Броненосец «Варяг»

Набег на вражеский порт

Утро 11-го февраля 1904 года застало Владивостокский отряд крейсеров, где-то у берегов острова Хоккайдо, красующийся своими заснеженными сопками.

Каперанг Стемман подошел к вице-адмиралу, поглядел на орлов, что красовались на погонах, подумал: «Когда же у меня будут такие же», а затем произнес: «Изрядно штормит. Хорошо, что наша серия кораблей мореходная, и построена нашими земляками – германцами очень добротно. И вообще лютеране – немцы не зря руководят этой великой страной. Мы привыкли к порядку, ордунгу, так сказать. Что ваш род Иессен, что мой Стемман – всегда были опорой царя Готторп VI и Готторп VII, служебное имя для варваров Александр 3 и Николай 2, соответственно. Русские отлично занимаются сельским хозяйством и торговлей, ну еще Богу своему молятся, да составляют большинство в наших командах, но белая кость флота мы – немцы».

Контр-адмирал, к удивлению, Бурлакова и против его воли кивнул собеседнику немцу, видимо контроль со стороны курсанта был не 100 процентный, над чем, приходилось задуматься.

Капитан флагманского крейсера продолжил свой монолог: «Но, сменим тему, на таком ветру обмерзают надстройки, а также очень большой верхний вес образуется на кораблях. Но, ничего, пошлю матросиков, пусть уберут лед с орудий и надстроек».

Николаю вообще, от такого националистского пассажа стало не по себе, и подумал: «Кто они, эти остзейские немцы, и почему их так много на флоте?» и уже вслух Бурлаков, кутаясь в адмиральскую шинель, приказал: «Соизвольте приказать не только отдолбить лед, несмотря на волны и холод, но и соорудить чехлы на орудия батарейной палубы, иначе вода попадет и заледенеет, стрелять не сможем, превратимся в голубей мира».

Александр Федорович отметил про себя должную предусмотрительность командующего отрядом; подозвав мичмана Тереньтева, приказал ему срочно взять матросов и парусину из запасов и изготовить на все орудия, которые заливает ледяной водой – чехлы, для предотвращения её попадания. Приказ капитана Василий Михайлович кинулся незамедлительно исполнять. По радио, которое с началом войны усиленно осваивали, и добились в этом немалых успехов, данный приказ продублировали и на другие крейсера отряда. Ведомые корабли, по мере разбора приказа, высылали квиток о получении оного, и на всех крейсерах закипела работа.

Контр-адмирал к вечеру уже наблюдал на орудиях всех кораблей отряда в штормовом море чехлы на всех орудиях. Крейсера существенно качало и валяло с борта на борт. Брызги летели во все стороны, но корабли упорно двигались экономической скоростью в десять узлов и по окончании двух суток, израсходовав примерно по сто десять тонн угля каждый, приблизились к порту Отару19, затянутого дымкой.

Контр-адмирал, глядя в бинокль, удовлетворенно наблюдал погрузку четырех больших черных транспортов в порту, на которых и рядом с ними, словно маленькие черные точки, суетились люди. Издалека они казались муравьями вокруг погибшего трупа животного. В голове у Бурлакова появилась информация, что японская пехотная дивизия образца 1904 года, состоит из 13000 человек. На его шести крейсерах было 3300 человек, и нанести ущерб можно было только точным артиллерийским огнем. Состояло соединение японской императорской армии из четырех пехотных полков по три батальона в каждом. В полку находилось по две тысячи шестьсот человек, или по восемьсот шестьдесят восемь человек в батальоне. Еще имелись: кавалерийский батальон для связи и разведки в триста шестьдесят человек, артиллерийский полк в составе шести батарей, четыре батареи сверх того (из них одна осадная), один саперный батальон, команда понтонеров, рота железнодорожных войск, отделение связи, административные службы и даже обоз, со всем необходимым на неделю ведения боевых действий. Дополнительно включала дивизия и восемь тысяч человек военных рабочих. Работники могли и копать, и строить и даже сражаться, но только с пиками в руках, так, что боевая ценность была сомнительна. Для перевозки такого внушительного хозяйства требовалось сорок больших транспортов, а погрузка одного транспорта занимала до двух суток, при налаженной организации. В прочем у японцев все было налажено. Только прибытие русских в эти планы не входило. В данный момент четыре морских левиафана заканчивали погрузку, и были полны солдат и вооружения, как гигантские ульи с пчелами. Они как раз начали грузиться, в тот момент как Владивостокский отряд выходил из своей базы, сквозь лед.

«На Муроране возможно, происходит то же самое, – пронеслась как молния в голове у Бурлакова, и он отдал приказ, всем крейсерам отряда, начать стрельбу по черным, глубоко сидящим транспортам, прямо у причалов, намереваясь попутно и нанести повреждения порту с его инфраструктурой, пока только6-дюймовыми снарядами. Тратить на эти цели 8-дюймовые снаряды, из погребов башен, он посчитал излишним, и рассудил: «вдруг еще, кто встретиться, должно же быть прикрытие у этих транспортов».

И его интуиция не подвела. Впрочем, она не подводит любого человека, который периодически к ней обращается. Транспорты под погрузкой с моря прикрывал 7-й боевой отряд адмирала Ямада Хикохачи. В составе отряда находились: кургузенький броненосец "Фусо", постройки тридцатилетней давности, с еще железной броней в 9-дм, но прошедшего модернизацию и перевооруженный на скорострельную артиллерию, состоящую из шести скорострельных и дальнобойных 6-дюймовых орудия системы Армстронга20, под командованием капитана 2- го ранга Кимуры Кокити. Броненосец являлся флагманским для контр-адмирала Ямада, командира 7-го боевого отряда. Но перед бронепалубными крейсерами Владивостокского отряда, из дымки тумана, неспеша, вышел хотя и старый, но самый настоящий броненосец. «Крепкий орешек» для орудий русских бронепалубных крейсеров. Вторым по боевой мощи был, крейсер с железным набором корпуса и деревянной обшивкой – "Такао" построенный еще в далеком 1888 году. Брони на нем не было от слова совсем, как, впрочем, и на всех кораблях японского отряда, кроме «Фусо». Безбронный корвет построили на самой заре развития японского флота, просто так, для опыта судостроителей и несения дозорных функций, он нес четыре 6-дюймовых, не скорострельных, орудия системы Круппа, а остальные корабли японского седьмого боевого отряда, были 600-тонными канонерками, вооруженными четырьмя 5-дюймовыми орудиями Армстронга каждый.

«Вообще для японского флота, – как знал Николай, – было характерно, бережно относиться ко всем старым кораблям, как собственного флота, так и трофеям и это очень правильно! Ветеранов ремонтировали, модернизировали, и ставили те задачи, которые они могли выполнить. Например, им доступно было: траление, ретрансляция радиосигналов, дозорная служба, минирование, гидрографические работы и охрана водного района, разминирование. Все те задачи, что российский императорский флот возложил на миноносцы, канонерки и крейсера 2-го ранга, или просто не решал. В то время как старые корабли стояли в отстое или отправлялись для неосуществимой модернизации на Балтику. Причем все корабли русского вспомогательного флота работали на износ. С соответствующим результатом», – как успел подумать Бурлаков, когда первые залпы орудий среднего калибра, начав пристрелку, оглушили его. Но сквозь выстрелы контр-адмирал, чуть наклонившись, к благоухающему одеколоном Стемману произнес: «Мы оказались в нужном месте, в нужное время. Отомстим, за крейсер «Варяг», застигнутый японцами врасплох».

На флагманском крейсере “Богатырь” стали выстреливать флажные сигналы: «Крейсерам "Витязь" и "Полкан" уничтожить транспорты и обстрелять порт».

Через небольшой промежуток: «Крейсерам "Рюрик", "Россия" и "Громобой" следовать за "Богатырем" уничтожить 7-й боевой отряд японского флота».

Капитан «Полкана» Тундерман, стоя на своем мостике, когда вахтенный офицер доложил о полученном с «Богатыря» сигнале, произнес: «Да, не последовательный у нас адмирал, несколько дней назад приказывал тройкам действовать, а сейчас два и четыре», и уже подумал про себя: «Неужели если я буду адмиралом после войны и у меня разума убавиться?»

Но, приказ есть приказ, и все корабли Владивостокского отряда крейсеров ответили, что сигнал разобрали. Контр-адмирал получил доклад, что его приказ дошел до подчиненных кораблей, и он произнес: «С нами Бог».

Из труб всех шести крейсеров усиленно пошел дым, а у форштевней стал появляться бурун из темно-синих набегающих волн Японского моря. Два корабля под славным Андреевским флагом направились в порт, резонно игнорируя возможность существования мин заграждения, их явно тут не ждали, да и японцы вели наступательную войну, а не оборонительную. Четыре же корабля направились в другую сторону, на встречу с боевыми кораблями неприятеля.

Капитан 1-го ранга Риценштейн Николай Карлович, хоть был и не рад приказу топить транспорты противника в порту, так как был по знаку зодиака Лев, и привык высказывать свою власть и силу, но приказ есть приказ, отдал флагом сигнал Тундерману на "Полкане" следовать за ним. И подойдя к порту на два десятка кабельтовых, открыли стрельбу 6-дюймовыми чугунными фугасными снарядами снаряженные килограммом тротила каждый.

С берега им отвечали три батареи, не успевшие погрузиться, и развернутые, стараниями своих офицеров, прямо на берегу. Но пушки, по-видимому, были 6-футовые21, а возможно и древнее, снаряды попросту не долетали до русских кораблей. Два бронепалубных русских крейсера, развернув свои орудия, осыпали фугасами четыре транспорта у пирсов, город, войска на берегу и батареи. Причем если для транспортов использовали фугасные снаряды, для войск и артиллерии использовали сегментные и шрапнельные снаряды, оставляющие после себя красные пятна на берегу от уничтоженной пехоты, и проделывали настоящие просеки в позициях войск, расквартированных на берегу.

Мичман Шиллинг, руководивший огнем батареи 6-дюймовых орудий левого борта крейсера 1-го ранга “Витязь”, прохаживался и наставлял комендоров: «По домам не стреляй. Цель в транспорты, как в такой Тмутаракани22 дом то сладить?». Комендору Миклухе он приказал довернуть орудие и заставить замолчать батарею, которая опасно близко пристрелялась по русским кораблям. Шиллинг хоть и был бароном, но простых людей жалел. И простой рязанский парень несколькими точными попаданиями в район расположения батареи заставил ее замолчать. Только стволы, колеса и лафеты полетели в разные стороны. Зрелище было фееричное.

Каперанг23 Риценштейн с удовлетворением отметил, что за минуту его отряд выпускает восемь 8-дюймовых фугасных снарядов24 и до сорока 6-дюймовых25 фугасных чугунных снарядов, и эффект был потрясающий. Транспорты горели, люди выпрыгивали прямо с верхних палуб. На берегу суета и толчея. Взорван артиллерийский обоз, нанеся не малый ущерб японцам, оказавшимся по близости, от опасного места. Один из транспортов, не выдержав дюжины попаданий фугасов, тоже взорвался, осыпая весь порт железом и огнем. Видимо на нем находилось много боеприпасов. Начинают гореть и жилые кварталы, и этого, к сожалению, было не избежать, так как дома построены сплошь из дерева и очень близко расположены друг к другу. Крейсер "Полкан" под командованием Тундермана Павла Карловича, стрелял не хуже "Витязя" и вскоре, когда на берегу воцарилась вакханалия26, взрывы и огонь, а все транспорты погрузились по клюзы в море, была сыграна дробь, означавшая конец канонаде, но не конец работе расчетов орудий. Канониры принялись прочищать, а затем смазывать стволы орудий, вытягивая из нарезки ствола медные пояски, остающиеся от снарядов. Огонь орудий прекратился. Два крейсера, как всадники апокалипсиса бросились догонять своих собратьев, нещадно дымя из трех труб каждый.

Вжившийся в роль контр-адмирала Бурлаков, про себя отметил, видя, как взрываются транспорты за кормой в порту: «Капитаны Тундерман и Риценштейн, ведь тоже немцы!» Но, мысли прочь, и контр-адмирал вел свои четыре крейсера, на встречу с 7-м боевым отрядом. Схватка должна показать, кто останется на поверхности моря, а кто пойдет на дно.

Бронепалубные крейсера набрали полный ход, их корпуса дрожали, дым из труб густо валил, застилая пространство с подветренной стороны своим покрывалом. Брызги долетали до мостика, и азарт предстоящего боя чувствовался Николаем Бурлаковым всеми фибрами своей души. Возможно, в этот миг курсант и ощутил, полное слияние со своим историческим аватаром, и больше никаких неудобств, пребывание в исторической матрице Николаю не доставляло.

Боевые корабли японцев пришли в Отару вчера днем. Вице-адмирал Ямада, назначенный императором командовать этим антиквариатом, знал, что его корабли это те, которые на данный момент не требуются под Порт – Артуром. Именно ему доверили решение вспомогательной, но не менее важной для империи задачи – конвоирование четырех транспортов с частями 7-й дивизии до корейского порта Чемульпо. В этом порту захвачен затопленный крейсер 1-го ранга «Варяг», которому даже имя придумано «Сойя». Вице-адмирал подумал: «Как символично, 7-й боевой отряд сопровождает 7-ю дивизию, сумма этих чисел предрекает двойную удачу, надеюсь, мы благополучно справимся с поставленной задачей», и, выпив чашку чая, что в принципе являлось дурным тоном на мостике, подумал ещё: «И когда «Варяг» поднимут и вычистят оттуда русский дух, он будет образцовым кораблем и самым сильным бронепалубным крейсером японского флота. Возможно, он войдет в мой боевой отряд».

Сейчас под командованием Ямалы был броненосец “Фусо” построенный три десятка лет тому назад. Он являлся первым японским броненосцем, пусть и казематным. На момент вступления «Фусо» считался очень мощным, но года идут, машины состарились, артиллерия тоже. Но империя сынов Ямато нашла средства и модернизировала броненосец-ветеран, на котором прошли практику практически все офицеры флота, да и большая часть матросов. И сейчас под командованием опытного капитана Кимуры Кокити находился модернизированный старичок, который мог огрызаться в сторону неприятеля шестью 6-дюймовыми орудиями, которые находились, по одному на баке и юте, и еще на спонсонах по паре на каждый борт. Установить орудий больше, мешала небольшая длинна корабля, составлявшая всего 220 футов.

Японский 2-й броненосец, затем линкор береговой обороны "Фусо", после реконструкции в начале 1890-х годов

Второй корабль эскадры – безброный крейсер “Такао”, получил свое название в честь одноименной горы, расположенной близ города Киото. Построенный Морским Арсеналом Йокосуки, корабль пыл пасынком Эмиля Бертена, укреплявшего в 1889 году японскую морскую мощь. Крейсер не нес брони, да и при его водоизмещении 1750 тонн, это было вряд ли возможно, длинна была на 9 футов длиннее “Фусо”, ширина 34 фута, а осадка составляла 13 футов. Вооружен, этот не побоюсь сказать слово пароход, в аналогии с Российским императорским флотом, приходит на ум только крейсер “Ярославль”, был четырьмя 6-дюймовыми дальнобойными, но не скорострельными орудиями Круппа. Были, конечно, еще и три пушки мелкого калибра и два 14-дюймовыхминных аппарата, но на боевую ценность существенного влияния данное обстоятельство не оказывало. Следом, по боевой мощи в японском 7-мбоевом отряде, шли две типичные ренделловские канонерки “Чокай” и “Майя”, и если бы не прогресс в морских вооружениях, то эти два небольших кораблика водоизмещением в 600 тонн, так бы и остались вооруженными одним 8-дюймовым орудием каждый. Длинной канонерки обладали сто 154 фута, шириной 26 футов и имеющих осадку всего в 10 футов, способные действовать на реках, и тоже обделенных броней, как и “Такао”.

Фотография японской канонерки "Акаги"

«Словно, вся броня в этом отряде досталась “Фусо”, – решил японский вице-адмирал, допивая вторую чашку ароматного и терпкого чая, продолжая свои размышления: «Работал принцип – все или ничего! Сейчас канонерки были вооружены каждая четырьмя 5-дюймовыми не дальнобойными и не скорострельными орудиями, и их экипажи были набраны из резервистов и моряков торгового флота».

Канонерка “Цукуба” капитана 2-го ранга Цутияма представляла собой вообще винтовой деревянный корвет, привет из прошлого – так сказать. Две тысячи тонн водоизмещения, но вооружен кораблик под флагом страны восходящего солнца, четырьмя скорострельными и дальнобойными 6-дюймовыми орудиями производства фирмы Армстронг.

Капитан броненосца Кимура Кокити стоя на мостике “Фусо” видел взрывы и зарево над портом Отару. Там находятся транспорты и все корабли в его отряде должны защитить суда, находящиеся в порту, ведь сейчас они особенно уязвимы. Но, что делать, если там русские? Предположительно это могут быть только шесть мощнейших и новейших бронепалубных крейсеров из Владивостока, которые обладают избыточной для этого захолустья мощью. Наверняка, “Фусо” справиться с одним русским крейсером, возможно, смог отогнать бы пару. В этом ему помогут, как новейшие скорострельные 6-дм орудия, так и хороший бронепояс, но остальные корабли в его отряде подумал капитан Кокити откровенная рухлядь, за потопление которой русским капитанам дадут очередной орден, хоть и император Николай II и так, орденами и медалями не обходит моряков. Флот его любимая игрушка.

«Что же делать в данной ситуации? – думал уже вице-адмирал Ямада, – Когда к нам, на полной скорости идут четыре крейсера противника!»

У него задергался глаз. Четыре – самое несчастливое число в Японии, потому что данный иероглиф читается как смерть! Но честь самурая не позволила отступить, и он отдал приказ разноцветными флагами на мачтах и реях “Фусо”. Вице-адмирал знал, что жить всему морскому антиквариату, находящемуся у него под командованием, остается считанные минуты, подобно листу сакуры их унесет злой ветер. И японский адмирал поднял на реях сигнал атака или идти по-возможности на таран. Капитаны отчитались о полученном приказе. 7-й боевой отряд, защищая 7-ю пехотную дивизию, устремился в атаку, на корабли противника.

Карл Петрович, то же разглядел японцев и составил в голове план боя. Решил разделить свой отряд, чтобы исключить малейшую возможность противника скрыться. Направил свой крейсер “Богатырь” и следующий за ним “Рюрик” в обход японских кораблей береговой обороны, а “России” и “Громобою” приказ атаковать 7-й японский отряд в лоб.

Обращаясь к старшему артиллеристу Ширяеву Александру Владимировичу, каперанг Стемман приказывает: «Стрелять фугасными».

И в 10.30 заговорили орудия крейсера “Богатырь” с дистанции 40 кабельтовых, а “Рюрик” ему изо всех сил вторил и сбивал пристрелку. Причем, так как головным шел бронированный сундучок “Фусо”, то именно он испытал всю мощь русских фугасов, не столь взрывную, так как взрывчатки в чугунной 100-фунтовой чугунной гранате был всего килограмм, сколь кинетическую. Первый залп правого носового плутонга лег с недолетом, второго с недолетом. Боцман Исаков, крича на комендоров: «Что же вас укачало кузькины дети? Целься точнее!» Снаряды продолжали лететь до цели по шестнадцать секунд каждый, и момент образования султана воды рядом с японским пусть и старым, но броненосцем, совпадал с выстрелом 6-дюймового орудия Кане. Казалось, выстрелил и тут же раздавался взрыв, в 7 километрах у противника.

– Мистика какая-то, – пробормотал и перекрестился Гаврилов, только что получивший нагоняй от Исакова.

Всего в эту завязку боя, а именно в 10.31 корабли обоих отрядов вели пристрелку. Всей эскадре Иессен приказал идти на 12 узлах. Противник шел с такой же скоростью, но общая скорость сближения была очень большая. Бурлаков рассудил, что противник никуда не денется, но стрелять наши артиллеристы будут точнее, да и угроза, со стороны устаревших японских кораблей казалась незначительной.

В 10.31 крейсер “Богатырь” уже меньше дымя всеми трубами и стреляя полным бортом по броненосцу “Фусо” с 30 кабельтовых. Сергей Борисович Сагатович – командир носовой башни тщательно прицелился, рассчитав качку и движение противника, попал 8-дюймовым снарядом в 9-дюймовый бронепояс из кованого железа, на момент постройки “Фусо” другой брони в распоряжении судостроителей не имелось. Броневой борт не смог остановить снаряд, мчащийся с энергией в 6 мегаджоулей27. Снаряд прошел как сквозь масло бронеплиту на уровне ватерлинии, и взорвался силой в еще 6 мегаджоулей энергии, но теперь уже пироксилина, внутри корабля, круша переборки и трубы своими крупными осколками. Батарея капитана Салова (правый борт “Богатыря”) то же отличилась, добившись двух попаданий фугасными снарядами в нос “Фусо” рядом с якорем и в бронеплиту рядом 8-дюймовым снарядом, но в отличие от первого попадания поясная броня выдержала и приняла весь ущерб на себя.

Красивые и грозные русские бронепалубные крейсера: “Россия”, “Громобой” и “Рюрик” добились еще трех попаданий по броненосцу “Фусо”. Попадания пришлись в корму, выведя из строя кормовую скорострельную пушку, в надстройки 6-дм фугасом, разбив шлюпку и опять в поврежденное кормовое 6-дюймовое орудие, к которому только подбежал новый расчет из запасных, но силой взрыва второго попадания их сильно посекло осколками и троих даже убило. Капитан “Фусо” Кимура Кокити стоя открыто на мостике, как истинный самурай обратился к адмиралу Ямаде: «Гайдзины хорошо пристрелялись!»