От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг.

Наступление сил реакции и фашизма в Европе. Усилия СССР по созданию системы коллективной безопасности

Начало 1930-х годов ознаменовалось новым витком нестабильности в международных отношениях, когда наиболее реакционные силы в ряде государств стремились использовать ситуацию для осуществления своих экспансионистских замыслов, а другие страны оказались перед драматическими альтернативами определения своего места на международной арене в целях обеспечения собственной безопасности.

Вызревание кризиса международных отношений началось исподволь. Сначала возник очаг войны на Дальнем Востоке. Японские правящие круги взяли курс на насильственное включение азиатских народов в сферу господства Японии. В 1931 году японская армия оккупировала северо-восточную часть Китая, создав там в начале марта 1932 года марионеточное государство Маньчжоу-го, которое стало плацдармом для подготовки нападения на Монгольскую Народную Республику, расширения агрессии против Китая, а также для организации враждебных действий против СССР. Этот регион тем не менее затрагивал интересы США и Великобритании.

Обсуждение агрессивных действий Японии в Лиге Наций сразу зашло в тупик, хотя вслед за оккупацией Маньчжурии были осуществлены бомбардировки Шанхая. Призывы Лиги Наций к мирному урегулированию с Китаем японская дипломатия проигнорировала. 27 марта 1933 года Япония официально объявила о выходе из Лиги Наций, нанеся тем самым удар по престижу этой организации и показав ее полное бессилие.

Захват Японией Маньчжурии продемонстрировал, что Версальско-Вашингтонская система и Лига Наций не представляют никакого реального препятствия для развязывания агрессии. Начав насильственный передел мира и планируя захват новых районов Китая, а в дальнейшем и Советского Союза, японские агрессоры создали очаг войны на Дальнем Востоке.

В обстановке нового обострения противоречий активизировались силы реакции и фашизма в Европе. Важным фактором этого процесса явился тяжелейший экономический кризис 1929–1933 годов, охвативший все капиталистические страны. Особенно острый и глубокий характер принял экономический кризис в Германии. Поражение страны в Первой мировой войне, закрепленное Версальским диктатом, поставило германскую промышленность в зависимость от западного капитала. Это отразилось на экономике, и прежде всего на промышленном производстве, которое сократилось с 1929-го по 1933 год на 20,6 %, производство средств производства – на 53 %, а производство предметов потребления – на 25 %[136].

Для немецкого народа кризис имел катастрофические последствия. К середине 1932 года армия зарегистрированных безработных и частично безработных превысила 5 млн человек. К этому времени приблизительно каждый четвертый рабочий или служащий был безработным, жил в нужде. Кризис в промышленности сопровождался глубоким аграрным кризисом, который вел к разорению миллионов крестьян, ремесленников, мелких предпринимателей и торговцев. Последствием кризиса явилось ухудшение положения средних слоев населения, так как имущество мелких лавочников, ремесленников скупалось за бесценок мощными корпорациями, владельцами более крупных предприятий, магазинов и пр.

Стремление германских правящих кругов переложить экономические последствия кризиса на плечи трудящихся привело к обострению социальных противоречий, к забастовочной борьбе и резкому росту антикапиталистических выступлений. Все это вызывало у представителей крупного капитала и властей Веймарской республики страх перед новыми революционными потрясениями. Они все в большей мере стали склоняться к поддержке нацистов, надеясь с помощью их силовых методов подавить выступления недовольных, в первую очередь левых сил во главе с коммунистами. В стране были значительно ограничены права парламента, в конституцию внесены поправки, позволявшие президенту Веймарской республики управлять на основе чрезвычайного законодательства, то есть не считаясь с парламентом. Таким образом было введено президентское правление. Если раньше рейхсканцлером мог стать лишь лидер парламентского большинства, то с марта 1930 года, согласно поправкам к Конституции, рейхсканцлера стал назначать президент страны. Поэтому вполне справедливым является вывод о том, что свертывание демократических институтов в Германии началось еще до прихода Гитлера к власти[137].

До захвата власти нацистам удалось создать своего рода «теневое государство», например, в НСДАП были внешнеполитический отдел, отделы правовой и военной политики. Другие отделы занимались вопросами расы, пропаганды, аграрной политикой и пр.[138]

Германская крупная буржуазия и юнкерство, а также ведущие представители генералитета видели единственный путь преодоления кризисной ситуации в установлении диктатуры нацистов во главе с Гитлером. Это, по их расчетам, являлось не только гарантией выхода из кризиса и предотвращения социальных протестов, но одновременно казалось единственным способом для обеспечения подготовки реванша и новых захватнических войн. В начале экономического кризиса резко возросло число членов НСДАП: с 108 тыс. в 1928 году до 178 тыс. в 1929 году[139].

Поворотным пунктом в судьбе Веймарской республики стали парламентские выборы 14 сентября 1930 года, когда за НСДАП проголосовало 18 % участников выборов, и эта партия получила вместо 12 – 107 мандатов. Таким образом, НСДАП заняла второе место после СДПГ, что содействовало превращению Гитлера в ключевую фигуру в германской политике[140]. Именно с этого времени финансирование нацистской партии германскими финансово-промышленными кругами приобретает регулярный характер. Доказано, что именно Э. Кирдорф, Ф. Тиссен, Ф. Флик, Г. Крупп и другие выступали за тотальное вооружение Германии, развязывание агрессии с целью завоевания господства в Европе, захвата колоний, источников сырья. Например, глава Рейнско-Вестфальского угольного синдиката Кирдорф после своего знакомства с Гитлером в 1926 году стал активным пропагандистом идей нацизма и инициатором отчислений фирмами синдиката денежных средств в кассу НСДАП. С января 1931 года эти отчисления составили 6 млн марок в год[141]. 24 марта 1931 года председатель наблюдательного совета «ИГ Фарбениндустри» и член президиума Имперского союза немецкой промышленности К. Дуйсберг заявил: «Узкие национальные границы должны быть упразднены в интересах экономической деятельности стран путем создания наднациональных экономических сфер… Лишь сплоченный экономический блок от Бордо до Софии придаст Европе основу, в которой она нуждается для утверждения своей мировой роли»[142]. В 1932 году начал действовать так называемый «кружок Кепплера», организованный экономическим советником Гитлера из видных деятелей германской промышленности.

Несомненно, что возрождению военной мощи Германии способствовала политика ведущих западных держав в рамках Локарнского договора, планов Дауэса, Юнга и пр. Следует особо отметить роль США и прежде всего американского капитала в содействии нацистам. Семейство Рокфеллеров, владевшее корпорацией «Стандарт ойл», контролировало германскую корпорацию «ИГ Фарбениндустри», участвовавшую в финансировании избирательной кампании нацистов в рейхстаг в 1930 году. Американский автомобильный концерн «Дженерал моторс», принадлежавший семейству Дюпона, который не только материально, но и идейно помогал Гитлеру и создавал в США националистические организации, с 1929 года стал осуществлять свой контроль над германской автомобильной корпорацией «Опель» и пр.[143]

В современных исследованиях имеются сведения о поездке главы Рейхсбанка Я. Шахта осенью 1930 года в США. В ходе встречи с представителями американского бизнеса немецкий банкир познакомил их с планами прихода Гитлера к власти и перспективами реализации им стратегии «борьбы с большевизмом»[144].

В работе отечественного историка и журналиста Л. А. Безыменского приводится красноречивый факт, что 23 сентября 1930 года американское посольство в Берлине сообщало в государственный департамент США: «Нет сомнения в том, что Гитлер получает значительную финансовую поддержку от крупных промышленников… Как раз сегодня получены сведения из обычно хорошо информированных источников, что представленные здесь различные американские финансовые круги проявляют большую активность именно в этом направлении»[145].

19 ноября 1932 года промышленники, банкиры и крупные аграрии направили президенту Паулю фон Гинденбургу секретное заявление, под которым стояли подписи двадцати представителей финансово-промышленных кругов, среди них – Шахт, Шредер, Тиссен, Верман, Оппен, Кастль, Ростерг и другие. В нем практически выражалось их согласие на передачу руководства страны «кабинету во главе с фюрером»[146].

12 ноября 1932 года Шахт писал Гитлеру: «Я не сомневаюсь в том, что настоящее развитие событий может привести только к тому, что вы станете канцлером. Как мне кажется, наша попытка собрать подписи в деловых кругах с этой целью в общем не была напрасной…»[147].

Банкир барон Курт фон Шрёдер на Нюрнбергском процессе по делу концерна «ИГ Фарбениндустри» в 1947 году раскрыл причины, побудившие магнатов капитала поддержать Гитлера: «Общие устремления… сводились к тому, чтобы получить сильного фюрера… Когда… НСДАП потерпела свое первое поражение и миновала свой зенит, поддержка ее со стороны немецких экономических кругов стала особенно важной. Общий для этих кругов интерес обусловливался страхом перед большевизмом и надеждой, что национал-социалисты в случае их прихода к власти создадут устойчивую политическую и экономическую базу в Германии. Другой общий интерес определило желание осуществить экономическую программу Гитлера, причем существо вопроса заключалось в том, что экономические силы должны были сами направлять дело к решению проблем, поставленных политическим руководством. Кроме того, ожидалось, что возникнет подходящая экономическая конъюнктура благодаря размещению крупных государственных заказов»[148]. Решающую поддержку нацистам промышленные монополии стали оказывать тогда, когда убедились, что в новых условиях именно фашисты способны лучше других служить их целям.

Определенную роль в успешной реализации планов Гитлера сыграл раскол в германском рабочем движении. Исторические документы свидетельствуют, что Коминтерн и ВКП(б) оказались неподготовленными к приходу к власти в Германии национал-социалистов. Например, в феврале 1930 года состоялось расширенное заседание Президиума ИККИ, обсудившее отчет компартии Германии и ориентировавшее ее «на беспощадное разоблачение социал-демократии как главной опоры и основной силы для установления фашистской диктатуры и как главного организатора войны против Союза Советских Социалистических Республик»[149]. В первые месяцы 1933 года руководство Коминтерна вместо пересмотра отношения к социал-демократам продолжало призывать коммунистов готовиться «к решительным боям за диктатуру пролетариата»[150]. Однако ошибки Коминтерна и ВКП(б), которые, безусловно, способствовали расколу германского рабочего класса, не стояли в ряду решающих причин прихода нацистов к власти. Национал-социализм был порождением внутренних противоречий и исторических предпосылок, связанных с итогами Первой мировой войны для Германии.

В обстановке кризиса и обострения всех противоречий германского общества начала 1930-х годов нацисты умело использовали идею национального единства, основу которой в 1928 году Гитлер определил как «борьбу за жизненное пространство»[151]. Кроме этого, нацистская пропаганда постоянно муссировала тезис о «несправедливости» Версальского мирного договора[152].

30 января 1933 года Гитлер стал 15-м канцлером (рейхсканцлером) Германии. В новый кабинет министров помимо Гитлера от НСДАП вошли всего два человека: министр внутренних дел В. Фрик и министр без портфеля Г. Геринг (позднее министр ВВС). Однако практически с этого момента в стране была установлена диктатура фюрера и НСДАП. 28 февраля 1933 года президент Гинденбург подписал декрет «О защите народа и государства», который «временно» отменял все гражданские права, однако продолжал действовать в течение всех лет существовании Третьего рейха. Этот декрет стал активно использоваться гестапо для арестов и заключения всех противников нацистского режима. Это позволяло Гитлеру править страной в условиях своего рода непрерывного чрезвычайного положения[153]. Нацистский режим окончательно утвердил свои позиции приблизительно к осени 1934 года, после смерти президента П. фон Гинденбурга. 2 августа того же года посты рейхспрезидента и рейхсканцлера были объединены. Гитлер получил титул «фюрер и рейхсканцлер», и рейхсвер[154] присягнул германскому диктатору, а не конституции, как это было ранее. 19 августа 1934 года в стране прошел референдум по поводу закона «О главе Германского рейха»; 90 % участвовавших в нем избирателей проголосовали за Гитлера[155].

Установление национал-социалистической диктатуры в Германии знаменовало образование второго очага войны в центре Европы.

Известно, что весь нацистский «континентальный план» завоевания Европы, как и его конечная цель – завоевание мирового господства, был заимствован из пангерманских идей, получивших распространение еще до Первой мировой войны. Именно тогда родилась внешнеполитическая концепция – «натиск на Восток» (нем. Drang nach Оsten), трактовавшая необходимость территориальных захватов для продвижения германского империализма. В конце 1880-х годов политик и философ Эдуард фон Гартман опубликовал проекты по разделу России. Предлагалось «из российских территорий, расположенных к западу от Москвы и прилегающих к Балтийскому морю», образовать «Балтийское королевство». Юго-запад России с Украиной и Крымом мыслился как «Киевское королевство»[156]. В 1891 году представители реакционных кругов германской промышленной и финансовой олигархии создали шовинистическую организацию «Пангерманский союз», провозгласившую идеи создания «Великой Германии». Документы, обнаруженные в Государственном политическом архиве Бонна в семидесятые годы XX века, подтверждают наличие в Германии в начале прошлого века планов создания «Срединной Европы», расчленения России и присоединения ее частей к будущей «Великой германской империи»[157].

Профессор Гамбургского университета Ф. Фишер в своих работах «Рывок к мировому господству», «Альянс элит: Непрерывность структуры власти в Германии 1871–1945» и др. на основе архивных источников убедительно доказывал завоевательные цели Германии в Первой мировой войне, взаимосвязь и преемственность экспансионистских программ от кайзера Вильгельма до Гитлера, включая перенесение границ России до Урала[158].

3 февраля 1933 года Гитлер первый раз после прихода к власти выступил перед командованием армии и флота во время посещения генерала пехоты барона Э. Гаммерштейна[159]. Именно тогда рейхсканцлер изложил главные черты программы внутренней и внешней политики государственного руководства нацистской Германии. Во внутренней политике это «истребление марксизма огнем и мечом», «смертная казнь за измену», «строжайшее авторитарное государственное управление», «устранение раковой опухоли – демократии». Содержались задачи военизации экономики, создания мощного вермахта, введение всеобщей воинской повинности как важнейших предпосылок «для достижения цели – завоевания политического могущества». Во внешней политике ставилась задача борьбы против Версаля и за «равноправие в Женеве». Главная цель после завоевания политической власти, как указывал Гитлер, – это «завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его безжалостная германизация»[160].

Таким образом, с самого начала существования Третьего рейха его генералитет был осведомлен о главных целях внутренней и внешней политики своего фюрера.

Завесой подготовки войны становится борьба против «угрозы большевизма». Другим средством стало использование в своих интересах этнических, национальных проблем, манипулирование принципом «права наций на самоопределение» и требованием восстановления «исторической справедливости», ревизии существующих договоров и границ. Особенностью этого явления накануне и в годы Второй мировой являлась поддержка фашистской системы широкими слоями немецкого населения. Крайний национализм проявлялся в глубоко укоренившейся враждебности по отношению к другим нациям. Экономические и социальные лозунги «сотрудничества» различных классов и слоев, которые демагогически провозглашали фашисты, усиливали его притягательную силу.

Вождь нацистов А. Гитлер являлся порождением эпохи, и на историческую арену его привели определенные силы, заинтересованные именно в подобных «лидерах».

Однако преимущественно на Западе распространены концепции, упрощенно трактующие фашистские системы, дающие лишь социально-психологические объяснения причин появления фашизма. Например, ряд исследователей изображает фашизм как прорыв на историческую арену групп авантюристов, воспользовавшихся забвением духовных ценностей и психологической дезориентацией населения, и как коллективный психоз[161]. Другие сводят причины появления национал-социализма исключительно к одной «демонической личности» Гитлера и к таким его чертам, как «чудовищная воля», одержимость, гипнотические способности, благодаря которым он будто бы воздействовал на германское население и увлек страну на путь катастрофы[162].

Одной из составных частей идеологии нацизма являлся расизм, то есть утверждение об исключительности своей расы или народа, их превосходстве над другими расами или народами и о праве более «сильной» не только господствовать над «слабыми» расами, но и физически ликвидировать их. Расовая теория являлась идейным, пропагандистским и мобилизующим инструментом для объединения немцев в борьбе за внешнеполитические цели завоевания жизненного пространства. Именно расизм, мифы о мнимом превосходстве «арийской расы» заняли ведущее место в идеологии и программных установках нацистов в целях оправдания «права» Германии на мировое господство. К представителям высшей, «арийской» расы были отнесены германцы, которые наделялись всеми добродетелями, в то время как низшими расами были объявлены все цветные народы, прежде всего евреи, славяне, цыгане.

Поэтому внешнеполитическая программа тесно переплеталась с расово-идеологическими установками, а главное – с тезисом о господстве в России «еврейского большевизма» как результата прихода к власти в этой стране «большевиков-евреев». Эта установка сочеталась с другим постулатом, принадлежавшим к той же категории, – борьбой против «еврейского капитализма». Для подключения немецкого населения, в том числе и рабочего класса, к экспансионистским целям национал-социализма нужен был «образ расового врага», представляющего «неполноценную» расу, противостоящую «полноценным» арийцам (или германцам). С другой стороны, образ «расового врага» – еврея полностью отвечал целям и практическим задачам внутриполитической борьбы. Поэтому антисемитизм стал стержнем всей системы обработки массового сознания большей части населения Германии, зараженной бытовым антисемитизмом.

В октябре 1933 года нацистская Германия, обвинив западные державы в нежелании признать германское равноправие, покинула Международную конференцию по разоружению и объявила о выходе из Лиги Наций. Эти акции активно поддерживали германские монополисты. Глава военного концерна Г. Крупп направил Гитлеру телеграмму, в которой от имени «германской промышленности» выразил ему благодарность за решение, открывшее Германии прямой путь к вооружению[163]. В конце 1933 года в Германии началось формирование 21 дивизии, которые должны были составить костяк 300-тысячной сухопутной армии[164].

Одновременно развернулось строительство крупных военно-воздушных и военно-морских сил. 16 марта 1935 года был принят «закон о строительстве вермахта», согласно которому число дивизий должно было возрасти до 36, а общая численность сухопутной армии – достичь 500 тыс. человек. Была введена всеобщая воинская повинность[165].

За первые три года нахождения у власти нацистов в Германии вступили в строй более 300 военных заводов, в том числе около 60 авиационных, 45 автомобильных, 70 военно-химических, 15 военно-судостроительных и 80 артиллерийских. Военные расходы возросли в 1932–1936 годах с 2 % до 21 % национального дохода.

В исторических исследованиях убедительно раскрыты основные этапы подготовительного периода развязывания новой войны и названы конкретные соучастники этого процесса. Например, в сентябре 1934 года министр экономики и глава Рейхсбанка Я. Шахт лично представил Гитлеру меморандум под названием «Доклад о ходе работ по экономической мобилизации», в котором сообщалось о создании имперского совета обороны. При этом указывалось: «Имперское министерство при основании имперского совета обороны и его постоянных комитетов получило задачу экономически подготовить ведение войны»[166].

В августе 1936 года Гитлер, основываясь на подготовленных концерном «ИГ Фарбениндустри» рекомендациях, издал секретный «Меморандум о задачах четырехлетнего плана». Этот документ в целом основывался на исходных «теоретических» положениях, провозглашенных Гитлером ранее. Их смысл вновь сводился к доказательствам необходимости для Германии расширения «жизненного пространства», так как она перенаселена и не может обеспечить себя, опираясь лишь на свою территорию. Отсюда следовали непосредственные задачи: «1. Немецкая армия за четыре года должна быть готова к бою. 2. Немецкая экономика в течение четырех лет должна быть готова к войне»[167]. С 1 октября 1936 года «четырехлетний план» был введен в действие[168].

Основное внимание нацистского руководства в 1933–1935 годах в области внешней политики было направлено на ликвидацию установленных Версальским договором военных ограничений. Решение этой задачи облегчалось тем, что еще в декабре 1932 года правительство Веймарской республики добилось подписания Великобританией, Францией и Италией секретного соглашения о признании принципа «равноправия» Германии в вооружениях и необходимости руководствоваться этим принципом при выработке международной конвенции о всеобщем сокращении вооруженных сил. 16 марта 1933 года тогдашним премьер-министром Великобритании Д. Макдональдом был представлен проект конвенции («план Макдональда»), который предусматривал увеличение численности германских сухопутных войск (которые, согласно Версальскому договору, не должны были превышать 100 тыс. человек) до 200 тыс. человек[169].

Значительная часть правящих кругов стран – победительниц в Первой мировой войне не могли не видеть сущности фашизма и национал-социализма, тем не менее они оказывали материальное содействие фашистским государствам в восстановлении их экономической и военной мощи, прежде всего в возрождения германского милитаризма. Во многом это было обусловлено структурой монополистических связей. Авангардную роль в милитаризации Германии играли американские монополии. К середине 1930 года в германскую промышленность в форме долгосрочных и краткосрочных займов было вложено 27 млрд марок иностранного капитала, 70 % которого принадлежало американским фирмам[170].

Монополии США не только широко предоставляли Германии кредиты, но и обеспечивали ее стратегическим сырьем, военной техникой и военной информацией. Германия ввозила из Соединенных Штатов нефть, каучук, алюминий, никель, бензин, сотни первоклассных авиационных моторов. Американские фирмы предоставили в распоряжение нацистской Германии патенты, лицензии на производство дефицитного стратегического сырья, в том числе синтетического каучука, смазочных масел и авиационного бензина. Они знакомили представителей немецких фирм с технологией производства самолетов, моторов, зенитных орудий, оптических приборов военного значения. Филиалы американских фирм в Германии активно участвовали в перевооружении нацистского рейха: обеспечивали вермахт танками, грузовиками и другими видами поставок. Например, половину всех немецких автомобилей выпустили накануне войны предприятия, контролируемые «Дженерал моторс». Участие американских бизнесменов в создании военной мощи Германии происходило с ведома и одобрения президента Рузвельта[171].

Что касается СССР, то к началу 1930-х годов И. В. Сталин как генеральный секретарь фактически закончил консолидацию власти в партии и государстве в своих руках. Последним этапом на этом пути стало устранение с руководящих постов деятелей так называемой «правой» оппозиции в лице Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, М. П. Томского и их сторонников.