Итальянская история

В очередной раз выпустив дым из ноздрей, Паша задумчиво произносит:

– День рождения.

– У кого? – интересуюсь я для поддержания беседы. То, что день рождения у Павла через два месяца мне известно, так что повода для волнений нет. Поздравить успею.

– У отца сегодня день рождения. Пятьдесят пять.

– Юбилей.

– Ага, – вздыхает Паша.

– Так какого ж ты здесь делаешь? Тебе бы на торжестве у родителя сейчас гулять!

Паша долго молчит, мусоля в пальцах окурок. Наконец, бросает его в закреплённую на ножке зонтика пепельницу, переворачивается в лежаке на бок и говорит:

– Как из универа вылетел, так и не общаемся.

– Из-за учёбы с отцом разругался? – удивляюсь я, отмечая про себя, что, оказывается, совсем ничего не знаю о приятеле. Познакомились по пьяному делу, периодически пересекались то тут, то там. Даже не подозревал, что Паша учился в университете.

– Да плевать на неё, на эту учёбу, – в сердцах бросает Паша. – В армию меня призывали после отчисления. Папка отмазать хотел, он у меня влиятельный мэн. Богатый.

– И чего? – не понимаю я.

– Чего-чего! – огрызается Павел. – Дурак я был – вот чего! Баран упёртый. Как это за меня кто-то просить будет? Нет уж! Гордые мы. Лучше пойдём Родину защищать.

Он замолкает. Долго шуршит сигаретной пачкой. Закуривает.

– Ну а дальше что? – интересуюсь я.

– Защитил. По полной программе! Как положено. До самой больничной койки. Едва не закопали.

– Ты воевал что ли?

– Самую малость.

Я вздрагиваю. По спине пробегают мурашки.

Паша привстаёт, поднимает спинку лежака и закрепляет её в пазах каркаса. Усаживается. Сажусь и я. Мы молчим, не торопясь, смакуя пьём виски. Параллельно я пытаюсь переварить сказанное Павлом. Опять воткнув в песок опустошенную на две трети бутылку, он прикуривает очередную сигарету.

– Нет, ты не подумай, что я нытик какой-нибудь, – нарушает он молчание. – Не жалуюсь я. Это я так радуюсь, что жив остался. Ведь не закопали же. А то, что год на больничной койке, а потом два с палочкой – ерунда всё. Мелочи.

– Тяжело было? – задаю я на сто процентов глупый вопрос.

– На войне-то?

– Ну да.

– Неа, – непринужденно бросает Паша. – Но ты не подумай, что я бесстрашный герой, просто так получилось, – спешит пояснить он. – Я там словно во сне был. Типа обкурился и вокруг всё такое нереальное. – Паша откашливается и продолжает: – То прапор наорёт. А какого хрена? Мама он мне, что ли, или папа, чтоб командовать? То «дедушка» приборзеет, требовать уважения начнёт. Ну что ему сказать? Следующая перестрелка и ты, хрен с бугра, ляжешь. Будут потом разбираться, кто и откуда в тебя стрелял? Здесь не Америка какая-нибудь… То лейтёху «чебуреки» прирежут. А он – пацан совсем, месяц, как из училища. Паноптикум какой-то…

Паша снова умолкает и долго трёт ногу.

– А потом возвращение к реальности, – продолжает он тихо, почти шепотом, словно для себя самого. – А реальность… Реальность брат… Никто меня не посылал, сам я туда хотел. Хотел, так хотел. Может, и вправду хотел. Спорить не буду. Да и смысл? Но, видишь ли, синдром у меня какой-то образовался, так что ни на одну работу меня брать не стоит, а то мало ли что. Если только дворником, но лопату в руки не давать. Полгода гадал, что за синдром такой. Так и не смог понять. Вот только исхудать до позеленения смог. Кушать-то надо, а денег где взять? Грабить-убивать? Звали «братки». Мог, конечно, к отцу пойти мириться. Простил бы он меня-дурака, и зажил бы я, как полагается. Но ведь упёртый я, да и стыдно. Еле на работу устроился, кореш один посодействовал. Афганец.

Паша продолжает рассказывать о послеармейских перипетиях своей жизни, а я смотрю на него и чувствую себя последней скотиной. Почему? Сам не знаю. Стыдно. За что? Ведь не посылал я его туда. Вернее, не я посылал. К горлу подкатывает колючий ком. Стыдно за то, что не послали меня, что избежал? Или за то, что не помешал послать туда Пашу и еще сотни таких же парней? Но мог ли я? Стыдно и противно.

– Вот так-то Дениска! – изрекает Павел. – Так что ты это… – мнётся он пару секунд, – в общем, позовут кого-нибудь защитить, сначала подумай.

– Подумаю, – заверяю я. – Ты позвонил бы отцу, поздравил.

Паша не отвечает. Он допивает виски, ставит бутылку на песок. Достаёт из кармана шорт раскладушку-мобильник, долго крутит его в руках. Раскалывает, потирает пальцем экран.

– Думаешь, стоит?

– Попробуй.

Пашка молча с большими паузами нажимает на кнопки мобильника, наконец, произносит виновато:

– Денис, ты иди… Ладно?

Уже отойдя шагов на десять-пятнадцать, слышу сказанное дрожащим голосом «Алло».

***

С утра Пашка выглядел смущённым и даже немного расстроенным. Хотел я поинтересоваться у него, как пообщался с отцом, но не решился. Не люблю лезть в душу, тем более, если не просят. Троица «Я, Павел и Мариночка» собралась за завтраком. На организованном тут же совете было решено отправиться на осмотр окрестностей, что и было незамедлительно сделано. И надо сказать, посмотреть было на что.

Окруженный горами, Сан-Ремо оккупировал предгорные холмы. Если смотреть на них c набережной Corso Imperetrice, видишь группы плотно прилегающих друг к другу домов, между которыми проглядывают островки зелёной растительности. Разглядывая выгнутую к горам дугу Сан-Ремо, я почему-то вспомнил о Ялте – есть что-то схожее в географии этих городов. На тянущуюся вдоль берега Corso Imperatrice выходят несколько улиц. И везде – на набережной и просматриваемых с неё участках улиц – зелень и цветы, цветы и зелень. Солоноватый от близости моря воздух так плотно пронизан их ароматами, что кажется, его можно резать ножом.

Разведав обстановку на Corso Imperatrice, мы слегка углубились в город по VIA Carli и перекусили в крохотной уличной кафешке. И тут Мариночка блеснула эрудицией. С гордым видом она сообщила, что недавно читала, будто своё название набережная получила в честь какой-то русской императрицы, мол, когда-то давно посетила Сан-Ремо и оказалась под сильным впечатлением от климата, архитектуры и светских раутов. Мариночкина эрудиция простёрлась столь далеко, что нам посчастливилось услышать и о фестивалях песни в Сан-Ремо, и что где-то тут должна быть вилла Нобеля, и что здесь даже проводятся какие-то автогонки. В общем, Сан-Ремо – не город, а мечта. И я пока готов с ней согласиться.

Восторгаясь Мариночкиной осведомлённостью, мы вернулись на набережную. Кроме прочих, с неё открывается вид на порт, дающий пристанище всевозможным катерам и яхтам. Их так много, и стоят они так плотно, что издали сливаются в огромное белое пятно.

Темнеет. Совсем недавно мы любовались на церковь, построенную у пересечения Corso Imperatrice, VIA Nuvoloni и Corso Matteotti. Кресты на церковных куполах сразу же показались мне подозрительно православными, и подозрение оправдалось. Мариночка сказала, что это, наверное, и есть «та самая русская церковь, посвящённая какой-то Святой Екатерине». Нам с Пашей оставалось лишь поверить нашему нечаянному гиду на слово. В сгущающихся сумерках среди пальм и цветов эффектно подсвеченное здание церкви смотрелось неотразимо. Мы оставили его позади и теперь движемся по улице Matteotti. Слева сияет огнями казино. Вокруг полно народа. Неумолкающим гулом звучат множество голосов. В витринах магазинчиков зажглись зазывающие вывести. Я с интересом озираюсь по сторонам. Мариночка, повиснув на плече Павла, радостно щебечет. Павел улыбается, старается почаще поддакивать, вставляет реплики, в общем, даёт понять, что чрезвычайно заинтересован беседой.

Из-за угла нам навстречу, раскатисто порыкивая, выплывает лаково-чёрный трёхдверный автомобиль. Контуры его кузова настолько изящны и уникальны, что память моментально выдаёт почерпнутое из авто-журналов название «Мазератти». Не просто «Мазератти», а «Мазератти» несерийный, выпускаемый по спецзаказу. Как вкопанный, я застываю на месте, не в силах оторвать взгляд от машины. Пока у меня холодеет внутри и щемит под ложечкой от мысли, сколько стоит это чудо, двигатель «Мазератти» умолкает, а водительская дверца крылом чайки взмывает вверх. Из салона автомобиля выбирается высокий подтянутый мужчина в изящном чёрном смокинге. Мужчина стоит ко мне вполоборота и почему-то кажется знакомым, даже, я бы сказал, очень знакомым. И где бы я мог его видеть?.. Итальянский киноактёр или политик?.. На мой взгляд, он с лёгкостью может быть и тем и другим. Так всё же где?.. Есть в нём нечто такое, что делает человека запоминающимся раз и навсегда. Не напускной лоск, а эдакая порода, что ли… уникальность, как у его «Мазератти» – глянул раз и едва ли забудешь. Небрежным движением руки мужчина поправляет воткнутый в петлицу белый цветок и вальяжно огибает машину спереди. При этом он попадает под яркое освещение уличного фонаря. Ну конечно же, – мысленно восклицаю я, – Мауро Перелли! Деловой партнёр, президент той самой компании, где мы закупали эту чёртову сантехнику! Пару раз я имел честь лично общаться с Мауро на переговорах.

– Чего ты на него уставился? – спрашивает меня Паша, отрываясь от общения с Мариночкой.

– Да так… знакомого увидел.

Паша с удивлением смотрит сначала на Мауро, затем на меня. Его взгляд требует объяснений.

– Встречались по работе, – поясняю я. – Долго рассказывать и не интересно.

Тем временем Мауро подходит к пассажирской дверце автомобиля, распахивает ее и принимает в ладонь изящную ручку в белой перчатке. Затем на тротуар ступает точёная ножка в блестящей туфельке.

Появившаяся из «Мазератти» девушка – едва ли не само совершенство. Паша впивается в неё взглядом широко распахнутых глаз. Девушка игриво покачивает головкой, взбивая пышные смоляные волосы, её ладошки элегантно соскальзывают по бёдрам, разглаживая обтягивающее до колен платье. Паша на секунду отрывается он нее и бросает оценивающий взгляд на Мариночку. На его физиономии я отмечаю печать сомнения. Герой-любовник решительно готов распрощаться с нынешней пассией и броситься к ногам новой.

Мариночка дёргает Павла за плечо и капризно вопрошает:

– Ну и чего замолчал?

В ответ Павел цокает языком и протяжно вздыхает.

– Э-э-э, мальчики… вы на эту фифу пялитесь? – угадывает Мариночка. – Подумаешь… Наверняка шлюшка малолетняя. Вон какого папика подцепила. – Мариночка презрительно морщится. – Да если я захочу, у меня десять таких будет и с тачками покруче этой, – с нескрываемым раздражёнием заявляет она.

Мы с Пашей красноречиво переглядываемся.

«Послал бы ты её», – говорят мои глаза.

«Думаю над этим…», – читаю в Пашиных.

«Ну-ну. Думай».

Мариночка напряженно наблюдает за нашим переглядыванием.

– Ха! – восклицает она. – Кобели! Бегите к ней, если хотите. Без вас отлично отдохну. Найду себе какого-нибудь…

Она отцепляется от Павла и, выпрямив спину, картинно виляя бёдрами, идет прочь.

Паша в растерянности. Он панически смотрит на меня, затем с тоской на девушку Мауро и, видимо осознав, что без личного «Мазератти» ему там ничего не светит, бросается за Мариночкой.

– Стой, идиот! – не сдерживаясь, выкрикиваю я вслед. Но куда там? Павел не слышит.

С досады хлопаю ладонью по бедру и сквозь зубы цежу ругательство. Ну и хрен с тобой, Паша, в конце концов, из кого веревки вить будут?

Оборачиваюсь, чтобы взглянуть, что там с Мауро, и вижу, как он, поддерживая под локоть очаровательную спутницу, идёт ко мне. Чего это он? – удивляюсь я.

Идет Мауро походкой человека в себе уверенного, знающего собственную цену. А цена велика – в прямом и переносном смыслах. Капиталец у этого итальянца многим на зависть.

Мауро останавливается в пяти шагах, прищурившись, осматривает меня с ног до головы.

– Денис! – уверенно восклицает он. – Стрельцов!

Секунду помедлив, Мауро мотает головой и поправляется:

– Стрельников!

Ну, надо же, меня тут помнят.

– Чао, Мауро! – приветствую я.

– Чао! – откликается Мауро, расплываясь улыбке. – У тебя всё в порядке?

– Всё отлично.

– Мне показалось, ты кричал.

– Это я другу.

– А-а-а… – протяжно произносит Мауро и оглядывается по сторонам.

– Он убежал, – поясняю я, – за женщиной. Извиняться.

Мауро удовлетворяется ответом и понимающе кивает.

– Позволь представить, – спохватывается он, оборачиваясь к своей спутнице, – Денис Стрельников. Русский.

Девушка улыбается, и, глядя на неё, я чувствую лёгкую слабость в ногах и начинаю понимать смысл фразы «красота – страшная сила».

– Паола … – продолжает знакомить нас Мауро.

– Очень приятно, – сообщаю я, неожиданно для себя самого отвесив полупоклон.

– Какими судьбами? – интересуется Мауро, завершив церемонию знакомства.

– Отдыхаю.

– Превосходно!

– Давно в Сан-Ремо?

– Только вчера приехал.

– Как впечатления?

– Пока хорошие.

Мауро бросает внимательный взгляд на Паолу. Девушка начинает откровенно скучать. На личике ее нарисовано недоумение: и почему она должна слушать все эти разговоры?

– Паола, ты не против, если молодой человек составит нам компанию? – вежливо интересуется Мауро у спутницы.

– Нисколько, – отвечает девушка и кокетливо, но без всякого жеманства, улыбается.

– Вот и славно! – восклицает Мауро. – Идём!

Он подхватывает меня под руку и напористо увлекает за собой. На ходу я оглядываюсь в поисках Павла и Мариночки, их и след простыл.

Играет тихая незнакомая мне мелодия. Мы сидим за круглым покрытым красной бархатной скатертью столом. Вообще всё оформление ресторанчика уходит в красноту. Тёмно-красные массивные стулья, алая роза в прозрачной вазочке на каждом столе, длинные красно-чёрные портьеры. Освещение приглушенное и опять же в красноту из-за цвета обстановки. Весьма интимно. Ощущаю себя почти что в будуаре какой-нибудь средневековой мадам. Хоть никогда там и не был, но всё же… такие вот ощущения…

Проворно, но без лишней суеты – его не было, но вот он здесь – появляется официант. Вежливо приветствует гостей и вручает каждому обтянутую кожей книжечку меню. Когда очередь заказывать доходит до меня, прошу у Мауро помощи, ведь в итальянской кухне я – как свинья в апельсинах. Совместными усилиями решив задачу выбора блюд, мы ненадолго впадаем в безмолвие. Паола сидит, потупив взор, я и Мауро блуждаем взглядами по заведению. Тут кроме нас ещё одна небольшая компания: двое мужчин и одна девушка. Несколько секунд украдкой разглядываю её и прихожу к выводу, что, спору нет, симпатичная, но до Паолы ей далеко.

– Мне сказали, ты ушёл из фирмы, – произносит Мауро, остановив взгляд на мне.

– Так и есть.

– Уже подыскал что-нибудь?

– Решил сперва отдохнуть.

Мауро улыбается, воздев указательный палец левой руки, произносит:

– Разумно!

Улыбаюсь в ответ.

– Ну а всё же, чем планируешь заниматься?

Прежде чем успеваю ответить, у стола возникает официант. В его руках откупоренная бутылка. Перелив её содержимое в бокалы на высокой тонкой ножке, он удаляется. Мауро берёт бокал и внимательно разглядывает на свет. Рубиновый напиток тускло искрится и идеально гармонирует с окружающей обстановкой.

– У Паолы завтра день рождения, – сообщает Мауро. – Собственно, по этому поводу мы здесь.

– Поздравляю! – обращаюсь к Паоле.

– Спасибо, – отзывается она и мило улыбается. От этой улыбки за нашим столиком даже сделалось как-то светлее.

Официант приносит что-то из заказанного. На столе появляются три большие тарелки, кажется, с жареным мясом, присыпанным зеленью. По крайней мере, запах мясной. На каждой тарелке ещё и миниатюрная горка спагетти, политая ядовито-оранжевым соусом, и несколько листиков то ли салата, то ли ещё какой-то терпко пахнущей травы.

– Предлагаю выпить за нашу прекрасную даму! – говорит Мауро и встаёт.

Следую его примеру и, чокнувшись со всеми, пригубляю вино. Недурно! Никогда такого не пробовал! Нет, просто превосходно! Отпиваю ещё немного и сажусь.

Мауро принимается весьма энергично орудовать ножом и вилкой. Паола делает то же самое осторожно, будто боится сделать куску мяса больно. Не знаю, как смотрюсь со стороны я, но стараюсь справляться с приборами, как можно деликатнее, чтобы не оплошать в этом, не побоюсь слова, высшем обществе. Обидно будет выглядеть дикарём в глазах такой симпатичной особы, как Паола.

Покончив с мясом, Мауро откидывается на спинку стула и мелкими глотками потягивает вино, поглядывая то на меня, то на Паолу. На неё он смотрит с какой-то особой нежностью. Я жую и по-чёрному завидую ему, ведь у меня, скорее всего, никогда не будет такой шикарной девушки. Изредка Паола перехватывает взгляд Мауро и улыбается… Улыбается так, что у меня внутри всё обмирает. Нет, ну надо же какая красивая, как в кино…

Официант подаёт кофе и мороженое.

– Скажи, а чем ты занимаешься? – обращается ко мне Паола.

– Я переводчик.

– Интересно… – произносит она так, что не понять – действительно ей интересно или из вежливости.

– Но сейчас я безработный…

Паола слегка морщит хорошенький носик.

– Денис отличный переводчик, так что очень скоро найдёт новую работу, – спешит заверить её Мауро.

– А я учусь! – гордо сообщает Паола.

– Она у нас умница. Получает сразу два образования.

Паола отправляет в рот ложечку мороженого, проглотив, произносит:

– Буду юристом и экономистом.

– Здорово… – комментирую услышанное.

– А очень скоро открою собственное дело! – добавляет Паола. – Как только получу свои деньги.

– И поверь, она так и сделает! Готов поспорить, что всё будет по высшему разряду, у неё отцовская хватка, – рассыпается в комплиментах Мауро, заставляя Паолу слегка зардеться.

Звонок моего мобильника прерывает нашу увлекательную беседу.

– Извините, – произношу я прежде чем ответить на вызов. – Алло. Что?.. Кто это? Лёха?!. Ну… Я тебе уже всё сказал… Отвали! – грубо рыкаю в трубку.

– Что-то серьёзное? – интересуется Мауро, внимательно глядя в моё лицо.

– Пустяки. Бывший шеф звонил.

– Алексей?!

– Он. Хочет, чтобы я вернулся в контору. Говорит, что только я справлюсь…

Мауро принимается теребить мочку уха и спрашивает настороженно:

– Вернёшься?

– Да ни за что! После того как этот… – я вовремя сдерживаю ругательство. – В общем, расстались мы не самым приятным образом, и я в нём разочаровался.

– Рассказывали мне… – кивает Мауро. Он берёт со стола чашечку с кофе, приближает к носу и делает глубокий вдох. Аромат напитка заставляет его довольно улыбнуться, и он продолжает: – Признаться, я не понял его подход к делу. Ты всё время с нами работал, душу в дело вложил, а он тебя в последний момент заменил каким-то посторонним человеком. Наши ребята были очень удивлены такому обороту и даже воспользовались им, – ухмыляется он.

– Как это? – спрашиваю и отмечаю, что Паола следит за разговором с неподдельным интересом – подалась вперёд, подбородок вздёрнут, в чуть прищуренных глазах огоньки. Сразу видно – вникает начинающая бизнес-леди, берёт на заметку, чтобы когда-нибудь применить на практике.

– Ты ведь не просто переводчиком был, так?

– Да.

– Мне рассказывали, ты даже в те детали вникал, которые твой шеф оставлял без внимания, так?

Киваю. Мауро отхлёбывает кофе и продолжает:

– Схемы перепроверял, счета.

– Хорошо тебя информируют…

– А ты как думал? – усмехается Мауро. – А потом тебя заменили другим, и ни он, ни Алексей естественно не в курсе некоторых важных подробностей… Улавливаешь?

Ещё бы я не улавливал, всё ясно как божий день. Эх, Лёха… Жадность фраера сгубила…

– Не совсем чисто, конечно, сыграли, но бизнес есть бизнес… – резюмирует Мауро. – И шефу твоему бывшему урок. Думаешь, почему он тебе до сих пор звонит?

– Да уж… оперативно сработали! – искренне восхищаюсь я.

– Бизнес есть бизнес, – повторяет Мауро.

Следующие четверть часа мы наслаждаемся кофе, мороженым и непринуждённой беседой, большей частью состоящей из обмена любезностями. Наконец, Мауро подзывает официанта и расплачивается за всех. На мою попытку рассчитаться за себя отдельно он негодующе восклицает:

– Даже не думай!

Паола отлучается в дамскую комнату, а мы выходим на улицу, где окончательно стемнело и дует ласковый прохладный ветерок. Стоя у поблескивающего в лучах фонаря «Мазератти», продолжаем перебрасываться ничего не значащими фразами, касаемся погоды, температуры воды и так далее.

– Как тебе Паола? – осведомляется Мауро, как бы между прочим.

– Шикарная у тебя девушка, – вздыхаю в ответ.

Из уст Мауро вырывается громкий смешок, а на лице появляется широкая улыбка.

– Ты в самом деле посчитал её моей… э-э-э… Ха-ха!.. моей девушкой? – спрашивает он, лукаво глядя мне в глаза.

– А разве не так?

– Паола дочь моего хорошего друга. К сожалению, Романо умер… – при этих словах лицо Мауро мрачнеет. – С тех пор я и приглядываю за ней. Можно сказать, опекун, но порой чувствую, и не без удовольствия, что в какой-то мере заменил ей отца. Своих детей нет, так что… – разводит он руками. – Подумать только, вот уже тринадцать лет… Целых тринадцать лет наблюдаю, как она растёт… Совсем уже взрослая. Завтра отпразднуем двадцать…

– То есть, основное торжество завтра?

– Конечно. А сегодня, – Мауро выписывает ладонью замысловатый крендель в воздухе, – Традиция такая сложилась… Перед днём рождения веду Паолу в любое место, куда пожелает: театр, казино, э-э-э… м-м-м… да хотя бы и дискотека, – улыбается Мауро. – В этом году она выбрала ресторан…

Из ресторана выходит Паола и подходит к нам.

– Держи, – произносит она, протягивая мне что-то зажатое в ладошке.

Подставляю свою ладонь, и на неё падает мой мобильник.

– Спасибо! – благодарю искренне и мысленно проклинаю свою забывчивость. Чуть было не распростился с очередным телефоном!

– Благодари официанта, это он заметил.

– Представь, Денис назвал тебя моей девушкой! – спешит Мауро порадовать Паолу.

– Вот как?! – удивляется она. – Ну нет… У меня совсем другой жених!

– Да-да… – подтверждает Мауро. – Здоровый такой малый.

Паола хмурится.

– Владелец собственной фирмы, – поправляет она.

– Ах да, ну как же я забыл… Занимается серьёзным делом, продаёт воду в бутылках: в больших и поменьше… – говорит Мауро, руками показывая размер тары, и в его голосе присутствует изрядная доля иронии.

Паола хмурится ещё сильнее.

– Почему вы на него ополчились? Сначала мать, теперь ты…

– Я?! Ополчился?! – тому, как Мауро играет удивление, позавидовал бы профессиональный актёр. – Да разрази меня гром, если так! Ты же знаешь, что я способен лишь одобрять всё, что тебе заблагорассудится!

– Вот и хорошо. Едем?

– Прошу вас, сеньорита! – восклицает Мауро, распахнув перед Паолой дверцу автомобиля. – Ну что, Денис, хорошо тебе отдохнуть!

Издав грозный рык, машина трогается с места, но прежде чем я успеваю развернуться и отправиться восвояси, останавливается и сдаёт назад. Из салона высовывается Мауро и спрашивает:

– Ты чем занимаешься завтра вечером?

Пожимаю плечами.

– Мы тут подумали, – Мауро заговорщицки подмигивает, давая понять, кто именно думал больше всех, – и решили пригласить тебя на торжество.

– Удобно ли? Я никого не знаю, что скажут гости?..

– Не забивай голову! Отметим в семейном кругу, а? Всё будет исключительно по-домашнему!

А почему бы и нет? – мысленно спрашиваю себя и после недолгих раздумий прихожу к выводу, что ничто не мешает мне принять предложение. Даже интересно, как здесь у них проходят такие мероприятия.

Получив моё согласие, Мауро сообщает, что завтра в шесть вечера за мной приедут, и «Мазератти» срывается с места, оставив в воздухе слабо уловимый запах сгоревшего бензина.

***

Весь день с перерывом на обед мы провалялись на пляже. Разумнее было бы прошвырнуться в город, обозреть достопримечательности, но Мариночка канючила про головную боль, и Пашка, как подлинный кавалер, возжелал не отходить от шезлонга смертельно больной дамы. Соответственно, я торчал у того же шезлонга, томясь в ожидании вечера. Часов около половины пятого Мариночке стало совсем худо, чему я, в общем-то, не удивился – столько пробыть на жаре и чтоб не поплохело… Мы собрались и, утомлённые солнцем, вернулись в отель.

Машина за мной приехала в точно назначенное время. Об этом меня только что оповестили по телефону.

Выхожу на улицу и первое, что бросается в глаза, – шикарный белый лимузин. Неужели за мной? Оглядываюсь, пытаясь отыскать нечто поскромнее, но кроме лимузина поблизости транспортных средств не наблюдается. Из водительской дверцы лимузина выбирается высокий молодой мужчина в строгом чёрном костюме и, заметив моё замешательство, осведомляется издалека:

– Сеньор Денис Стрельников?

Киваю.

– Прошу вас, сеньор! – восклицает водитель.

Он проворно подскакивает к пассажирской дверце в хвосте лимузина, распахивает её и замирает в ожидании.