Витаминка

1 глава. О боже, ещё один кобель нарисовался!

Свет от широких ламп уютного кафе озарял часть тротуара и девушку, пристально смотрящую в окно. Тая вовсе не любовалась своим отражением, сосредоточилась на людях за стеклом. В руках она держала книгу – цепко, как нить от воздушного змея, трепыхающегося на ветру. Надпись на обложке сообщала, что это сборник стихов Асадова. Взгляд Таи скользнул по немногочисленным посетителям и остановился на задумчивой девушке в уютном кресле за маленьким круглым столиком.

Тая улыбнулась и продолжила сдирать с мягкой обложки ценник. Практически закончив это занятие, она зашла в кафе и уселась за свободный столик около объекта своего пристального внимания. Девушка расположилась к ней спиной, но ей и не нужно было видеть это хрупкое отрешённое от всех создание, увлечённое только чашкой кофе и собственными мыслями. Тая закрыла глаза, словно сверялась с внутренним зрением. Так и есть. Ошибки быть не могло. От девушки едва пахло миндалем, как от страниц старых пожелтевших книг, её окутывало бледно-голубое сияние с вкраплениями серебра, и в воздухе, будто туманная взвесь, разливалась музыка, которую слышала только Тая: переливчатая лёгкая мелодия, напоминающая трель соловья.

Тая почувствовала, как волосы на затылке зашевелились, по коже пробежался холодок, вызывая мурашки и дрожь. Продолжая поглаживать уже измятую обложку книги, она слегка качнула головой, будто флюгер, уловивший дуновение ветерка, и нашла точно такой же источник света, мелодии и запаха. Открыв глаза, она повернулась в сторону, в которую ее направляло чутье.

У барного «острова» с подносом в руках стоял парень и аккуратно, но быстро расставлял на подносе бокалы с напитками. Он что-то сказал бариста и едва растянул губы в улыбке, став неуловимо похожим на девушку-мечтательницу. Тая отметила, что на нем фартук официанта. Парень обошел зал, стараясь не приближаться к девушке в углу кафе. Тая следила за ним, словно ревнивая жена за мужем-изменником. Не отрывая взгляда, она положила на пол книгу около ножки стула, так, чтобы было непонятно, кто ее уронил: она или мечтательница. Официант не заметил этого маневра, как и самого сборника стихов. Закончив собирать грязную посуду с освободившихся столов, он вновь направился к барной стойке. Тая начала нервничать, ей нужно было, чтобы книгу заметил именно он.

Наконец взгляд официанта зацепился за непорядок, и он поднял книгу. В глазах скользнуло изумление. Но, к досаде Таи, парень повернулся к ней, решив, что это её потеря.

– Вы, кажется, обронили.

Тая нервно фыркнула, но довольно сдержанно сказала:

– Это не моя книга. Вроде вот эта девушка ходит сюда постоянно с книгами. И Асадова тоже приносила.

Взгляд официанта переместился на посетительницу за соседним столиком и сразу же потеплел. Тая с удовлетворением подметила, как участился у него пульс и слегка порозовели скулы. Она притихла, покачиваясь на эмоциональных волнах несмелой романтичной любви.

Продолжая пристально смотреть на предмет своего обожания, парень обратился всё-таки к Тае:

– Я тоже очень люблю Асадова, – почти прошептал он, будто боялся в этом признаться, как в чем-то постыдном.

Мечтательница опустила взгляд, её пальцы нервно вздрогнули, из чашки пролились несколько капель кофе. Официант протянул ей книгу, она робко взяла её, хотя прекрасно осознавала, что это ошибка и сборник ей не принадлежит. Тая в ожидании оцепенела, время будто растянулось и замедлилось. Пальцы девушки коснулись сначала книги, затем, словно ненамеренно, руки официанта. Их слегка шарахнуло током, и время снова вернулось в привычное русло.

Тая, уже не скрывая широкой улыбки, покинула кафе, в голове ещё долго продолжала звучать соловьиная трель. Парочка с книгой больше не обращала на неё внимания, они вообще никого не видели, словно находились в другом измерении. Тая потратила больше недели на то, чтобы несмелый официант наконец заговорил с той, в которую был влюблён больше года.

Оставив наблюдательный пост, Тая лёгкой походкой вернулась к припаркованному у дверей кафе велосипеду. Она надела шлем на слегка взлохмаченную шевелюру шоколадного цвета, оставив на свободе только синие пряди челки. Застегнув ремешок под подбородком, бросила последний удовлетворённый взгляд в окно. Несмотря на вечер, её силуэт не терялся в ранних сумерках. Зелёная футболка, синие шорты и кислотно-розовые кроссовки яркими пятнами светились в темноте.

Ноги, привычные к регулярным нагрузкам, быстро вращали педали, прокладывая знакомый маршрут. Тая посещала это кафе почти неделю, в памяти давно сформировалась карта. У подъезда она поздоровалась с соседкой и, легко приподняв велик, потянула его на третий этаж. Оставив своего коня на лестничной площадке, на мгновенье остановилась. Тая ещё не успела открыть дверь, как услышала жалобный вой в своей квартире и обреченно выдохнула:

– Дядя Петя, когда ж ты уже нагуляешься?

Открыв двери, Тая недовольно приподняла бровь. Напротив неё на цветном коврике стояла рыжая кошка и недвусмысленно выгибала спину. Её кошачий взгляд был полон печали и призыва. Тая беззлобно отпихнула негодницу ногой и зашла в комнату. Обходя однокомнатную квартирку привычным маршрутом, насыпала горстку зерен канарейке, покормила парочку толстых ленивых хомяков с немудреными именами и снова оглянулась на печальную кошку, воркующую, словно голубь.

– Ну и что с тобой делать?

Та красноречиво промолчала, но хвост нервно хлестал из стороны в сторону, ни дать ни взять тигр в цирке.

– Наврали с таблетками, кажется, только хуже стало. – Тая заметила разбитый цветочный горшок и разрытую землю на полу. – Ах ты ж… зараза, – Тая обвела взглядом единственную комнату в поисках остальных учинённых питомицей безобразий.

Квартира была маленькая, но уютная, полностью отражала суть своей хозяйки. Красный диван с россыпью оранжевых и желтых подушек. Молочно-белые шторы с синими бабочками, обои на каждой стене разные, практически незаметные под картинками и полками с книгами. И очень много живых цветов. Алые шары герани соседствовали с нежными фиалками и колючими кактусами. Именно последние мясистые суккуленты злили дядю Петю и часто валялись на полу.

Тая переоделась в домашнюю уютную одежду и сразу же достала толстую тетрадь, именуемую гордо «Скрижали любви». Раскрыв потрёпанный фолиант на последней чистой странице, она приступила к приготовлению ужина. Периодически отвлекаясь, записывала результат вечерней вылазки в кафе. Откусив колбасы прямо от палки, она мечтательно улыбнулась и добавила ещё пару строк. Теперь история книголюбки и официанта была увековечена в скрижалях и обросла красочными подробностями. Писать короткие рассказы на реальной основе было легко и приятно. Это давно сделалось привычкой, только когда дело дошло до описания чувств, родившихся между юношей и девушкой, Тая задумалась и не заметила, как доела колбасу, так и не сделав бутерброд.

Как же описать то, что она увидела и почувствовала? Ведь это воспринимают не органы чувств, а что-то иное. Она почти разобралась с запахами, мелодией, цветом, но остальное так и осталось загадкой, тут даже тактильные ощущения присоединялись. Выглядел этот момент как криптекс. Что-то щёлкало, крутилось, все детали вставали на свои места, и – оп-па – рождалась неповторимая по своим характеристикам любовь.

Кошка, заметив, что колбаса безвозвратно сгинула, прекратила жалобно завывать и устало растянулась под столом. Тая взяла несчастную питомицу на руки и, уложив на колени, озабоченно пролистала тетрадь. Вчера она отправила к Игнату Савельевичу уже третью девушку, которая подходила ему по всем параметрам, может, хоть в этот раз произойдёт чудо, и то, что у него внутри вместо сердца, наконец ёкнет? За месяц, что она работала в редакции журнала, он ещё ни разу не обнаружил никаких человеческих эмоций, ни лучика свечения от симпатии или ревности, при этом женщины так и льнули к нему, а он благосклонно принимал их внимание, одаривая в ответ равнодушием.

– Дядя Петя, как думаешь, получится? Очень уж он любвеобильный субъект. Хотя на самом-то деле и нет, но изображает очень достоверно.

Кошка повела ухом в сторону, будто внимательно слушала, и уткнулась носом в колени, нога хозяйки вкусно пахла колбасой. Тая долго гладила короткую шерстку непородистой любимицы и не заметила, как провалилась в сон.

Будильник вырвал из сна грубо, будто из наркоза, Тая вскочила и принялась носиться по дому, попутно собирая вещи и отгоняя настырную кошку. Она стянула волосы в хвост, едва касающийся спины, надела синюю футболку с желтым смайликом на груди и светлые укороченные джинсы. Образ Арлекина довершила оранжевая кепка и кислотно-розовые кроссовки.

На мгновенье Тая замерла и прикрыла глаза, возвращаясь в сон. Мужчина подарил девушке букет роз, и потом они долго и пылко целовались. Шипы кололи руки, но любовники не обращали на это внимание. Таю никогда никто так не целовал, она даже сомневалась, что сможет повторить подобное с кем-нибудь и не провалиться под землю от смущения. Настолько это было откровенно и страстно. Тая встряхнула головой, прогоняя ночные грёзы. Это был замечательный сон. Один из тех, которые она называла лямурными. Сон о чужой любви.

Накинув на плечи рюкзак, она выбежала из дома. В палисаднике у подъезда копошилась семейная пара, завидев Таю, они синхронно поздоровались.

– Доброе утро, Тасечка. Кот твой опять ночью орал.

– Кошка. Дядя Петя – это кошка, – засмеялась Тая, уже в сотый раз поправляя соседей.

Она запрыгнула на велосипед и, быстро набирая скорость, выехала на дорогу. До ушей долетело начало привычного перешептывания за спиной.

– Соловьева вроде взрослая девушка, а эта серёжка в носу и пряди синие в чёлке, как у подростка, ей-богу.

– Да, да, и на велике, как ребёнок, – по привычке согласился муж, но всё же нашел нужным добавить: – Но она хорошая.

Они одновременно подняли головы и посмотрели в сторону скрывшейся за поворотом велосипедистки, улыбнулись каждый своей мысли. Тая всегда была в хорошем настроении, никогда не отказывала в помощи, и то, что выглядела излишне ярко для двадцати пяти лет, не такой уж и большой недостаток.

Перед работой Тая успела заехать в тренажёрный зал, где час потратила на то, чтобы хорошенько пропотеть. Вика – тренер – периодически подходила, чтобы откорректировать технику выполнения упражнений, но больше, чтобы просто поболтать. Рано утром в зале набралось не так много посетителей, а Тая была постоянной клиенткой, и знакомство их длилось не один год. Тая поглядывала на Вику и изо всех сил сдерживала улыбку. Она видела, что той хотелось подойти к новенькому в углу зала, облюбовавшему беговую дорожку. Вика нахмурилась, её озадачивало, что сутулый худощавый парень, который абсолютно не в её вкусе, раз за разом притягивает взгляд. Стройная спортивная Вика никогда не обращала внимания на представителей мужского пола, не обросших вовремя мышцами и завышенной самооценкой.

Неделю назад Тая вручила парню абонемент в этот зал, попросив знакомую подыграть, будто он везунчик и выиграл его в конкурсе через «инстаграм». Счастливчику понадобилось семь дней, чтобы набраться смелости и прийти сюда. Это точно было не то место, где он себя чувствовал уютно, поэтому и выбрал дорожку, чтобы никто его не трогал. Особенно его настораживала красивая мускулистая девушка с прожорливым взглядом. Но уже через пять минут этот взгляд стал буквально волшебным, под его воздействием у парня выпрямилась спина и появилось желание увеличить скорость на дорожке, лишь бы произвести впечатление на девушку-тренера, кружившую возле него, словно акула на охоте.

Вика никак не могла решиться согнать новенького с дорожки, чтобы познакомиться, но Тая видела её горящий взгляд и нехарактерное для неё смущение.

– Ему явно нужна твоя помощь, поставил подъём и скоро скатится с этой дорожки кубарем.

Вика не ответила, восприняв эти слова как призыв к действию, и с готовностью ринулась выручать непутевого юношу.

Тая прикрыла глаза, погружаясь в нахлынувшие эмоции. Эта любовь родилась внезапно, с первого знакомства, закружив в водовороте ощущений. В голове явственно застучали барабаны, повеяло запахом моря и хвои, веки озарила яркая вспышка тёмно-синего цвета, глубокого, как морская пучина. Любовь с первого взгляда стала редкостью. Последний раз Тая наблюдала её рождение больше года назад. Люди боялись любить, опасались быть отвергнутыми и обманутыми, придумывали себе причины и тянули, тянули, добавляя купидонам забот.

На работу Тая немного опоздала. У неё не было непосредственного начальника, и она исполняла роль курьера на побегушках. Вроде бы изначально её взяли в отдел корреспонденции разносить письма, но уже через неделю начали отправлять с разными мелкими поручениями. Купить кофе, отнести не слишком важные документы, почту редакторам, заказать обед. Больше всего её услугами пользовалась бухгалтерия, состоящая сплошь из женщин. Рекламный отдел повесил на неё обязанность снабжать канцелярией и выпечкой.

На самом деле в этом современном стеклянном здании находилась не только редакция журнала «Мир на ладони», где официально она числилась делопроизводителем, но и ещё парочка организаций поменьше, в том числе местная радиостанция и газета. Объединяло их только то, что всё это принадлежало одному человеку, Грицианову Савелию Иосифовичу. Сам Барс-старший, как называли его в «Стекляшке», давно не руководил ни одним направлением, иногда интересовался только журналом. Он оставил во главе людей, которым достаточно доверял, и удалился от дел, сосредоточившись наконец-то на личной жизни. Его единственный сын Игнат занимал руководящий пост в редакции, но большую ответственность брать на себя не желал, ограничившись ролью главного редактора.

За тот месяц, что провела в «Стекляшке» на непонятной должности, Тая успела привыкнуть к странной обстановке, царящей в этом здании. Все работали, журнал и газета регулярно издавались, радио пользовалось популярностью в городе, но всё это происходило без привычной дисциплины.

Сначала Таю жутко изумляло такое отношение руководства. Тут даже перерыв на обед был ненормированный. Каждый отправлялся перекусить, когда ему это было удобно, рабочий день не у всех начинался в одно время, окончание тоже зависело от желания сотрудников. Казалось бы, в такой анархии любая работа погрязнет в хаосе, но всё здесь функционировало как часы. Тут хотелось задержаться и обзавестись друзьями.

Тая довольно быстро приспособилась к такому графику и даже, кажется, поняла, в чём секрет «Стекляшки». Многие новенькие наглели от такого вольного графика, но потом понимали, что если хотят остаться, то свою работу должны выполнять хорошо, и как-то сами выбирали для себя удобный график, при котором работа оказывалась выполненной в срок и безукоризненно.

Тая оставила велосипед у перил. Никто, кроме неё, не ездил на подобном транспорте. Специальной стоянкой для велосипедов начальство не озаботилось, парковку заполняли машины и парочка мотоциклов. Тая повесила простецкий замок с кодом, который не сменила после покупки, схватила с багажника рюкзак и поторопилась показаться на глаза Павлине Васильевне.

Главный бухгалтер слыла консервативной дамой и до сих пор поджимала губы, когда Тая сильно задерживалась, но сказать по этому поводу ничего не могла, потому что сама часто использовала возможности свободного графика.

Завидев в коридоре оранжевую кепку, женщина помахала стопкой писем, призывая Таю.

– Витаминка, для тебя поручение. Отнесешь эти письма в «Мир», одно тут для Лёлика-болтуна с утреннего шоу, закажи воды в кулер и выбери нормальный чай для наших девочек, а то в кафе не набегаешься.

Тая поздоровалась с «девочками», старшая из которых три года назад вышла на пенсию. Подошла к самой молоденькой. Катя старательно стучала по клавиатуре, изображая занятость. Она ещё была на испытательном сроке, в бухгалтерии работала всего третий день и пока не могла привыкнуть к вольностям и к тому, что занятость, когда её нет, имитировать не нужно.

– Давай на обед вместе сходим, когда я с письмами разберусь и соберу заказы по «Стекляшке». Я уже есть хочу, если честно.

Девушка бросила взгляд на рюкзак Таи.

– С тренировки?

Тая кивнула, вспоминая не тренажёры, а родившуюся в лязге металла и запахе пота любовь.

Катя устремила внимательный взгляд на монитор.

– Давай. И Юлю возьмем. Она опять в плохом настроении.

Тая наклонилась ниже и прошептала:

– Она с «козлом вонючим» не помирилась?

Катя прыснула смехом и быстро закрыла рот ладонью.

– Нет, и с «придурком», и с «тварью», и со «скотиной» тоже.

Девушки заговорщически улыбнулись, хотя на самом деле им было жаль коллегу. Ссору с мужем Юля переживала очень бурно, посвящая в его измену всех, кто готов был выслушать, говоря, какой её муж козёл и скотина. Юля не планировала к нему возвращаться, поэтому с лёгкостью поливала грязью некогда любимого мужчину, рассказывая на каждом углу о его недостатках.

Оставив кепку и рюкзак на кресле в бухгалтерии, Тая взяла письма и отправилась за настоящей работой. Обычно, когда она разносила конверты и заглядывала в кабинеты со стеклянными стенами, работа сама находила её. Тае раздавали задания и просьбы, часто не касающиеся её непонятной должности. Что-то принести, занести, купить или передать.

«Стекляшка» вытянулась на четыре этажа вверх, но площадь занимала небольшую, удачно расположившись на территории бывшего торгового центра. Кабинеты напоминали аквариумы, прозрачные перегородки не скрывали того, что творилось за ними. Почти весь первый этаж занимало кафе, где подкреплялись обитатели «Стекляшки». Широкая лестница вела на второй этаж, раздваиваясь, и охватывала его по кругу. Двери всех кабинетов выходили на эту площадку. Можно было махать друг другу руками, корчить рожи и всегда оставаться на виду. Вроде отдельный кабинет, но при этом никакого уединения. На этом этаже располагались радиостанция и местная газета, выживающая в основном за счёт рекламы.

Третий этаж принадлежал редакции журнала «Мир на ладони». Поначалу он задумывался как издание о путешествиях, но уже после того, как его перестал контролировать Барс-старший, сильно изменился.

Получив редакцию на день рождения в качестве подарка, Игнат устроил всё по-своему и разбавил издание статьями, никак не относящимися к поездкам по земному шару. В штате состояло около тридцати постоянных сотрудников, но хорошо, если половина из них регулярно являлась на работу, большинство журналистов присылали готовые статьи, чаще всего на адрес редакции. Но Игнат читал только распечатанные на бумаге. Поэтому каждое утро Тае приходилось заглядывать в кабинет главного редактора с новой порцией корреспонденции. Все статьи в обязательном порядке проходили через него.

На четвёртом этаже обитали частные предприниматели, мелкие фирмочки, работающие в основном через интернет. Они арендовали кабинеты и часто менялись. Чем конкретно занимались временные соседи, никто не запоминал, поэтому жители первых трёх этажей относились к ним свысока и называли квартирантами. Кроме Таи, никто не считал нужным запоминать имена часто меняющихся сотрудников.

Избавившись от половины писем и нахватавшись поручений, Тая достигла кабинета главного редактора. Игнат, как обычно, сидел на большом белом диване возле панорамного окна. Чаще всего именно там он просматривал корреспонденцию и статьи. Ноги он вальяжно вытянул на сиденье, словно находился не в кабинете, а у себя дома. Рукава рубашки, закатанные до локтей, открывали загорелые предплечья, очки повисли на краю его носа. Игнат полностью погрузился в то, что читал.

Тая не постучала и не попросила разрешения войти, тихо проникла в кабинет и принялась раскладывать конверты на столе в соответствии с пометками, срочно или не очень. В углу стола примостилась неустойчивая ваза со стеклянными шариками двух цветов: чёрными и белыми. Тая уже в который раз подумала, что, если эта штука рухнет, работы для Веры Тихоновны заметно добавится, кто только придумал эту якобы стильную деталь?

Игнат не поднимал головы, даже не поздоровался, хотя приближение ярко одетой девушки, естественно, заметил. За прозрачными стенами ничего нельзя было скрыть. В первый же день, когда Тая принесла ему корреспонденцию, он озвучил правило: не отвлекать, когда он занят статьей, быть как можно неприметнее и даже не здороваться. Тая изо всех сил старалась быть невидимой, но этот фокус тяжело провернуть, будучи столь яркой. Даже входя тихо, как сквозняк, она врывалась в упорядоченный чёрно-белый кабинет, словно сумасшедшая радуга, и разбивала вдребезги гармонию графичного мира, что создал вокруг себя Игнат.

Оставив письма, Тая по привычке собрала скомканные листы бумаги со стола и пола и направилась к выходу. У двери она оглянулась, стараясь быстро и незаметно рассмотреть Игната, хотя её интересовала не внешность, она всё же отметила светло-русые волосы с обильной сединой на висках, отчего шевелюра выглядела серебристой, как и серые глаза. Видимо, за такой необычный цвет волос Грициановы и назывались Барсами. В сочетании со смуглым лицом и чёрными ресницами это смотрелось диковинно. Игнат любил контрасты в одежде, в обстановке и сам выглядел как диахромный рисунок.

Замерев, Тая пыталась обнаружить хоть слабый намёк на зарождающиеся чувства, и в этот момент заметила, что Игнат тоже поднял взгляд и пристально на неё смотрит. Тае не понравился этот взгляд, полный снисходительного осуждения. Будто мама чистого воспитанного ребенка смотрит на грязного орущего отпрыска подруги. Поправив очки, он снова погрузился в статью.

Тая вовсе не планировала рассматривать начальника, она надеялась обнаружить, что очередная её попытка не потерпела крах. А увидела равнодушную пустоту и ни следа родившейся любви. Таю затопила обида, густо приправленная злостью. Опять не получилось! Девушка, с которой он вчера встречался, не смогла разбудить его сердце. Кто до Таи подбирал ему пару, она не знала, но уже третий раз подходящая по всем параметрам замечательная половинка ушла ни с чем, а Игнат не проявил даже искорки любви, которая неоднократно должна была вспыхнуть благодаря купидонским стараниям.

Тая уже переступила порог, когда сзади её догнал голос Игната.

– Передай Василисе, чтобы приготовила мне кофе.

Тая замерла, не ожидала, что начальник обратится к ней, обычно он делал вид, что её вовсе не существует. Она заторможенно кивнула и закрыла дверь.

Пока Тая выполняла поручения, аппетит разбушевался, поэтому, когда Катя перехватила её на лестнице, не стала противиться.

– Ты же говорила, сейчас поедим, а сама уже третий час летаешь тут как Рейнбоу Дэш1.

Тая мельком глянула на два стаканчика с кофе в руках.

– Одну секундочку, отдам капучино Лёлику, у него сейчас реклама, успеет попить.

Катя послушно осталась ждать у дверей радиостанции, чтобы поймать Таю на выходе и не дать никому заарканить её очередным поручением. Рассматривая себя в отражении зеркальной стены, Катя поправила светлую чёлку, полюбовалась на ярко-голубые глаза и решила подкрасить губы. Природа наградила её внешностью принцессы, утончённой воздушной красотой и таким же романтичным характером. Катя зачитывалась романами о любви, увлекалась часто и каждый раз безответно, потому что никто не соответствовал образу принца из её сказки.

Когда Тая вышла, Катя укоризненно покачала головой.

– Это как-то нечестно, ты вообще кем здесь числишься?

– А я как раз не хочу работать тем, кем здесь числюсь. Мне несложно выполнить пару просьб.

Катя решила промолчать, всё-таки она сама появилась здесь недавно и не чувствовала за собой права указывать, кому что делать, пусть даже и видела явную несправедливость.

В кафе их ждала Юля. Уже с утра она изрядно накачалась кофе. И без того нервная и мрачная, она выглядела порядком взвинченной. Её тёмные волосы, утром стянутые в плотный пучок, слегка растрепались, на волю выскочили короткие завитки. Чёрные глаза метали молнии и беспрестанно перескакивали с предмета на предмет. Руки жили собственной жизнью, хватая со стола то солонку, то салфетки и переставляя всё в соответствии с порядком, видимым только самой Юле.

Тая с аппетитом набросилась на суп, потом справилась с порцией плова и теперь завершала праздник живота большой чашкой чая. Катя, как и положено принцессе, ела мало и изящно, больше смотрела по сторонам и слушала.

В кафе зашел мужчина, которого Тая раньше в «Стекляшке» не видела, он тут же привлёк внимание большинства женщин. Катя прерывисто вздохнула, а Юля недовольно пробурчала:

– О боже, ещё один кобель нарисовался.

Тая взглянула на незнакомца поверх чашки чая, и он тут же поймал её взгляд. Какое-то время смотрел пристально и заинтересованно, а потом широко улыбнулся.