на тебя, так что будь к этому готова. Конечно, в офис могут взять на работу новых архитекторов, но вопрос в том, действительно ли ты этого хочешь?