Квартира в подарок

Еженедельный секс все больше походил на исполнение супружеских обязанностей по заранее согласованному расписанию. В будние дни не стоит даже начинать – усталость накопилась и рано вставать. Суббота – более подходящий день, но есть еще про запас воскресенье, хотя… следом понедельник и снова рано вставать, так что суббота предпочтительнее. Но если субботу пропустили, то надо постараться в воскресенье, потому что потом будние дни и усталость, и целая рабочая неделя впереди… Почему так? Может потому, что не хватало интриги и сюрпризов?

Последняя мысль и погнала Дину по магазинам в поисках нового необычного наряда для себя. Может, стоило и посуду новую прикупить? Конечно же, фарфоровую. Хотя Дине больше нравилось, так называемое, небьющееся стекло. Она не являлась фанатом тонких и изящных фарфоровых сервизов, предпочитая любоваться ими в музейных экспозициях, чем держать дома и все время опасаться расколошматить по неосторожности. Но к празднику в качестве семейного подарка она могла бы приобрести, например, фарфоровый чайный набор на две персоны в английском стиле. Почему бы и нет? Правда, Дина до сих пор ни в одном из магазинов не наткнулась на то, чем захотелось бы обладать, ни из посуды, ни из наряда, но у нее впереди была еще целая неделя, поэтому она не стала торопиться. С одеждой, так уж точно, ведь не привыкла тратить деньги на то, что надевается лишь один раз. Всегда старалась приобрести что-то универсальное. Первый раз показаться на праздник, а затем носить долго и с удовольствием не меньше сезона. Вот и теперь искала себе такой вариант, чтобы после торжества не убирать наряд в дальний угол шкафа, а красоваться в нем все лето. То, что ей предложили консультантки, никак ее не устраивало.

– Спасибо за помощь, – произнесла Дина, утвердившись во мнении, что ни за что не купит зеленую юбку и коттоновую блузку. – Боюсь, это не мое.

– Зря вы так думаете, – тут же возразила одна из девушек.

– Померяйте другой комплект, – активно предложила другая, метнувшись к стойке с вешалками и выхватив оттуда длинный сарафан в мелкий сиреневый цветочек и черную майку.

– Нет, спасибо, – повторила свой отказ Дина.

Ей не улыбалось летом носить черное, а длина до пят вообще никак не вязалась с Москвой. Скорее с Геленджиком или Анапой. Впрочем, даже на берегу моря удобнее было бы ходить в чем-то покороче, например, в шортах.

– А вот это? – другая девушка встряхнула перед Диной очередной яркой тряпкой.

Дина даже не стала всматриваться и разбираться, что за предмет одежды скрывается в плотной бахроме и блеске пайеток, то ли туника, то ли пончо.

– Спасибо, нет, – твердо постановила она.

Но девушки не унимались, пока Дина не рыкнула на них сердито, чем окончательно испортила себе настроение. Вернувшись в тесную и затемненную примерочную кабину, наконец догадалась, зачем она спланирована такой темной и тесной. А затем, чтобы посетительница непременно вышла в зал к яркому свету и широкому зеркалу, где ее профессионально обработают умелые консультанты, навяжут свое мнение и втюхают то, что сама посетительница вряд ли купит. Дине стало неприятно от того, что ее, как и других таких же, рассматривают не с целью подыскать более подходящий наряд, а с прицелом изъять денег из кошелька как можно больше. Даже чертыхнулась тихонько и топнула ногой, при этом коленкой задела свою сумочку, которую в самом начале примерки пристроила на табурет, чудом поместившийся в углу и без того маленького пространства. Сумочка соскользнула на пол и именно в этот момент внутри нее мелодично зазвенел телефон. Дина резко нагнулась, чтобы поднять и вытащить трубку, но не рассчитала размеров помещения. Уперлась попой в боковую стенку, качнулась вперед ниже, чем планировала, и со всего маха приложилась лбом к табурету в том месте, где дерматиновая обивка пряталась под металлическим ободом каркаса. В глазах мгновенно потемнело, в голове разнесся гул. Дина охнула, обхватив голову руками, осторожно выпрямилась, а потом также осторожно присела на тот самый злосчастный табурет, стараясь не задеть ни одну из хлипких стен и не оборвать ненароком штору. Было больно и обидно, до слез жалко саму себя и потраченного впустую времени. Телефон продолжал звенеть, уже по третьему разу проигрывая один и тот же мелодичный фрагмент. Еще пара секунд и он замолкнет. А вдруг это Антон? Может, он освободился раньше с работы, будет рад забрать ее из магазина и ей не придется тащиться домой на метро, а потом еще на автобусе? Живо представив толчею общественного транспорта, Дина поморщилась и быстро полезла в сумочку за телефоном. Еще не вытащив трубку на свет, уже нажала пальцем на кнопку принятия вызова, чтобы успеть до момента отключения. Ей даже показалось, что на экране высветилось родное имя.

– Привет! – с надеждой на избавление от всех невзгод произнесла она. – Как хорошо, что ты мне позвонил. Где ты сейчас?

Неожиданно из трубки раздался незнакомый женский голос.

– Здравствуйте! Вы Дина?

Дина смущенно закашлялась. Из-за недостатка света в примерочной кабине даже надпись на экране телефона не смогла прочитать правильно. Или приняла желаемое за действительное. Неужели так сильно стукнулась, что глюки начала ловить? Или усталость на нее так подействовала? Духота магазина и настырность продавцов-консультантов? Определенно, пора закругляться с шопингом и отправляться домой.

– Да, я Дина, – отозвалась она после заминки. – Простите, думала, что муж звонит. – Еще раз кхекнула, будто горло прочистила, и добавила дружелюбно: – Добрый день!

Сделала всё возможное, чтобы завуалировать фамильярное «привет», с которого начала. Приготовилась внимательно слушать, но женщина молчала, лишь отрывисто дышала в трубку. Дине показалось, собеседница хочет что-то сказать, но не решается. Может, волнуется?

– Я вас слушаю, – подбодрила ее Дина.

– Меня зовут Светлана, – наконец произнесла та и снова затихла.

– Да, Светлана, – снова протянула руку помощи Дина.

Собеседница еще немного помолчала и вдруг ее прорвало. То ли осмелела, то ли время ее поджимало, а информацию сообщить она была обязана.

– Мы с вами еще пока не знакомы, но скоро познакомимся. Тоша нас познакомит. Он не знает, что я вам звоню, – застрекотала она. – Это моя личная инициатива. Я сама решила поставить вас в известность, потому что он этого не делает. Боится. Боится лишний раз вас травмировать. Он такой деликатный, нежный, заботливый. Я уверена, что вы меня понимаете.

Дине хотелось возразить, что нет, не понимает, но она не могла вставить ни единого слова в бурный поток речи незнакомки. Некая Светлана тараторила с таким напором, что перебить ее не представлялось возможным. При этом с самого начала Дина догадалась, что женщина ошиблась номером, но почему-то не отключала телефон, слушала, не отрывая трубку от уха. Дина подозревала, что таким образом она тянула время, давала голове успокоится после столкновения с табуретом. Оттягивала момент, когда придется выйти в зал под недовольные взгляды девушек консультанток, упустивших добычу – потенциальную покупательницу. Дина не просто устала, а вымоталась, как от тяжелой физической работы. Поэтому позволила себе передышку и даже в глубине души почувствовала благодарность по отношению к звонившей, благодаря которой могла еще немного посидеть, пусть в темной и тесной, но отделенной от всего остального суетного мира, примерочной кабине.

Женщина тем временем продолжала:

– Я все про вас знаю, Тоша мне рассказал про ваш страшный диагноз. Когда рассказывал, я так плакала, так плакала. Вот и сейчас слезы наворачиваются на глаза, – Она даже всхлипнула, видимо от тонкости и впечатлительности своей натуры. – Мне очень-очень вас жаль, поверьте. И Тоше жаль. Я вижу, он совсем смурной стал с приближением вашего конца. Но вы не подумайте ничего плохого за то, что он мне рассказал, он не желает вам зла, не намерен вас бросать в трудный момент и лишать поддержки. Я тоже до последнего готова была ждать, потому что все понимаю и умею входить в положение. Что я – не человек что ли? Такая же женщина, как и вы, только здоровая.

Дину подмывало ляпнуть собеседнице, что в ее психическом здоровье она сомневается, но сдержалась. А та вдруг эмоционально воскликнула:

– Но и вы тоже должны понять! Войдите и вы в наше положение! Мы с Тошей давно любим друг друга, и у нас будет ребенок. Если бы не беременность, я бы ни за что не позвонила и ни на чем не настаивала. Но я не могу оставить ребенка без отца. Думаю, и вы согласитесь, что так будет неправильно. У ребенка должен быть отец. Тоша со мной согласен. Только он просил подождать, а я считаю, что можно не ждать, что вы все поймете, простите нас и не станете нам препятствовать. Я не клоню к тому, что вы должны умереть прямо сейчас, раньше, отведенного вам срока. Боже упаси! Просто благословите нас с Тошей быть вместе, не дожидаясь ваших похорон.

– Стоп-стоп, подождите, – не выдержала Дина и все-таки вклинилась в трескотню женщины. – Вы перепутали номер, позвонили не туда. Я не знаю никакого Тоши и у меня нет смертельного диагноза. Я не собираюсь умирать ни прямо сейчас, ни в ближайшие лет двадцать, как минимум. Если, конечно, не передумаю.

Дина попыталась сохранить чувство юмора.

– Я ничего не перепутала, – капризно заявила женщина. В ее голосе появились истеричные нотки. – Вы пытаетесь от меня отвязаться? У вас не получится. Я так просто от вас не отстану. Буду бороться. Бороться за себя и за ребенка. И Тоша будет бороться. Я буду на этом настаивать.

– Боритесь, сколько влезет, – устало сказала Дина. – Только меня не впутывайте.

Ей вдруг надоело слушать чужой бред. Она зевнула, прикрыв глаза, произнесла вежливое «До свидания» и нажала кнопку отбоя на середине очередного слова собеседницы. Трубку кинула назад в сумочку. Потерев лоб, где уже начала образовываться шишка и даже легкое прикосновение пальцами усиливало боль, заставила себя встать и начать переодеваться в свою одежду. Когда просовывала голову в свитер, то вновь услышала знакомую мелодию звонка, глухо донесшуюся из глубины сумочки, но она тут же и прекратилась, словно на другом конце телефонной линии разговаривать с ней, с Диной передумали. Ну и прекрасно, потому что в тот момент Дина все равно говорить не стала бы. В конце концов, сколько можно занимать примерочную? А вдруг там за шторой уже очередь стоит из желающих надеть на себя то, что Дина отвергла. Кто-то же это покупает. Если это продается, значит, пользуется спросом. А как иначе?

Однако, очереди не наблюдалось. По залу среди вешалок и стеллажей бродило несколько дам разного возраста и внешнего вида. Девушки консультантки следовали за ними, словно привязанные. Про Дину, казалось, забыли. Она могла тихо и спокойно покинуть магазин, не объясняя, почему не берет ни одной из предложенных вещей. Только поймала на себе цепкий и колючий взгляд одной из девушек перед тем, как пройти рамку сигнализации. Сигнализация не пискнула, и Дина еще раз удовлетворенно вздохнула полной грудью, будто скинула с себя непомерно тяжелый груз.

Кто сказала, что шопинг приятное времяпровождение? Кто выдумал миф, что с помощью шопинга можно лечить нервную систему, отвлекаться от проблем? Дина была уверена, во всяком случае в тот момент, что хождение по магазинам – крайне утомительное и выматывающее занятие, похуже иной работы. И невозможно представить, что для кого-то шопинг становится маниакальной целью. Фантастика. Оксюморон.

Оказавшись на улице, Дина еще раз вспомнила про Антона и подумала, а не позвонить ли ему самой. Но прикинув, сколько времени он будет ехать за ней к торговому комплексу в центре города от своей конторы, что на окраине, даже если уже освободился, решила, что на общественном транспорте получится быстрее, и направилась ко входу в метро, стараясь держаться правой стороны тротуара, ближе к бордюру, чтобы как можно меньше ее задевали локтями и сумками прохожие.

Всю дорогу домой она не могла отрешится от ощущения боли в голове и несуразности слов некой Светланы. Дина была уверена, хоть и не взглянула больше на экран телефона, что та же самая женщина пыталась достать ее второй раз, когда телефон пиликнул коротко. Дина с раздражением почувствовала, что еще долго будет вспоминать странный разговор и слышать в ушах напористый истеричный голос.

Домой она добралась раньше Антона, несмотря на то, что ехала в два раза дольше, чем могла бы занять дорога. Сначала в метро пришлось пилить две лишние остановки, потому что одна из удобных пересадок с одной линии на другую оказалась закрыта по техническим причинам. Затем автобус попал в пробку на перекрестке из-за неожиданного отключения светофора. Мгновенно машины набились со всех сторон, перегородив путь автобусу, покидавшему второстепенную улицу. Движение не возобновилось бы до утра, если бы не появившийся через некоторое время регулировщик, замахавший энергично полосатым жезлом. Жесты он подкреплял свистками и окриками, да такими громкими, что их было слышно даже внутри автобуса.

– Ишь ты, орет он сердито, – едко выразилась в его адрес одна из пассажирок. – Работа ему не нравится. Привык заколачивать легкие бабки, карауля в засаде. А вот на тебе, попробуй попарься, как все нормальные люди.

– Он потому и париться, что водители не привыкли к регулировщикам, – прокомментировал пассажир мужчина. – Слишком редко с регулировщиками сталкиваются. Из-за этого многие просто-напросто не помнят значения жестов. Видите, как гаишнику приходится на словах изъясняться. Глядите, глядите, как он матом кроет какого-то тупого водилу.

Мужчина громко хохотнул в доказательство своих слов. Дина вместе с остальными пассажирами с любопытством вытянула шею, извернувшись, чтобы разглядеть, что происходит на перекрестке. Ничего толком не увидела за головами и руками, поднятыми к поручням, только потеряла равновесие и случайно наступила на ногу, стоявшему сзади.

– Осторожно! – тут же гаркнул на нее скрипучий бас.

Дина не успела извиниться, как автобус дернулся, все стоявшие пассажиры качнулись и тот, которому она оттоптала ногу, теперь ощутимо толкнул ее в спину.

– От, зараза! – пробасил он возле Дининого уха и завозился активно.

То ли поручень искал, то ли уронил что-то и пытался поднять в толчее, но извиняться перед Диной не торопился. Она про себя подумала, что теперь они квиты, и понадеялась, что слово «зараза» относилось не к ней, а к водителю автобуса или ситуации в целом. Ситуации, которая стала потихоньку выправляться. Автобус не спеша набирал ход, и уже через десять минут после того Дина покинула его переполненное народом нутро. Тут же вспомнила про свежий хлеб, который собиралась купить на обратном пути, и завернула в гастроном. Одним хлебом не ограничилась, домой потянула два увесистых пакета, по одному в каждой руке. Тянула и думала, что так и не взглянула на телефон, чтобы проверить, кто же именно звонил второй раз, совпадает ли номер с тем, с которого звонила некая Светлана. «Окажусь дома, посмотрю», – сама себе пообещала Дина. Но и дома этого не сделала, потому что время поджимало. В любой момент мог появиться Антон, а продукты еще были не разобраны, бульон не заправлен, салат не нарезан, наполовину потушенное с утра мясо ожидало в духовке, когда его доведут до готовности.

Когда в замке входной двери провернулся ключ, Дина заканчивала накрывать на стол.

– Привет! – радостно выскочила она в коридор навстречу мужу.

– Привет! – устало отозвался тот.

Они дежурно поцеловались. Нежным или страстным такой поцелуй назвать было нельзя. Это из-за отсутствия интриги, сама себе объяснила Дина. Двадцать лет вместе, как никак. Не зря, фарфоровой свадьба именуется. Ну, что ж, будем стараться внести свежую струю. Я буду стараться.

Пока Антон переодевался в домашний костюм и мыл руки, она достала из холодильника компот и разлила его по стаканам, нарезала хлеб и пристроила кусочки в плоскую плетеную корзиночку, выстеленную льняной салфеткой. Вид простого, но красиво накрытого стола вызывал у Дины умиротворение. Каждый предмет стоял на своем удобном месте. Тарелки и приборы сияли чистотой, отражая свет настенной лампы. Предвкушение вкусного и душевного семейного ужина наполняло Дину какой-то уютной удовлетворенностью, несмотря на ощущение голода в желудке. Она, наверное, была еще более голодная, чем Антон. Тот на работе должен был пообедать, а она не успела из-за магазинов и дорожной пробки.

– Как дела? – поинтересовалась, раскладывая по тарелкам салат.

– Нормально, – буднично ответил Антон. – А где пульт?

Дина автоматически оглянулась на подоконник. Специально убрала пульт подальше, чтобы поужинать без телевизора. Чтобы не вздрагивать от жутких мировых новостей и не замечать, что в какой-то момент она перестает получать удовольствие даже от шоколада, потому что кусок не лезет в горло при виде чужих боли и страдания.

– Ты слишком впечатлительная, – часто говорил ей Антон. – Надо спокойнее относиться к тому, что не можешь изменить.

– Зачем это смотреть, если не можешь изменить? – взбунтовалась однажды Дина, категорически отказавшись включать телевизор за ужином.

– Знать-то надо, что в мире делается.

– Зачем?

– Чтобы иметь свое мнение.

– Твое мнение кого-то интересует?

– Да, на работе с коллегами обсуждаем. И с друзьями тоже.

– От ваших обсуждений что-то в мире меняется к лучшему?

– Ну, ты загнула, – усмехнулся Антон. – Наверное, менялось бы, если бы кто-то из моих друзей был президентом, а я сам работал в кабинете министров.

– Ну вот, ты сам понимаешь, что если не работать в правительстве, то новости смотреть бесполезно. Только расстраиваться лишний раз.

– А вдруг социальный опрос? Референдум? Голосование? А я не буду готов выразить свое осознанное и обдуманное мнение. Между прочим, есть такой афоризм: «Если вы не интересуетесь политикой, то политика интересуется вами». Полезно знать, что происходит в стране и мире, чтобы не допустить произвола лживых политиков.

– Хорошо, – сдалась Дина. – Я согласна, что есть смысл следить за новостями. Но я не понимаю, почему их просмотр надо совмещать с ужином. Это убивает аппетит.

– Мне не убивает. Мне, наоборот, без телевизора скучно.

– А поговорить?

– С кем?

– Со мной.

– О чем?

– О чем угодно.

– Мне угодно обсудить новости, – хитро подмигнул Антон. – Для начала их надо посмотреть.

Дина улыбнулась, оценив юмор, однако не поддалась на провокацию.

– Нам что, больше не о чем с тобой поговорить? – спросила она.

– А что, собственно, нам обсуждать? – неожиданно резко отозвался Антон. – У меня на работе рутина. У тебя в хозяйстве, насколько я понимаю, тоже. Или что-то важное произошло?

– Произошло, – с вызовом заявила Дина.

– Что?

– Мы перестали друг с другом разговаривать. Вот что.

– Не вижу в этом никакой проблемы, – раздраженно постановил Антон. – Это нормально, когда люди не сотрясают воздух зря, не перетирают из пустого в порожнее. Если что-то случается такое, что надо рассказать, то ты берешь телефон и сразу все мне сообщаешь. Или я тебе звоню. А если не звоню, то значит события не столь важные, чтобы загружать ими твою голову. Я их тогда и позже не буду на тебя вываливать.

– Не хочешь, считаешь ненужным, не вываливай. Но ведь ты же не будешь делиться со мной по телефону впечатлением от прочитанной книжки?

– Я на работе книжки не читаю. Я на работе работу работаю. Это ты дома можешь читать целыми днями.

Дина возмущенно хмыкнула:

– Не очень-то мне удается читать целыми днями. Я, знаешь ли, тоже иногда присесть не успеваю.

– Что тебе мешает присесть? – искренне удивился Антон. – Сама себе хозяйка, надсмотрщиков нет. В любой момент села в кресло или легла на диван. Читай, вяжи, спи.

– Ты плохо представляешь, сколько времени и сил требуется, чтобы квартира выглядела чисто и ухоженно.

– Умоляю, – разразился хохотом Антон. – Что можно такого делать на сорока семи квадратных метрах, чтобы за целый день не поиметь часа свободного времени?

– Пожалуй, надо тебя на месяцок оставить дома, чтобы ты прочувствовал все прелести домашних хлопот, – язвительно сказала Дина. – И готовку на тебя возложить.

– Если это тебя так напрягает, то шла бы работать. Мне твои жертвы не нужны.

Антон с силой кинул на стол вилку, которой до того между репликами отправлял в рот салат. Дина к еде так и не притронулась.

– Жертв никаких нет, – примирительно произнесла она. – Мне нравится то, чем я занимаюсь. Я получаю удовольствие и от уборки, и от готовки. И даже покупка продуктов меня не напрягает.

– Что тогда?

Дина тяжело вздохнула.

– Меня угнетает, что мы перестали общаться.

– Опять двадцать пять! Ты издеваешься?

– Нет. Просто я не хочу, чтобы за ужином мы смотрели новости.

Дина хотела еще добавить, что мечтает, чтобы за ужином текла неспешная приятная беседа, но Антон перебил.

– Черт с тобой! Ладно, пусть будут не новости.

Он взял пульт и включил какой-то кино-канал. Послышался звук оружейной стрельбы, раздались визги, плач и женский крик: «Пожалуйста, не надо!» На экране разворачивалась сцена насилия и жестокого убийства. Дина мгновенно напряглась всем телом, сопереживая героине, и с ужасом заметила, что Антон преспокойно вернулся к трапезе. Его ничего не смущало.

– Ты собираешься смотреть за ужином вот это?! – оторопела она.

– А что такого? – вновь удивленно переспросил он. – Хороший боевик. Качественный. Снято правдиво, натуралистично.

– Но я не могу есть под такой натурализм, – пожаловалась Дина.

– Экая ты нежная, – недовольно протянул Антон и снова взялся за пульт переключать каналы.

Как назло, по всем каналам показывали либо боевики, либо военные драмы, либо ужасы. Раздавались то стрельба, то крики, то напряженная пугающая музыка.

– Может, что-то познавательное? – предложила Дина.

Антон демонстративно нехотя перешел в раздел познавательных каналов. И там не нашлось ничего, что могло бы стать приятным дополнением к ужину. На одном канале препарировали насекомых, на другом вспоминали завоевательные походы Наполеона, на третьем показывали бесчинства викингов, на следующем бесчинствовал львиный прайд, загонявший несчастную антилопу. Антону надоело искать, Дине захотелось вывернуть тарелку с супом ему на голову. Закончилось тем, что в спортивном разделе Антон нашел репортаж с «Формулы 1» и кухню огласили рев моторов и визг тормозов. Дина обессиленно смотрела, как на экране с бешенной скоростью мелькают болиды, и ощущала нарастающую боль в голове. Она уже не рада была, что предложила поговорить вместо просмотра новостей. Все-таки не все сюжеты были страшными, иногда попадалась любопытная информация о культурных событиях и даже что-то смешное мелькало периодически. Антону, явно, было не до аналитических рассуждений. Он уже мысленно сидел на трибуне стадиона и оценивал шансы на победу того или иного гонщика. В этот момент ему можно было подсунуть любую тюрю из чего угодно. Он проглотил бы и не заметил, увлеченный тем, что происходило на экране. Даже спор с Диной не оторвал его от еды. Он успел проглотить салат, суп и приступить ко второму блюду. Дина в свою очередь ни к чему не притронулась. Однако вместо голода и желания его заглушить она чувствовала обиду за то, что Антон не акцентирует внимания на ее кулинарных стараниях, что он даже не пытается ее понять, что между ними вместо любви одна сплошная привычка, удобство совместного проживания.

С тех пор она не сопротивлялась телевизору за ужином. Были моменты, когда ей хотелось его расколошматить молотком для отбивания мяса или выбросить в окно с их седьмого этажа, но она сдерживала свои порывы. Все-таки никогда не была истеричкой. Единственно, иногда предпринимала попытки обойтись без телевизора. В те дни, когда ей реально было, что рассказать, чем поделиться. Бывало, она даже специально умалчивала днем о каких-то событиях, о которых раньше сразу же рассказала бы по телефону. Придерживала новости до вечера, чтобы насладиться настоящим, в ее понимании, семейным ужином. И этот день после магазинов и примерок стал именно таким.

– Подожди с пультом, – попросила Дина. – Я тебя посмешу немного.

Антон посмотрел на нее выжидающе.

– У меня такая забавная история сегодня приключилась, – беззаботно и не спеша продолжила Дина. – Представляешь, когда я была в магазине в примерочной кабине, мне позвонила незнакомая мадам. Назвалась Светланой. И начала втирать что-то про свою любовь к некому Тоше и про то, что она ждет от него ребенка. Я же вообще-то не завистливая, ты же знаешь, и вот даже была готова порадоваться за нее и за того самого Тошу, несмотря на то что это совершенно незнакомые мне посторонние люди. Но вдруг она понесла такую ахинею, что я чуть не упала с табурета, на котором сидела в тот момент. Прикинь, она мне говорит, что я смертельно больна и осталось мне совсем немного, и поэтому я должна отпустить Тошу к ней. Ясное дело, мадам перепутала номер. Я ей так и сказала, и отключилась. И вот теперь все думаю, а какого это было бы услышать той, которой эти слова предназначались. Я так понимаю, что Светлана имела ввиду жену Тоши, и просила ее добровольно подвинуться. Это до чего же беспардонная женщина. Мне не только жену Тоши стало жаль, но и самого Тошу, который попал в ее сети, если даже я офигела от того, что услышала. Услышать, что ты скоро умрешь, это не располагает к позитиву. Представляешь мои ощущения? Я даже с покупками завязала на сегодня после такого стресса.