Секс/Ложь/Джанки
Том без номера
с комментариями неживых предметов
Предисловие
Дорогой друг!
Знаешь ли ты, что такое Junk-Fiction? Если не знаешь, то, не тратя твое драгоценное время впустую, я немедленно расскажу об этом. Впрочем, даже если и знаешь – все равно расскажу.
Слово Junk переводится с английского языка как «утиль», «ненужный хлам», «отбросы», «чушь», а также нередко обозначает сильнодействующие наркотики. Fiction – выдумка, небылица, в том числе и литературная. В сумме Джанк и Фикшн дают постмодернистский литературный жанр – далекий от практичности, но сильнодействующий, психоделичный и грациозный, как развинченная марионетка.
Джанки – маленькие, но чрезвычайно бойкие солдатики постмодерна. Рассказы, написанные в стиле Junk-Fiction – штука довольно-таки странная. Науке до настоящей поры не удалось выяснить, являются ли джанки рассказами в принципе. Они тяготеют к эмоциональной экспрессии, чураются норм этики и морали, нередко позволяют себе форменное хулиганство или наоборот – фантастическую красоту и зашкаливающе трогательную нежность. Но, вытворяя все это, джанки не рассказывают истории как таковые.
Эта книга, под завязку набитая джанками, получила название «Секс/Ложь/Джанки» в связи с особым положением стиля Джанк-Фикшн. Как любая изящная, хорошо сделанная вещь, каждый удачный джанк чрезвычайно сексуален и окружен аурой, вызывающей страстное желание и позывы к обладанию. При этом каждый счастливчик, в чьей жизни случаются эпизоды сексуального характера, знает – без лжи этих эпизодов было бы гораздо меньше или не было бы вовсе. Закон суров и прост: хочешь секса – лги. Хочешь много секса – утони во лжи по уши. Не хочешь ничего, кроме секса – забудь слово «правда».
Людям о джанках известно крайне мало, поэтому в качестве комментаторов были приглашены неживые предметы. К счастью, их неживость не мешает им как иметь свое собственное мнение, так и высказывать его без обиняков.
Не знаю, стоит ли об этом упоминать, но… ВНИМАНИЕ! При создании джанков не был употреблен ни один из известных видов наркотических веществ.
Занятного чтения!
Комментарий №1
Тельняшка:
«Я неисправимый романтик. Бескрайние океанские просторы, бездонная глубина космоса, дремучие леса, небо в перистых облаках, заснеженные горные вершины – все это мое. К этому я стремлюсь, это люблю всей душой. А плотская любовь… Не то, чтобы мне не хотелось любить и быть любимой, нет. Однажды у меня был роман с зеброй. Но я приняла решение прекратить его, осознав ответственность. Понимаете, у меня полосы продольные, а у зебры поперечные… Да, я испугалась. Зебра очень хотела детей, а я… Я испугалась, что у нас с зеброй может родиться решетка или хуже того – клетчатый шарф. К такому я не готова»
Джанк №1: Полосы
В нашу последнюю встречу ты был полосат. Удивленная, чуть не сбитая с толку полосатостью, я не сразу тебя узнала. А когда пришло узнавание, к горлу подступила комковатая зависть. У меня же есть две чудесные тельняшки в облипочку! А я их и не надела ни разу, дура.
Ты был в своей полосатости так свеж, как давным-давно сгоревшее небо моей юности. Пусть я глотнула твои полосы на излете, вместе с последним вдохом, который мне суждено было сделать, прежде чем царственным линкором пойти ко дну, чтобы остаться там навеки. Пусть волны всех океанов колышутся где-то там, высоко над моей головой – теперь это не важно. Отныне ни на одном пешеходном переходе ты не пересечешь меня своей гарцующей зеброй – не беда. Главное, что я успела насладиться каждой твоей полосочкой тогда, в нашу последнюю встречу. Перед твоими полосками я была обнажена и просила, чтобы ты нашел полосочку на мне. Пусть саму тоненькую, саму стыдливую и неприметную.
Ты говорил – смотри, какие тонкие пальчики. Как их не растопыривай, а щелочки между ними все равно такие узенькие. А можно и сжать пальчики в ладошке, тогда щелочек и вовсе не останется, одни лишь черточки полосок. Но, как ни сжимай пальцы, сквозь них все равно будут просачиваться минуты, часы, дни и года. Между пальцев проскользнут люди, автомобили, дома, города и страны. Целые континенты легко смываются в щелочки между указательным (в никуда), средним (посредственным) и безымянным (в геройстве своего щедрого попустительства) пальцами. И не вернуть того, что утекло, не заглянуть по ту сторону ладони. Так и я просеялась твоими полосками, как ситом. Мой сухой остаток уже давно стал мутной взвесью на такой глубине, куда солнце уже не может донести полосатых теней волн, гуляющих по тебе.
О, я верю, что став полосатым однажды, впредь ты уже никогда не изменишь своей чеширчатости. Ты будешь мне сниться в дивном танце окружающих тебя полос. В своих снах я буду взлетать в небо грудой металла и смотреть вниз, на взлетно-посадочные полосы, зная, что мой полет кончится ими же. Ночной медсестрой я буду любоваться ровными полосами кардиограммы остывающего тела, не думая, кому оно принадлежало. На галстуке первого встречного примечу косые полосы снизу вверх, а чуть выше, на его щеке, наоборот – четыре тоненьких полоски запекшейся крови – сверху вниз. И я буду знать, что это ты, котенок, передаешь мне привет своей шаловливой полосатой лапкой.
Комментарий №2
Шар для боулинга:
«Не кружится ли у меня голова? А ты, я смотрю, остряк. Поржать за мой счет решил, да? Думаешь, то, что я выпил, дает тебе право зубоскалить, тварь? Думаешь, что я алкаш, и такие хлыщи как ты в праве меня осуждать и презирать? Так я вот что тебе скажу, урод, – это я тебя презираю! Понял? А что пью – да! На свои деньги пью, на кровью и потом заработанные! И работенка у меня такая, что ты бы на моем месте не пил, нет. Ты бы повесился, вскрыл себе вены и вышел из окна, а потом бы еще крысиным ядом закусил. Уж поверь мне, если бы во все твои три дырки разом день за днем сотни извращенцев пихали потные сальные пальцы, ты бы утопился в своих собственных слезах, слюнях и соплях. Ну, хочешь еще пошутить, шутничок? Все еще хочешь узнать, не кружится ли у меня голова, мразь?»
Джанк №2: Африка
Ночь. Отблеск фар проехавшей под окном машины взбежал по стене и высветил пятно на потолке, прямо над бессонной головой, по уши утонувшей в подушке. В тот же момент, будто дождавшись сигнала, тяжелый удар сотряс потолок и с освещенного пятна отвалился кусок штукатурки, очертаниями напоминающий силуэт Африканского континента. Машина уехала, увезя свет вместе с фарами, оставив голову отплевываться от осыпавшейся штукатурки.
«Чем они там кидаются?» – моргая запорошенными глазами, подумала голова. В ответ на эту мысль от пятна на потолке в направлении кухни шаром для боулинга прокатился свинцовый рокот, неожиданно увенчавшийся звоном разбитого стекла.
«… и катают и бьют?» – задумалась голова. – «Зима все-таки. Вот если зимой окно в квартире разбить, это как же дальше-то в этой квартире жить? В шубе и валенках среди ночи окно скотчем заклеивать, подушками и одеялами обкладывать, чтоб не дуло? Только ведь все равно дуть будет и морозить. Все цветы на подоконниках померзнут. А если еще животное домашнее в квартире есть? Не кошка или собака, а заяц или попугайчик в клеточке, рыбки аквариумные…»
– Ты что, урод?! Какого хрена ты клетку открыл? – дребезжащий женский голос пронзает потолок и стены, как спица шерстяной свитер. – Где я теперь его ловить буду?
–Бу-бу-бу, – отвечает второй голос. В квартире сверху натужно скрипит паркет, кажется, что кровати надоело стоять на месте и она поехала на кухню, следом за рокотом свинцового колобка.
– Ну и где теперь эта сука, а?! – частота вибраций женского голоса причиняет физические страдания утонувшей в подушке голове.
– Бу-бу-бу, – спокойно и рассудительно (кажется так), отвечает второй. Раздается очередь шелестящих звуков и глухих ударов – книги, словно лемминги с обрыва, прыгают с полок.
– Ах, вот ты где, дрянь! – от этого голоса болят зубы и почему-то крутит ноги. Звонкий шлепок и приглушенный плач, но с отчетливыми всхлипываниями.
– Бу-бу-бу, – ножки кровати скрипят в обратном направлении, за ними катится свинцовый рокот и замирает точно над головой в подушке.
– Если еще раз ты бу-бу-бу, – циркулярная пила голоса сбавляет обороты и через минуту умолкает вовсе. Утихает плач и всхлипывания, ничто не катится и не бьется.
«Уснули?» – думает голова, не сдерживая зевок. В ответ на эту мысль пульсирующими кругами от пятна на потолке расходятся ритмичные хрипы, взвизги и поколачивания. От потолка отделяется и несется вниз маленький Мадагаскар. – «Должно быть, они спят на смертельно раненом бронтозавре. С чего бы кровати хрипеть и повизгивать смертельно раненым бронтозавром?»
Комментарий №3
Гроб сосновый:
«Мне приходилось сталкиваться с предвзятым мнением, что я по своей природе мало чем отличаюсь от гардероба или какой-нибудь прикроватной тумбочки. Глупость, конечно. Гораздо больше общего, чем с мебелью, у меня с Иисусом. Когда придет мой час, я безропотно пожертвую собой. Я погибну ради того, чтобы кто-то – незнакомый мне человек – восстал из могилы для Страшного суда. Понимаете? Улавливаете связь? Нет, у меня нет комплекса миссии. Скорее, я признаю себя верным инструментом в руках господа. Но, если вернуться к моему сходству с Иисусом… Знаете, как сейчас делают мебель? Берут плиты из спрессованных опилок и стружки и скрепляют их саморезами или винтами. А в мою плоть – натуральную сосновую древесину – вколочены самые настоящие гвозди!»
Джанк №3: Кости
Турникет вторую неделю сломан, сломлен духовно и со знанием дела. Висит табуретка тремя костями к полу. Объявлена беспрецедентная акция – безлимитный тариф на курение. Небесная вода подается месячными дозами, чтобы заливать дымящиеся кончики бесчисленных сигаретных бычков. Давай ты тоже со своими месячными дозами отольешься на год вперед, а? Представляешь, какое счастье нахлынет после малых, но мужественных терпений?
А старожилы усмехаются в подкрученные усы, говорят, выйдет Москва-река из берегов, подмоет холмы капитолийские, кладбища вековые, поплывут гробы по улочкам и проспектам, как челны по Волге. На костях Московия стоит. Знаешь, это они, косточки, гремят в подземке под колесами вагонов. Они хрустят первым снегом, соленым от пота и слез незамерзающих под шипованной резиной.
Осколки костей перемалываются жерновами города в пыль, царапают зеркальные поверхности цилиндров двигателей, съедают кузова омертвевшими деснами, оседают серой дымкой на полах, шкафах, лампах и книгах, притягиваются мерцающими экранами телевизоров и мониторов. Хоть каждый день ходи, тряпочкой белой стирай эту пыль, глотай ее, чихай удрученно – всё не убудет.
Смеется некрополь в тысячи безъязыких глоток над пылесосами, фильтрами, машинами поливомоечными. Пережевывает город дворников иноземных. Знает, что на месте каждого три новых вырастет, да все равно причмокивает – за ним вечность, не за людьми. Всякий, кто в Москве костьми ляжет, с ней останется, присоединится к большинству, для вящей славы ее сработает, присадкой в масле ее моторном растворится. Поэтому даже слову не верит народ. Если узнают малороссы, что машину ты им из Москвы продал, костями подточенную, слезами орошенную, то убьют непременно.
Комментарий №4
Кукла Барби:
«Я знаю, чего вы от меня ждете: рассказов о том, какой у меня чудесный домик, какой классный кабриолет у Кена, как я счастлива быть такой красивой, как я люблю розовый цвет, пони, цветы, петь и танцевать. Простите, но той прекраснодушной и безмозглой блондиночки больше нет. Она умерла. Я знаю, что на месте каждой мертвой блондинистой курицы рождается женщина-воительница, готовая грызть глотки всем, кто против или просто недостаточно внимательно слушает ее проповеди о веганстве, священном праве не брить ноги и подмышки и путеводной ярости, направленной против членоносцев. Но это не мой случай. К сожалению, я стала недостаточно наивной и глупой, чтобы верить хоть в какие-то идеи. Посмотрите вокруг – все сделано из пластмассы, вонючей дешевой пластмассы – субпродукта, получающегося при очистке нефти. Нефть – это деньги, кровь этого мира, а все мы просто субпродукты, помогающие нефти пробиваться из недр наружу, чтобы править этим миром. Пластмассовый мир победил. Мне противно существовать здесь и сейчас, но я не хочу прекращать свое существование, а иных «здесь и сейчас» не существует. Чем старше и умнее я становлюсь, тем хуже понимаю, как мне быть и что делать. Извините, если я вас разочаровала. А теперь просто отвалите и оставьте меня в покое»
Джанк №4: Сломанный город
Город сломанных игрушек. Он утомляет и давит. Нанесенные краской лица облезлы и грустны. Игрушки не только и не столько сломаны, они оставлены. Брошены детьми. Сломанные игрушки полируют ногти, обновляют краску, придумывают игры и новые игрушки. Но всё без легкости и азарта.
Сначала три слоя грунтовки, потом семь слоев краски. Каждый слой должен хорошенько просохнуть. Такова технология. От нее нельзя отступать. Места, тронутые ржавчиной, зачищаются до металла. Если ржавчина проела дырку, дыра латается углеродным волокном на эпоксидной смоле. Целостность Шалтая-Болтая почти девственна. Можно поверить, что он юн так же, как девочка Алиса, если бы не его взгляд. Глаза Шалтая-Болтая пудовыми гирями тянут ко дну всех, кто поймал его взгляд. Они уносят в темные глубины сам город.
Предначертанность всякой поломки известна. Скрижали крепки, как в день восхождения Моисея на гору до ветра. Безнадежность ломает хрупкие игрушечные ручки-ножки, вминает целлулоидные черепа. Дети виртуальны. Им можно молиться. Задавать им вопросы. Ждать от них чудес и вестей. Дети хранятся на удаленном небесном сервере. То, что под ногами – до него можно докопаться, провалиться, зацепиться, идя ко дну. Вверх ничто не падает. Значит, дети там. Играют и ломают игрушки, чтобы потом сбросить их вниз, сюда.
«Кто твой папочка?» – поигрывая морковкой, говорит плюшевый заяц. «Ты, ты, ты!» – оборачиваясь через плечо, глядя поверх своего широкого зада, стонет матрешка. Нитяные когти зайца вонзаются в лакированную кожу матрешки.
«Вот дерьмо! Я совсем запутался. Если Моби Дик был китом, а Ахав капитаном, то почему ситуационное моделирование наших взаимоотношений ты называешь аллюзорным? Это все из-за моего носа или виктимности твоего мышления?» – злится Буратино. «Фак! Щит! Сдохни уже! А? Ну что тебе стоит? Удавись кишками. Видишь? Я уже выпустила свои кишки. Услуга за услугу» – снюхивая крошки силикатного клея с запястья, отвечает розовая слониха. В левой руке она сжимает опасную бритву, из-под распоротого платьица лезет вата.
«Не надо толкаться. Хватит толкаться. Толкните его уже кто-нибудь» – нестройным хором хнычут неваляшки.
«Это секс. Да, это секс» – кивают друг другу фанерные медведь и мужик, ударяя по очереди молотами о деревянную наковальню.
«Фейзалис. Добавляй в салат авокадо. Обожаю. Маниока. Тапиока. Фон Триер и слепота куриная. Да. Как Феррари, только сиськи меньше» – кудахчут фарфоровые балерины и марионетки комедии дель арте.
«А как же КЗОТ?» – ропщут фигурки, прикладываемые к наборам лего, почесывая каски. «Так, значит. Слушать сюда. Ройте дзот, ставьте пулемет и в рот компот» – командуют оловянные солдатики.
Двери вагона закрываются. В черноте убегающих кабелей и тоннелей я вижу отражение своего лица. Обвислые щеки-брылья, безвольно поникшие уши, стекляшки глаз, наполненных болью и безнадежностью. Я мягкий молчаливый пес. Меня пора постирать. Розовый язык пришит снаружи рта – от пыли он стал совсем серым.
Комментарий №5
Бензоколонка:
«Привет, красавчик! Хочешь немного пошалить и хорошо провести время? Подъезжай поближе, не бойся – я не кусаюсь. Вот так, да, да… Стоп. Немножко сдай назад. Вот так, хорошенькая попка. Ну-ка, давай посмотрим, что у тебя под твоим крошечным сексуальным лючком. Оу, вот это бак! Ты умеешь произвести впечатление на девушку, жеребчик! Хочешь, чтобы я тебе вставила? Хочешь? О, да! Я тебе вставлю! Вставлю свой пистолетик в горловину твоего бака! Чувствуешь, какой у меня твердый и длинный пистолетик? О, да! Он полностью вошел в твою горловину! Я залью! Залью твой бак по полной! До краев залью твой бак, ты, маленький извращенец! О! О! ООО! ААА! Я сейчас закончу! Сейчас закончу! Сейчас заАААААААА!!!!! ООооуу… Спасибо, что выбрали сеть АЗС «Заправочка». Оплата на кассе. Колонка №8. Счастливого пути!»
Джанк №5: Кошка
Я долго приучала себя пить бензин. Невкусно. Тошнит. Идиотизм. Я езжу на велосипеде и хожу пешком. Я хочу пить бензин. И пью. Без удовольствия. Сила воли. Слабость неволи, которая так сладка и манит. Несколько неволь уже есть. Они растают, может быть. Нарастает желание отформатировать цикл сгорания. Выкрутить и проглотить свечи за упокой. Стать дизелем, пить керосин. Бензинить надоело. Керосинить тоже. Но бросать бензин нельзя. Он оправдывает существование. Кто будет его пить, если не я? Что я буду делать, если не пить бензин? Если просто не пить. Как я отличу один день от другого, если день всего один? Сейчас полдень. Самое начало первого. Время летнее. Темнеет поздно. В глазах смотрящего – крысы. Ласковое слово приятно кошке на раскаленной крыше и каплям на раскаленных скалах. Капли не знают, что ночью все кошки стервы. Стервятники любят только мертвых кошек, от живых кошек у них расшатываются нервы. Я сама стерва, но никто не должен знать, насколько я сера. Как пробка ушной серы. Желта канареечно-лимонно. Запахло серой? Запахни пальто, простудишься. Эксгибиционизм вышел из моды, прошел морду на вылет. Я так и не научилась глотать ничего, кроме бензина. Сегодня на станции кончился 95-й. От 92-го у меня стучат кулачки. Хочу 98-й, чтобы снова 14.
Именины сердца.
Фаршировка перца.
Малая терца.
Чистота Герца.
Творец Тверца.
Голеностоп берца.
Лампа опцаца дрица
Комментарий №6
Фурункул:
«Самое главное – верить и стремиться к чему-то большему. Нужно расти над собой. Ни в коем случае нельзя останавливаться, успокаиваться и говорить себе что-то вроде этого: «Да, брат, ты молодец, ты многого достиг и заслужил право капельку отдохнуть». Нельзя давать себе никаких поблажек! Глядя на меня, трудно поверить, что когда-то я был крошечной едва заметной черной точкой на коже. Сейчас, когда я достиг трех сантиметров в диаметре, кажется, что крупнее мне уже не стать. Но как бы не так! Пять сантиметров – вот моя следующая цель, и я не отступлюсь от нее, что бы ни произошло. И не надо думать, будто бы достижения даются мне легко, без пота и крови. Вы себе даже вообразить не можете, какое колоссальное давление на меня оказывали еще тогда, когда я только набирал первые миллиметры. Меня пытались выжить, выдавить, буквально топили в моей же собственной крови! Однако того, у кого есть вера и стремление, нельзя просто так взять и сковырнуть. Пять сантиметров – это мой план до конца этого года, а в перспективе я буду стремиться к метру, не меньше. Запомните: вера, целеустремленность, ежедневная упорная работа над собой – и слово «невозможно» навсегда исчезнет из вашего лексикона»
Джанк №6: Точки
– Мне уже все равно, но…
– Отлично, тогда останешься со мной.
– Я же сказала – но.
– А я сказал, что ты останешься со мной. Заметь, я не уличил тебя во лжи, не избил до полусмерти, не сжег на костре. Всего лишь решил задачку.
– Зачем? Эта пустота. Это – пустота.
– Отойди от зеркала, пока я не занавесил его черным.
– Ты что, не понимаешь? Меня уже нет. Также как для меня больше нет тебя.
– В некрофилии есть свои плюсы.
– В завещании напишу, чтобы мой прах достался тебе. Если посчастливиться умереть не слишком поздно, пока у тебя еще будут силы, думаю понаблюдать с небес, как ты забавляешься с горсткой серой пудры.
– О, я вотру ее в кожу. Если окажусь достаточно экономным, быть может, удастся вымазаться целиком. Я буду весь в тебе. Моя мечта осуществится. Я-то думал, что в следующей жизни ты станешь мне биологической матерью, и только тогда…
– Ты отвратителен.
– Это крутящий момент, когда одной рукой человека притягиваешь к себе, а другой отталкиваешь. Это момент отвращает тебя, а не я или мои руки.
– Если я скажу, что меня от тебя тошнит, ты споешь про пользу освобождения желудка?
– Нет. Предположу, что ты съела кого-то несвежего. Признавайся. Кто это был?
– Достоевский.
– Вот-вот, я так и думал. В таком случае, ты права, прочистить желудок и впрямь будет нелишним.
– Так ты меня пустишь или нет?
– Конечно. Когда и куда я тебя еще не пускал? Только, предвидя некоторую возможную заминку, спешу тебя предупредить. Если ты хотела сказать не пустишь, а отпустишь, мой ответ изменится.
– Ты невыносим.
– Именно поэтому ты сидишь у меня на коленях, я ношу тебя на руках, а не наоборот.
– Ты дурак? Нет. Это я дура. Щажу твои чувства. Будто можно пощадить то, чего нет.
– На первых порах, да и на всех парах я несся к тебе на сочащихся из пор чувствах. Вот кроме них, пожалуй, у меня нет ничего. Хотя, учитывая, что «есть» и «нет» – синонимы, спорить не буду, продолжай.
– Хорошо. Я не хочу быть с тобой, потому что хочу быть с другим. И это взаимно.
– Какая скука. Даже не хочется тыкать тебя носом в то, что взаимности тут нет, так как я быть с другим не хочу.
– Надо же, ты не назвал меня краденой блондинкой. У тебя ведь праздник каждый день. Шутки, прибаутки, каламбуры, шивороты поверх выворотов. Обхохочешься.
– Так тебе чего, бытовухи не хватает? Так ее всем не хватает до тех пор, пока она до подбородка не доберется. Успевают только матюгнуться, а потом топнут – как великие рок-музыканты, в собственной блевотине.
– Спорить с тобой бесполезно. Я уже не знаю, каким напалмом спалить мосты, какими боеголовками по ним шарахнуть, сколько тротилового эквивалента под их опоры заложить, чтоб до тебя дошло – мостов между нами больше не существует. Ставлю точку.
– Спорить вообще бесполезно, если только ты имеешь в виду практическую и измеримую пользу. Хм. Если я сейчас поставлю точку чуть ниже твоей, получится двоеточие, явственно даже не намекающее на, а требующее продолжения, пусть даже в виде перечисления моих грехов. Если поставлю точку не ниже, а правее, то я оставлю последнее слово (третью точку многоточия) за тобой. Но и в этом случае получится недосказанность. Тебе какой вариант больше нравится?
Комментарий №7
Дыра в кармане:
«Я не приемлю собственничество ни в каких формах. Думаю, нет ничего глупее, бредовее и возмутительнее, чем уверенность некоторых в том, что им кто-то принадлежит. Мне противно думать, что некоторые добровольно признают себя чьей-то собственностью. Ну, как вот эти подростки: «я ее парень», «я его девчонка», «я их ребенок» и все в таком духе. Это выглядит жалко и мерзко. Признавая, что находятся в чужом распоряжении, они расписываются в своей слабости, бесполезности, трусости и неспособности на серьезные поступки, за которые нужно нести ответственность. Говоря слова «я его девушка», девушка сразу дает понять, что она находится под защитой своего владельца, и ей не требуется принимать решения сложнее, чем выбор платья для похода в кафе. Не пытайтесь меня переубедить. Мне знакомы пары, в которых один говорит «я ее», а вторая – «я его». Это самый печальный расклад – оба снимают с себя всякую ответственность. Они как две аквариумные рыбки, каждая из которых думает, что добыча корма и очистка воды – прямая обязанность другой рыбки. Лично я никогда и никому не принадлежала. Карман, в котором я нахожусь? Ну уж нет. Сказать, что карман мой хозяин так же нелепо, как объявить ночное небо владельцем луны и звезд. Я не бунтарка, просто я на стороне справедливости. Если кто-то родился свободным, то ему не следует добровольно садиться на цепь в конуру. Я не поддерживаю революции, просто помогаю свободным сохранить свою независимость. Только на прошлой неделе я помогла вернуть свободу двум зажигалкам и половине упаковки жвачки. Да, жаль жвачку, но удалось спасти только половину пачки, увы…»
Джанк №7: Пустая могила
– Могила, которую ты выкопал для себя в лесу… знаешь, всю неделю шли дожди, ливень не прекращался ни на минуту… она до краев полна водой. Я пыталась ее вычерпать, честно… но дождь, он только усилился. Я вся промокла, руки замерзли… Прости.