Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

– Ну, с чего собираетесь начать, Виталий Леонтьевич?

– Скакать надо от печки – от ресторана «Узбекистан», – ответил Литовченко. – И в первую очередь надо брать Шухрата Ибраева – заместителя директора ресторана. Судя по всему, именно он является оператором между Рашидовым и «кротом».

– У вас есть веские основания так считать? – усомнился в услышанном Григоренко. – Из той записи на видеокассете, которую я видел, явная причастность Ибраева не просматривается. Он пришел с Рашидовым в комнату отдыха, они начали общение и в разгар их разговора запись прервалась. Но из этого вовсе не следует, что Ибраев мог иметь отношение к возможному контакту Рашидова с «кротом».

– Мы познакомились с биографией Ибраева – он около двадцати лет знаком с Рашидовым, – сообщил Литовченко. – В начале шестидесятых он работал заведующим столовой в ЦК Компартии Узбекистана в Ташкенте. А пять лет назад его перевели сюда. Так что у них с Рашидовым тесные связи. Кроме этого, мы побывали в ресторане и обследовали комнату отдыха, которую посетил Рашидов. Там сбоку за занавеской есть неприметная дверца, которая ведет в подсобные помещения. Я, конечно, допускаю, что Рашидов мог выйти туда без Ибраева, но что-то мне подсказывает, что проводником высокого гостя был именно он.

– Хорошо, соглашусь, – кивнул головой Григоренко. – Но если он от всего откажется? Ведь он наверняка просчитал, что мы первым делом выйдем на него и можем задержать. Значит, продумал и свое поведение на случай ареста. Вы об этом подумали?

По той паузе, которая возникла в разговоре, было видно, что Литовченко подобный исход не предусмотрел. И тогда в разговор вступил майор из Следственного управления (2-й отдел, дела по шпионажу) Антон Котов:

– Если на Ибраева хорошенько поднажать, то он наверняка сломается.

– Что значит поднажать? – перевел взгляд на майора шеф контрразведки.

– Я имею в виду «Савелия Прохоровича», перед которым ему не устоять. Ведь если дана команда найти «крота» в кратчайшие сроки, то без его помощи нам не обойтись. В противном случае все рискует затянуться на непредсказуемые сроки.

Под личиной «Савелия Прохоровича» скрывался медицинский препарат психоактивного воздействия, известный как «сыворотка правды», который в служебных инструкциях проходил под грифом «СП-117» («Специальный препарат»). Его производила специальная лаборатория КГБ на улице академика Варги в Москве. «Сыворотку правды» использовали в исключительных случаях, когда речь шла о серьезных преступлениях. Например, в последний раз ее применяли, когда расследовали диверсию на Вильнюсском станкостроительном заводе «Жальгирис» в этом же 1983 году. Но то диверсия, а здесь поиски «крота». Поэтому Григоренко и задумался, услышав это неожиданное предложение от своего подчиненного. Молчание хозяина кабинета длилось меньше минуты. Наконец, Григоренко вновь поднял глаза на собравшихся и спросил у Литовченко:

– А вы что думаете по этому поводу Виталий Леонтьевич?

– Я считаю этот вариант преждевременным, – ответил подполковник. – К тому же, уверен, что и Юрий Владимирович его не одобрит. Сочтет это за наше желание не перетруждаться и спихнуть все на медицину.

– Согласен, – кивнул головой Григоренко. – Поэтому давайте пока отложим этот вариант напоследок, а пока отработаем другие. Какие будут мысли на этот счет?

– Мне кажется, что местом обитания «крота» могут быть несколько учреждений, – вновь подал голос Котов. – Это ЦК КПСС, МИД, союзное МВД, ГРУ и наше родное ведомство, включая и ту территорию, что в лесу.

– Думаете, он забрался так высоко? – задал резонный вопрос Григоренко.

– Это прямо вытекает из объекта его связи – Шарафа Рашидова, – объяснил свою версию Котов. – Рядовые служащие вряд ли вынудили бы узбекского лидера обставить эту встречу столь секретным образом.

– Все остальные разделяют эту точку зрения? – спросил у других участников совещания Григоренко.

Трое оперативников лишь кивнули головами.

– Тогда как собираетесь его искать?

– Проще всего, зная точное время встречи, поднять все журналы прихода-ухода в названных учреждениях, – предложил свой вариант действий еще один участник совещания – майор из 2-го главка Игорь Томский. – Нам в подспорье то, что после инициатив Генерального, направленных на поднятие дисциплины труда, подобные журналы стали вестись гораздо аккуратнее, чем раньше. Это поможет нам выявить тех людей, кто в интересующее нас время отсутствовал на рабочем месте и сколько это длилось.

– Но таких людей может набежать не один десяток, – предположил Григоренко.

– Об этом и речь, Григорий Федорович, – вновь вступил в разговор Котов. – На проверку этих людей может уйти не одна неделя. И это при том, что мы сузим круг поисков до тех персон, кто непосредственно посвящен в секреты, которые интересуют в первую очередь Рашидова. Ведь наивно предполагать, что его «крот» вырыл себе нору в промышленном отделе или отделе культуры ЦК.

– К этому списку стоит приплюсовать и ближайший круг связей Ибраева, – подал голос четвертый оперативник – майор из Следственного управления (2-й отдел, дела по шпионажу) Леонид Шумов. – В первую очередь сюда входит его молодая жена, которая сейчас находится на восьмом месяце беременности. В этот же круг могут войти и люди, которые являются его близкими друзьями.

– А какой национальности у него жена? – задал неожиданный вопрос Григоренко.

– Узбечка, зовут Гульнара, – сообщил Шумов.

– Тогда отсюда вытекает естественный вопрос: к какой национальности может принадлежать наш «крот»? – продолжил свою мысль Григоренко. – Ведь Шараф Рашидов у нас узбек, Шухрат Ибраев и его супруга – тоже. Получается, что «крот» также может быть их соплеменником.

– Не обязательно, он может быть любой национальности, – высказал сомнение Шумов.

– Согласен, страна у нас интернациональная, – кивнул головой Григоренко. – Но я бы на месте Рашидова в той ситуации, в которой он оказался, больше доверял бы своим соплеменникам.

– Но узбеков в тех учреждениях, которые перечислил Зотов, не так уж и много, – предположил Литовченко. – Если они вообще есть.

– У узбеков национальность определяется по отцу, – напомнил своим подчиненным важную деталь Григоренко. – Поэтому у этого «крота», если моя версия верна, отцом должен быть обязательно узбек, а вот мама может быть любой национальности. И поскольку в паспортах наших подозреваемых может фигурировать национальность любого из родителей, нам предстоит поднять их личные анкеты, чтобы найти ту ниточку, которая приведет нас к «кроту». Скорее всего, этот человек либо сам узбек, либо долгое время жил и работал в Узбекистане.

– Может, подключить к этому делу людей, которые хорошо знают узбекскую специфику – например, тех сотрудников, которые работали в этой республике? – предложил Литовченко.

– Согласен, – коротко ответил Григоренко. – Но сначала надо тщательно поработать с нашей агентурой в самом ресторане. Сколько там людей у нас на связи?

– Пятеро, но их показания ничего существенного пока не дали, – сообщил Литовченко.

– Тогда надо пройтись по маршруту доставки продуктов в ресторан, – продолжил свою речь Григоренко. – Наверняка на этом пути работают узбеки, которые могут представлять для нас интерес. Ведь должен же «крот» каким-то образом передавать свою информацию Рашидову в Узбекистан. Делать это по телефону опасно, учитывая, что телефоны Рашидова находятся под нашей прослушкой. А теперь, когда мы возьмем под свой контроль и междугородние звонки, этот канал отпадает сам собой. Впрочем, наивно было бы предполагать, что канал связи может существовать только посредством телефонных звонков и только в ресторане – есть еще обычные граждане, которые перемещаются между Москвой и Ташкентом на поездах и самолетах «Аэрофлота». Короче, работы у нас непочатый край. Так что приступайте к поискам, а я буду выходить на Генерального по вопросу возможного участия в этой операции «Савелия Прохоровича».

Спустя час Григоренко был уже на Старой площади в кабинете у Андропова. Нарушение субординации, когда вместо того, чтобы в первую очередь уведомить о своих планах председателя КГБ Виктора Чебрикова, либо его первого заместителя, опекавшего контрразведку, Григоренко вышел напрямую на генсека, объяснялось тем, что дело было сверхважным и курировал его лично Андропов. Тем более что с Григоренко они были знакомы давно – с 1956 года, когда оба работали в Венгрии: Андропов был там послом, а его сегодняшний собеседник – заместителем старшего советника КГБ. И у обоих те события оставили неизгладимый личный след: у Андропова там заболела жена, заработав расстройство психики, а Григоренко был тяжело ранен в голову во время подавления вооруженного мятежа. Впрочем, с тех пор утекло много воды.

Выслушав сообщение главного контрразведчика, Андропов удивленно посмотрел на него из-под очков и спросил:

– Ваши люди боятся перетрудиться?

– Они боятся, что эта история может затянуться на неопределенный срок, – объяснил ситуацию Григоренко. – Помимо Ибраева у нас на данную минуту нет никаких других зацепок, а на поиски таковых уйдет время.

– А с «Савелием Прохоровичем» есть гарантия, что это время существенно сократится?

– Точно никто сказать не может, но у нас может появиться шанс быстрее идентифицировать личность «крота».

– Это в том случае, если этот Ибраев его действительно знает, а не является всего лишь «попкой», сидящей на связи.

– Но он может дать нам хотя бы направление поисков тех людей, кто действительно знает «крота». Конечно, мы может выйти на них, применяя иные методы – на данный момент Ибраев уже взят нами в кольцо: за ним установлено наблюдение, телефон поставлен на прослушку. Поднята на ноги и наша агентура в самом ресторане «Узбекистан». Но она никакой информацией, которая помогла бы нам пролить свет на личность «крота», не располагает. Директор ресторана сейчас в отпуске, отдыхает в Болгарии, поэтому его место занимает Ибраев. Но, повторяю, наблюдение за ним потребует времени. Если оно у нас есть, мы можем и не вызывать «Савелия Прохоровича».

– Но если его, как вы выразились, вызывать, риски подобного вызова вами просчитаны?

– Если вы отдадите приказ, то наши специалисты уже сегодня возьмутся за изучение медицинской карты Ибраева. О результатах их выводов я могу доложить вам позже.

На какое-то время Андропов ушел в себя. Он не был сторонником столь экстремальных методов, но порой его работа толкала его на подобного рода действия. Однако для принятия решения ему не хватало внутренней убежденности в правоте своих действий. Поэтому он не спешил с ответом и задал собеседнику новый вопрос:

– Как вы думаете, Григорий Федорович, этот «крот» на самом деле птица высокого полета или это случай, когда у нас от страха глаза велики?

– Интуиция мне подсказывает, что это крупная птица, Юрий Владимирович. Все детали этой встречи, которыми мы располагаем, говорят именно об этом. Впрочем, мы ведь не со всеми деталями ознакомлены, как я понимаю?

– Вы правильно понимаете, – улыбнулся на это предположение Андропов. – Но от вас мне скрывать нечего. Встреча в ресторане произошла накануне принципиальной беседы с Рашидовым здесь, в ЦК КПСС.

– В таком случае «крот» мог знать детали этой встречи, что уже говорит о многом. Имя человека, с кем встречался Рашидов, вы можете мне назвать? Ведь утечка информации к «кроту» может исходить именно из его окружения.

– Это новый заведующий отделом организационно-партийной работы Егор Лигачев. Узнав об этом, вы собираетесь сосредоточиться на поисках нашего клиента именно здесь, на Старой площади?

– Ни в коем случае, – категоричным тоном заявил контрразведчик. – Аппарат сотрудников ЦК КПСС входит в сферу наших предполагаемых поисков вместе с другими учреждениями: КГБ, МВД, МИД и Главное разведывательное управление Минобороны. Это те места, где, на наш взгляд, существует самая большая вероятность обитания нашего «крота».

– Отрадно, что мы думаем одинаково, – заметил Андропов. – А что касается «Савелия Прохоровича» – пусть ваши специалисты изучат медицинскую карту Ибраева, а вы мне потом доложите об их выводах. На основе этого и будет вынесено окончательное решение.

18 июня 1983 года, суббота.

Подмосковье, Истра, база отдыха

Кирилл Каплун сидел на удобном плетеном стульчике на берегу живописного водоема с удочкой в руках и ловил рыбу. Рядом с ним стояло пластиковое ведерко, где лежала пойманная им сегодня озерная живность – несколько карасей и одна плотвичка.

– Стоит ради такой мелочи сидеть весь день на берегу в такой прекрасный солнечный день, – раздался за спиной рыбака мужской голос с ярко выраженным грузинским акцентом.

Подошедшим был хороший знакомый любителя рыбной ловли – грузинский вор в законе Георгий Аравидзе по прозвищу Гога Апшеронский. Он специально приехал на эту базу для встречи с Каплуном, который работал помощником секретаря Президиума Верховного Совета СССР.

– Ты прав, Гога – улов сегодня небольшой, – согласился с подошедшим Каплун. – Как говорят бывалые рыбаки: «Пришел июнь – на рыбу плюнь». Но я хожу на рыбалку не ради рыбы.

– А ради чего? – удивился Аравидзе.

– Мне так лучше думается. Согласись, при моей работе это немаловажный аргумент в пользу рыбалки.

– А мне лучше думается, когда я поимел красивую бабу, лежу рядом с ней и курю сигарету, – усаживаясь в свободное кресло, заметил Аравидзе.

– Не знаю, как тебе, но мне еще молчаливые бабы не попадались. Кстати, в прошлый раз ты прислал ко мне именно такую – языком треплет, как помелом машет.

– Хорошо, генацвале, больше ты ее не увидишь – пришлю тебе не болтливую.

– Глухонемую, что ли? – скосил взгляд на собеседника Каплун.

– Нет, я ей предварительно язык отрежу, – и Аравидзе громко рассмеялся, довольный своей шуткой.

– Замолчи, Гога, ты мне всю рыбу распугаешь, – беззлобно попросил Каплун, не оценив юмор своего собеседника.

На какое-то время в их разговоре возникла пауза, которую вскоре нарушил Аравидзе, задав неожиданный вопрос:

– Как здоровье шефа?

– Твоими молитвами, – коротко ответил Каплун, продолжая пристально следить за поплавком, сиротливо торчащим из воды.

Каплун почти десять лет был помощником двух последних секретарей Президиума Верховного Совета СССР. Первый ушел из жизни в конце прошлого года и на его место пришел новый, причем тоже грузин. И Каплун пригодился обоим, поскольку в его жилах, помимо украинской, текла еще и грузинская кровь – по материнской линии. Поэтому, закончив школу в Украине, Каплун затем переехал в Тбилиси и за годы своей жизни в этой закавказской республике сумел обрасти множеством полезных связей. Начинал Каплун свое восхождение наверх в республиканском комсомоле, где трудился под началом Эдуарда Шеварднадзе – нынешнего партийного главы республики. Затем Каплун оказался в Отделе легкой и пищевой промышленности ЦК КП Грузии, где познакомился со своим нынешним шефом. И когда того перевели на работу в Москву, он не стал менять секретаря своего покойного предшественника, а оставил прежнего, поскольку хорошо его знал.

Что касается Аравидзе, то с ним у Каплуна была негласная связь, которая зародилась еще в конце 70-х на почве взаимных интересов. В ту пору Гога Апшеронский наладил поставку цветов и цитрусовых в российские регионы, в том числе и в Москву, и именно Каплун помог ему выйти на тех людей во власти, кто за взятки готов был устроить для Гоги и его людей режим наилучшего благоприятствования в его бизнесе. А недавно Гога взял под свою «крышу» известного в Грузии «цеховика», который выпускал на своей фабрике различный ширпотреб, начиная от футболок с изображением популярных западных и советских артистов и заканчивая джинсами и женским нижним бельем с этикетками самых ходовых европейских торговых марок. И снова без содействия Каплуна дело не обошлось – он свел Гогу с нужными людьми из союзного министерства легкой промышленности, которые имели связи в любой республике. Он же помог Гоге достать два оверлока – швейные машинки, которые позволяли делать так называемый внешний шов, когда ткань подгибается внутрь и обметывается стежками. Для советских модников именно наличие такого шва служило верным признаком настоящей фирменной вещи, пошитой на Западе. Весь внутренний «самострок» был с плоским швом, сделанным на обычных швейных машинках советского производства – той же подольской «Чайке». А цеховики, которых «крышевал» Гога, отныне могли шить свои изделия на настоящих промышленных оверлоках. Сырье они доставали тоже при посредничестве Каплуна – через его связи в Эстонии. Там было две трикотажные фабрики, откуда можно было отгружать неучтенную продукцию. А в соседней Латвии был подпольный цех, где изготавливали трикотажную ткань. Так что Каплун для Гоги был не просто нужным, а позарез необходимым человеком, без которого его бизнес не имел бы шансов на развитие.

На сегодняшней встрече настоял Гога, и Каплун, отправляясь на нее, не знал толком, о чем именно пойдет у них речь. Но поскольку синоптики обещали в эти дни хорошую погоду, а Каплун давненько не сидел с удочкой в руках, он согласился на это незапланированное рандеву без какого-либо сопротивления. И не прогадал. Несмотря на скромный улов, все остальное было на высшем уровне – прекрасная погода и уединенное место, которое располагало к умиротворенным размышлениям. Впрочем, с появлением Гоги это течение мыслей было невольно нарушено, но Каплун отнесся к этому как к неизбежному злу.

– Про Узбекистан слышали? – первым нарушил тишину Аравидзе и его собеседник, наконец, узнал, ради чего его сюда позвали.

– Конечно, слышал, – ответил Каплун, после чего поинтересовался: – А почему это тебя так интересует – просто так или…?

– Или, генацвале, или, – кивнул головой Аравидзе. – Мои кореша попросили узнать, есть ли опасность их бизнесу в новых условиях?

– А где конкретно в Узбекистане у них бизнес?

– В разных местах: в Ташкенте, Бухаре, Самарканде.

– Горячие точки, – усмехнулся Каплун.

– Вот именно об этом и речь, – встрепенулся Аравидзе. – От «конторских» ведь всего можно ожидать.

– Можно, но только не сейчас и не в Узбекистане, – ответил Каплун, переведя взгляд на собеседника. – Передай своим корешам, чтобы не волновались – никто их не тронет. «Щупать» будут всех, кроме кавказцев.

– Это проверенная информация? – с недоверием в голосе спросил Аравидзе.

– Гога, я когда-нибудь тебя обманывал? – с укоризной посмотрел на собеседника Каплун.

Услышав это, Аравидзе откинулся на спинку сиденья и радостно потер руки. Но следующие слова Каплуна вернули его с небес на грешную землю:

– Рано радуешься, Гога. Если в Узбекистане у твоих корешей проблем не будет, то вот в Москве могут возникнуть. «Шестая управа» готовит операцию по зачистке столицы и прилегающих окрестностей.

Под «шестой управой» скрывалось Шестое управление КГБ, созданное в конце 1982 года и занимавшееся преступлениями в сфере экономики.

– Мой бизнес может пострадать? – тревожно спросил Аравидзе.

– Цветы и фрукты мы отстоим, а вот поставки ширпотреба пока придется приостановить. Ты доклад Андропова на последнем Пленуме ЦК читал? Там черным по белому сказано, что борьба против чуждых нам западных идей будет усилена. Кумекаешь, на что я намекаю? У тебя ведь ширпотреб западную моду пропагандирует. Значит, его первым делом и прищучат.

– Дедис тхна! – вырвалось из уст вора грязное ругательство по-грузински.

– Маму товарища Андропова трогать не надо, тем более что она, по слухам, была еврейкой, – урезонил собеседника Каплун. – Ты лучше подумай, кого из известных тебе «цеховиков» можно сдать «конторским».

– Зачем? – удивился Аравидзе.

– Это будет твое откупное, неужели непонятно? Ведь должны же «конторские» кого-то взять за жопу. Так вот, чтобы это была не твоя задница, лучше сдать чужую. У тебя ведь есть такие на примете? Одна-две, больше не надо.

– Надо прямо сейчас назвать?

– Не обязательно, день-другой можешь мозгами пораскинуть. Но главное – это должны быть не кавказцы и за ними должны стоять чиновники во власти, а еще лучше – менты. Последнее обстоятельство в текущий момент очень ценится. Есть такие?

– Найдутся, хотя после прошлогодней сходки их, конечно, больше не стало, – кивнул головой Аравидзе.

Речь шла о сходке воров в законе летом прошлого года, где речь шла о более глубоком проникновении лидеров криминального мира во властные структуры страны.

27 июля 1982 года, вторник.

Грузия, Мцхета, ресторан «Салобие»

– Признайся, Нестор, ты ведь знал, что сегодняшний матч закончится вничью? – хлопая по плечу Нестора Гулия по прозвищу Нестор Понтийский (в его жилах вместе с грузинской текла и греческая кровь) спросил его коллега по воровскому сану – русский вор в законе Василий Коньков, или Конёк.

– Конечно, знал, Василий – мы же с армянами братья, – расплываясь в широкой улыбке, ответил грузинский законник.

Речь шла о матче чемпионата СССР по футболу между тбилисским «Динамо» и ереванским «Араратом», который только что закончился на стадионе имени Ленина в столице Грузии. В присутствии более шестидесяти четырех тысяч зрителей была зафиксирована ничья 1:1. Голами отметились ереванец Хорен Оганесян и тбилисец Тенгиз Сулаквелидзе. Эта игра позволила «Арарату» остаться на втором месте в турнирной таблице с двадцатью двумя набранными очками, а «Динамо» закрепилось на пятом месте, набрав на четыре очка меньше, чем их армянские братья.

Между тем на этом матче присутствовало более трех десятков влиятельных воров в законе из трех кланов: грузинского, армянского и славянского. Причем их приезд в Тбилиси был вызван вовсе не любовью к футболу (хотя многие из них искренне его любили), а рабочей необходимостью. Под «соусом» этой игры советские законники решили провести важную сходку, которая давно уже напрашивалась. В качестве места проведения специально был выбран Тбилиси, поскольку грузинское МВД более лояльно относилось к подобному мероприятию, чем любое другое республиканское министерство внутренних дел. Впрочем, меры предосторожности все равно были приняты: все участники сходки добирались в столицу Грузии поодиночке, либо по двое, а в качестве прикрытия был выбран футбольный матч. При этом большую часть приехавших составляли грузинские и армянские воры. Славянских законников было меньше всего – около десятка, поскольку значительная их часть на тот момент находилась в местах заключения. Однако они прислали на сходку малявы (письма), в которых выразили свое мнение по поводу вынесенных в повестку сходки вопросов.

После окончания футбольного матча участники сходки расселись по автомобилям и эта кавалькада тронулась в путь. Конечным пунктом движения была древняя столица Грузии город Мцхета, что в семи километрах от Тбилиси. Сходка должна была пройти на территории ресторана «Салобие» – уютного заведения, появившегося на свет более десяти лет назад и пользовавшегося большой популярностью по причине своей прекрасной кухни (многие посетители утверждали, что лучшее лобио в Грузии готовили именно здесь). Для участников сходки был полностью снят второй этаж, доступ куда другим посетителям был воспрещен. Плотно закрыв двери и выставив в дверях охрану, участники сходки расселись за длинным столом, на котором кроме бутылок боржоми и пустых бокалов ничего больше не было. Взявший на себя функции тамады Нестор Гулия, объяснил сей факт следующим обстоятельством:

– Братья, предлагаю сначала обсудить наши проблемы, после чего нас ждет прекрасный ужин, сделанный нашими поварами из блюд восхитительной грузинской кухни. Все согласны?

Поскольку возражений не последовало, Гулия продолжил свою речь, сразу перейдя к сути вопроса:

– Ровно три года минуло с того дня, когда мы с вами, братья, почти таким же составом встречались в Кисловодске. Хорошая получилась тогда встреча и, главное, полезная.

Речь шла о судьбоносном для теневой экономики страны мероприятии, когда воры в законе на совместной сходке с цеховиками договорились о том, что отныне за крышевание нелегального предпринимательства криминалитет будет взимать с цеховиков десять процентов от их прибыли. Такое решение не было случайностью, а прямо вытекало из существующих реалий. Практически все 70-е годы число цеховиков в Советском Союзе неуклонно росло, что не могло укрыться от криминального мира. В результате параллельно росту цеховиков стремительно росло и число вымогателей, которые этих самых цеховиков «трясли». А поскольку последние не желали так легко сдаваться на милость бандитам, всё чаще между ними стали происходить вооруженные разборки. В итоге ситуация приобрела угрожающий характер: обе стороны несли потери, вместо того чтобы сообща делать деньги. Чтобы расставить все точки над «Ь> в этом конфликте, и был брошен клич собраться где-нибудь на юге и мирно «перетереть» возникшие проблемы. Так летом 1979 года оформился союз воров в законе и теневых предпринимателей.